- Сожалею, что расстроил вас, миссис ИмпОр^уна. Если бы вы знали меня лучше, вы убедились бы, что на самом деле я вовсе не жестокий, просто до смерти не люблю лжи. Не могли бы вы сказать мне еще кое о чем?
- Все зависит от того, о чем именно вы хотите знать.
- Такие фигурки, как и картины, обычно имеют название. Как называется эта?
- Как-то называется… Как-то сложно… Там снизу приделана такая маленькая табличка с названием. - Она наморщила лоб, но затем лицо ее прояснилось. И в этот момент нельзя было даже мысли допустить, что эта женщина может быть хоть в чем-то виновна. - Вспомнила! "Рождение ребенка на свет".
"Ну ты и злодей, Эннис", - подумал Эллери.
Крампу не удалось проводить Эллери к выходу. Правда, он двинулся было британским строевым шагом в том направлении, всем своим видом демонстрируя, что сделает это, но Эллери остановил его уже шагов через десять.
- Прежде чем уйти, мне хотелось бы поговорить с мистером Эннисом. Он на месте?
- Я могу посмотреть, сэр.
По тому, как это было сказано, Эллери вдруг понял, что дворецкий нашел эту идею блестящей.
- Будьте добры.
Значит, Крампу было известно о связи Вирджинии и Энниса, и он ее не одобрял. Нет людей более щепетильных, чем старомодные слуги с дворецким во главе.
- Мистер Эннис велел передать, что он слишком занят, сэр.
- Какое совпадение, тоже слишком занят. Так что мы сможем заняться вместе. Как к нему пройти, Крамп?
- Мистер Эннис просил передать, сэр… - На этот раз тон Крампа выражал сожаление.
- Всю вину я возьму на себя, Крамп. Где он?
- Благодарю вас, сэр. Прошу сюда, мистер Квин.
С нескрываемым удовольствием он провел Эллери в "логово" Нино Импортуны. Там, в кресле своего покойного шефа, за столом Медичи, восседал негодяй личный секретарь, погрузившись в различные документы. Оторвав глаза от бумажек, Питер Эннис поглядел на них с явным раздражением.
- Я велел Крампу передать вам, что я слишком занят, чтобы принять вас, Квин. У меня просто нет времени толочь воду в ступе, все равно ничего нового мы не добьемся. Крамп, я буду вынужден сообщить миссис Им-портуне, что вы не исполняете своих обязанностей.
- И в результате накажете невиновного, - сказал Эллери с необычайной любезностью. - Крамп как истинный англичанин исполнял свой долг. Я прорвался к вам, только применив грубую силу. Вы разрешите мне сесть? Ведь наш разговор продлится некоторое время. Нет? У меня такое ощущение, что вы не особенно хотите говорить со мной.
- Хорошо, - сказал Эннис и пожал плечами. - Я вовсе не собираюсь уступать вам, Квин. И если я согласен поговорить, то только для того, чтобы поскорей избавиться от вас.
Эллери сел в кресло для посетителей, украшенное глубокой резьбой, и тут же пожалел об этом.
- Тот, кто купил это кресло, должно быть, сохранил в себе дух инквизиции. Полагаю, это был Импортуна. Раз уж речь зашла о нем, скажите, у него был друг молодости, который позднее стал членом Верховного суда США?
- Может и был, но Импортуна мне никогда о нем не рассказывал.
- Тогда поставлю вопрос иначе: Импортуна когда-либо связывался с членом Верховного суда - по телефону, телеграфу, как угодно, хоть голубиной почтой?
- Насколько мне известно, нет.
- А получал ли он когда-либо письма от члена Верховного суда?
Питер усмехнулся.
- Вам не откажешь в настойчивости. Нет, ни о чем таком я не знаю. А что там случилось с этим судьей?
- Играл ли Импортуна в молодости в бейсбол за полупрофессиональную команду?
Губы Питера еще сильнее растянулись в усмешке.
- В бейсбол? Нино Импортуна? Если б вы его знали близко, Квин, вы бы поняли, насколько смешной вопрос задаете.,
- Смешной или нет, а вы на него не ответили.
- Он упустил возможность посвятить меня в столь ужасный грех молодости. И среди его бумаг я что-то не находил ничего, указывающего на этот факт. - Усмешка исчезла. - Вы что, серьезно?
- Бингхэмптон, штат Нью-Йорк. Вам это о чем-нибудь говорит?
- В связи с Импортуной? Бингхэмптон? Ни о чем не говорит.
- Владеет ли… владел ли он ранчо в Палм Спрингс, штат Калифорния?
- Владеет… владел.
- В самом деле? Может, я в конце концов все-таки напал на след?
Эллери подался вперед.
- На ранчо есть площадка для гольфа?
- Площадка для гольфа? Бог мой, да кто вам рассказал такое?
- Есть или нет на ранчо в Палм Спрингс площадка для гольфа?
- Можете оторвать мне голову, но вам от этого легче не станет. Импортуне так же не могло прийти на ум поиграть в гольф, как добропорядочной матери семейства записаться в герлскауты и уйти в поход. Он считал гольф преступной тратой времени. Нет, у Нино не было площадки для гольфа: ни в Палм Спрингс, ни еще где-либо. У него никогда не было даже клюшки для гольфа. Да он, наверное, и не знал, как играют в этот гольф.
Эллери схватил себя за нос и дернул, чтобы болью заглушить разочарование.
- Среди вещей Нино не попадалась ли вам случайно девятихвостая кошка?
- Что-что?
- Девятихвостая кошка. Плетка, проще говоря. Нам намекнули, что Нино Импортуна любил ею пользоваться. Что вы на это скажете, господин личный секретарь?
Питер вскинул голову.
- Заверяю вас, что отношения наши не были столь близкими, чтобы я мог вам что-нибудь сказать на этот счет.
Питер расхохотался, откинувшись в кресле.
Потом он вдруг перестал смеяться.
- А если вы имеете в виду интимную сферу его жизни, то обращаетесь не по адресу. Тут лучше было бы обратиться прямо к его жене. Но я надеюсь - собственно, я даже уверен в том, что она просто плюнет вам в физиономию.
- Я только что говорил с миссис Импортуна, и между прочим она сказала, что ее супружеская жизнь не так уж…
- Я не стану рассуждать с вами о вещах, которые меня не касаются, - высокомерно ответил Питер. - И вас не касаются тоже.
- Был ли Импортуна любителем женщин? Уж об этом-то вы наверняка знаете.
- Любителем женщин? Но ведь он же был имп… - Питер в ужасе замолчал.
- Импотентом?.. - мягко спросил Эллери.
- Мне не стоило это выбалтывать! Это касается только миссис Импортуна и никого больше. Пожалуйста, забудьте о том, что я вам сказал. Хотя, конечно, вы не забудете.
- Разумеется, не забуду. Откуда вы знаете, что мистер Импортуна был импотентом? Он что, сам вам рассказал?
- Нет, ни один мужчина не скажет об этом другому, тем более если тот моложе его. А уж такой маленький Наполеон, как Нино Импортуна, и подавно.
- Значит, вы узнали об этом от его жены. Верно?
- Я больше ни слова не скажу.
Эллери тут же любезно переменил тему беседы.
- У меня еще есть вопрос, ответ на который никак не обременит вашу совесть. Заказывал ли Импортуна кому-нибудь скульптуры девяти муз для своей виллы в Лугано? И вообще, есть ли у него вилла в Лугано?
- Вилла есть. Но о заказе на скульптуры я ничего не знаю. Хотя именно я должен был бы знать, потому что как раз в мои обязанности входило бы заниматься этим проектом. Ни одного попадания, Квин. Все в "молоко". Вы что, действительно хотите продолжать эту игру?
- Я начинаю думать, что кто-то нарушает правила этой игры, - проворчал Эллери. - Еще один вопрос, Эннис, и я оставлю вас в покое. Импортуна любил карты? Я имею в виду покер, бридж, канасту - словом, какую-нибудь карточную игру?
- Его абсолютно не интересовали карты и вообще азартные игры. Только игра на бирже. Но когда он играл там, это было скорее искусство, чем ставка на случай.
- А как насчет гадания на картах?
- Нет, положительно, вас кто-то сегодня попотчевал ЛСД. Нино Импортуна не гадал насчет своего будущего- он предпочитал делать его своими руками.
- Кто такой мистер Е?
- А вы резвый молодой человек, Квин, - посетовал Эннис. - Мистер Е? Сейчас, когда империя Импортуна рушится, я могу вам сказать об этом. Мистер Е был его личным экспертом по вопросам рынка - своего рода экономическим шпионом. Когда босс интересовался каким-нибудь новым предприятием, когда чувствовал, что оно на подъеме или ему грозит спад и его можно купить по дешевке- короче, при каждой многообещающей сделке, - он предварительно отправлял мистера Е прозондировать почву. Мистер Е практически жил в самолетах, причем даже верблюды не являются для него непривычным видом транспорта. Свои сообщения он всегда присылал мистеру Импортуне лично и никому больше: ни Джулио, ни Марко.
- Как его зовут на самом деле, ведь он же не просто мистер Е?
- Нет. Е - это только первая буква. Но больше я совершенно ничего не знаю. Мистер Импортуна никогда не выдавал его имени, и он не значится ни в каком списке сотрудников. По работе я ни разу с ним не сталкивался, за исключением тех случаев, когда мне поручалось организовать его встречу с шефом.
- Если Импортуна хотел установить контакт с мистером Е, как он с ним связывался?
- Они использовали определенное кодовое слово, назвав которое можно было получить телеграмму. Адреса для таких телеграмм были практически во всех больших городах мира. Обо всем этом я уже информировал полицию. Думаю, там вам должны были сообщить обо всем этом.
- Вовсе не обязательно.
Эллери вздохнул.
- Этот мистер Е, вероятно, весьма таинственная личность?
- Крупные сделки всегда были покрыты тайной. Во всяком случае для меня, - ответил Питер Эннис. - Но раз уж мы заговорили о тайнах, и раз уж вы отняли у меня так много времени, не могли бы вы разгадать одну загадку? Она просто не выходит у меня из головы с тех пор, как все это приключилось. А вы как раз знамениты подобными штучками.
- Мои достижения в этом деле до сих пор не оправдали такой моей репутации, - возразил Эллери. - О чем, собственно, речь?
- Это было прошлым летом. Кажется, в июне. Мистер Импортуна диктовал мне письмо в этом кабинете. При этом он расхаживал и внезапно остановился и уставился вон на ту книжную полку. А когда повернулся, чуть шкуру с меня не спустил, как будто схватил меня за руку при попытке украсть кошелек. Я как-то заметил, что некоторые книги стоят вверх ногами. А поскольку человек я очень аккуратный, я поставил их правильно. Вот за это-то он чуть не свернул меня в бараний рог. Он снова перевернул книги и напомнил мне, что запретил раз и навсегда касаться книг на этой полке. Он даже обвинил меня в том, что из-за перестановки книг у него лопнула одна сделка. Что, черт возьми, такого особенного в этих книгах? И почему они должны приносить несчастье, если стоят как положено?
Эллери подскочил к перевернутым книгам.
"Основание Византии" - прочитал он заголовок, перелистал первые страницы. Точно так же поступил с двумя остальными: "Ку-клукс-клан как он есть" и "Конец Помпеи".
Поставив их в прежнем положении, Эллери перелистал некоторые из тех томов, которые стояли правильно.
Потом повернулся к Питеру и покачал головой.
- Нет, Импортуна определенно был малость сумасшедшим. Какой филателист в нем пропал, подумать страшно! Он что, интересовался историей?
- Ничуть. Вряд ли он читал что-нибудь кроме биржевых сводок и деловых писем. Я не знаю, почему он купил эти книги. Может быть, просто потому что эта комната считается библиотекой, а какая библиотека без книг?
- Эти три книги стоят тут не просто для виду, Эннис. Вы же знаете, что он был одержим числом девять. В этой книге на основании археологических исследований автор доказывает, что Византия была основана в 666 году до рождества Христова.
- В 666 году до рождества Христова? - какое-то мгновение Питер Эннис, казалось, был в замешательстве, но потом пачал понимать. - А если 666 перевернуть, то получится 999…
Эллери кивнул.
- А когда вы поставили книгу правильно, вы снова сделали 666. Это наверняка было страшным оскорблением святыни для этого мистика и поклонника девятки. Аналогичным образом обстоит дело и с книгой Сатини. Она повествует о разгроме Помпеи парфянским царем Митридатом в 66 году до рождества Христова. Перевернув книгу, Импортуна превратил 66 в 99. С отвагой неведенья вы перевернули ее снова - ничего удивительного, что он так вышел из себя.
Питер только рукой махнул.
- Мне кажется, что я во сне. Этот тип определенно был сумасшедшим.
- Однако кто-то сказал - ах да, помнится, это из "Тристама Шенди" Лоренса Стерна, - что безумие всегда действует логично, чего не скажешь о разуме. Хотите знать, насколько последовательно было безумие Импортуны? - спросил Эллери. - Здесь, на этой же полке стоит книга "Высадка отцов пилигримов". И стоит правильно. Есть ли для этого особые основания? Есть. Они высадились в Плимутроке в 1620 году. Сумма цифр, обозначающих этот год, дает все ту же девятку. 1620 делится на 9, причем дает при этом 180. 180 - это 1+8 + 0, то есть опять же девятка. Можете себе представить, как довольно потирал руки Импортуна.
- Честно говоря, не могу, - пробормотал Питер.
- Вы просто не компанейский человек, Питер, если не хотите поддержать игру. Ну так вот, Питер, - кстати, можно мне называть вас просто Питером? У меня такое ощущение, что я знаю вас с незапамятных времен, - факт в том, что на этой полке все книжки расставлены в соответствии с мистической верой Импортуны в свое счастливое число 9 - не важно, стоят они правильно или вверх ноґами. Потому-то он и запрещал вам касаться их. И потому же он пришел в такую ярость, когда вы нарушили его запрет.
- Я знал, что девятка - его счастливое число, - проговорил Питер. - Но это… это просто вздор какой-то!
- Не знаю, не знаю. Вот вы сказали, что он обвинил вас, что вы расстроили какое-то дело, перевернув книги. А скажите, после того как он поставил эти три исторические тома в благоприятное для девятки положение, все опять уладилось? Бьюсь об заклад, что когда он узнал, почему расстроилось дело, он не смирился с этим.
- Вы правы. Он сразу же связался по телефону с Европой и сделал серию новых предложений.
- И что же?
- Договор был заключен.
- Вот видите! - торжествующе сказал Эллери и пожал руку Питеру на прощанье.
Придя в управление полиции, Эллери узнал, что в расставленные ими сети не попала ни одна рыбка. Несмотря на негласный розыск в кулуарах Верховного суда, вызывающих просто благоговение, друг молодости Нино так и не был найден. И четвертое послание, уведомлявшее о том, что покойный мультимиллионер в молодости играл в бейсбол в полупрофессиональной команде города Бингхэмптона, штат Нью-Йорк, не нашло в Бингхэмптоне никакого подтверждения.
Ни на самом ранчо Импортуны в Палме Спрингс, ни поблизости не было никакой площадки для гольфа, и никогда не бывало. В послании сообщались просто ложные сведения.
Насколько удалось установить, то же самое можно сказать и про седьмое послание. По крайней мере, доказать его истинность было невозможно. Был ли Нино садистом или мазохистом - неизвестно, но о том, чтобы он использовал плетку, ничто не свидетельствовало. А миссис Импортуна, которая могла знать ответ на этот вопрос лучше, чем кто бы то ни было, решительно отказалась обсуждать свою семейную жизнь. Что же касается девятихвостой кошки, она раздраженно заметила: "Если это касается меня, то это просто гнусная клевета".
Далее выяснилось, что на вилле Импортуны в Лугано не было никаких скульптур, изображающих муз. Не удалось также разыскать скульптора, который получил бы заказ на их изготовление.
- Мне кажется, что все это нам шлет просто какой-то сумасшедший, - в сердцах бросил инспектор. - Это ж надо, как специально придумано - ведь мы теперь только и делаем, что проверяем ту информацию, которую он нам подбрасывает. А больше ничего не успеваем - не хватает сил.
- Я считаю это мнение не особенно умным, - ответил Эллери, - но не спрашивай меня, почему. О, еще два момента, папа. Я хотел бы узнать все в деталях о доме 99 Ист: о его покупке, копии договора и прочее.
- Зачем тебе?
- Считай, что у меня возникло кое-какое подозрение. Это - во-первых. А во-вторых… Нет, об этом я должен позаботиться сам.
- О чем?
- Мне надо телеграфировать в бюро частных детективов в Италии, с которым у меня постоянный контакт, чтобы они сделали для меня выписку из церковной книги, в которой регистрируются крещения, - когда крестился Туллио Импортунато и когда он появился на свет. И пусть они пришлют это авиапочтой.
- Зачем? А, все едино, - проворчал инспектор. - Можешь спокойно назвать все это еще одним подозрением и ничего не объяснять. А что тебе удалось выяснить в пентхаузе?
Эллери пристально поглядел на отца.
- А откуда тебе известно, что мне там удалось что-то выяснить?
- Видишь ли, я не зря все эти годы смотрел на твое глуповатое лицо и научился немножко читать на нем.
- Я и в самом деле не выяснил ничего особенного. Тем не менее у меня есть нечто большее, чем просто подозрение. По здравому рассуждению я пришел к выводу, что Вирджиния Импортуна и Питер Эннис наставили бедняге Нино развесистые рога. Готов поклясться, что они не просто время от времени обменивались страстными взглядами, но и позволили себе нечто большее. А теперь выкладывай ты, что тебя так приободрило?
- Приободрило? Меня?
- Ну да. Несколько дней тому назад ты уже чуть было не решил сдать дела и отправиться в дом престарелых. А сегодня вид у тебя пободрее. Что случилось?
- Ну, в общем, мы идем по следу, - осторожно намекнул инспектор. - Он с самого начала был у нас на виду… Все держится в большом секрете, Эллери. Меня могут отправить на пенсию, если станет известно, что я рассказал об этом.
- Но ведь ты еще ничего не рассказал!
- Ну ладно, ладно, мальчик мой. Там все еще только начинается, рассказывать особенно не о чем. Мы движемся ощупью - но кое-что уже нащупываем. Скажу тебе только одно: будем действовать лишь тогда, когда получим санкцию окружного прокурора. Кстати, его весьма заинтересует то, что ты сообщил мне. Это отлично подтверждает нашу версию.
- Но что это за версия?
Инспектор только пожал плечами. Никакая лесть Эллери не заставила старого дракона смягчиться.
Эллери был близок к тому, чтобы свихнуться на девятках. Он автоматически начинал рисовать их, стоило ему чуть задуматься. Девятки снились ему по ночам. Вермишель в супе тоже сварачивалась в девятки. Он снова и снова штудировал девять анонимных посланий и в сотый раз выискивал в них какой-то особый смысл - С упорством обезьяны, ищущей в голове у детеныша. Он уже подумывал о том, не обратиться ли к специалистам по шифрам.
Только в одном он был уверен - девятки что-то означают. Все остальное было совершенно неясно. Убийца* выбирал девятки. Это на что-то указывало. Он, видимо, надеялся, что при размышлении на эту тему должна родиться какая-то идея.
Родиться?
Родиться…
Почему-то это слово застряло у него в памяти.
Беременность перед родами - 9 месяцев. Опять девять.
9…
Или 99?.. 999?.. 9,999?.; 99,999…
Нет, это дело еще сведет его с ума.