С кидком не торопился. Приглядывался, изучал, вникал в основы бизнеса, постигал суть хитроумных банковских операций. Вдвоём с Усковым за три года они превратили небольшой коммерческий банк в серьёзную кредитно-финансовую организацию, организовали цепочку технологических фирм в оффшорах, подготовили тылы в Москве и за границей. За границей они бывали часто, особенно в Германии. Прикормить городское руководство оказалось делом простым, проще пареной репы. Они, отцы города, сами с нетерпением ждали: когда же придёт человек, который будет давать им бабки. Дождались.
Параллельно Пархом укреплял и личный криминальный авторитет. Он быстро прибрал к рукам местную братву, лично грохнув пару-тройку авторитетов и назначив на их место своих людей из Казани. Одному из "бывших" удалось скрыться. Убежал, в чём мать родила, только пятки сверкали. Старый хрен, а резвым оказался. Пархом позже пытался его разыскать, но тщетно: как в воду канул. Ну, да и хрен с ним! Его людишки, все как один, присягнули на верность новому хозяину. Бирюком звали того "бывшего".
Усков, как мог, старался отвратить Пархома от уголовного мира, и тот вроде бы сдался. Доходчиво объяснив своим назначенцам, кто истинный хозяин в городе, он, по совету того же Андрона, выписал из далёкой Чечни, через главу местной чеченской диаспоры, двадцать боевиков для охраны банка и своей личной. Абреков в народе быстро окрестили чёрной сотней, хотя их всего было два десятка. Казалось, Пархом перестал иметь что-либо общее с местной уголовщиной, однако был в курсе всего криминального, что происходило в городе и назначенные им бригадиры ежемесячно делились с ним частью прибыли.
Прочно встав на ноги и натренировавшись на разной "мелочёвке", отработав на них Андроновы технологии, Пархом приступил к реализации плана разрушения империи Екатерины Великой, которая тоже на месте не стояла и капиталы за это время приумножила.
И план свой он реализовал.
Пархом раскрыл паспорт Альфреда. На него глядел худощавый молодой человек, смазливый, с копной тёмных курчавых волос, слегка редеющих по бокам высокого прямого лба и с неожиданно пухлыми губами - типичный юноша-скрипач из добропорядочной еврейской семьи, подающий определённые музыкальные надежды. Во взгляде Альфреда была какая-то неуверенность. Казалось, что он очень хочет посмотреть куда-то вбок, или вообще - оглядеться по сторонам, но ему приказали смотреть прямо, и он смотрит.
"Мужа своего люблю!", вспомнил он.
И что только, Екатерина Сидорова в нём нашла?
Пархом приставил к фото Альфреда курортную фотографию Сидоровой. Полное несовпадение. Нет, по комплекции-то они друг другу подходили, но по всему остальному…
- Шлафен цузаммен, - задумчиво пробормотал он и бросил бумажник с документами в огонь камина.
Запахло жжёной кожей. Фотографию Сидоровой Пархом задержал в руках, посмотрел на Екатерину ещё раз, подумал: "Красивая баба! И не пустышка. Зря я замочить её приказал. И вообще, зря я всё с кидком затеял. Надо было просто-напросто заставить её платить дань. И всё. И платила бы, куда б делась? Ну да ладно, что сделано, то сделано"
Пархом бросил фото в огонь вслед за догорающим бумажником.
Он стоял у камина, но жарко ему не было. Наоборот - к лопаткам намертво присосалась ледяная клякса-амёба, а вдоль позвоночника резвой толпой бегали мурашки. Пархом шкурой ощущал опасность. Не от Альфреда она исходила, это ясно. А от того, кто стоял за ним.
"Ляксеич! Грёбаный Ляксеич! Родственник! Что за родственник и откуда взялся? А главное, куда делся и куда увёл Альфреда Молотилова?.."
Пархом зябко передёрнул плечами.
- Эс ист кальт…
Когда зазвонил телефон, он решил, что звонит Шамиль.
- Але.
- Это я, Мараков.
- Какого хрена? Насчёт бабок опять?
- Я решил, что вам будет интересна новая информация, и решил потревожить в столь поздний час.
- Что за информация?
- Хочу сообщить вам, Максим Игоревич, что из апартаментов Самсонова вынесено два трупа…
- Устарела твоя информация. Я в курсе дела.
- И знаете, кто второй труп?
- Да посрать! Главное, что Самсонов мёртв. А кто ещё зажмурился, мне без разницы. Охранник, наверное. Или секретарь.
- Ни тот и ни другой. Второй погибший в гостинице - Алексей Алексеевич Сидоров…
- Сидоров?
- Информация поступила от секретаря Самсонова, Николая Любимова. Охранники тоже подтвердили, что в момент взрыва в апартаментах, помимо хозяина, находился ещё один человек, и этот человек - Сидоров. Они у него документы проверяли.
- Это какой же Сидоров? Уж не тот ли…
- Именно. Зять Самсонова и муж сгоревшей на даче в Шугаевке Екатерины Сидоровой.
- Он же у тебя в без вести пропа… - Пархом вдруг замолк на полуслове, до него дошло, - Как, говоришь, его имя?
- Алексей Алексеевич Сидоров.
"Ну, конечно! Ляксеич! Без вести пропавший муж Екатерины Сидоровой. Бомж Ляксеич. Король бомжей. Директор завода "Искра", выбранный народом, то есть бомжами, как рассказывал старый бомж Юрка с улицы Грибоедова. Родственник Альфреда Молотилова! Но почему родственник? Уж не намёк ли это на то, что они с Альфредом на одной бабе были женаты?.. Изощрённая фантазия. Стало быть, Альфред Молотилов, спасшись из горящего дома, поскитался по улицам и примкнул к бомжам. И встретился со своим предшественником, молочным братом, родственником…"
- И что из себя представляет этот Сидоров? - спросил Пархом.
- Представлял.
- Ну, да.
- Сорок два года. Крепкий был мужичок. Около двух метров роста. Я его личное дело из архива поднял, прочитал мельком. Срочную в десанте служил. Где-то под Хабаровском. В восемьдесят восьмом закончил наш инженерно-строительный. По специальности…
Дальше Пархому было неинтересно, он слушал вполуха и думал о своём:
"Так и есть! Бывший десантник. Вот почему двое из абреков убиты профессиональными ударами. Профи не профи, но и не дилетант. Нет теперь этого крутого парня, короля бомжей! Шамиль молодец! Случайно, но ещё одну хорошую службу сослужил!"
- …В двухтысячном исчез. Розысками занимался майор Мотовило, тогда ещё капитан. Он у Пулина служит, в РОВД рабочего района, сыскарь. Не нашёл он тогда Сидорова. Или сказал, что не нашёл. А законная жена Сидорова, Екатерина Андреевна, на активном розыске настаивать не стала…
"Подсчитаем потери в стане врага. Десницкий - труп. Самсонов - труп. Сидоров - труп. Екатерина Сидорова - мертва. Альфред… Да хрен с ним с Альфредом!.."
- …стала жить с Альфредом Молотиловым. В Гражданском браке. С мужем-то со своим, Алексеем Сидоровым, она так и не развелась…
"В гражданском браке. А муж законный - король бомжей Ляксеич. Я мужа своего люблю… Так вот кого она любила! Законного супруга Алексея Алексеевича Сидорова. А с Альфредом Молотиловым просто так… трахалась. Тварь! Всё-таки не зря я её грохнуть приказал".
Пархом вспомнил почему-то последний визит к Сидоровой с требованием немедленно оплатить кредит и проценты по нему…
Как всегда, в таких случаях Пархома сопровождал Шамиль. Не для его личной безопасности, а для дополнительного устрашения должника. Альфред стоял в сторонке, опустив глаза долу, на Пархома смотреть не решался. А Катерина наоборот, гордо вскинув головку, смотрела прямо ему в глаза, вызывающе и немного насмешливо. Над ним, наверное, насмехалась. Хорошая мина при плохой игре, вспомнил Пархом сказанную как-то Усковым фразу. Ну-ну, посмейся напоследок.
- Время пришло. Пора раскошеливаться, мадам Екатерина Великая, - со злорадством произнёс Пархом.
- Я знаю о сроках. И вы, я уверена, осведомлены о моей неплатёжеспособности. Ведь это ваша разводка, ваш кидок.
- Кидок? Разводка? Что за блатной жаргон? - Пархом издевался. - Бизнес, Екатерина Андреевна, занятие не для слабых. Приходится рисковать. Иногда риск может привести к краху. Вы рискнули и проиграли. Так бывает.
- Да бросьте, Максим Игоревич! Или, как вас там - Пархом? О каком риске вы говорите? Ведь вы давно решили меня уничтожить. Ещё три года назад. Вы всё продумали до мелочей. И с блеском провели операцию. Поздравляю. А я просто оказалась дурой.
- Короче! Платить будешь?
Екатерина хмыкнула и дёрнула плечиком.
- Если нет бабок, тогда всё в рамках договора пойдёт. Завтра мои крючкотворы начнут процедуру банкротства, - Пархом склонил голову набок, - но мы ещё можем договориться, госпожа Сидорова.
- Нам с вами больше не о чем договариваться… господин Пархоменко. Договорилась однажды! Ведь знала, что с вами договариваться нельзя. Вы бандит.
- Я?.. Я не бандит. О чём это вы? Сами связались с какими-то гансами. Все претензии к ним. А я банкир. Я вам денег дал. Взаймы. Пришло время возвращать бабло. Я банкир, повторяю. А раз я банкир, то должен быть жестоким. Мне по барабану ваша неплатёжеспособность… Кстати, вы неправильно произносите мою фамилию. Кредитный договор не читали? Там печатными буквами написано: Пархоменков. У меня "в" на конце.
Катерина прыснула.
- А меня не интересует, что у вас на конце. Мне, как вы изволили выразиться, "по барабану".
Ну, сука!
Когда они выходили из дома Сидоровой, Пархом бросил косой взгляд на Шамиля. Лицо горца было беспристрастным, но Пархом не сомневался: Шамиль слышал слова Катерины и наверняка передаст своим абрекам. Смеяться будут…
- …Алё! Максим Игоревич? Вы меня слышите? - надрывался Мрак, - Але? Фу, фу! Что со связью?
- Да слышу я тебя, - Пархом с трудом оторвался от воспоминаний.
- Так как вам моя версия, Максим Игоревич?
- Какая версия?
- Ну… Списать смерть Самсонова на зятя.
- На какого зятя?
- На Сидорова.
- А, ну да. На Сидорова. А он точно того… дас ист капут?
- Судмедэксперт констатировал смерть.
- Замечательно. Это просто замечательно. Нет человека - нет проблемы. А версия… Нормальная версия. Списывай. Вообще, делай, что хочешь. Но чтобы всё пучком было. Усёк?
- Так точно!
- Закроешь дело, звони Андрону Ильичу. Я его предупрежу. Он выдаст тебе то, что я обещал, - к Пархому понемногу стали возвращаться самоуверенность и хорошее настроение.
Амёба на спине стала уменьшаться в размерах. Впрочем, что-то ей мешало исчезнуть совсем.
- Купишь себе яхту, Мрак. У тебя же на яхту этой сотки не хватало? Тебе, небось, эта яхта по ночам снится?
- Ну…
- Что "ну"? Думал, не знаю? Я про вас, взяточников, всё знаю. На то я и хозяин, чтобы о своих холопах всё знать. Вы у меня все, как на ладони - и ты, и Малюта, и мэр наш. Всё знаю! И о недвижимости вашей знаю, и о желании из России слинять… Плохо это. Не патриоты вы ни хрена. Родину любить надо. Она вас родила и вскормила и… сейчас кормит.
Пархома несло, он понимал, что говорит что-то не то, что-то лишнее, но остановиться не мог. Наверное, это была реакция на недавнее нервное напряжение, неконтролируемая психологическая разрядка.
- Откуда вы… - сдавленным голосом спросил полковник, - про яхту?
- Откуда знаю? Я, Мрак, мысли читать умею, - хохотнул Пархом. - На расстоянии читаю, как этот… - и, вдруг, его словесный понос прекратился так же внезапно, как и возник, - а что, угадал? Про яхту?.. Ладно. Всё. Давай, действуй. Про яхту пошутил, про Родину нет.
Пархом положил трубку и с досадой хлопнул себя по лбу.
"Осел! Сдал по-глупому одного из сексотов. Мараков не такой дурак, каким кажется. Сыскарь, как никак, с большим стажем. Сразу просечёт, где сквозняк. Ну да ладно, прорвёмся"
Он набрал номер Шамиля. Соединение произошло, но Шамиль молчал, ожидая, что тот, кто ему позвонил, заговорит первым.
- Але, Шамиль! Снимайся. Давай назад.
- Засаду поставлю, - Шамиль не спрашивал, а сообщал о том, что намерен предпринять.
- Не надо. Никто туда не придёт.
- Как скажешь.
5
Расследованием "причин" и "обстоятельств" взрыва в гостинице "Центральная" полковник милиции Константин Леонтьевич Мараков руководил из домашнего кабинета по телефону. Выходить из дома в ночь, плестись по темноте до гаража, заводить "Лэндкрузер" (автомобиль по размерам должен соответствовать габаритам владельца) и ехать через весь город, страсть как не хотелось. Можно было, конечно, вызвать дежурную машину, примчались бы мигом, но не любил Мрак служебные "волги" и "бобики" - нет комфорта, и бензином попахивает. Да ему вообще выходить из дома не хотелось.
И что такого особенного? Подумаешь, погиб какой-то приезжий бизнесмен. Случай, не то, чтобы рядовой, но и не выходящий за статистические рамки. Бизнесменов, коим несть числа во всех городах и весях необъятной Родины, часто взрывают, а меньше их не становится. В Москве такое едва ли, не каждый день случается, но и его город не исключение. Не так часто, но бывает.
Выполнять некоторые щекотливые поручения его подчинённым не впервой. Все всё прекрасно понимают, что к чему и зачем. Понимают и помалкивают. Он ведь тоже закрывает глаза на тот беспредел, который творится в подразделениях. Главное - отчётность. Наверх должно идти то, что ждёт высшее руководство. А жалобы некоторых представителей широких народных масс… с ними полковник Мараков умеет разбираться. У него и в городе и наверху всё схвачено.
Мараков спокойно, по-деловому, давал указания и принимал телефонные рапорты от подчинённых. Всё шло, как по маслу, и складывалось как нельзя лучше. Пулин - молодец! Всё понял с полуслова, клюнув на посул стать замом главного городского милиционера. Неожиданное появление на сцене Сидорова и его смерть тоже, как нельзя лучше, легли в строчку, и версия получилась - конфетка. Пальчики оближешь!
Мараков закрывал глаза, и перед его мысленном взором возникала белоснежная красавица-яхта. Ещё чуть-чуть, и он станет владельцем этой красавицы, мечта станет явью. Каких-то сто тысяч. Один рывок, можно сказать.
Яхта приближалась, медленно подплывая к берегу, на котором стоял он. Мрак видел её крутые борта, резные балясинки леера, гюйс, развевающийся на клотике капитанского мостика…
И вдруг, в памяти прозвучали слова, сказанные Пархомом: "На то я и хозяин, чтобы о своих холопах всё знать!".
Видение враз померкло, почернело, как передержанная фотография в кювете с проявителем. Нет яхты - одна чернота.
Положив трубку, Мараков долго сидел без движения и тупо соображал: взять из холодильника очередную банку пива или перейти к более радикальному средству успокоения и приведения мыслей в порядок? Да, пожалуй, пивом не обойтись.
Мараков потянулся к бару и поставил перед собой на стол бутылку финской водки из рифлёного стекла и чайный стакан в серебряном подстаканнике. Налил водки в стакан доверху, по тоненькую золотую полоску, запрокинув голову, влил в себя тёплую прозрачную жидкость, только дважды дёрнув кадыком. Тёплая водка - именно то, что ему сейчас нужно. Холодную пьют ради удовольствия, тёплую - во всех остальных случаях. А в таких, как этот - особенно.
Водка была хорошая, из дьюти-фри.
- Сука! - вслух сказал Мрак, сплёвывая чаинку, попавшую в рот вместе с водкой, налитой в неополоснутый стакан.
Ругательство было адресовано не чаинке. Вернее, не только ей.
Янка! Предательница! Проститутка! Дура тупоголовая!
Дура! А сам-то! Сыщик называется. Так облажаться!
Машинально Мрак налил себе ещё. Выпил. Сплюнул: опять эта долбанная чаинка!..
Что же теперь будет? Янка, проститутка, оказывается, на два фронта работает. И на него, и на Пархома. Многостаночница драная! Чем же её Пархом припугнул, что она его, Мрака, своего хозяина и благодетеля, так предательски сдала? Ведь не должна была, не должна была! Ведь в кулаке держал. Крепко. Думал - хрен пикнет. Пикнула. Видать, страшней смерти Пархомова угроза.
Мараков натянул на себя шерстяной спортивный костюм, кожан, кроссовки и вышел из дома.
Город вот-вот должен начать просыпаться. Горели только окна в квартирах, где жили те, кому, не смотря на праздничный день, приходилось вставать и собираться на работу или на службу. Ну, ещё, может быть, те, у кого бессонница. Янкины окна были тёмными.
Мараков поднялся на лифте на седьмой этаж, и, остановившись возле Янкиной двери, с силой вдавил кнопку звонка. Янка открыла через пару минут, как всегда, не спросив "Кто там?". Сегодня это обстоятельство порадовало полковника, хотя обычно отчитывал любовницу за беспечность.
- Котик?
Котик с порога залепил любовнице пощёчину. Впрочем, ударил не сильно, он давно научился дозировать силушку. Да и время, в течение которого он ехал через весь город, сыграло роль. Мрак немного успокоился, а, успокоившись, сообразил, что убивать коварную предательницу именно сейчас смысла нет: вся его недвижимость в Турции записана на Янкино имя.
Прикрыв за собой дверь, поинтересовался:
- А что, кого-то другой мог прийти? Или уже здесь? А я не вовремя.
- За что, Котик? - Янка хлопала глазами.
За мгновенно проявившееся на белой холеной щёчке ярко-красное пятно она не хваталась, руки держала наготове, одну - на уровне груди, другой прикрывала живот - учёная. Янкины ненакрашенные глаза вдруг показались полковнику узкими поросячьими глазёнками, они внимательно следили за его движениями, пытались определить, когда и в какое место прилетит следующая плюха.
Мрак больше бить не стал, хмыкнул и прошёл в комнату.
- Надо же, - с наигранным удивлением сказал оттуда, - одна.
- Котик! Как ты можешь такое говорить? Да я… - Янка пыталась расцветить голос нотками возмущения, но Мрак слышал: обеспокоилась девушка, сообразила, что если он неожиданно явился к ней ни свет, ни заря, возбуждённый и злой, значит, были основания.
- Хочешь сказать, что верна мне, как собака? - усмехнулся Константин Леонтьевич, - А как же Пархом? Ему ты тоже верна?
- Какой Пархом?.. - Янка вдруг осеклась и тяжело сползла по стене на пол. Она всё поняла: - Котик…
- Нет, - жёстко оборвал её полковник, - Котика больше нет. Сейчас пока можешь называть меня по имени-отчеству, Константином Леонтьевичем, а в понедельник, с утра, я для тебя гражданин начальник. Усекла?
- Котик… - Янка разрыдалась, спрятав лицо в руках. - Я всё расскажу, Котик…
- Константин Леонтьевич, - напомнил Мараков.
- Я всё расскажу, - говорила Янка сквозь рыдания, - я всё тебе расскажу, Котик. Он страшный человек. Нет, он не человек… Я сразу хотела тебе рассказать, но боялась. Не тебя боялась, его. Ты даже представить себе не можешь, что он со мной сделал и что пообещал… если я ему про тебя рассказывать не буду. А теперь мне всё равно. Лучше в тюрьму, на зону… Нет, не пойду в тюрьму, не пойду на зону, он меня и там найдёт, и сделает, что обещал. Он или его дружки. Лучше смерть! Убей меня, Котик. Убей, пожалуйста. Мне жизни нет. А не убьёшь, сама из окна выброшусь. Правду говорю.
- Так. Стоп! Давай-ка по порядку.
Ту ночь Янка не забудет никогда. Сколько жить будет, столько и будет помнить…