- Быстрей всего дома, если не загулял! - неодобрительно хмыкнул Петрович. - Как первые результаты пошли, он прям взбесился. Он-то ведь думал, что выиграет. Уверен был! Должности уже раздавал. Мне даже что-то пообещал. Замом. По спорту. Я, говорю, на хрен мне спорт! Давай я экономикой рулить буду! Или хотя бы по строительству! А он мне, у тебя, мол, образования нету! - Петрович запыхтел он обиды. - У меня нету? - переспросил он. - А у него есть?! Да чего говорить! Ну, край, он допускал, второе место занять. Чтобы уж в следующем туре, значит, непременно одолеть. А тут, когда стали цифры сообщать, он поначалу все поверить не мог. Кричал, что все подтасовано. Мол, вбросили бюллетени! Собирался ехать Силкина с Рукавишниковым голыми руками душить. Тут нам еще наши ребята про нарушения на избирательных участках докладывали. Там свет выключали на полчаса, там неиспользованные бланки нашли. Тут людям водку раздавали. Короче, много чего. Мы все это протоколировали. Само собой. Ну, воспряли немного. Говорим, Роман, завтра в суд! Отменять итоги выборов! А он вдруг как-то сразу скис. Как, знаешь, подменили его. Ну, совсем другой человек. Дескать, ничего мы в суде не добьемся! Хана, мол! Съедят теперь меня! Посидел еще немного, с этой своей Светланой Ивановной, но уже молча. Тихо так. А потом домой засобирался. Даже с народом не простился.
- Ты знаешь, где он живет? - прервал я этот бесконечный поток.
- Так-то на память адрес не помню! - удивленно отозвался Петрович. - Но показать смогу.
- Будь на месте, - нетерпеливо попросил я. - Я сейчас заеду.
Ночные дороги были свободны от транспорта, и уже через пятнадцать минут Гоша подсаживал прихрамывающего и пыхтящего Петровича в мою машину.
- Вот у Рукавишникова, небось, сейчас праздник, - мрачно бубнил Петрович, пока мы ехали. - Да и Силкин, поди, тоже радуется. Они, чай, заранее договорились. Сюда сворачивай. А зачем мы вообще к нему едем?
- А эта Светлана Ивановна ему жена, что ли? - поинтересовался я, не отвечая на его вопрос.
- Да нет, не жена, так, живут вместе, - с досадой объяснил Петрович. - Прибилась она к нему и терпит теперь. Хорошая, между прочим, баба. Преданная. Везет же, кому ни попадя! А работящим мужикам одни дуры достаются!
Поскольку под "работящими мужиками" он, несомненно, имел в виду себя, мне оставалось предположить, что об умственных способностях своей собственной половины Петрович придерживался невысокого мнения.
Бомбилин жил точно в таком же доме и такой же квартире, какую снимала Ирина. Только не на втором этаже, а на третьем. Даже железные двери, как мне показалось, были одинаковыми.
Мы долго звонили, прежде чем раздались шаркающие шаги и женский голос спросил встревоженно:
- Кто там?
- Это мы с Андрей Дмитричем! - крикнул Петрович. - Отворяй, Светлана Ивановна!
Она открыла дверь в коротком халате, накинутом поверх длинной ночной рубашки, и в стоптанных шлепанцах. И рубашка, и халат, как мне показалось, было не первой свежести. Со сна она выглядела непричесанной, испуганной, подслеповато щурилась и моргала.
- Что случилось? - со страхом спросила она Петровича.
- Дело есть срочное, - важно ответил Петрович, сам не зная, в чем именно заключается дело. - С Романом надо нам поговорить.
- Спит он, - отозвалась она шепотом. - Устал больно. Может, до завтрева подождете?
- Нельзя нам ждать, - отрезал Петрович и подмигнул мне.
Она пропустила нас в тесную прихожую, где стоял запах перегара, лежалого белья и прогорклых щей. Затем просеменила в комнату и зажгла там свет. Мы вошли следом.
Здесь размещался лишь старый стол с двумя колченогими стульями, да широкая железная кровать, на которой спал Бомбилин, запрокинув забинтованную голову и широко разбросавшись. Он громко храпел. Петрович принялся бесцеременно его расталкивать. Светлана Ивановна, опасаясь вмешиваться, стояла в проходе, прислонившись к дверному косяку, и качала головой.
Наконец, усилия Петровича увенчались успехом. Бомбилин рывком вскочил на кровати, отдернул одеяло и свесил ноги, уставясь перед собой невидящим взглядом. Он был в трусах и в майке.
- А? Что?! Кто пришел?! - спрашивал он, бешено вращая стеклянными глазами. Народный герой был совершенно пьян. Нас он не узнавал.
- Дай выпить! - прохрипел он Светлане Ивановне.
- Может, не надо, Роман Сергеевич? - робко возразила она. - Люди ж вон к тебе приехали.
Он посмотрел на нас с Петровичем, с трудом что-то соображая. Затем все-таки в его глазах мелькнуло что-то осмысленное.
- Продали меня, Андрюха! - выкрикнул он, дернув на груди залитую вином грязную майку. - Народ меня продал! Я ему поверил, кровь за него проливал! - Он ударил себя по забинтованной голове. - А он, народ, за воров пошел!
Он кинулся ко мне, видимо, в намерении припасть к плечу, но не устоял на ногах и опять плюхнулся на кровать. На глаза у него навернулись слезы.
- Обидно, Андрюха! - выговаривал он с надрывом. - Где же теперь правда, скажи!
Он закрыл лицо руками и опустил голову.
- Да не народ это! - едва не плача и переживая за него, торопливо заговорила Светлана Ивановна. - Рукавишников с Силкиными все подстроили! Украли твою победу!
Она тяжело вздохнула и смахнула слезу.
- Вот так и убивается с ночи, - проговорила она с состраданием. - Прям боюсь за его здоровье.
- А потому как порядочно надо себя вести! - мстительно заметил Петрович. - А не то что сегодня одно, а завтра другое!
Бомбилин прохрипел что-то невразумительное. Я сел на шаткий деревянный стул и, стараясь не задевать рукавом полированный стол в разводах, заговорил.
- Послушай меня, Роман, - осторожно начал я. - Не всегда результат зависит от наших усилий. Ты сделал все, что мог, и даже больше того. Я не виню тебя и не жалею о том, что помогал. Хотя ты и повел себя не очень красиво.
Петрович и Светлана Ивановна притихли и смотрели на меня со смешанным ^чувством страха и недоумения. Они были уверены, что после всего случившегося я накинусь на Бомбилина с упреками, бранью и требованиями возврата потраченных денег. Сейчас, не понимая, куда я клоню, они побаивались.
Вероятно, нечто подобное переживал и сам Бомбилин. Не отрывая рук от лица, он украдкой бросал на меня сквозь пальцы настороженные взгляды.
- На твою поддержку мы израсходовали немало. - Я все-таки немного надавил. - И вопрос заключается в том, что делать дальше?
Я замолчал и подождал.
- Нету у меня таких денег! - огрызнулся Бомбилин. - Как я тебе их верну?!
Светлана Ивановна принялась тихонько плакать.
- Речь пока не об этом, - ответил я, убедившись, что финансовая тема его беспокоит. - А о том, намерен ли ты и впредь думать только о себе и обманывать людей, которые тебе помогали? Или ты все-таки вспомнишь про жителей города и попробуешь повлиять на исход выборов?
Я невольно заговорил в пафосной и невнятной интонации, в которой любил выражаться сам Бомбилин. Как ни странно, это подействовало.
- Как повлиять? - глухо отозвался Бомбилин.
- Например, поддержать одного из кандидатов, - сказал я, словно размышляя вслух.
- Кровососов?! - ужаснулся Бомбилин. - Которые меня в тюрьму посадить хотели? Трубой по голове убивали? Да ты что!.. - Он задохнулся и не договорил.
Примерно такой реакции я и ожидал.
- Убивал тебя Рукавишников, - поправил я. - Поэтому он отпадает. Хотя пока он идет первым. И будет мэром Нижне-Уральска, если ты не поддержишь Силкина. В случае победы Рукавишникова тебе действительно придется трудно. Человек он злопамятный и постарается свести с тобой счеты. Я согласен, что и Рукавишников, и Силкин - не самые приятные люди…
- Не будет этим проходимцам моей помощи! - категорически выкрикнул Бомбилин, перебивая. - Никогда!
Глядя на него, я не был уверен, что Силкин и Рукавишников больше походили на проходимцев, чем сам Бомбилин, пьяный, с перевязанной головой и все еще не сошедшими синяками на лице. Но говорить ему об этом было бесполезно. Он слишком сжился с ролью народного трибуна.
- Да ты послушай сначала, - урезонивал я. - Я же не прошу тебя вставать под знамена Силкина.
- Силкин - вор! - воскликнул Бомбилин с той заученной интонацией, с которой он тысячи раз повторял это на митингах.
- У нас не очень большой выбор, - заметил я. - Не забывай, сейчас их только двое. И Силкин все-таки лучше Рукавишникова.
- А кто не вор-то? - встрял Петрович. - Все воруют. Жизнь такая. Че ты орешь-то? Ты сперва вникни, а потом уж варежку разевай!
- Помочь во втором туре Силкину было бы правильно во всех отношениях, - настаивал я. - В сложившихся обстоятельствах это помогло бы и городу, и тебе.
- Мне-то как поможешь?! - недоверчиво усмехнулся Бомбилин.
- Ты сможешь еще за это получить приличные деньги, - объяснил я.
- Не нужны мне деньги! - махнул рукой Бомбилин.- Я тебе не проститутка!
- Хва брехать-то! - возмутился Петрович. - Кого ты тут перед нами строишь! Не проститутка он! Не проститутка - значит, и веди себя прилично! Ты вона человеку сколько уже денег должен? Ты отдавать-то их думаешь? Или простить собрался? Он мог бы с тобой и по-другому разговаривать. А он тебе помощь предлагает.
- Правда, Роман Сергеевич, - неожиданно пришла мне на помощь Светлана Ивановна. - Ты бы послушал. Один раз ведь уже сделал по-своему. А он, вон, зла на тебя не держит. Так ведь, Андрей Дмитриевич?
- А много ли денег-то?! - не вытерпел практичный Петрович.
За время выборов я успел передать ему и Бомбилину двести двадцать пять тысяч долларов, что, откровенно говоря, для такой избирательной кампании было мелочью. Каждый из двух основных претендентов потратил как минимум в десять раз больше. Так или иначе, но Бомбилин своим разрывом поставил точку на дальнейшем финансировании, сэкономив мне семьдесят пять тысяч, из тех трехсот, что я брал у Храповицкого.
Деньги лежали возле моих ног в спортивной сумке, которую я предусмотрительно захватил с собой. Впрочем, предлагать Бомбилину всю сумму я не собирался.
- Пятьдесят тысяч долларов, - ответил я небрежно.
- Господи! - ахнула Светлана Николаевна. - Много-то как!
- И почему только я никуда не выбираюсь! - с тоской воскликнул Петрович.
Бомбилин молчал и сопел.
- Нет! - наконец решил он. - Не пойду на это! У меня еще совесть трудовая есть!
- Это откуда же у тебя совесть? - взвился Петрович. - Когда ты деньги у Андрей Дмитриевича брал и обещал с ним во всем советоваться, где она была, твоя совесть?! Или ты думал, что тебе за красивые глаза платили? А когда ты врал людям все подряд, что квартплату снизишь, что всех воров посадишь, что на заводе порядок наведешь? Ведь знал же ты, что никогда этому не бывать?!
- Не знал! - огрызнулся Бомбилин. - Я в это верил!
- А сейчас, значит, не веришь? - едко подхватил Петрович. - Быстро же ты разуверился!
- Я и сейчас верю! - защищался Бомбилин.
- Не ври! - досадливо отмахнулся Петрович. - Нам-то только не ври! И не зли меня! - прибавил он сердито. - Совесть, вишь, ты, у него появилась!
- Роман Сергеевич! - не выдержала Светлана Ивановна. - На пятьдесят тысяч квартиру можно новую купить. Трехкомнатную! - И она опять заплакала.
Бомбилин засопел еще громче. Некоторое время в комнате было слышно только его дыхание и приглушенные всхлипывания Светланы Ивановны.
- А больше дадут? - вдруг отрывисто поинтересовался Бомбилин.
- Больше не дадут, - ответил я твердо.
- И так тебе много! - вставил Петрович.
- Роман Сергеевич! - молила Светлана Ивановна.
- А деньги где? - Бомбилин злобно посмотрел на меня.
Я молча открыл сумку и потряс ее из стороны в сторону, чтобы он увидел десятитысячные пачки долларов.
Светлана Ивановна ахнула и всплеснула руками. Петрович вспотел.
- Выбирай, - сказал я. - Или деньги, или иди пить дальше!
- На что пить-то? - опять всхлипнула Светлана Ивановна. - И так уж все пропито!
Еще секунду Бомбилин колебался. И наконец, что-то в нем сломалось.
- Давай! - азартно крикнул он, протягивая руки к сумке.
Я, не спеша, отодвинул сумку и закрыл "молнию".
- Деньги получишь завтра, - ответил я. - После того, как дашь пресс-конференцию. Мои люди привезут их Петровичу. И вручат только после того, как ты сделаешь все, что необходимо. Не забывай, один раз ты уже меня обманывал.
- Дай сейчас хоть пару тыщ! - взвыл Бомбилин.
- Завтра! - повторил я. - Пойдем, Петрович.
6
В машине я подробно проинструктировал Петровича относительно завтрашней пресс-конференции и его дальнейшего сотрудничества со штабом Силкина. Убедившись, что он все усвоил, я достал десять тысяч долларов и протянул ему.
- Это тебе, - сказал я. - За прежнюю работу, я думаю, ты уже взял, никого не спрашивая. - Петрович виновато усмехнулся, но отпираться не стал. - А это - за будущую работу на Силкина.
Петрович с удовольствием помял пачку в руках и сунул в карман.
- Это правильно, Андрей Дмитрич! - одобрил он. - Я, вообще сказать, заметил, что ты, когда подумаешь, всегда правильно поступаешь! А насчет твоего задания даже не сомневайся! Все в лучшем виде сделаем!
Когда я высаживал его возле его дома, он на минуту задержался.
- Андрей Дмитрич, - озабоченно проговорил он. - А я вот думаю, когда Силкин победит, может, меня к нему возьмут, а? На какую-нибудь должность. Мне ведь много не надо. Ты там похлопочи, если что. А то надоело мне где попало ишачить.
- Похлопочу, - пообещал я устало.
В эту минуту я пообещал бы что угодно. И кому угодно.
К себе я добрался к шести утра. Объяснив Гоше, кому и как завтра нужно будет вручить деньги, я отпустил охрану. Я падал с ног, но решил не ложиться, чтобы не заснуть. У меня была еще пара дел.
В половине восьмого, выпив пять чашек кофе, я позвонил Храповицкому на мобильный телефон. По счастью, он уже встал, значит, ночевал не дома.
- Срочно высылай юристов в Нижне-Уральск! - В голове у меня все плыло, и я старался не сбиться. - Заместитель Силкина по экономике будет их ждать в своем кабинете. Сегодня они должны все обсудить и после пресс-конференции Бомбилина подписать бумаги.
- Шутишь?! - ахнул Храповицкий. - Неужели получилось?!
- Надеюсь, - ответил я. - Только я, с твоего позволения, сегодня на службе не появлюсь. Если что, звони.
- Ну, ты даешь! - протянул Храповицкий. - Поверить не могу!
После него я позвонил своему секретарю.
- У тебя есть под рукой бумага и ручка? - осведомился я. - Необходимо кое-что записать.
- Конечно, - отозвалась она невозмутимо. Ее невозможно было застать врасплох.
- Как только ты появишься на работе, зайди в приемную Крапивина и передай следующее сообщение. Дословно. Записываешь?
- Записываю, - ответила она коротко.
- Андрей Дмитриевич готов принять Виктора Эдуардовича завтра в четырнадцать тридцать в своем кабинете и надеется, что Виктор Эдуардович не забудет войти к нему в кабинет со словами "Дяденька, прости поганца". Точка.
На другом конце трубки повисла тягостная пауза. Она не одобряла моего распоряжения, и это было слышно даже по молчанию.
- Записала? - уточнил я на всякий случай.
- А вы уверены, что надо передавать? - осведомилась она напряженно.
- Потому что он партнер, а я нет? - спросил я с вызовом.
- При чем тут это! - возразила она с укором. - Просто, вы же сами потом будете жалеть, что оскорбили человека.
Мне стало неловко. Она была права. Если ты начинаешь разговаривать с кем-то как мясник, то чем ты отличаешься от мясника?
- Вечно ты споришь! - проворчал я. - Ладно. Забудь всю эту чушь. Извини! Кажется, мне пора выспаться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Меня разбудил телефонным звонком Петрович.
- Все под контролем, - заговорщицки зашептал он в трубку. - Только что закончили пресс-конференцию. Рома выступил как надо! Дескать, из двух жуликов надо выбрать того, кто меньше ворует. Призываю за Силкина! В этом роде. Страдал, конечно. Смотреть на него было больно.
- Самолюбие никак не уляжется? - спросил я, испытывая невольный приступ жалости к бывшему народному герою, который по моей вине пережил унижение.
- При чем тут самолюбие! - хмыкнул Петрович. - С похмелья страдал. Зато сейчас, поди, уж лечится! Как посылку твою получил, сразу куда-то исчез! Ну, ладно, мне пора делами заниматься. - И Петрович отключился.
Потом позвонил Храповицкий.
- Иес! - заорал он в трубку, как болельщик на стадионе.
- Что есть? - не понял я.
- Деревня! - важно ответил Храповицкий. -Я с тобой по-английски, между прочим, разговариваю.
- Тогда можно помедленнее? - попросил я.
- Слушай меня, сынок! - В его голосе звучало ликование. Мне даже показалось, что я вижу, как он пританцовывает. - Сегодня вечером будет грандиозная пьянка по поводу подстроенного тобою гениального гадства! Собираемся у Плохиша в кемпинге. Телок, кстати, он пообещал обеспечить Пусть отрабатывает свою поездку! Я за тобой заеду. Дрыхни дальше, сынок, тебе предстоит трудная ночь!
Он заехал за мной в начале пятого и прямо в прихожей набросился на меня с объятиями. Я давно не видел его таким довольным.
- Молодец! - восклицал он. - Молодец! Наш первый захват вражеской территории! Пусть знают враги!
Его многочисленная охрана, наблюдая эту сцену, неловко топталась позади, озадаченная столь открытым порывом со стороны своего обычно важного и сдержанного шефа.
Через некоторое время он, впрочем, успокоился и, когда мы сели в машину, заговорил в привычной ему насмешливой манере.
- Учишься, значит, чему-то у меня. Выходит, не совсем пропащий! Глядишь, так и дослужишься до должности секретаря у Виктора. Он, кстати, ходит сегодня мрачнее тучи. Веришь, он бы еще пару миллионов отдал, только чтобы у нас с тобой ничего не получилось. Не понимаю я такого отношения к бизнесу! - Храповицкий покрутил головой. - Какие здесь могут быть эмоции! Заработали - радуйся! Прогорели - думай о том, где украсть, чтобы убытки возместить. Тут нет друзей и врагов тоже нет! Есть партнеры и конкуренты.
Он удовлетворенно хрюкнул и неожиданно заключил:
- Правда, сегодня я сам, грешный человек, не мог отказать себе в маленькой радости. Два раза к Виктору лично заходил, поздравлял с победой и спрашивал, как мы будем тебя чествовать? А когда понял, что он сейчас на меня с кулаками набросится, то вернулся в свой кабинет и подписал назначение Николаши управляющим банка. Виктор ведь эту должность для своего двоюродного брата давно просил. Но разве попрешь против губернатора? - Храповицкий притворно вздохнул. - В порошок сотрет. Такой суровый человек.
- Кстати, о деньгах, - вспомнил я. - Тут тебе сдача полагается.
Я достал из сумки оставшиеся пятнадцать тысяч долларов и протянул Храповицкому. Он не взял деньги и посмотрел на меня как-то странно.
- Слушай, - несколько смущенно проговорил он. - Ты что, хочешь сказать, что никогда не зарабатываешь на этих выборах? - Он деликатно покашлял. - Между нами, а? Всегда тратишь столько, сколько у меня берешь?