- Вот эта. - Я достала пистолет и показала метрдотелю. Он вздрогнул и еще больше осунулся, постарев сразу на десяток лет, как будто я приставила пистолет к его лбу и собиралась выстрелить.
- Да, это действительно серьезно, - пробормотал он. - Что ж, я могу дать вам номер его телефона. Только не упоминайте мое имя.
- Мне нужен адрес, - мягко проговорила я, разглядывая пистолет. - Если для этого понадобится продырявить вашу седую голову, я это сделаю, не сомневайтесь.
- У меня нет его адреса, - побледнел он, вжавшись в диван.
- Я так не думаю.
- Клянусь вам! - Его губы тряслись от страха, но я по глазам видела, что он лжет, и поэтому мне было его не жалко.
- Может быть, вам деньги на похороны нужны? - осведомилась я с ядовитой усмешкой. - Я попрошу Григория, он выделит вам нужную сумму.
- Он убьет меня! - в страхе воскликнул Олегович. - Вы не понимаете, с кем дело имеете!
- Так вы объясните - я понятливая.
- Пусть он сам вам объясняет, - вдруг посуровел метрдотель, скрестив руки на груди и с отрешенным видом уставившись в одну точку перед собой. - А я хочу умереть спокойно. Разбирайтесь как хотите. Записывайте адрес и освободите служебное помещение.
- С удовольствием.
Окрыленная столь легкой удачей, я вышла из ресторана, поймала такси и поехала на Кутузовский проспект искать так подло предавшего меня жениха, которого, несмотря ни на что, никак не могла выкинуть из своего сердца.
Мне почему-то казалось, что стоит только ему увидеть меня, как он тут же поймет свою ошибку, раскается и станет молить о прощении. Но я не поддамся, его слезы не растопят лед моего презрения, я буду холодна и непреклонна, плюну в его красивые и лживые глаза и уйду с гордо поднятой головой. Пожалуй, только после этого я смогу заснуть спокойно, не терзаясь чувством собственной неполноценности. Пусть он страдает и жалеет о своем поступке, а я забуду о нем и, если вдруг встречу его на улице, перейду на другую сторону.
Шел уже десятый час вечера, когда я вошла в подъезд дома, в котором, по словам метрдотеля, проживал Григорий Романовский. Все обидные слова и оскорбительные фразы, которые мне хотелось бросить в лицо негодяю, вдруг вылетели из головы, и я поднималась по лестнице на второй этаж совершенно растерянная и даже испуганная - все-таки шла не на любовное свидание, а на встречу с одним из преступников, с которым, кроме того, что успела провести ночь и помолвиться, у меня не было ничего общего. Я была уверена, что меня здесь не ждут, и рассчитывала застать его врасплох - Григорий ведь не мог знать, что мне удалось раздобыть его адрес. Наивный, наверное, думал, что ему удалось навсегда избавиться от меня. Как же, жди. От Вероники Крымовой еще никому не удавалось улизнуть.
Тяжелая сейфовая дверь, обитая натуральной кожей, стоила, наверное, не меньше, чем сама квартира в этом престижном в советские времена доме. А ведь если бы он не оказался таким ничтожным человеком, с тоской подумалось мне, я вполне могла бы жить вместе с ним в этой квартире, растить детей и катать их на яхте. К счастью, этого уже никогда не случится, я буду по-прежнему прозябать в своей мизерной, но очень уютной и родной квартирке у черта на куличках, пить по утрам в одиночестве кофе и кормить хлебными крошками голодных воробьев и прожорливых голубей на подоконнике. Что ж, по крайней мере останусь сама собой.
Собравшись с духом, я позвонила в квартиру. К моему удивлению, дверь тут же открылась, плавно и бесшумно, словно за ней стоял привратник. Но, увы, это был отнюдь не привратник. На пороге стоял тот самый парень, которому я разбила сумкой нос в лифте, и противно ухмылялся. Его нос заметно опух и покраснел, и это в первое мгновение меня немного порадовало. Затем, когда до меня дошло, что происходит, я обомлела от ужаса, сделала шаг назад, чтобы развернуться и бежать отсюда без оглядки, но моя спина уперлась во что-то твердое, и сзади послышался грозный голос:
- Заходи в квартиру, Крымова.
В следующую секунду с моего плеча сорвали сумочку, лишив меня возможности перестрелять всех из пистолета, и так толкнули в спину, что парень с опухшим носом едва успел уклониться, освобождая мне дорогу, а я пролетела метра четыре, врезалась лбом в стоящий в прихожей деревянный шкаф и тихонько сползла на пол, оглушенная ударом. Меня тут же подняли за воротник, втащили в комнату и швырнули на диван, как тряпичную куклу. Когда туман в глазах рассеялся, я увидела сидящего в кресле напротив меня мужчину. Ему было лет сорок, у него были большие залысины, острые черты лица, черные умные глаза и тонкие губы. Он был в синей клетчатой рубашке и черных брюках. Рядом с ним стоял здоровенный парень, видимо, тот самый, что втолкнул меня в квартиру. Тип с разбитым носом сидел в другом кресле у окна. Все трое с неприкрытой неприязнью смотрели на меня, ожидая, пока я окончательно очухаюсь.
- Значит, вы и есть Вероника? - растягивая слова, спросил тип с залысинами тем самым голосом, который я слышала по телефону у себя дома.
Подобравшись, я поправила прическу, потрогала ушибленное место на лбу и, поморщившись от боли, зло бросила:
- А вы, надо понимать, и есть тот негодяй, что угрожал мне по телефону?
- Я не угрожал, а ставил вас перед фактом, - ничуть не обидевшись, возразил он, - видимо, давно привык к подобному обращению. - Кстати, если вам интересно, у меня есть имя: Андрей.
- Мне не интересно, - заверила я поспешно.
- Не сомневаюсь. Вы правильно сделали, что приехали сюда, Вероника Сергеевна. Честно говоря, я до последнего момента не мог поверить, что вы появитесь. Хотя Григорий и говорил, что вы очень наивны и доверчивы, но вы просто превзошли все наши ожидания. Неужели вы и вправду рассчитывали найти здесь Григория? Надо быть последней кретинкой, извините за грубость, чтобы попасться на эту удочку. Видите ли, часть акций ресторана "Славянский базар" принадлежит нам, там у нас свои люди и обслуживающий персонал выполняет все наши указания. Нам даже пришлось специально вызвать из дома метрдотеля, чтобы он разыграл перед вами небольшой спектакль и заманил в ловушку. Все это я рассказываю исключительно для того, чтобы вы поняли: с нами тягаться бесполезно. Вы - никто, а мы - сила, нас много. Мы можем раздавить вас, как блоху на сковородке, но можем и возвысить до небес - все зависит только от нас.
- Вы похожи на карлика, который возомнил себя великаном, - усмехнулась я. - С вашими амбициями пора президентом быть, а вы тут гоняетесь за одинокой беззащитной женщиной с ребенком и никак догнать не можете. Короче, мне нужен Григорий, - осмелела я, понимая, что терять уже нечего. - Где он?
Мои мучители удивленно переглянулись, и Андрей сказал тому, что стоял рядом:
- Ты слышал, Митя? Кажется, нас не понимают. Или я не ясно выразился?
- Врезать ей нужно, - басом предложил бугай Митя, почесав огромный кулак, - тогда поймет.
- Погоди, сначала нужно по-хорошему попробовать.
- Ты же видишь, что по-хорошему она не понимает, - сказал парень с опухшим носом, ковыряясь в ногтях деревянной зубочисткой. - Пока ты с ней цацкаешься, время уходит. Давно бы уже другого нашли…
- Другого мне не нужно! - потемнел лицом Андрей.
- Ну, делай как знаешь, - пожал плечами Юрий, сунув зубочистку в рот. - Григ верно говорил: ты упертый, тебя не переспоришь.
- Поэтому лучше помолчи, - посоветовал, успокаиваясь, Андрей и повернулся ко мне. - Вероника Сергеевна, давайте не будем ссориться, а то мои парни очень нервные, как видите, и могут невзначай переломать вам все кости, а мне бы не хотелось, чтобы остаток дней вы провели в инвалидном кресле. Да и вам, наверное, тоже этого не хочется, не так ли? Обратите внимание, мы еще не сообщили милиции местонахождение той машины, но готовы сделать это в любую минуту.
- Что вам нужно? - спросила я, чувствуя, как мои еще пока целые кости начинают ныть от страха. - Зачем вы меня преследуете? И вообще, где мой паспорт и ключи от квартиры?
- Это вы у Григория спросите, - хмыкнул он. - Мне ваши документы не нужны. Мне нужен маленький мальчик по имени Саша, которого вы так ловко смогли увести из-под самого носа у этих болванов. - Он перевел укоризненный взгляд с одного угрюмо молчащего болвана на другого, затем снова на меня. - Где он?
- Не знаю, он сбежал от меня, когда мы ехали в метро, - сказала я.
- Хорошая сказка, но не для меня, - усмехнулся Андрей. - Вы не настолько глупы, чтобы терять свою страховку.
- В каком смысле?
- В прямом. Вы, наверное, думаете, что мы избавимся от вас, как только доберемся до мальчика?
- А разве нет?
- Конечно же, нет, - мягко заверил он. - Если вы будете сотрудничать с нами, то нам нет никакого смысла брать столь тяжкий грех на душу. Вы ведь благоразумная женщина, должны понимать разницу между шантажом и убийством. Но если вы и дальше будете гнуть свое, то у нас не останется выбора. Это суровая правда жизни, Вероника.
- Значит, вы действительно собираетесь меня убить? - обомлев от ужаса, пролепетала я. - Но за что?
- Лучше назови хоть одну причину, по которой мы не должны этого делать, - ухмыльнулся Юрий. - Скажи спасибо Андрею, а то бы давно уже…
- Замолчи, - болезненно поморщился Андрей. - От твоих слов у меня изжога начинается. Итак, Вероника, предлагаю произвести взаимовыгодный обмен: вы возвращаете нам мальчика, а мы дарим вам жизнь, которая в данный момент находится в наших руках. По-моему, все очень честно и справедливо.
- А где гарантия, что, как только вы получите Сашу, я останусь в живых?
- Мы тебе расписку дадим, - хмыкнул Митя.
- Да заткнетесь вы сегодня, в конце концов?! - Андрей с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла, и оба парня испуганно замерли. Тут же успокоившись, он спокойно продолжил: - Не хотелось об этом говорить, Вероника, но, видимо, придется. Вы, наверное, ломаете голову, зачем мне понадобился этот невинный малыш и почему я прилагаю такие усилия, чтобы до него добраться.
- Да, ломаю, - честно призналась я. - И единственное, что приходит мне в голову, это то, что вы хотите за что-то его убить. Разве не так?
- Убить? Сашу? - Глаза Андрея расширились, потемнели, в них появилась боль. Он резко помрачнел, лицо его осунулось, он задумчиво посмотрел куда-то мимо меня и сказал таким голосом, словно передо мной сидел уже совершенно другой человек. - Видите ли, дело в том, что Саша - мой сын. - Он пристально посмотрел мне в глаза. - Понимаете, что это значит?
- Не понимаю. - Я буквально опешила от такого признания, ибо ожидала чего угодно, но только не этого. Я невольно вгляделась в лицо собеседника, пытаясь увидеть в нем похожие черты, и мне вдруг показалось, что между Сашей и Андреем действительно было нечто общее. Родительские чувства - это святое, и каким бы плохим и неприятным ни был отец, он все же имеет право любить своего сына. Любить как умеет. Андрей явно был не самым лучшим из людей, но, видимо, умел любить по-своему, и я не вправе была его осуждать и была готова ему поверить.
- Что ж тут непонятного? Впрочем, - он посмотрел на часы, - у нас еще есть время, и я расскажу, хотя это не самая веселая история. Видите ли, уже знакомая вам Галина Гаджиева - Сашина мать. Когда-то давно она была моей любовницей, или сожительницей, не суть важно. Когда ей пришло время рожать, меня как раз посадили в тюрьму. Уже туда она мне написала, что ребенок умер при родах. Я, конечно, погоревал, но смирился и простил Гале ее опрометчивый поступок - как-никак она невольно погубила моего наследника, частицу моей плоти и души, - в его глазах вспыхнул и тут же погас грустный огонек. - Потом я вышел на свободу, и совершенно случайно узнал, что мой сын, оказывается, не умер, а жив-здоров и прозябает, несчастный и всеми покинутый, в детском доме по милости моей жестокой и бездушной сожительницы, которая, видите ли, не видела смысла воспитывать ребенка в одиночку и бросила его в роддоме. Я нашел ее, побеседовал и уговорил, так скажем, забрать Сашу из детдома, чтобы я мог сам заняться его воспитанием. Дело в том, что мне бы ребенка не отдали: формально я не являюсь его отцом. Я даже усыновить бы его не смог со своим уголовным прошлым. Печально, не так ли? - Он с грустью посмотрел на меня и тяжело вздохнул, в уголках его губ пролегли скорбные морщины.
Я лишь пожала плечами. А что мне было ответить на это? Меж тем он продолжал:
- Но здесь возникли некоторые трудности. Пока меня не было, Галина вышла замуж за наркоторговца - вы его тоже видели сегодня на вокзале. У него была очень плохая репутация, он уже не раз сидел за распространение, поэтому Сашу Гале не отдали - объяснили, что у нее неблагополучная семья и она не имеет права забирать мальчика. Поэтому мне пришлось ей немного помочь. Мои люди поговорили с директрисой в детдоме, и она за некоторую сумму вошла в наше положение и согласилась оформить усыновление. Сегодня Григорий забрал мальчика и повез его к Гале…
- Зачем? - удивленно спросила я. - Почему не сразу к вам?
- Потому что она так просила. Она все же мать, и ей хотелось посмотреть на сына и немного побыть с ним. Я ее понимаю. Галя обещала вернуть мне его через два дня, но, как вы уже знаете, обстоятельства сложились по-иному. Я точно не знаю, что там произошло на вокзале, но скорее всего милиция пыталась поймать на наркоте этого придурка - ее мужа, а всем остальным, включая вас, просто не повезло. Григорий чудом избежал ареста, потому что отлучился ненадолго, а вам пришлось испытать несколько неприятных минут. Я приношу свои извинения, Вероника. - Андрей посмотрел мне в глаза. В них не было фальши - одна только неизбывная печаль и переживание за сына. Словно в подтверждение этому он произнес: - У меня до сих пор волосы дыбом встают, как подумаю, что довелось пережить сегодня моему мальчику. Ведь все происходило на его глазах.
- Да уж, несладко ему пришлось, - подавленно пробормотала я, отводя взгляд. - Вы извините, что я так глупо себя вела. Я ведь ничего не знала, а Григорий не объяснил.
- Ну что вы, Вероника, успокойтесь, вы все очень правильно сделали, защитили моего сынишку, укрыли у себя и не давали в обиду. На вашем месте я бы поступил точно так же. Я должен поблагодарить вас за это. - Скупая улыбка тронула его тонкие губы. - А Григорий молчал, потому что не хотел втягивать вас в эту историю - вы ему очень понравились.
- Должна заметить, у него довольно необычная манера проявлять свои симпатии, - усмехнулась я, не удовлетворенная таким простым объяснением недостойного поведения Григория. - Кстати, зачем понадобилось оформлять усыновление на мое имя?
В глазах Андрея мелькнуло удивление, правая щека еле заметно дрогнула, он посмотрел на угрюмо молчащего Юрия и перевел растерянный взгляд на меня.
- Как вы об этом узнали? - севшим голосом спросил он.
- Неважно. - Я не спускала глаз с лица Андрея. Мне нужно было точно знать: врет он мне или нет. От этого зависели мои дальнейшие действия.
- Я понимаю, все это выглядит довольно неприглядно и в это трудно поверить, - с грустью заговорил он, - но я действовал только из лучших побуждений, думая лишь о своем сыне. - Он глубоко вздохнул, глаза его увлажнились, и сердце мое дрогнуло. - Вы попробуйте войти в мое положение: нам ведь нужно было на кого-то оформить ребенка, правильно? Директриса поставила жесткое условие: биография новых родителей должна быть безупречной. У них там очень строго следят за этим сверху, часто проверяют все документы и так далее. Мы долго искали подходящую кандидатуру, а тут я звоню вчера Григорию, когда вы сидели с ним в ресторане, и он говорит, что познакомился с очаровательной женщиной - с вами, Вероника. Поймите, у меня не было другого выхода, и я предложил Грише воспользоваться вашим паспортом. Сначала он наотрез отказался, но затем согласился с моими доводами… Я приношу свои глубочайшие извинения, Вероника, - тихо произнес Андрей, - но и вы меня тоже поймите. Мы были ограничены жесткими временными рамками: Сашу нужно было забрать именно сегодня, потому что на завтра в детском доме была назначена проверка и это дело оттянулось бы на неопределенное время. А я не могу больше ждать, я хочу быть рядом со своим сыном. Не подумайте, что это все просто так - я заплачу вам сколько скажете. У меня есть деньги, я очень щедрый человек…
- Да о чем вы говорите! - отмахнулась я. - Если все это действительно правда, то почему же вы-с самого начала все по-хорошему не объяснили? Я бы поняла. А то позвонили, угрожать начали…
- Как бы я вам объяснил, - с явным облегчением в голосе проговорил Андрей, - если вы не желали ничего слушать, а потом и вовсе сбежали? Я прекрасно понимаю, что после всех ужасов на вокзале вы были вправе подозревать нас в чем угодно, поэтому мне пришлось обманным путем заманить вас сюда, чтобы иметь возможность прояснить вам ситуацию. Но теперь, я вижу, вы все уразумели, и мы сможем разрешить проблему мирным путем. Когда-нибудь у вас будут дети, и вы сможете меня понять. Ради своего ребенка я готов пойти на что угодно: на ложь, предательство и даже на убийство, если хотите.
- Я вас понимаю, - заверила я его. - Можете хоть сейчас поехать со мной и забрать Сашу.
- Вы не шутите? - не веря в такое счастье, спросил он хриплым голосом, и в глазах его блеснули благодарные слезы.
- Конечно, нет, я же не деспот какой-нибудь, чтобы лишать отца собственного ребенка. Да и прав у меня таких нет.
- Вы очень благородная женщина, Вероника. - Он поднялся с кресла, подошел ко мне, поцеловал мою руку и затем потянул за нее. - Не будем откладывать, едемте прямо сейчас - мне не терпится взглянуть на него.
Я встала. Митя с Юрой, которые уже не казались мне такими страшными, быстро прошли в прихожую и начали одеваться, о чем-то тихо переговариваясь.
- Только объясните мне одну вещь, - вдруг произнесла я, и все напряженно замерли, повернувшись ко мне. - Я что, так и буду до конца дней числиться матерью этого ребенка?
- Ну что вы, - облегченно выдохнул Андрей, - я обязательно что-нибудь придумаю в самое ближайшее время. А пока, чтобы вам было легче свыкнуться с этой мыслью, буду переводить вам ежемесячно по тысяче долларов.
- Я же сказала, что мне не нужны ваши деньги, - нахмурилась я. - Лучше скажите, где Григорий? Я хочу его видеть.
- К сожалению, он сейчас в отъезде - полетел в другой город по срочным делам, - с виноватой миной произнес Андрей. - Если все будет нормально, то вернется уже сегодня вечером и сразу же приедет к вам с кучей цветов и морем извинений.
- А как же машина? - вспомнила я, решив до конца прояснить все волновавшие меня вопросы. - Если ее найдет милиция, то меня арестуют.
- Не найдет, - твердо заверил он, надевая плащ. - Я об этом позабочусь. Мне ведь не нужно, чтобы приемная мать моего сына сидела в тюрьме. Ну, если больше нет вопросов, то предлагаю отправиться за моим мальчиком.
И тут у него в кармане зазвенел телефон. Покосившись на меня, он отошел в сторонку, достал трубку и начал разговаривать. До меня доносились лишь отдельные фразы: отлично, пока погоди, не торопись, посмотри, как все сложится, я позвоню, если что, будь на телефоне. Закончив говорить, он спрятал трубку и повернулся ко мне. В его взгляде что-то изменилось, неуловимое и непонятное, в нем как бы стало меньше тепла, но я не придала этому значения.
- Это был Григорий? - с надеждой спросила я.