- Ну и где он, Ильич? - вдруг подал голос Филипок. На это Плохишу ответить было нечего. Он стоял набычась, с беспомощно бегающими глазами, понимая, что проиграл. И что сейчас в его жизни случится самое страшное.
- Порвать его! Опустить! Сука! - понеслось со всех сторон.
Чижики, наседая, шагнули вперед, к Плохишу. Тот невольно отпрянул.
У меня внутри все похолодело.
4
- Мусора! - вдруг отчаянно крикнул кто-то.
И прежде чем я успел испугаться, что Плохиш все-таки осуществил свой план и позвонил в милицию, на площадку на полной скорости, задевая отскакивавших в стороны бандитов, ворвалась черная "Волга" с тонированными стеклами.
Машина остановилась возле нас, задняя дверь открылась, и наружу легко выпрыгнул Бык.
- Не опоздал? - радостно спросил он, пританцовывая и разминая затекшие ноги. - Здорово, пацаны! За что базарим?
Бык был в своем неизменном черном в полоску костюме, шедшем ему не больше, чем Храповицкому валенки, и в лаковых черных туфлях. В его шалых глазах плясали огоньки опасного веселья.
Открылась вторая дверца, и не спеша вылез Ильич. Высокий, грузный, он одернул на себе спортивную куртку и медленным взглядом исподлобья оглядел возбужденную братву.
Их было только двое, посреди толпы распаленных бандитов. Но впечатление от их приезда было поразительным. Все сразу стихли. Даже Бабай несколько стушевался.
Эта минута была решающей для Чижиков. Еще мгновение назад они ощущали себя предводителями агрессивного сброда, готового слушать их приказы и рвать в клочья. Сейчас почва уходила у них из-под ног.
Старший Чижик, потеряв голову, рванулся к Ильичу, который не сдвинулся с места.
- Тебя кто звал?! - крикнул он срывающимся голосом, брызжа слюной. - Мы тут сами разберемся! Без вас!
Это было сигналом для младшего. Он сунул руку за пазуху, видно, за пистолетом.
- Нечего тут!.. - начал было он.
Но закончить он не успел. Молниеносным движением Бык выхватил ствол и выстрелил в него, не целясь. Младший Чижик завизжал и упал на спину.
Толпа ахнула и отшатнулась. С той же быстротой Бык развернулся к старшему Чижику и ткнул пистолет ему в лицо.
- Хочешь сдохнуть? - спросил он ласково. Старший Чижик не хотел сдохнуть. Честно говоря,
никто не хотел. Толпа была парализована.
Бык был отморозком, и об этом знали все. Даже среди бешеной нижнеуральской братвы, с которой наши степенные бандиты предпочитали не связываться, он выделялся своей лихостью. Но то, что он начнет палить без предупреждения, при сотнях свидетелей, для всех явилось шоком. На наших "стрелках" даже нож в зад не втыкали без полуторачасовых разбирательств.
Младший Чижик катался по земле в луже крови и беспрерывно выкрикивал ругательства. Бык попал ему не то в бедро, не то в низ живота.
- Гад! - заходился младший Чижик. - Урод проклятый! Я убью тебя!
- Закрой плевательницу, - посоветовал ему Бык без сострадания. - А то из-за тебя аж дышать не слышно.
Ни один мускул на лице Ильича не дрогнул во время этой стремительной и кровавой сцены. Он стоял все так же невозмутимо, ни на кого особенно не глядя и, вместе с тем, ничего не упуская из виду.
- С тобой я говорить не буду, - наконец властно произнес он, обращаясь к старшему Чижику. - Со мной пойдешь ты. - Он кивнул Бабаю. - И ты, - неожиданно прибавил он, посмотрев на Филипка.
Филипок даже растерялся от оказанной ему чести. Лицо его вспыхнуло от радостного смущения. Про себя я восхитился дипломатическими способностями Ильича.
Втроем они двинулись в сторону.
- А ты, братан, чего стоишь? - обнял меня за плечо Бык, увлекая следом за ними. - Пошли, рамсы раскинем.
Ильич бросил на него предупреждающий взгляд, но ничего не сказал. Про себя я отметил, что Плохиша на разговор не взяли.
5
Первый бой Ильич выиграл нокаутом. Второй предстоял технический. По напряженной походке Бабая было ясно, что он не одобряет всего происходящего. К тому же то, как грубо Ильич вторгался на его территорию, ставило под сомнение репутацию Бабая.
Ильич остановился. Мы все последовали его примеру. Он в упор посмотрел на Бабая своим тяжелым взглядом и коротко бросил:
- Ну?
Я оценил то, что он не стал говорить первым, предпочитая роли адвоката роль судьи, всегда более выигрышную.
- Плохиш, он чей? - хмуро осведомился Бабай. Было заметно, что властность Ильича его задевает.
- Мой, - столь же лаконично ответил Ильич. Он не собирался уступать.
Бабай помолчал, посмотрел, как люди Чижиков бережно уносили на руках младшего из братьев, потом перевел взгляд на Плохиша, который, оставшись в стороне, не находил себе места. И усмехнулся.
- Он не может быть твой, - возразил он. - Он раньше халдеем был. Коммерсантам водку подносил. А сейчас - барыга.
- А сколько среди них барыг? - Ильич кивнул на толпу. - Ты считал? Небось, и легавые есть. Каждой твари по паре. Ломовой вообще замусорился. С ОМОНом ездит. - Он подождал, пока Бабай переварит сказанное, и продолжил. - Не всем же правильными быть, как мы с тобой. Зоны они не топтали, какой с них спрос? - Он намекал на свое и Бабая уголовное прошлое, словно это было знаком особого отличия. - Молодняк вон и наколки не по масти рисует. - Он сложил свои синие от татуировок пальцы в кулак и осмотрел его с удовлетворением. - Главное, чтобы человек по понятиям жил. Так? Ты же умный. А умный на дураков не сердится.
- Но он же беспредельничает! - ворчливо возразил Бабай. Со стороны было заметно, что он несколько смягчился.
- И ты потому сюда такую толпу нагнал? - насмешливо спросил Ильич. - Сам не мог разобраться?
- Это не я нагнал. - Незаметно для себя Бабай начал оправдываться. - Чижики его порвать хотели.
- А Чижики, они чьи? - поинтересовался Ильич. - Твои, что ли?
- Да нет, - смутился Бабай. - Они сами по себе.
- А че ты тогда за них впрягаешься? - дожимал Ильич. - Или они тебе долю предложили? - Он проницательно и недобро посмотрел на Бабая. - Из плохишовской, а?
- Нормально получается! - возмущенно вмешался Бык. - Плохиш - наш. А его доли уже без нас дербанят! Сереж, можно я пойду, второго Чижика грохну?
- Стой здесь, - негромко скомандовал Ильич. Бык подчинился с явной неохотой. Я увидел, что его
готовность к радикальным действиям угнетающе подействовала на Филипка, который молчал, словно забыв о своих претензиях. Думаю, что и про поездки Ломового с ОМОНом Ильич упомянул с умыслом. Тень Ваниного позора падала и на Филипка.
Впрочем, и Бабаю было не по себе. Он чувствовал, что уступает, но не знал, за что зацепиться.
- Мне чужого не надо, - проговорил он как-то вяло. - Мне за пацанов обидно.
- Пусть они между собой разбираются, - примирительно заметил Ильич. - С обиженными на зоне, сам знаешь, как поступают. Тебе-то зачем по каждой мелочи свой авторитет менять.
Бабай не нашелся, что ответить.
- Ну все, что ли? - небрежно спросил Ильич. - А то мне ехать надо. Ты заглядывай ко мне, если что.
Он сунул оторопевшему Бабаю свою огромную широкую руку, и тот машинально ее пожал. Ильич повернулся и двинулся к своей машине.
- Слышь, Сереж, - крикнул вслед Бабай. - А это кто? - Он ткнул в меня пальцем.
- С нами, - ответил Бык коротко.
Филипок за все это время так и не сказал ни слова.
6
Мы с Ильичом разместились на заднем сиденье, а Бык устроился впереди, рядом с водителем. За нами двигалась целая кавалькада машин: Плохиш со своей братвой и моя охрана. Ильич насупленно молчал.
- Сереж, а ты фраеров не шугаешься? - Бык повернул к нам свое дурашливое лицо в веснушках.
- А чего их бояться? - спросил Ильич. - Фраера, они и есть фраера.
- Фраера хуже урок стали, - посетовал Бык. - Чуть не доглядишь, порежут.
- Ты о чем? - озадаченно осведомился Ильич. В отличие от меня он не догадывался, куда клонит Бык. С чувством юмора у него обстояло неважно.
- Да вот с тобой фармазон сидит, - продолжал жаловаться Бык. - Злобный такой. У него аж на роже написано, что базар у него короткий. Перо в бок, и труп в речку. Я, в натуре, весь на измене.
- Отвяжись, - попросил я. Сейчас, когда я начал немного отходить от всего увиденного, мой поступок мне самому показался не очень умным.
- Ой, - всполошился Бык. - Гляди, он сердится! Озверел совсем. Остановите машину, пацаны, я выйду! У меня папа - инвалид! Мне в больничку надо!
- Не ездий больше на "стрелки", - вдруг сказал Ильич. - Нельзя это. Неправильно.
Лицо его было очень серьезно. Я кивнул.
- Ты, братан, лучше сегодня ко мне приезжай! - опять вмешался Бык. - Мы ночной клуб открывать будем. Шикарный! - Он с удовольствием закатил глаза. - Вы такого в вашем зачуханном Уральске даже не видели. Шуфутинского привезем. В натуре. Приезжай к десяти. Я тебе столик оставлю. Хоть оторвемся маленько. И этого черта возьми. - Он показал на машину, в которой ехал Плохиш.
- Мне, кстати, с ним поговорить надо, - произнес Ильич. И обращаясь к водителю, добавил:
- Притормози где-нибудь у обочины.
Когда машина остановилась, я простился с Ильичом, пообещал Быку приехать и вышел.
Разумеется, Ильич был прав. Я сознавал, что глупо рисковать головой без всякой на то видимой причины. Но для того, чтобы дорожить ею, я должен был понять, зачем она мне вообще нужна. До сих пор вышеназванный орган осмысления использовался мною для разработки сложных комбинаций по добыванию денег для Храповицкого и изобретению нехитрых способов, как потратить свою часть на женщин. Возможно, именно в этом и был смысл моей жизни. Но смириться с этим я пока не был готов.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Стол, за которым сидели Хенрих, Плохиш и я, стоял неподалеку от сцены. Это означало, что мы пребывали в ночном клубе Быка в ранге чрезвычайно важных персон и все было сделано для того, чтобы мы могли беспрепятственно насладиться концертом. Стоило мне назвать свое имя на входе, как взмыленный администратор в черном смокинге опрометью бросился за нами ухаживать.
В российской провинции в рестораны ходят не для того, чтобы есть и разговаривать, а для того, чтобы пить и танцевать. Поэтому кухне здесь не придается никакого значения: на всю русскую глубинку не найти и одного приличного шеф-повара. Шик заведения определяется интерьером и громкостью звучания музыки.
Клуб, который, кстати, назывался "Фантом", был декорирован в лучших московских традициях: помпезно и с роскошью. Пол в зале, где мы находились, был из черного мрамора с разноцветной подсветкой. Вдоль стен были сделаны ниши, образуя для сидящих там людей уголки интима. Высокие потолки были из матового стекла, почти зеркальные, тоже с подсветкой. Короче, архитекторы и дизайнеры могли гордиться своей работой.
Порученный моим заботам голландец оказался розовощеким добродушным малым лет тридцати пяти, светлоглазым, с редкими белесыми волосами и носом картошкой. По-русски он говорил почти без акцента, но на вопросы отвечал как-то слишком серьезно и надолго задумывался. Видимо, к природной неспешности, свойственной северным европейцам, добавлялось еще и тяжелое похмелье.
Мы появились, когда концерт уже начался. В двух шагах от нас Шуфутинский хриплым голосом исполнял столь любимый в России блатной репертуар, а позади него раскачивался в медленном танце полураздетый кордебалет из трех эффектных девушек. Резких движений девушки не совершали, чтобы не поскользнуться на пестрой стеклянной сцене.
В полумраке я не очень хорошо видел публику. За соседним столом я заметил Силкина с молодой женой, и мы приветственно помахали друг другу. Чуть подальше трогательно держалась за руки чета Собакиных. Что, впрочем, совсем не помешало жене оторваться от мужа и окинуть нас троих своим призывно-вызывающим взглядом.
Плохиш, чудом избежавший неминуемой жестокой расправы, пребывал в приподнятом настроении и с удовольствием болтал с иностранцем.
- Слышь, Хенрик, - утолял он природную любознательность. - А ты откуда русский так хорошо знаешь?
- В университете выучил, - отвечал Хенрих не спеша. - И еще в армии. Немного.
- Значит, шпионом был, - решил Плохиш. - Диверсантом, что ли?
- Я не был диверсантом, - серьезно возражал Хенрих. - Совсем напротив.
- Напротив чего? - наседал Плохиш. - Напротив тюрьмы, что ли? Короче, не хочешь сознаваться?! Ладно! Попробуем по-другому! Кем сейчас работаешь? Опять поезда под откос пускаешь?
- Я сейчас не работаю, - объяснял Хенрих. - Я сейчас уволился. Хочу немного размышлять.
- А че тебе размышлять? - удивился Плохиш. - Зачем? Ты больной, что ли?
- Я не больной, - качал головой Хенрих. - Я хочу размышлять о смысле своей жизни.
- Андрюх, ты вкуриваешь что-нибудь? - Плохиш не мог прийти в себя от изумления. - А говорит, не больной! Че тут думать-то! И так все ясно!
- Мне не так все ясно, - отвечал Хенрих печально.
- Эх ты, а еще шпион! - резвился Плохиш, поражаясь тупости своего собеседника. - Есть бабки, есть смысл. А нету их, и жизни нету. Правильно говорю?
Хенрих не спорил, но и не соглашался. Только неопределенно улыбался в ответ. Он считал, что Плохиш его разыгрывает.
Откуда-то из глубины зала к нам неслышно подошел Бык.
- Ну как, нравится? - спросил он самодовольно. Мы с Плохишом выразили одобрение его заведению.
- Я и в Москве таких не видал! - сообщил Плохиш. - Представляю, сколько сюда капусты угрохали!
- Коммерсанты говорят, такие только в Америке есть, - кивнул Бык, польщенный. - Пошли, я вам еще кое-что покажу.
Мы вышли через служебную дверь и по мягким красным коврам прошли через казино с залами для рулетки, новенькими покерными столами с зеленым сукном и переливающимися огнями игровыми автоматами. Кругом все сверкало и блестело золотом. Сегодня, в день открытия, залы еще пустовали, и местная публика не портила интерьер своим неряшливым видом.
Признаться, я и Римом-то предпочел бы любоваться без римлян, что же касается соотечественников, то они способны обезобразить любой пейзаж, даже столь убогий, как в нашей губернии, главной архитектурной примечательностью которой, кажется, отныне являлся ночной клуб "Фантом".
Обслуга, впрочем, тут наличествовала. Тут и там шныряли официанты, и возле столов уже стояли крупье, в большинстве своем - женщины в одинаковых темно-зеленых жилетах с бабочками. На Быка они взирали с подобострастием и дежурно улыбались нам.
- Слышь, ты че-то больно растолстела! - походя, с хозяйской небрежностью бросил Бык одной из девушек, сидевшей на высоком стуле. Та опрометью скатилась со стула и, выпрямившись, втянула живот. - На соленое не тянет?
- Нет! - испуганно пробормотала она, моргая глазами. - Я больше мороженое люблю!
- А то я думаю, может, ты у нас того, беременная, а? - подозрительно сверля ее глазами, продолжал Бык свой допрос. - Лучше сразу признавайся. Потом поздняк будет метаться!
Девушка в ужасе закрыла рот ладошкой. У нее было пухлое простодушное веснушчатое лицо и курносый нос.
- Да вы что! - горячо воскликнула она. - У нас даже в мыслях таких глупостей нету!
- Смотри у меня! - погрозил ей Бык пальцем и проследовал дальше.
Когда мы отошли на приличное расстояние, он удовлетворенно хмыкнул.
- Дисциплину нужно поддерживать! - нравоучительно пояснил он нам. - А то совсем распустятся. Надо будет потом ей загнуть залазки, - добавил он деловито. - Люблю таких, деревенских.
- Всех уже перепробовал? - завистливо спросил Плохиш.
- Даже не начинал! - отмахнулся Бык. - А куда спешить? Только народ сразу распугаешь. - Он говорил со знанием дела. - Надо их сперва прикормить маленько. Потом сами в очередь выстроятся.
- Много народу тут работает? - деловито поинтересовался Плохиш.
- А я их считал? - беспечно отозвался Бык. - Человек, может, сто. Или больше. Мы тут еще хотим один бар открыть. Типа со стриптизом. В другом крыле. Ну, и чтобы шкуры, само собой, тусовались. Короче, чтобы все как у людей было. Шкур-то навалом! Хоть на столе готовы давать. В натуре! А стриптизерш путных найти не можем! Прям хоть из Москвы выписывай! Танцевать никто не умеет!
- А у вас эта вся бодяга окупится? - продолжал свои расспросы Плохиш.
- Тут вообще-то, это, наших личных бабок не больно много, - ухмыльнулся Бык. - Мы коммерсантов наших напрягли. В долю, конечно, взяли. Но я так понимаю, что если подумать, то должно окупиться! Ща полгорода сюда загоним, остальные сами придут! Ты погоди, к нам еще из Уральска народ повалит! - хвастливо пообещал он. - У вас же там приличным пацанам даже посидеть культурно негде!
Мы спустились по лестнице и оказались в подвальном коридоре с закрытыми комнатами по обе стороны.
- Тут у нас номера, - рассказывал Бык с гордостью. - Для своих. Если кто захочет с телками остаться.
Он условным стуком постучал в одну из дверей. Она открылась. Мы шагнули в большое помещение без окон, и я сразу закашлялся от едкого запаха марихуаны. Сумрачная картина, открывшаяся перед нами, никак не соответствовала праздничной атмосфере, царившей наверху.
Комната утопала в клубах дыма. Здесь было человек двадцать. Судя по внешности, все бандиты. Двое парней сидели за столом, друг напротив друга, и, насыпав на снятое со стены зеркало кокаиновую дорожку, вдыхали ее ноздрями через скрученные долларовые купюры. Рядом с одним из них лежал пистолет. На нас никто не обернулся.
Я видел, как у Хенриха от ужаса расширились глаза. Впрочем, от неуместных вопросов он воздержался. То ли из страха, то ли из деликатности.
Бык сделал кому-то знак, и нам тут же принесли два косяка с анашой, которые мы и пустили по кругу. Бык и Плохиш курили по-особому, затягиваясь вместе с воздухом.
- Это кто с вами? - понизив голос, спросил Бык, кивая на Хенриха.
- Голландец, - ответил я.
- То-то я смотрю, морда лоховская. Не сдаст? - И, не дожидаясь ответа, он повернулся к Хенриху и принялся кричать ему прямо в ухо, при этом бурно жестикулируя. Так часто делают русские, в разговоре с глухими или с иностранцами, когда уверены, что те их не понимают. - Слышь, ты это! Не подумай че плохого! Просто, пацаны отдыхают! Кури спокойно, тут все свои! Если че еще надо, мне скажи!
Хенрих совсем оробел и закивал ему снизу вверх. Покончив с косяками, мы вернулись в зал, пообещав Быку наведаться в комнату отдыха еще раз попозже.
- Это что, мафия? - спросил Хенрих с легким содроганием.
- Откуда у нас мафия, - отмахнулся Плохиш. - Тут приличное место. Видал, вон мэр города сидит. Это у вас там мафия. - Плохиша, кажется, начало "накрывать", он нес всякую чушь. - Вон, в Амстердаме в прошлом году одному пацану уши отрезали! - вдруг сообщил он. - Я в газете читал.
То, что Плохиш читает газеты, было для меня новостью.
- Я не читал, - ответил Хенрих после долгой паузы. Его, похоже, тоже забирало.
- Да вам все равно правды не скажут, - возразил Плохиш. - У вас страна дикая. Все - шпионы.
- Может, это русские сделали? - предположил Хенрих.
- Нет! - не согласился Плохиш. - Это, наоборот, русский пацан был. Кстати, из Уральска. Я так чувствую. Нормально вообще вы поступаете! - Он укоризненно посмотрел на Хенриха. - Не успел к вам русский пацан приехать, как вы ему сразу уши режете. Вот тебе, к примеру, уши отрезать, тебе понравится?