Прошло еще некоторое время, пока я окончательно пришел в себя, немного почистился и, чиркнув спичкой, осмотрелся. Неподалеку от моей помятой шляпы валялась синяя, из толстого стекла бутылка. Когда я поближе поднес к ее утолщенной части спичку, то на одной стороне ее чуть заметно вспыхнули маленькие ворсинки, оставшиеся на ней, очевидно, от моей шляпы.
Я вышел на улицу. Движение там было обычное, и я не заметил никого, кто бросал бы на меня сколько-нибудь подозрительные взгляды. В двух-трех шагах от меня стоял какой-то пожилой мужчина и задумчиво смотрел на дом, из которого я вышел.
- Вы не заметили, кто-нибудь выходил отсюда? - спросил я, подойдя к нему.
Он взглянул на меня, затем на дверь, из которой я вышел, и пробормотал:
- Никого я не видел.
- Жаль, - сказал я, проведя рукой под своей шляпой, и показал ему свои измазанные кровью пальцы. - Только что меня ударили там по голове.
На его лице появилась гримаса, и он резким тоном проговорил:
- Проклятые подонки! Все время они заняты этим. Стоят в темных вестибюлях, подъездах и бьют первого попавшегося. Каждую ночь. Вам не следует заходить в неосвещенный подъезд. Никогда. Вот так они и убили старого Чесера. Всего за тридцать центов, которые они у него нашли.
Он презрительно сплюнул и пошел своей дорогой.
Я выругался про себя и быстро себя ощупал. Оказалось, что бумажник был цел, а револьвер по-прежнему засунут за пояс.
Я вернулся назад, вошел в открытую дверь и, не обращая внимания на царившую на лестнице темноту, придерживаясь за скрипевшие перила, стремительно поднялся наверх, на ту лестничную площадку, где помещалась квартира Тэлли Ли.
Дверь была открыта, передняя погружена во мрак. Я чиркнул спичкой и заметил, что дверь в комнату Тэлли была полуоткрыта и в комнате также царила темнота.
Держа в руке револьвер, я вошел в комнату и прислушался. Вокруг стояла полная тишина. Я нащупал; выключатель, повернул его, и в комнате вспыхнул свет.
Действовал я очень неосторожно и беззаботно. Если бы здесь находился кто-либо с пистолетом в руке, то мои дела окончились бы весьма плачевно. Но никого в комнате не оказалось, кроме Тэлли. Она лежала на своей кровати с разбитой головой. Кровь на ее лице еще не успела свернуться. Она лежала в спокойном положении, слегка повернувшись на бок, и можно было с уверенностью утверждать, что она не видела, кто и как нанес ей смертельный удар.
Однако я знал, чем именно нанесен ей удар. Чуть раньше я испытал это на самом себе.
Несколько секунд стоял я возле убитой, пытаясь охватить взглядом все детали обстановки в комнате.
Прежде всего в глаза мне бросился коврик, видимо, с силой отброшенный ногой в сторону, хотя ясно, что никакого насилия или борьбы здесь не было. Тэлли убили во сне.
В следующую секунду меня поразила еще одна деталь, и я, еще не вполне осознавая ее значение, почувствовал, как неистово заколотилось мое сердце и как страстно мне захотелось немедленно схватить убийцу и долго, с наслаждением сжимать его горло своими руками.
Эта деталь потрясла меня. На вешалке, в углу комнаты, висела накидка прекрасной Эллен.
Здесь была еще одна небольшая комнатка, отделенная занавеской.
Я тихо позвал Эллен, но никакого ответа не получил. Я позвал ее громче, но с тем же результатом. Тогда, отдернув занавеску, я быстро вошел в эту комнатку и оглядел ее в полутьме. Прежде всего я заметил очертания настольной лампы на подставке около окна. Я подошел к ней и зажег, делая все почти механически. Мой ум в какой-то степени оцепенел от сознания того, что через секунду-две я увижу Эллен, неясные очертания фигуры которой я уже успел заметить, добираясь до лампы. Я представил себе тонкую струйку крови, сбегавшую по се щеке, и, сжав губы, резко повернулся. Крови я не заметил. Подойдя к Эллен, я пощупал пульс. Почувствовав его биение, я как-то сразу и внезапно ожил. Я осторожно осмотрел ее голову и обнаружил у правого виска содранную кожу и большой синяк, причиненный каким-то ударом.
Я смочил водой полотенце, вытер ее лицо и положил полотенце на лоб и виски.
Некоторое время спустя с ее губ сорвался легкий, мягкий стон.
- Эллен… Эллен…
Она слегка пошевелила головой, и тут же веки ее дрогнули.
Я снова смочил полотенце, протер им ее лицо и принялся слегка бить им ее по щекам, пока она не открыла глаза. Сначала они были бессмысленными, потом в них отразилось недоумение.
- Что случилось, дорогая? - спросил я.
Память возвращалась к ней медленно. Понемногу она начала приходить в себя, недоуменно всматриваясь в мое лицо.
- Дип?..
Я мягко и осторожно сжал ее лицо.
- Вы нормально себя чувствуете, крошка?
- Дип?..
- Конечно, дорогая. Это я.
Внезапно она, по-видимому, что-то вспомнила, глаза ее, наполненные ужасом, широко раскрылись, но, прежде чем она успела закричать, я зажал ее рот рукой и привлек к себе ее голову.
Когда приступ прошел, я спросил:
- Так что же случилось?
Она облизнула пересохшие губы.
- Дверь… Я подошла к ней… и ответила… думала, что это вы…
Широко раскрытыми глазами она пытливо всматривалась в меня.
- Это не я был, крошка.
- Когда я отперла дверь… она… дверь… с силой распахнулась… я упала… и ничего не помню больше… Дип, что же произошло?
- Очень просто. Вы получили удар по голове. Может быть, только створкой двери, а может, еще дополнительно и синей бутылкой.
- Что?
- Он и меня стукнул этой бутылкой.
- Но кто?
- Не знаю.
- Дип…
Она протянула руку и коснулась моего лица.
- Дип… А что… с Тэлли?
- Она убита, Эллен.
- Нет! - вскрикнула она и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать новый крик. Но уже через секунду глухие рыдания сотрясли все ее тело, и я, крепко обняв ее, держал ее в своих руках, пока она не успокоилась.
Снова смочив полотенце, я обтер ее лицо, усадил ее прямо и, когда убедился, что она более или менее овладела собой и может ясно мыслить, сказал:
- Теперь слушайте. Можете вы что-либо припомнить о нем?
Она покачала головой.
- Только то, что я уже сказала.
- Его лицо вы видели?
- Нет.
- Как он был одет?
- Это случилось слишком быстро, Дип.
- Он говорил?
- Нет… Я… не знаю… Нет, он ничего не сказал.
Она подняла на меня встревоженные глаза, а затем огляделась.
- Вы… принесли меня сюда?
- Нет, не я. Это он. Ему нужна была Тэлли. Он притащил вас сюда и затем убил Тэлли.
Дрожь пробежала по ее телу, и она вновь вся напряглась в моих успокаивавших ее руках.
- Но почему, Дип? Почему?
- Пока я еще не знаю. Но скоро я найду ответ на этот вопрос.
- Что мы будем делать?
- Позвоните в полицию. Больше ничего не остается делать.
- Но Тэлли…
- Для кого-то она представляла большую опасность. А теперь ее пет. И вот что: чувствуете ли вы себя уже достаточно хорошо, чтобы ответить еще на некоторые мои вопросы?
- Спрашивайте, Дип.
- Хорошо. Но постарайтесь не допускать ошибок в ответах. У пас не так много времени. Расскажите все, что случилось после того, как вы вернулись сюда.
Она вновь облизнула свои сухие губы, откинула назад волосы, сложила на коленях руки и уставилась в пол. Она уже стала спокойнее, но плечи ее слегка подрагивали, что не исключало опасность нового приступа истерики.
- Здесь был доктор, - начала она. - Он сказал, что у Тэлли все в порядке, но она немного возбуждена и ей надо успокоиться. Что-то успокоительное он и прописал ей. Миссис Глиссон… с ее мужем вы говорили внизу… Миссис Глиссон ушла, когда я вернулась. Когда Тэлли проснулась, я покормила ее.
- Она что-нибудь сказала?
- Ничего… особенного. Она была очень утомлена. Я дала ей пилюлю, которую оставил доктор, и некоторое время сидела с ней.
Она замолчала, затем сжала руки и сказала:
- Дип…
- Ну?
- Тэлли была напугана. Даже во сне она чего-то боялась. Она пыталась кричать и не могла.
- Продолжайте.
- Она произнесла ваше имя. И имя Беннета также. И некоторые слова…
- Повторите их.
- Они были бессвязные, непоследовательные.
- Хотя бы отдельные слова. Все, что помните.
- Как будто она говорила о том, что могла бы что-то привести в порядок. Еще говорила, что сможет что-то сообщить, и она это непременно сделает, и что она знает, как ей надлежит поступить. Затем она пыталась кричать. А потом назвала вас по имени, вслед за тем - Беннета.
Я молчал, мысленно оценивая ее сообщение.
- Дип, не была ли она убита… из-за вас?
Я положил руку на ее руки и сказал:
- Не думаю, чтобы из-за меня.
- Говорите правду, Дип.
- Я никогда вас не обманывал, дорогая.
- В таком случае…
- Не думаю так. По крайней мере, прямой связи нет. Я убежден в том, что так или иначе она была бы убита, независимо от того, нахожусь я здесь или нет.
Она вздохнула и сказала:
- Что мы будем делать, Дип?
- Как я сказал, позвоните копам.
- Но что случится тогда с вами?
- Никаких копов я не боюсь, детка. Вы должны это знать.
- В таком случае позвоните им.
- Разумеется, - сказал я.
Она внимательно посмотрела на меня, терпеливо ожидая, что произойдет. Я помог ей подняться и провел в кухню так, чтобы она не смогла видеть убитую. Затем подошел к телефону.
Дежурный участка сказал, что машина выезжает немедленно и что никто ничего не должен трогать в комнате убитой. Я сказал, что конечно, и положил трубку.
В комнате Тэлли я нашел свой чек, приколотый к ее подушке, порвал его на мелкие кусочки и выбросил их в туалет, смыв затем водой.
Потом вынул из-за пояса револьвер, обернул его тряпкой и сунул в мусорный ящик, поставив сверху ведро с помоями.
Покончив с этими приготовлениями, я присоединился к Эллен, и мы вместе стали поджидать полицейскую машину.
Сержант Кен Херд принадлежал к той части населения центра города, которая отличалась от жителей окраинной части известным аристократизмом и некоторым превосходством своего образа жизни. Его лицо словно вырубили из чего-то простым топором, и не было никакой возможности отгадать, о чем он думает или что переживает, испытывает ли какое-либо чувство. Его холодные голубые глаза были лишены какого бы то ни было выражения, хотя порой вы и могли почувствовать безграничную ненависть, исходившую от него. Он признавал только два типа людей: тех, кто нарушал закон, и тех, кто его поддерживал. За пределами этого никакого понятия о добре и зле для него не существовало. Не существовало в понятии Херда и просто хороших людей. По его классификации, таковые зачастую представляли собой всего лишь помеху при поимке нарушителей закона.
В его присутствии требовалось соблюдать особые правила. При нем полагалось говорить мягко, вежливо и ходить тихо. Когда он спрашивал, надо было отвечать. Хуже всего было, когда на его огрубелом лице появлялось нечто вроде улыбки, почти всегда это предвещало кровавый исход либо в тот же самый момент, либо позже.
Его шефы позволили ему работать там, где он хочет, и он выбрал себе наиболее трудную окраину города, выбрал Улицу с большой буквы. Эта улица нравилась ему тем, что он мог проводить здесь свои операции, будучи уверенным, что жалоб не будет, так как всякий, попадавшийся в его тиски, знал, что в следующий раз жалоба обернется для него худшими последствиями.
Таков был сержант Херд, и теперь он, слушая, разглядывал меня.
Он позволил мне говорить, записал кое-что в блокнот, вновь взглянул на меня, как бы ожидая еще каких-то сообщений, и затем предложил Эллен изложить свою историю.
Как только она закончила свой рассказ, вошли Саливен и Оджи с Кэтом, и я почувствовал себя немного менее уверенным.
- Вот они, сержант, - сказал Саливен.
Кэт бросил взгляд на убитую и слегка присвистнул.
- Знаете ее? - спросил Херд.
Кэт кивнул головой.
- Говорите, - мягко попросил Херд.
- Тэлли Ли, - сказал Кэт, пожимая плечами. - Хорошая девушка. Я знал ее всю свою жизнь. А что случилось?
Оджи дал точно такую же информацию.
Тем временем медицинский эксперт закончил осмотр, сложил свои инструменты в саквояж, захлопнул его и набросил простыню на убитую.
- Что, по-вашему? - спросил Херд.
- Умерла не больше, чем час назад. Эта бутылка действительно явилась орудием убийства. Конечно, точные исследования мы проведем позже, но и теперь у меня нет никаких сомнений в этом.
- А как с ним? - кивнул Херд в мою сторону.
- С ним?
Врач еще раз бегло осмотрел рану на моей голове и сказал:
- Не сомневаюсь, что рана на его голове нанесена этой же бутылкой.
- Выходит, он не виноват?
- Гм… Безусловно нет, если исключить возможность нанесения этого удара самому себе, что, как вы знаете, бывает… Но…
- Что но?
- В данном случае не похоже. Нет, нет… конфигурация раны… Пожалуй, полностью исключено.
- Благодарю, - сказал я.
- Не беспокойтесь, - улыбнулся врач.
- Как у вас? - обратился Херд к человеку в форме, возившемуся с лупой вокруг бутылки, стоявшей на деревянной подставке.
- Никаких отпечатков, - ответил тот. - Все запачкано грязью. Есть только следы этой шляпы и волоски, по всей видимости, принадлежащие убитой. Не исключено, что под кровяными пятнами и грязью в лаборатории мы еще сможем обнаружить какие-либо следы.
- О'кей, - сказал Херд. - Упакуйте бутылку.
Затем, обернувшись к Саливену, спросил:
- Что с этими двумя?
- Они находились в баре "Пеликан". Лео Букс сказал, что они там сидели уже больше трех часов.
Не меняя выражения лица, Оджи сказал:
- Мы можем уйти?
Змеиные глаза Херда взглянули на него, затем на Кэта, Эллен и меня.
- Вы уйдете. Каждый из вас может уйти…
Мы знали, что он подразумевает под этим, но, чтобы не оставлять в этом никаких сомнений, после паузы он добавил:
- …со мной.
- За что? - спросил я мягко.
Подобие улыбки адресовалось теперь мне.
- Просто так, для забавы, Дип. Я получил сообщение о небольшом инциденте. Кажется, никто ранен не был, но в задней комнате таверны Бими остались кровавые следы. Кроме того, всех вас троих видели, кажется, направляющимися туда незадолго до того, как там произошел небольшой шум.
- Неужели?
- Поэтому я думаю, что было бы неплохо, если бы мы все отправились в Грин-Хауз, где и смогли бы все это выяснить.
Глаза Кэта сузились, губы плотно сжались и слегка побелели. Я понял, о чем он думает, и, поймав его взгляд, покачал головой и жестом дал ему понять, что в ход событий пока не следует вмешиваться.
Грин-Хаузом назывался окружной полицейский участок. Это название ему дали еще предыдущие поколения полицейских, и оно имело как бы значение собственного имени в отличие от других полицейских участков. Подразумевалось, что это место отличается чем-то особенным, только ему присущим. И действительно, так оно и было. Для этого района Нью-Йорка Грин-Хауз означал то же, что в свое время Бастилия означала для Парижа или Тауэр для Лондона. Этот мрачный дом располагался в мрачном месте, и в нем происходили такие вещи, что о них даже думать было неприятно. Утверждали, что оттуда вывозили гробов больше, чем из остальных шести таких же домов города вместе взятых.
В восемь тридцать я вновь оказался в Грин-Хаузе после столь долгого перерыва. Обстановка здесь почти не изменилась. Кое-что было переделано, перекрашено, но запах остался тот же самый. Воздух был пропитан сигарным дымом, мокрой одеждой, человеческим потом и затхлостью помещения.
Эллен, Кэта и Оджи они оставили в приемной сидеть и думать. Нахмуренный Кэт принялся жадно курить, а Оджи, подобно некоей безупречной личности, невозмутимо уселся на скамью, внешне абсолютно спокойный. Что касается Эллен, то было заметно, что она с большим трудом справляется с нервным напряжением. Она была одним из тех многочисленных безвинных свидетелей разного рода происшествий, которых приводили сюда и отпускали совершенно потрясенными, с доведенным до предела нервным напряжением. Но Херд не принадлежал к тем людям, которых это могло беспокоить.
Он и трое других копов стояли и глядели на меня, и я знал, что за этим последует. Мне следовало сдерживаться, чтобы попытаться ослабить неизбежную, видимо, стычку.
- Вы собираетесь задержать меня?
- Со временем, может быть, - сказал Херд, снимая пиджак.
Затем он повесил пиджак на спинку стула и встал передо мной.
Действительно, это был крепкий парень с широкими плечами и тяжелыми кулаками. Что-то многозначительное проступало в венах на его шее и танцевало в его глазах. Остальные копы стояли вокруг меня и поджидали момент взрыва. Все это было довольно старой историей.
- Думаю, что вы недостаточно умны, - сказал я как можно мягче.
- О'кей, клоун. Не скажете ли почему?
Он освободил свой галстук, расстегнул манжеты, подвернул рукава и улыбнулся мне.
- Я не могу быть задержанным, - сказал я. - У вас нет ничего против меня. Я абсолютно чист.
- Кое в чем вы не чисты и кое-где вы должны быть задержаны, Дип. Вот это-то меня и интересует. Ясно? Где именно? Откуда вы прибыли сюда, в город? Откуда, Дип?
- С того света.
Внезапно он обрушил на меня боковой удар такой силы, что я вместе со стулом очутился на полу. В ушах у меня зазвенело, но я быстро встал на ноги, поправил стул и вновь уселся на него.
- Что вы об этом думаете, Дип?
Я улыбнулся, хотя мне этого и не очень хотелось. Я бы, конечно, предпочел свернуть Херду челюсть, но в данной ситуации это имело бы весьма нежелательные для меня последствия. Нужно было стараться сдерживаться и улыбаться.
- Проделайте это еще разок, Херд. Можете все вместе навалиться на меня. Но, друзья, следовало бы соблюдать закон блюстителя порядка…
- Вы что? Учить нас собираетесь?
- А с другой стороны, если я не проявляю любезности теперь, на что вы, собственно, и рассчитываете, то, возможно, будут другое время и другое место. Поэтому лучше держите подальше ваши руки.
- Угрозы, Дип?
- Я только говорю вам, любезный.
- В таком случае скажите больше.
- Что именно?
- Относительно кровавых следов в таверне Бими.
- Предположим, он что-то рассказал вам. Но это его точка зрения.
- Бими трус и запуган. Он не разговорчив.
- Все они такие же.
Херд погладил свой мясистый подбородок и продолжал:
- Мы разыщем кого-нибудь, кто видел всех находившихся в задней комнате Бими.
- Прекрасно. Тогда вы и получите от них жалобу на меня, которую они и подпишут.
- Кажется, вы знаете, как это делается.
- Я был и раньше в этом месте, - сказал я.
- Вы правы. Мы даже имеем отчет за это время. Хотите взглянуть?
- Ни к чему. Кроме того, вы должны знать, Херд, что аресты не являются доказательством.
- Вы ведете свою игру слишком круто, Дип.
- Есть лучший путь?
- Я слышал, что вы носите револьвер.
- Вы обыскали меня. Нашли его?