- Мне очень не хотелось, чтобы вы узнали о смерти подруги от меня, - сказал я, - но, согласитесь, это все же лучше, чем прочесть некролог в газете.
- Да, благодарю вас. Как она умерла?
- Этого мы пока не знаем. Но ее нет в живых уже два месяца. - Я коснулся ее плеча. - Могу я обратиться к вам с еще одной просьбой?
- Да, пожалуйста, только сейчас мне очень не по себе.
- Позвольте мне позвонить из вашей комнаты.
- Боюсь, это невозможно, соседка ведь спит, а она терпеть не может, когда ее будят.
- Я буду говорить шепотом.
- Хорошо, звоните.
Я вошел. На диване, завернувшись в одеяло, спала девушка с волосами цвета сливочной тянучки. Телефон стоял на письменном столе рядом с громоздкой, допотопной пишущей машинкой, в которую был вставлен все тот же, напечатанный лишь наполовину лист бумаги. Я присел к столу и еще раз перечитал недописанное предложение:
"Многие специалисты считают, что в антиобщественном поведении преобладают социоэкономические факторы; существует, однако, иная точка зрения, согласно которой отсутствие любви..."
Буква "е" выпадала из строки. Старый "Ройал", "е" выпадает из строки... Я достал анонимные письма, которые дал мне Вилли Мэки, и быстро сравнил шрифт писем и научной статьи - совпадает! Стало быть, письмо Гомера Уичерли, угрожающие подметные письма и курсовая Долли напечатаны на одной и той же пишущей машинке. На этой.
- Что вы делаете? - шепнула она мне на ухо.
- Я тут кое-что обнаружил... Скажите, откуда у вас эта машинка?
- Вообще-то она принадлежит Фебе. А теперь я ей пользуюсь. А что, нельзя?
- Боюсь, мне придется забрать машинку с собой.
- Зачем?
- Для дела, - уклончиво ответил я. - Вам случайно не известно, где Феба взяла ее?
- Нет, но машинка старая, ей, должно быть, лет двадцать. Вероятно, Феба купила ее в комиссионном магазине. Впрочем, на нее это не похоже. Она любила новые вещи.
Тут соседка Долли перевернулась на другой бок и сонным голосом проговорила:
- Что ты там делаешь, Долли? Ложись спать.
- Спи.
Девушка послушалась - повернулась к стенке и уснула, а Долли спросила:
- Зачем вам эта машинка?
- Сам пока не знаю, - ответил я, всматриваясь в напряженное маленькое личико - загнанный заяц, иначе не скажешь. - Почему бы вам не послушаться совета соседки и не лечь спать? Согрейте себе молока и ложитесь, а я позвоню и уйду. Вам надо выспаться.
- А что, это идея, - сказала она с некоторым сомнением в голосе, пошла на кухню и загремела там кастрюлями.
А я тем временем позвонил в справочную:
- Говорит Роберт Донкастер. Вчера вечером, около шести часов, мне звонили из Пало-Альто. Не скажете, с какого номера?
- Простите, сэр, - ответила телефонистка, - но мы фиксируем только номера заказа.
- Значит, нет возможности выяснить, кто мне звонил?
- Не знаю, сэр. Сейчас соединю вас со старшим оператором.
В трубке сначала раздался щелчок, потом "ждите ответа", а через мгновение громкий голос женщины постарше:
- Говорит старший оператор. Что вы хотели?
- Меня зовут Роберт Донкастер. Вчера около шести вечера мне позвонили из Пало-Альто. Я хочу выяснить номер моего абонента.
- Если вам звонили "автоматом", то узнать номер вашего абонента мы не можем.
- Нет, разговор заказывался.
- Тогда номер абонента вам дадут в Пало-Альто.
- А по какому номеру мне позвонить?
- Такого рода услуги мы оказываем только в случае крайней необходимости.
- Это как раз тот случай.
Старший оператор поверила мне на слово:
- Хорошо, сейчас попробую вас соединить. Ваше имя, сэр?
- Роберт Донкастер.
- Номер телефона?
Я продиктовал ей номер, считав его с телефонного аппарата.
- Вам перезвонить или подождете?
- Подожду, спасибо.
Я сел и стал слушать обрывки голосов, беспорядочных разговоров, названия городов: Портленд, Солт-Лейк-Сити... Наконец, заглушая все эти таинственные и далекие звуки, в трубку ворвался громкий голос старшего оператора:
- Записывайте номер, мистер Донкастер. Дейвенпорт 93489, Пало-Альто.
- А чей это номер?
- Этой информации мы не даем даже в случае крайней необходимости. Фамилию абонента вы можете узнать, если сами явитесь на телефонную станцию в Пало-Альто. А можете позвонить по этому номеру, - добавила она.
- Да, конечно. Соедините меня, пожалуйста.
Было еще рано, линия связи не загружена, и вскоре я услышал на противоположном конце провода длинные гудки. Шестнадцать гудков.
- Простите, сэр. Ваш номер не отвечает. Соединить вас попозже?
- Нет, спасибо, я позвоню вам сам.
Я записал номер телефона и уже собирался уходить, но тут из кухни вышла Долли с дымящейся чашкой молока в руке и белыми молочными усами над верхней губой.
- Спокойной ночи, - сказал я. - Спите спокойно. И молитесь.
Она рухнула на стул и закрыла лицо руками - чем не обиженный слабоумный ребенок?
- Какой в моих молитвах смысл?
- Молитесь, а вдруг на том конце провода все-таки кто-то есть?
Глава 23
Я перетащил допотопный "Ройал" к себе в машину и поехал на другой конец города в гостиницу "Болдер-Бич", где без десяти пять утра было тихо, как в кладбищенском склепе. Ночной портье посмотрел на меня привычным взглядом, в котором читался вопрос: "А вдруг этот сомнительный тип потенциальный клиент?"
- Что угодно, сэр?
- Мистер Гомер Уичерли еще здесь?
Прямого ответа на свой вопрос я не получил.
- Мистер Уичерли просил не беспокоить его в столь ранний час. Может быть, вы хотели что-нибудь ему передать?
- Я работаю на Уичерли. В котором часу он просил себя разбудить?
- В восемь, - ответил портье, сверившись с расписанием.
- Пожалуйста, позвоните и мне в это же время. Мне нужен номер. Сколько он стоит?
Портье ответил:
- Недешево.
Он вежливо хмыкнул, протянул мне ручку, и я расписался в книге гостей. Тут же передо мной вырос негр-швейцар, который отвел меня в комнату окнами во двор, и я, скинув пиджак и брюки и даже не помывшись, нырнул под чистый пододеяльник и мгновенно уснул.
Проспал я три часа, заплатив за это удовольствие по пять долларов в час. Но мозг продолжал работать и во сне. Я видел, будто на экране, как я же сам, выбившись из сил, ухожу под воду и медленно опускаюсь на дно, мимо меня в ледяной прозрачной воде скользят утопленники, их волосы, словно водоросли, колышутся под напором подводных течений. Я ясно вижу ее, кожа свисает с костей лохмотьями, а рыбки заплывают в пустые глазницы.
Проснулся я с именем Фебы на пересохших губах. В голове - или где-то рядом - стоял оглушительный звон. Я открыл глаза и, к своему ужасу, обнаружил за окном свет. На столе у кровати разрывался телефон. Я приподнялся на локте и с трудом поднял трубку, которая весила ничуть не меньше чугунной гири.
- Вы попросили разбудить вас в восемь утра, сэр, - напомнил мне женский голос.
- Я? Не может быть!
- Да, сэр.
- Постойте, а мистеру Гомеру Уичерли вы уже звонили?
- Да, сэр, только что, сэр.
- Будьте добры, соедините меня с ним.
- Хорошо, сэр.
Я хотел было сесть в кровати, но тут произошла странная вещь: все перед глазами пошло ходуном, стена перевернулась в воздухе, а кровать выскользнула из-под меня и куда-то провалилась.
- Алло! - Гиря почему-то заговорила голосом Уичерли. - Кто это?
- Это Арчер, - ответил я, покрываясь холодным потом от жуткого ощущения невесомости.
Комната стала вертеться медленнее. Я хотел было привстать, но был отброшен назад и придавлен к постели. "Почему Феба должна была умереть? - вертелось у меня в голове. - Почему именно я обязан рассказывать Уичерли о ее смерти?"
- Арчер? Откуда вы звоните?
- Я здесь, в вашем отеле. У меня есть для вас новости.
- Новости?! Вы нашли ее?
- Нет. Так вы еще ничего не знаете?
- А что я должен знать?
- Это не телефонный разговор. Можно я зайду к вам в коттедж минут через пятнадцать?
- Конечно, о чем речь.
Я положил трубку. Комната перестала вертеться, стены, пол, потолок заняли причитающиеся им места. Воспользовавшись этим, я встал с кровати, на скорую руку принял душ и побрился. Из зеркала в ванной на меня смотрели насмерть перепуганные глаза.
По дороге к Уичерли я вытащил из багажника пишущую машинку.
- Что это у вас? - удивился он, открывая дверь.
- Пишущая машинка "Ройал" образца 1937 года. Узнаете?
- Занесите ее в комнату, дайте я как следует на нее посмотрю.
Я последовал за ним в гостиную и водрузил машинку на чайный столик у окна. Уичерли подошел и уставился на нее своими бесцветными глазами.
- Если не ошибаюсь, это старая машинка Кэтрин. По крайней мере у нее была похожая. Откуда она у вас?
- На "Ройале" печатала соседка Фебы по комнате в студенческом пансионе. Эта машинка досталась ей от вашей дочери.
Уичерли кивнул:
- Да, вспомнил. Кэтрин, уезжая, оставила эту машинку дома, а Феба забрала ее с собой в колледж.
- А где была машинка на прошлую Пасху?
- У меня дома в Медоу-Фармс. Кэтрин держала ее в гостиной. Под рукой.
- Она профессиональная машинистка?
- Была когда-то. Прежде чем выйти за меня замуж, она ведь работала секретаршей. С тех пор у нее эта машинка.
- А вам она когда-нибудь печатала? Прошлой весной, например?
- Да, иногда Кэтрин меня выручала, - сказал Уичерли и с нескрываемой злобой добавил: - Разумеется, если у нее было время и подходящее настроение.
- Прошлой весной вы получили анонимные письма, в связи с чем написали Вилли Мэки. Это письмо печатала вам миссис Уичерли?
-Скорее всего. Да, точно, его напечатала мне она. Я попросил об этом Кэтрин, так как не хотел, чтобы посторонние знали, что я обращаюсь в сыскное агентство.
- А вы сами не печатаете?
- Нет, так и не научился.
- Даже одним пальцем не умеете?
- Нет, такие вещи мне не даются. - Он нервно провел рукой по волосам. - А почему вас все это интересует?
- Вчера я встречался с Мэки, и когда он узнал, что я работаю на вас, то рассказал мне об эпистолярных опытах "Друга семьи". Мне кажется, подметные письма напечатаны на этой машинке.
- Черт побери! - С этими словами Уичерли всем своим весом плюхнулся на обтянутый мохером диван и прикрыл ладонью рот, словно боялся растерять зубы. - Вы что же, хотите сказать, что автор этих писем - сама Кэтрин?!
- Таковы факты.
- Вы просто не читали этих писем. Кэтрин не могла их написать, это невозможно.
- В деле Уичерли все возможно. А кто еще имел доступ к пишущей машинке?
- Да кто угодно: домочадцы, прислуга, гости. Кэтрин занимала отдельное крыло, сама она дома бывала редко, к тому же дверь в ее гостиную не запиралась. Поймите меня правильно, я свою бывшую жену не выгораживаю, но эти письма - не ее рук дело. Не могла же она клеветать на саму себя!
- Почему же, и такое бывает.
- Но с какой целью?
- Чтобы нарушить мир в семье, разорвать брачные узы. Вообще в ее поведении логики искать не следует.
- Вы намекаете, что Кэтрин была не в себе?
- Не была, а есть. Я видел ее позавчера вечером, мистер Уичерли. Не знаю, в каком она была состоянии девять месяцев назад, но сейчас Кэтрин в плохом виде.
Он поднял руки и, сцепив пальцы, завел их за голову, словно боялся обжечься.
- И ради этого вы пришли ко мне? Я-то думал, вы расскажете что-нибудь утешительное про Фебу. - Тут Уичерли уронил руки на колени и стал теребить пуговицы на обивке дивана. - К чему все эти экскурсы в прошлое? Я и сам знаю, что Кэтрин способна на все. Думаете, я не заподозрил, что эти письма - ее работа?
- И поэтому отказались от услуг Мэки?
Он кивнул. Теперь он сидел низко опустив голову, словно у него не было сил поднять ее.
- Скажите, обвинения в этих письмах не голословны? Кэтрин действительно изменяла вам прошлой весной?
- Думаю, да. Правда, доказательств у меня не было, да и искать их мне не хотелось - поверьте, я любил свою жену.
Верить ему на слово я был не обязан.
- С начала прошлого года, - продолжал он, - Кэтрин стала все чаще и чаще отлучаться из дома. Куда она ездила, где бывала, от меня скрывалось. Говорила, что сняла себе комнату под мастерскую и уезжает туда рисовать.
- Кэтрин снимала квартиру в Сан-Матео, - уточнил я. - Не исключено, что в этой квартире она была не одна. Вам не приходит в голову, с кем она могла там жить?
- Нет, не приходит.
- А вы когда-нибудь расспрашивали ее об этом?
- Напрямую нет. Честно говоря, не решался. Не хотелось с ней связываться. Она ведь иногда совершенно собой не владела.
- А бывало, чтобы она грозила убить кого-нибудь?
- Много раз.
- Кого же?
- Меня, - угрюмо отозвался он.
- А теперь я задам вопрос, который вам наверняка не понравится. Не вы ли сами сочинили письма за подписью "Друг семьи"?
Тут выяснилось, что собой не владела не только Кэтрин, но и ее бывший супруг. Уичерли вскочил с дивана и, побелев от ярости, стал кричать на меня и размахивать кулаками:
- Как вы смеете! Топтун, ищейка!
Как он только меня не обзывал! Я дал ему выговориться, и вскоре, бросив: "Придет же такое в голову. Вы, должно быть, совсем с ума сошли", он, словно подмоченный фейерверк, что-то прошипел напоследок и иссяк.
-С сумасшедшими ведь не спорят, вот и ответьте на мой вопрос.
- Я к этим мерзким письмам никакого отношения не имею. Для меня они были тяжелым потрясением.
- А для Фебы?
- Она расстроилась, хотя виду не подала. Ей это вообще свойственно: виду не подаст, но принимает все очень близко к сердцу.
- А как восприняла анонимки ваша жена?
- Кэтрин держалась хладнокровно. Иначе бы я не попросил ее напечатать письмо, адресованное Мэки. Мне хотелось посмотреть, как она на это письмо отреагирует.
- И как же она отреагировала?
- Совершенно спокойно - что, вообще говоря, на нее не похоже. Все это время Кэтрин вела себя идеально, а затем, через неделю после Пасхи, она уехала в Рино, и вскоре я получил письмо от ее адвокатов, требующее развода.
- Вас эта перемена в ней удивила?
- Знаете, к тому времени я уже давно перестал удивляться.
- А как к разводу отнеслась Феба?
- Для нее это было как гром среди ясного неба.
- Когда родители разводятся, дети ведь обычно берут чью-то сторону. А на чьей стороне оказалась Феба?
- На моей, разумеется. Я ведь вам уже говорил, почему. Похоже, мы с вами топчемся на месте.
На месте я топтался только потому, что боялся сообщить ему о смерти Фебы - ведь после этого задавать дальнейшие вопросы будет бессмысленно. А вопросов еще было много.
- Помните день вашего отплытия, когда миссис Уичерли поднялась на борт парохода?
- Пожелать мне счастливого пути, - съязвил он. - Еще бы не помнить.
- А вам известно, что Феба сошла на берег вместе с матерью?
- Первый раз слышу. Из моей каюты они ушли одновременно, это верно.
- Они вместе уехали на такси и вроде бы вполне ладили - во всяком случае, Феба согласилась приехать вечером к материв Атертон.
- Откуда вы все это знаете?
- Такова моя профессия - знать и задавать вопросы. Кстати, о вопросах: вы в тот вечер сходили на берег?
- Послушайте, такое впечатление, что вы меня в чем-то подозреваете!
- На то я и сыщик, чтобы подозревать. Между прочим, вы мне не сказали, что ваш пароход отплыл не по расписанию второго вечером, а третьего утром.
- Да, верно, совсем забыл, отплытие задержалось.
- Допускаю, что это вы еще могли забыть, но вы наверняка помните, сходили вы в тот вечер на берег или нет.
- Нет, если это вас так интересует, не сходил. Должен, однако, сказать, что вопрос ваш оскорбителен, как, впрочем, и все остальные вопросы. Я вообще не понимаю, с какой стати вы меня допрашиваете? Вы держитесь возмутительно, и я этого не потерплю, слышите?! - Еле сдерживаясь, он злобно посмотрел на меня и бросил: - Что вам, собственно говоря, надо?
- Мне надо прояснить ситуацию, которая привела к гибели человека, а верней сказать, трех людей, четвертый же до сих пор находится между жизнью и смертью. Скажите, мистер Уичерли, вы на сердце жалуетесь?
- Нет. Во всяком случае, незадолго до отплытия я был у врача, и тот остался мной вполне доволен. А почему вы спрашиваете?
- Вчера ночью у Карла Тревора был инфаркт.
- Что вы говорите? Какой ужас, - отозвался Уичерли каким-то искусственным голосом. В его глазах появилось что-то лисье. - Как он сейчас?
- Не знаю, но у него это уже второй инфаркт, притом тяжелый. В данный момент он лежит в больнице в Терранове.
- В Терранове? Что он делает в этой дыре?
- Поправляется, надо думать. Вчера мы с ним ездили в Медсин-Стоун, где у берега под водой была обнаружена машина. Как выяснилось, машина вашей дочери. В машине нашли труп. Женский труп. Тревор опознал его, и ему стало плохо.
- Это была Феба?
- Да.
Уичерли отвернулся к окну и надолго застыл в каком-то неловком положении: казалось, горе обездвижило его. Когда же он вновь повернулся ко мне, лисьего прищура в глазах уже не было.
- Так вот о чем вы хотели мне сообщить, - почему-то басом проговорил он. - Моей дочери нет в живых.
- Увы. Есть, правда, некоторая несогласованность в фактах. По одним сведениям, Феба погибла вечером второго ноября - около полуночи ее машину видели в Медсин-Стоуне.
- Кто был за рулем?
- На этот вопрос я пока затрудняюсь ответить. По другим же сведениям, Феба целую неделю после второго ноября прожила в квартире своей матери, в Сан-Матео. Во всяком случае, там жила девушка по фамилии Смит, очень похожая на Фебу.
В глазах Уичерли блеснула надежда.
- Смит - девичья фамилия моей жены, и Феба вполне могла ею воспользоваться. Значит, если верить этим сведениям, Феба еще жива...
- Я бы на вашем месте не обольщался, мистер Уичерли, ведь ваш шурин опознал тело. Будь это не Феба, у него не было бы инфаркта.
- Да, Карл действительно был к дочери очень привязан. - Тут Уичерли заметался по комнате, точно посаженный на цепь медведь. - Но не больше, чем я, - добавил он, как будто от этого ему было легче. А потом, смотря мне прямо в глаза, спросил: - Где она сейчас?
- В морге, в Терранове. Пожалуй, вам стоило бы туда сегодня съездить. Но учтите, надеяться, по существу, не на что: зрелище вам предстоит невеселое, и я почти уверен, что вы узнаете свою дочь.
- Но вы же сами сказали, что ее видели в Сан-Матео живой и невредимой через неделю после смерти. Выходит, утонула другая девушка.
- Нет, скорее, другая девушка жила в Сан-Матео.