5
- Разрешите к вам присоединиться? - услышали мы развязный голос.
Это был Николаша. Красный и глупо улыбающийся, он покачивался возле нашего стола. Язык у него заплетался. Я обернулся на Плохиша и увидел, как тот делает Николаше ободряющие знаки. Вероятно, это он и подбил Николашу подойти, а сейчас с удовольствием наблюдал, что из этого получится.
- Я хотел бы… Так сказать… - с трудом продолжал Николаша, адресуясь преимущественно к Ирине.
- Меня не интересует, что вы хотите, - холодно ответила она и взмахнула узкой рукой, словно отгоняя муху.
Николаша надулся.
- Я, собственно, подошел выразить свое сочувствие, - наконец не без усилий договорил он.
- Я в нем не нуждаюсь, - обрезала она его. Николаша совсем обиделся.
- Вы что же, даже не хотите со мною познакомиться? - икнул он.
- Бывают же такие идиоты! - словно про себя проговорила она и отвернулась.
Николаша задохнулся от возмущения. Я поднялся и, обняв его за плечи, увлек к столу, где сидели Плохиш и Хенрих.
- Я не пойду! - упирался Николаша, приседая. - Я здесь останусь!
Я силой опустил его на стул и набросился на Плохиша.
- Тебе что, скандала захотелось?!
- Подумаешь! - фыркнул Плохиш. - Уж и подойти к ней нельзя! Корчит из себя центровую! Если ты такая порядочная, то дома сиди!
В эту минуту что-то странное начало твориться с Хенрихом.
Еще подходя, я заметил, что он был неестественно бледен. Вероятно, непривычный к столь долгим загулам, к тому же смешав спиртное с наркотиками, он чувствовал себя отвратительно. Он сидел молча, с остановившимся взглядом, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.
Вдруг он откинулся назад, рот его раскрылся, и он начал медленно сползать вниз, под стол. Я попытался его подхватить, но он обвис в моих руках.
- Помоги! - бросил я Плохишу. - Да скорее же!
- Иностранец загнулся! - ахнул Плохиш, вскакивая. Вдвоем мы кое-как усадили Хенриха на стул. Плохиш держал его под мышки, а я хлопал по щекам и брызгал в лицо водой. Хенрих не подавал признаков жизни.
- Слышь, он в натуре, того, - испуганно бормотал мне Плохиш. - Кони двинул. Че теперь делать-то будем? Прикинь, мертвый иностранец. Ментам че скажем?! Нас же закроют!
- Замолчи! - прикрикнул я. - Надо вытащить его на улицу. Может, отойдет на свежем воздухе.
- Я, наверное, пойду к своим, - подал голос Николаша, поднимая с груди тяжелую голову. От страха оказаться впутанным в историю с трупом иностранца он несколько протрезвел.
Взяв Хенриха под руки, мы с Плохишом волоком потащили его через зал к служебному выходу. По счастью, благодаря темноте и грохоту музыки на нас мало кто обращал внимание.
Оказавшись на улице, мы тут же вызвали нашу охрану. Они уложили Хенриха на газон, быстро раздобыли ведро и, сбегав в клуб за водой, принялись за обливание. Хенрих не шевелился, хотя на него выплескивали ведро за ведром.
- Надо искусственное дыхание сделать, - обеспокоенно сказал Гоша. - А еще лучше врача вызвать.
- Сваливать надо! - метался Плохиш. - Засунем его в машину, а по дороге где-нибудь выбросим. Пусть потом ищут.
Николай, не говоря ни слова, зачем-то массировал Хенриху голени.
Примерно после десятого ведра веки Хенриха дрогнули, и он издал жалобное мычание.
- Живой! - воскликнул Гоша с облегчением. Мы дружно перевели дыхание.
6
Испытывать дальше судьбу мы не решились. Я вернулся в клуб и рассчитался за столик. В это время моя охрана посадила мокрого до нитки бессознательного Хенриха в машину. Перед тем как тронуться, Плохиш оттащил меня в сторону.
- Я тут это, насчет сегодняшнего, - сбивчиво зашептал он. - Что ты со мной на "стрелку" поехал… Короче, я тебе за это крест хочу подарить. Как у меня!
Он сунул руку за пазуху и вытащил наружу висевший на массивной цепи золотой крест, который своими размерами вполне мог бы украсить купол небольшой церкви.
- Я ювелиру закажу! Прямо завтра! - заключил он с придыханием, сам смущенный несвойственным ему проявлением благодарности. - Никогда не забуду! В натуре! Гадом буду!
Я был растроган.
Когда я отвел голландца в номер, было уже начало второго ночи. Еще по дороге у меня в голове возникла одна идея. Возможно, она была не совсем трезвая. Скорее, совсем сумасшедшая. Но она меня увлекала. И хотя додумать до конца я не успел, я позвонил Храповицкому. Храповицкий уже спал.
- Что стряслось?! - спросил он сонным и недовольным голосом, когда я назвался.
- Кто сейчас управляет нашим банком?! - Я торопился. Меня распирало.
- Ты что, обалдел, среди ночи такие вопросы задавать? - разозлился Храповицкий.
- Ты можешь ответить? - не унимался я.
Видно, по моему возбужденному голосу Храповицкий почувствовал, что мною движет не праздное любопытство.
- Пока никто, - ответил он озадаченно. - После Ухода Сырцова его обязанности временно исполняет его заместитель.
- А ты не хочешь взять в наш банк Николашу? - выпалил я.
- Какого Николашу?!
- Николашу Лисецкого. Сына губернатора!
- Кем?!
- Управляющим! Кем же еще!
На том конце телефона возникла долгая пауза. Я даже подумал, что связь прервалась.
- Да он же полный дурак! - ужаснулся наконец Храповицкий. - К тому же лет ему сколько?
- Какая разница! - убеждал я. - Работать все равно будут другие люди. Отдай приказ, чтобы его распоряжения согласовывались с юристами. Чтобы без твоей визы его подпись считалась недействительной. Дело не в этом! Назначь его управляющим банком! Положи оклад тысяч сто долларов в месяц.
- Ты, часом, не пьян?! - подозрительно спросил Храповицкий.
- Нет, я анаши накурился, - ответил я честно. - Но это не имеет значения. Ты идею понял?
- Насчет анаши?
- При чем тут анаша?! Относительно Николаши!
- Тоже, что ли, покурить? - задумчиво сказал Храповицкий. - Ну, допустим, я его назначу. А что взамен?
- А взамен - проект. Связанный с заграницей. Хоть с той же Голландией.
- А почему с Голландией?
- С Голландией или другой страной, не важно! Я про Голландию говорю, потому что Вася мне голландца всучил, с которым я весь вечер возился. Нужен принципиально новый проект, связанный с заграницей! В каком-то направлении, которое в области еще не развивалось. Что-то там мы должны закупать.
- Что именно? - В голосе Храповицкого послышался пробуждающийся интерес.
- Да откуда я знаю! - нетерпеливо воскликнул я. - Это уже по твоей части. Что они там, в Голландии, выращивают? Ну, кроме анаши? Коров, что ли? Вот давай коров и закупать. Для сельского хозяйства. Создаем там фирму, ставим директором голландца. Настоящего голландца, а не русского, чтобы все чисто было. И гоним туда деньги из бюджета. Коров покупаем! Всякие технологии! Внедряем их изо всех сил. Картошку голландскую у нас сажаем, огурцы. Короче, развиваем деревню. Ты смысл, главное, ухвати, смысл! Это не разовая сделка! Это из года в год. Большие суммы. А Николаша сидит у нас гарантом. Понял наконец?
- Будит меня среди ночи! Пьяный. Несет какую-то чушь! - заворчал Храповицкий, но его интонация изменилась. Он начинал проникаться. - Какая картошка?! Какие коровы?! Придет же такое в голову! - Он помолчал и заключил неожиданно: - Может, приказ издать? Чтоб трезвым тебя на работу не пускали? Приезжай завтра пораньше. Часам к девяти. Все обсудим.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
- Нет, Решетов, ты не прав! - Губернатор в халате обогнул бильярдный стол и тщательно прицелился по шару.
- Не прав, - протянул он, отводя руку с кием. - Ну, то есть, совершенно!
Он вильнул кистью, ударил и промазал.
- Ты ничего не понимаешь в женщинах! - воскликнул он раздраженно.
Наверное, я и впрямь мало понимал в женщинах, если упорно считал его мужчиной.
Три недели спустя после гибели Хасанова они с Храповицким играли на бильярде в комнате отдыха нашего спортивного комплекса. Храповицкий поддавался как только мог, проявляя чудеса техники, но губернатор, будто нарочно, мазал шар за шаром и злился. Я сидел на диване и наблюдал за игрой, ожидая своей очереди.
С Лисецким мы не сошлись во мнениях относительно лучшего возраста женщины. Я сказал, что по-настоящему интересной женщина становится к двадцати пяти годам. Он настаивал на том, что после семнадцати она уже никому не нужна. Конечно, я мог бы возразить, что когда мне, как и ему, перевалит за пятьдесят, я, возможно, пересмотрю свои взгляды. Но я ограничился замечанием о том, что мне скучно с малолетками.
- Меня недавно познакомили с одной девочкой, - продолжал Лисецкий мечтательно. - Просто картинка! Наивная, как щенок! - Он присел на край бильярдного стола и нетерпеливо потер коленкой о коленку. Халат он
выбрал себе коротковатый, кокетливо открывавший его белые безволосые ноги, слишком полные в бедрах и слишком худые в голенях, как у многих стареющих мужчин. - Кстати, Володя, думаю, пора тебе провести очередной конкурс красавиц. Не сомневаюсь, что она займет там первое место.
Храповицкий в это время в очередной раз виртуозным ударом старательно выставлял губернаторский шар к лузе. Он поднял голову и бросил на меня вопросительный взгляд. Я едва заметно кивнул. Мы еще ничего не говорили Лисецкому о проекте. Пора было открывать карты.
- Можно, - задумчиво проговорил Храповицкий. Ему удалось подкатить шар, так как он хотел. Он с удовлетворением распрямился.
- Эх, черт безрукий! Опять не дотянул! - притворно обругал он себя. И продолжал: - Наш банк, как обычно, выступит спонсором. Если, конечно, у членов вашей семьи не возникнут возражения.
- Ты имеешь в виду мою жену? - небрежно осведомился губернатор, склоняясь над столом.
- Да нет, не жену, - легко ответил Храповицкий, не поворачиваясь к нему и намазывая кий мелом. - При чем тут жена! Я говорю о Николаше.
- А Николаша-то здесь с какого боку? - удивился губернатор, не отрывая взгляда от стола и продолжая целиться.
- Да я хотел назначить его управляющим нашего банка, - пояснил Храповицкий буднично. Как само собой разумеющееся.
Лисецкий от неожиданности ударил без подготовки и опять промахнулся. Но на сей раз даже не заметил этого.
- Ты шутишь?! - воскликнул он, уставясь на Храповицкого.
- Какие тут шутки! Парень сидит без дела у Гозданкеров! Дурью мается! А я по всей области ищу молодых специалистов! По-вашему, это правильно?
- Мы про моего Николашу говорим? - не верил своим ушам губернатор. - Да он еще мальчишка совсем!
- Пора, пора за серьезное дело браться! - добродушно усмехнулся Храповицкий. - Сделаю его партнером по банку на пятнадцать процентов. Положу ему жалованье тысяч сто в месяц - парень землю рыть будет!
- Долларов?! - задохнулся Лисецкий.
- Ну не рублей же! - с негодованием ответил Храповицкий.
Лисецкий совсем ошалел. Забыв, что не его очередь, он опять ударил, причем по шару Храповицкого. И забил.
- Вот это да! - только и сказал он.
Он положил кий, просеменил по комнате, сел на диван и отхлебнул вина.
- Ничего не понимаю, - признался он, растерянно крутя головой. Халат на нем распахнулся, и круглый белый живот беззащитно вывалился наружу. Храповицкий по-прежнему упорно не замечал произведенного эффекта. Он достал из лузы забитый губернатором шар и аккуратно положил его на полку.
- Заодно мы сможем решить и одну вашу проблему, - продолжал он деловито. - Вы же не бедный человек. А деньгами своими пользоваться не можете. Официальный оклад - слезы. Николаша и вовсе гроши получает. А тут, вместе с дивидендами по банку, будет выходить миллиона полтора-два в год. Легально. И пусть платит налоги. К чему тут жадничать? Деньги чистые.
Глаза у Лисецкого полезли на лоб.
- Ну… это… конечно… - забормотал он. - Налоги я всегда… Как губернатор…
Вдруг что-то изменилось в его лице. Он нахмурился.
- А что ты хочешь взамен? - спросил он подозрительно.
Храповицкий обиделся.
- Вы за кого меня принимаете! - с упреком осведомился он. - Разве я когда-нибудь торговался! Я беру умного парня на работу! У меня есть для него специальный проект! Нет, конечно, если вам эта идея не по душе…
Он не договорил, Лисецкий его перебил.
- Да ты не сердись! - закудахтал он. - Что же, мне слово сказать нельзя? Конечно, я очень рад за сына! И такая высокая оценка… его деятельности… - Он запутал. - А какой проект-то?
Храповицкий состроил серьезную мину. Свою партию он вел блестяще. Я еле сдерживался, чтобы его не расцеловать.
- Я много думал последнее время, - важно начал он. - И пришел к выводу, что пора нам заняться сельским хозяйством!
Еще не оправившись от первого нокдауна, Лисецкий сразу же получил второй. Как выражаются боксеры, он "поплыл".
- А зачем нам сельское хозяйство? - спросил он очень тихо, как-то даже испуганно.
- Да потому, что должен же хоть кто-нибудь в России о нем заботиться! - убежденно продолжал Храповицкий. - Почему бы нам в нашей огромной губернии не создать островок подлинного капитализма? Например, по голландскому образцу.
- Что ты имеешь в виду? - Лисецкий смотрел на моего шефа как завороженный.
Храповицкий, наоборот, отвернулся к столу и принялся выбирать шар.
- Я имею в виду, что пора производить сельхозпродукцию не хуже, чем в Европе, - объяснял Храповицкий. - Попробую девятый в дальнюю. Для этого, конечно, нужны импортные комбайны, импортные трактора, короче, вся необходимая техника. - Он замолчал, целясь. Лисецкий покорно ждал, затаив дыхание. Храповицкий ударил и забил.
- Замена имеющейся техники и ее обслуживание потребует создание станций, которые будут обеспечивать комплектующими, - вновь заговорил он, выцеливая следующий шар. - Потом не забывайте об удобрениях. Наши тут не подойдут. Ну, и коровы. - Он опять ударил, но на сей раз мимо. - Слишком тонко! - вздохнул он. - Да. Коров тоже придется закупать за рубежом. Строить настоящие коровники. Конечно, это гигантский проект! Зато каков будет результат! У меня, впрочем, тут все изложено.
Он подошел к портфелю, неприметно стоявшему в углу, и достал оттуда ворох документов - результат лихорадочного двухнедельного труда наших трех отделов.
- То есть ты предлагаешь закупать все это на деньги области? По завышенным ценам? - Опасаясь, что Храповицкий спятил, Лисецкий выражался с несвойственной ему прямотой.
- Фу, как грубо, - поморщился Храповицкий. - Разве я мог бы предложить вам такое? Цены должны быть абсолютно реальные. На этот счет мы будем особенно придирчивы. Никакая проверка не подкопается. Идея - в другом. Вся техника и прочие железки составят не более тридцати процентов от стоимости проекта. Ведь тут понадобятся серьезные научные изыскания. Настоящая работа. Поэтому семьдесят процентов мы будем совершенно законно перечислять нашим зарубежным партнерам за маркетинг и, прошу прощения, за матерные слова, инжиниринг и консалтинг. Плюс ко всему, колхозам мы будем отдавать комбайны не даром, а в лизинг. Через Николашин банк. И зарабатывать еще и на этом. Правда, живых денег у них нет. Так что придется забирать зерном.
До Лисецкого все еще не доходило.
- А кто эти наши зарубежные партнеры? - выдохнул он боязливо.
- Мы сами. - Храповицкий закончил раунд прямым в челюсть. Лисецкий был повержен.
Походкой чемпиона Храповицкий проследовал к дивану, сел напротив губернатора и развалился.
Повисла долгая пауза. Храповицкий, не спеша, налил себе вина и отпил. Лисецкий замотал головой, будто отгоняя наваждение.
- То есть сами у себя. - Он пытался сосредоточиться. - Признаюсь, не до конца…
- Вот схемы, - начал выкладывать на стол бумаги Храповицкий. - Вот расчеты по налогам. Разумеется, тут не должно быть никаких упрощений. Мы перечисляем деньги одной фирме, та заказывает исследования у другой. И так далее. Все чисто. Мы нигде не светимся. Деньги, в конце концов, ложатся на наши счета за рубежом. При этом они практически не прослеживаются.
К губернатору стал возвращаться дар речи.
- С ума сойти! - повторял он. - С ума сойти! А главное - все законно. Да мы на всю страну раструбим! Мы
президента привезем! В Сибири сдохнут от зависти! А если это через губернскую думу провести, ты представляешь, о каких деньгах речь идет?! Да мы треть областного бюджета на это выделим. Ежегодно! Это же сотни миллионов!
Он сорвался с места и бросился обнимать Храповицкого.
- А ты берешься все это организовать? - вдруг остановившись, обеспокоенно спросил он.
- Уже организовано, - снисходительно улыбнулся Храповицкий.
Это было бесстыдным враньем, но сейчас это не имело значения.
- Ну, Володя, я даже не знаю, что и сказать! - Лисецкий только что не прыгал от восторга. - Гений!
Храповицкий скромно улыбнулся.
Когда губернатор, забыв о бильярде, побежал одеваться, чтобы поскорее сообщить радостную весть Николаше, Храповицкий остановил меня в дверях.
- С меня тридцатка! - торопливо прошептал он.
- Полтинник больше! - ответил я так же.
- Я таких наглецов, как ты, еще не видел! - не повышая голоса, возмутился Храповицкий.
- В зеркало посмотри, - посоветовал я.
- Володя, ты отвезешь меня домой? - раздался радостный голос губернатора. - Мне хотелось бы еще кое-что обсудить дорогой.
Кажется, он боялся оставлять Храповицкого, чтобы тот не передумал.
По моим подсчетам, добраться до дома Лисецкого они должны были за полчаса. Поэтому минут через сорок я позвонил на мобильный телефон Храповицкого.
- И двадцать пять тысяч, пожалуйста, пришли завтра, - велел я строго. - А то у меня с деньгами проблемы.
- А ты не?.. - задохнулся Храповицкий, но закончить ему я не дал.
- Нет! - твердо оборвал его я. - Никогда! Не уйду от тебя и не брошу одного! Хотя Гозданкеры и приглашали. У них после Николаши теплое местечко освободилось.
- Скотина! - сказал Храповицкий. - Шантажист. - И положил трубку.
2
По телефону мне сообщили, что Ирина Сергеевна Хасанова сможет принять меня в шесть. В том же самом офисе, где я когда-то внимал грандиозным планам ее мужа.
Я прибыл без пяти минут шесть. Как воспитанный человек. Между прочим, из другого города.
Как выяснилось, воспитанным человеком я прикидывался зря. Этого не требовалось. На месте ее не оказалось.
Мой визит был предпринят по инициативе Храповицкого, который решил, что прошедших недель вполне хватило вдове для завершения траура. Тем более, что не особенно-то она скорбела. Во всяком случае, до кабинета Храповицкого ее стонов не доносилось. Поэтому он велел мне обсудить с ней возможность приобретения злосчастных акций азотного комбината. Цену при этом мне рекомендовано было называть минимальную. Пятьсот тысяч долларов, и ни копейкой больше.
Признаться, я был рад поводу ее увидеть. Я часто думал о ней в эти дни. В ее глазах, то теплых, темно-серых, то по-кошачьи остро вспыхивающих, в точеной хрупкости ее капризного лица, в неожиданно резких взмахах узкой руки, - во всем этом было что-то непередаваемо дерзкое. Опасное. И эта ощущаемая мною опасность кружила мне голову, как высота.