Однако с самого детства Дейв страдал приступами бессонницы. Бессонница могла накатывать после месяцев и месяцев здорового сна, ввергая его вновь в сумбурный и неспокойный мир бесконечных пробуждений и полудремы. Несколько дней бессонницы - и Дейв краем глаза начинал различать вещи, обычно невидимые. Чаще всего это были мыши, шмыгающие из угла в угол, сигающие через стол; а иногда - черные мухи, вьющиеся в темных закоулках, влетающие и вылетающие из комнаты. Перед глазами внезапно вспыхивали огненные шары, а окружающие казались гуттаперчевыми. А Мальчишка из сновидений был готов вот-вот стать реальностью. Обычно Дейв мог его сдерживать. Мальчишка кричал ему в уши, смеялся не к месту. Грозился прорвать маску спокойствия, прикрывавшую лицо Дейва, и обнаружить перед всеми свою неприглядную сущность.
Эти три дня Дейв не спал. Он лежал без сна, глядя на спящую жену, а Мальчишка плясал в его мозгу, в его сером веществе, и перед глазами мелькали разряды молнии.
- Мне просто надо привести в порядок мысли, - прошептал он и отхлебнул пива.
Привести в порядок мысли, и все будет хорошо, твердил он себе, слыша шаги Майкла на лестнице, упорядочить их, замедлить круговерть, и я наконец высплюсь, а Мальчишка уберется в свои заросли, окружающие не будут казаться гуттаперчевыми, мыши попрячутся по норам, и за ними последуют и мухи.
* * *
Когда Дейв вместе с Майклом выбрался к Джимми и Аннабет, был уже пятый час. Народ расходился, и атмосфера в доме была не из приятных: полупустые блюда с пышками и пирожными, в гостиной накурено так, что дышать трудно, - ведь там дымили целый день, с тех пор как стало известно о Кейти. Утром и ранним днем всех пришедших объединяли общая скорбь и любовь, но ко времени приезда Дейва чувства эти охладели, сменившись своего рода усталой отрешенностью, и на нервы действовали скрип стульев и бесконечные приглушенные прощания у двери.
По словам Селесты, Джимми почти все послеполуденное время провел на заднем крыльце. В дом он заходил всего несколько раз - справиться об Аннабет и выслушать еще несколько соболезнований - и тут же снова спешил на крыльцо, сидел там под развешанным на веревке бельем, давным-давно пересохшим и задубелым. Дейв спросил Аннабет, не нужна ли его помощь, может быть, надо что-нибудь принести, но та, даже не дослушав, покачала головой, и Дейв понял, что спрашивать было глупо. Если бы Аннабет что-то и понадобилось, нашлось бы человек десять, если не пятнадцать, к которым она обратилась бы скорее, чем к нему, Дейву, а сам он старался вспомнить, зачем он здесь, и не слишком дергаться, вспоминая. Вообще, видно, он не принадлежит к тому сорту людей, к которым хочется обращаться за помощью. Иногда он казался не от мира сего и с глубокой тайной горечью и сожалением сознавал, что, наверное, ему на роду написано производить впечатление человека ненадежного.
Вот это-то сознание своей отрешенности он и вынес сейчас на крыльцо. Он подошел к Джимми сзади. Тот сидел под хлопающим на ветру бельем в старом шезлонге и чуть поднял голову, заслышав его шаги.
- Я помешал, Джим?
- Дейв… - Джимми улыбнулся Дейву, появившемуся из-за шезлонга. - Нет-нет, старина, присаживайся.
Дейв опустился на пластмассовый ящик из-под молочных бутылок, стоявший напротив шезлонга. Шум из квартиры за спиной Джимми доносился сюда приглушенно - невнятными голосами, звоном столовых приборов.
- За весь день мне не удалось и словом с тобой перемолвиться, - сказал Джимми. - Как поживаешь?
- Господи, - удивился Дейв, - как ты поживаешь?
Джимми потянулся, подняв руки над головой, зевнул.
- Знаешь, сколько людей меня спрашивало об этом? Наверное, чувствую я себя так, как положено. Переменчиво, час на час не приходится. Как теперь? Теперь вроде ничего. Но наверное, потом будет по-другому. Похоже, что так. - Он снова пожал плечами и взглянул на Дейва: - Что у тебя с рукой?
Дейв посмотрел на свою руку. У него был целый день, чтобы придумать объяснение, но он напрочь забыл о руке.
- Это? Помогал приятелю диван ставить, оперся о косяк на лестнице и прищемил диваном.
Джимми, склонив голову, разглядывал вспухшие посиневшие костяшки Дейва.
- Да? Ясно.
Дейв видел, что объяснение его неубедительно, и решил, что, когда его спросят в следующий раз, надо иметь в запасе что-нибудь получше.
- Такая глупость, - сказал он. - Сам себе увечье нанес. Знаешь, как это бывает…
Теперь Джимми глядел ему в глаза, забыв о руке, и черты его смягчились. Он сказал:
- Я так рад тебя видеть, старина.
Дейв чуть было не спросил: "Правда?"
За двадцать пять лет их знакомства на памяти Дейва Джимми ни разу не был рад его видеть. Иногда он чувствовал, что тот не прочь его видеть, но это ведь не одно и то же. Даже когда жизнь вновь свела их, женив на двоюродных сестрах, Джимми не выказывал Дейву большей симпатии, чем просто знакомому. И вскоре Дейв начал воспринимать такую версию их отношений как данность.
Никогда они не были друзьями, не сражались в пристенок, не пинали консервную банку, дурачась на Рестер-стрит. Не гуляли целый год по субботам вместе с Шоном Дивайном, не играли в войну среди куч гравия возле Харвест, не прыгали с крыши на крышу служебных гаражей возле Поуп-парка, не смотрели вместе "Челюсти" в "Рене Чарльз", вжавшись в кресла и вскрикивая от страха. Никогда они не пытались перещеголять друг друга в лихой езде на велосипеде, не спорили, кто будет Старски, а кто - Колчак из "Крадущегося в ночи", не ломали санок на головокружительном спуске с Сомерсет-Хилл после бурана 75-го года. И не подъезжала к ним на Гэннон-стрит машина, пахнувшая яблоками.
Но вот он, Джимми Маркус, день спустя после того, как дочь его была найдена мертвой, и он говорит Дейву, что рад его видеть, а Дейв, как и за два часа до этого, во время беседы с Шоном, видит, что это правда.
- Я тоже рад тебя видеть, Джим.
- Как-то там наши девочки? - спросил Джимми, и в глазах его даже появилось что-то вроде улыбки.
- По-моему, справляются. А где Надин и Сара?
- Они с Тео. Ты, старик, поблагодари от меня Селесту, хорошо? Она нам сейчас прямо как божий ангел.
- Не надо благодарностей, Джимми, старина. Все, что в наших силах, мы с Селестой с радостью сделаем.
- Знаю. - Потянувшись, Джимми стиснул плечо Дейва. - Спасибо.
В эту минуту Дейв чего бы только не сделал для Джимми - поднял бы дом на грудь и держал так, пока Джимми не сказал бы, куда поставить.
И у него чуть не выскочило из головы, зачем он вышел на крыльцо. Ему надо было рассказать Джимми, что он видел Кейти в субботу вечером у Макджилса. Надо было выговорить это, потому что, если откладывать и сказать потом, Джимми удивится, почему он не сказал ему об этом раньше. Надо сказать, пока Джимми не узнает это от других.
- Знаешь, кого я сегодня видел?
- Кого? - спросил Джимми.
- Шона Дивайна, - сказал Дейв. - Помнишь его?
- Еще бы, - сказал Джимми. - До сих пор храню его ловушку.
- Что?
Джимми помахал рукой - дескать, не важно.
- Он теперь полицейский. И именно ему поручено дело Кейти. Он ведет расследование - так, по-моему, у них это называется.
- Да, - сказал Дейв. - Он заезжал ко мне.
- Заезжал к тебе? - удивился Джимми. - Гм… А что это ему у тебя понадобилось?
- Я был у Макджилса в субботу вечером. И Кейти там была. - Дейв постарался произнести это как ни в чем не бывало. - Я оказался в списке посетителей.
- Кейти там была, - повторил Джимми. Он поднял глаза, сощурился. - Ты видел Кейти в субботу вечером, Дейв? Мою Кейти?
- Ну да, Джим. Я про это и говорю. Я был в баре, и она была там. А потом она ушла с подружками и…
- С Дайаной и Ив?
- Ага, с этими девушками, с которыми она всегда повсюду ходит. Они ушли, вот и все.
- Вот и все, - сказал Джимми, устремив взгляд вдаль.
- Я в том смысле, что больше я ее не видел. Но в список я попал.
- Попал в список, понятно. - Джимми улыбнулся, но не Дейву, а чему-то, что, видно, различал вдали его взгляд. - А ты говорил с ней в тот вечер?
- С Кейти? Нет, Джим. Я смотрел матч по телевизору с Большим Стэнли. Я только поздоровался с ней, кивнул. А потом, когда оторвался от экрана, ее уже не было.
Джимми немного помолчал, ноздрями втягивая воздух и время от времени кивая своим мыслям. А потом он вдруг взглянул на Дейва и криво улыбнулся:
- Приятно.
- Что? - спросил Дейв.
- Сидеть здесь вот так. Просто посидеть. Приятно.
- Да?
- Посидеть, оглянуться кругом, - продолжал Джимми. - Ведь всю жизнь торопишься, спешишь - работа, дети, вечно черт знает в каких бегах, пока с ног не валишься. Даже скорость сбавить и то невозможно. А вот сегодня… День особенный, правда? На другие не похожий, а все же и тут приходится заниматься мелочами. То надо позвонить Питу и Сэлу, напомнить, чтоб как следует заперли магазин. То проследить, чтобы девочек, когда проснутся, умыли и одели как надо. То узнать, как там жена, держится ли. Понимаешь? - Он хитро улыбнулся Дейву, наклонился вперед, чуть покачиваясь, стиснув руки в один большой кулак. - То жать всем руки, принимать соболезнования, освобождать место в холодильнике для всей этой еды и питья и терпеть моего тестя, а потом еще позвонить медицинским экспертам, узнать, скоро ли они отдадут мне тело моей девочки, потому что ведь надо договориться с похоронным агентством Рида и с отцом Вера в Святой Цецилии, заказать поминальный стол и зал, где будут поминки, и…
- Джимми, - сказал Дейв, - что-нибудь из этого могли бы взять на себя мы.
Но Джимми продолжал, словно Дейва рядом и не было:
- …и ни в одном из этих дел я не могу упустить ни единой мелочи, ведь, упусти я что, и это будет для нее как вторая смерть, и люди потом, лет через десять, будут помнить про Кейти лишь то, как все было не так на ее похоронах, а я не могу допустить, чтобы помнили про нее это, понимаешь? Потому что Кейти, старина, с шести лет уж точно, была девочкой очень-очень аккуратной, чистенькой, всегда очень заботилась об одежде, чтобы хорошо выглядеть. Вот потому-то и приятно и даже здорово просто посидеть на крылечке, оглядеться и постараться вспомнить про Кейти что-нибудь такое, чтобы немного поплакать. Ведь знаешь, Дейв, меня начинает порядком бесить, что я никак не могу расплакаться, поплакать по ней, моей родной дочке. Ни одной чертовой слезы не пролил еще!..
- Джим…
- Да?
- Но ты ведь сейчас плачешь!
- Ей-богу?
- Да ты до лица дотронься!
Джимми коснулся рукой щеки, по которой катились слезы. Отдернув руку, он секунду смотрел на мокрые пальцы.
- Черт, - сказал он.
- Хочешь, чтоб я ушел?
- Нет, Дейв, нет. Посиди еще немного, если тебе ничего.
- Мне ничего, Джим, ничего…
17
Один короткий взгляд
За час до назначенной встречи у Мартина Фрила Шон и Уайти заехали домой к Уайти, чтобы тот сменил рубашку, закапанную в обед.
Уайти жил с сыном Терренсом в многоквартирном доме из белого кирпича у самой южной границы города. Квартира была устлана бежевым ковровым покрытием, стены в ней были кремовыми, и пахло в ней мертвенным запахом гостиницы или больницы. Когда они вошли, телевизор был включен, хотя дома никого не было, тихо играла музыка, а на ковре возле черной махины музыкального центра валялись разрозненные части игры "Сега". Напротив телевизора и музыкального центра стояла продавленная кушетка, а судя по оберткам из "Макдональдса" в мусорной корзине, которые тут же заприметил Шон, морозильник здесь был в основном набит готовыми обедами.
- Где Терри? - спросил Шон.
- На хоккее, наверное, - сказал Уайти. - Или на бейсболе… Сейчас сезон. Но больше он увлекается хоккеем. Пропадает на чемпионате.
Шон однажды видел Терри. В четырнадцать тот был здоровенным детиной, настоящим великаном, и Шон представил себе его года через два, представил, в какой ужас будет повергать противника его появление на льду, его мощные, на бешеной скорости броски.
Терри был оставлен на попечение отцу, потому что мать и не думала оспаривать у него это право. Она бросила мужа и сына несколько лет назад ради адвоката, специалиста по гражданскому праву, обвиненного позднее в растрате и, как это слышал Шон, дисквалифицированного. С адвокатом этим она осталась, сохранив хорошие отношения и с Уайти. Во всяком случае, говорил он о ней так, что забывали о его разводе.
Сейчас, войдя в гостиную вместе с Шоном, Уайти тем не менее о нем напомнил. Расстегивая рубашку и поглядывая на разбросанные на полу части "Сеги", он заметил:
- Сьюзен говорит, что мы с Терри устроили здесь настоящую берлогу. Она закатывает глазки, но знаешь, по-моему, это она просто из ревности. Пива или еще чего-нибудь?
Шону вспомнились слова Фрила о том, что Уайти пьет, и он представил себе, каким взглядом тот встретит Уайти, если от него будет разить, как из пивной бочки. А кроме того, зная Уайти, можно было заподозрить и то, что он испытывает его, Шона, - ведь все сейчас смотрят на него с пристрастием.
- Принеси-ка воды, - сказал он, - или кока-колы.
- Вот хороший мальчик, - сказал Уайти. Он улыбался с таким видом, будто действительно испытывал Шона, но что-то неуловимое во взгляде говорило о том, что на самом деле ему хочется выпить. Облизнувшись, Уайти сказал: - Я принесу две банки кока-колы.
Вернувшись из кухни с двумя банками, одну он вручил Шону. Потом направился в ванную, маленькую, рядом с гостиной, и Шон услышал, как он стягивает рубашку и плещется под краном.
- Все это дело становится каким-то неопределенным! - крикнул Уайти из ванной. - У тебя тоже такое чувство?
- Есть немножко, - признался Шон.
- Алиби Феллоу и О'Доннела выглядят вполне солидно.
- Это не означает, что они не могли кого-то нанять, - заметил Шон.
- Согласен. Ты думаешь именно так?
- Да нет. Слишком грязная работа.
- Однако совсем исключить эту версию нельзя.
- Нельзя.
- Надо нам еще раз получше допросить этого паренька Харриса, хотя бы потому, что алиби у него нет. Но вообще-то, старина, не подходит ему такое дело. Слабоват он для этого.
- Но мотив все же усмотреть можно, - сказал Шон. - Например, зреющая ревность к О'Доннелу или что-нибудь в этом роде.
Уайти вышел из ванной, вытирая полотенцем лицо; на белом животе его через всю диафрагму слева направо змеился красный шрам, стягивающий кожу.
- Ну, так что этот парень? - Он опять направился в спальню.
Шон вышел за ним в переднюю.
- Преступником он мне тоже не очень видится, но надо в этом удостовериться точно.
- К тому же есть еще папаша и эти ее полоумные дядюшки, но наши уже переговорили с соседями, и не думаю, что путь наш ведет сюда.
Прислонившись к стене, Шон отпил кока-колы.
- Учитывая полную неопределенность всего этого дерьмового дела, сержант, думаю…
- Да, поделись со мной всеми предположениями. - Уайти появился в коридорчике в накинутой на плечи свежей рубашке. - Старушка эта, Прайор, - сказал он, застегивая пуговицы, - говорила, что не слышала крика.
- Но выстрел слышала.
- Мы решили, что это был выстрел. Но может быть, ты и прав. А вот крика она не слышала.
- Возможно, девчонке Маркус было не до криков: она стукнула злоумышленника дверцей и поспешила поскорее убраться.
- Ну, будь по-твоему. А когда она его увидела? Когда он шел к машине?
Отойдя от Шона, Уайти завернул в кухню.
Отделившись от стены, Шон последовал за ним.
- А это значит, что она, возможно, знала преступника. Потому и сказала ему: "Привет".
- Ага. - Уайти кивнул. - Иначе зачем ей было останавливать машину?
- Нет, - сказал Шон.
- Нет? - Опершись на кухонный стол, Уайти уставился на Шона.
- Нет, - повторил Шон. - Машина стукнулась обо что-то и попала в кювет.
- Однако нет следов торможения.
Шон кивнул:
- Машина ехала со скоростью миль пятнадцать в час, но что-то бросило ее в кювет.
- Что?
- А черт ее знает! Кто руководит расследованием? Ты?
Уайти улыбнулся и одним глотком прикончил свою банку. Он открыл холодильник, чтобы достать еще одну.
- Что может заставить водителя свернуть в кювет, не нажав на тормоза?
- Что-нибудь на дороге, - предположил Шон.
Уайти поднял банку колы в знак согласия.
- Но на дороге мы ничего не нашли.
- Это было уже утром.
- Значит, что-нибудь вроде кирпича?
- Тебе не кажется, что кирпич для этого слишком мал? И поздно ночью…
- Цементная плита.
- Пусть так.
- Во всяком случае, что-то на дороге было, - сказал Уайти.
- Что-то было, - согласился Шон.
- Она резко сворачивает, попадает в кювет, нога соскакивает с тормоза, и мотор вырубается.
- И вот тут и появляется злоумышленник.
- Которого она знает. И что, он просто подходит и набрасывается на нее?
- Она ударяет его дверцей и затем…
- Тебя когда-нибудь ударяли автомобильной дверцей? - Подняв воротник, Уайти накинул на него галстук и стал завязывать узел.
- Бог миловал.
- Это легкий толчок. Если ты стоишь вплотную, а миниатюрная женщина ударяет тебя дверцей от какой-то вшивой "тойоты", такой удар ничего, кроме досады, у тебя вызвать не может. Карен Хьюз показала, что преступник находился в шести дюймах, когда выстрелил в первый раз. В шести дюймах.
Шон понял его.
- Ладно. Но может быть, она упала назад и ногой пнула дверцу? И дверца его ударила.
- Дверцу надо было открыть. Закрытую дверцу она могла пинать сколько угодно, и ничего бы не произошло. Она должна была вручную открыть ее и толкнуть рукой. Так что убийца либо отступил назад и получил удар, когда не ожидал его, либо…
- Либо очень мало весил.
Уайти оправил воротничок.
- И тогда опять всплывает вопрос о следах.
- Эти чертовы следы… - проговорил Шон.
- Да! - рявкнул Уайти. - Именно чертовы! - Он застегнул верхнюю пуговицу и подтянул узел повыше. - Представь, Шон, преступник преследует женщину по парку. Она бежит что есть мочи. Он вот-вот настигнет ее, эта разъяренная обезьяна. Он мчится по парку. И ты хочешь сказать, что нога его ни разу не впечаталась в землю?
- Всю ночь шел дождь.
- Но ее-то следы мы нашли, целых три. Загадка природы!
Опершись о стоявший сзади буфет и откинув голову, Шон старался представить себе всю картину: Кейти Маркус балансирует, сбегая вниз по темному склону возле кинотеатра, кусты царапают ее, волосы мокры от дождя и пота, по рукам и груди струится кровь. И вот темный, без лица силуэт преступника появляется на кромке. Он всего в нескольких шагах, бежит, подгоняемый жаждой убийства. Шону он виделся крупным, рослым, этот выродок. И по-своему хитрым: догадался подложить что-то на дорогу и заполучить Кейти Маркус, отправив в кювет ее машину. И ему хватило хитрости выбрать Сидней-стрит, где его вряд ли кто-нибудь мог увидеть и услышать. То, что его услыхала старушка Прайор, - факт удивительный, этого преступник представить себе никак не мог, потому что даже для Шона оказалось неожиданным открытие, что в этом выгоревшем квартале еще кто-то живет. Все остальное хитрый преступник предусмотрел.
- Думаешь, он схитрил, заметая следы?