Я взял диски Риты и тяжелым шагом вышел из дома. Вставляя ключ в замочную скважину, чтобы закрыть дверь, я заметил, как от обочины объехал белый "авалон" с такой оскорбительной неторопливостью, что всю мою усталость и отчаяние как рукой сняло, я затрепетал от смертельного страха, который пригвоздил меня к двери, да так, что диски Риты выскользнули из рук и посыпались на дорожку перед домом.
Машина медленно доехала до знака "Стоп". Дрожа от страха, я малодушно наблюдал за ней. И когда ее задние фонари погасли, взревел двигатель и машина, пересекая перекресток, двинулась вперед, в Декстере проснулось что-то очень злобное.
Возможно, эту злость разбудило откровенно наглое и бесцеремонное поведение "авалона", а может, всплеск адреналина просто оказался неплохой добавкой к утреннему кофе. Как бы то ни было, я исполнился праведного гнева и начал действовать даже раньше, чем придумал, что буду делать. Не задумываясь, я кинулся к своей машине, прыгнул за руль, воткнул ключ в замок зажигания, завел двигатель и бросился вдогонку за "авалоном".
Проехав знак "Стоп", на перекрестке я дал газу и успел заметить, как машина повернула направо через несколько домов от меня. Я несся гораздо быстрее положенного и увидел, что он сворачивает налево, в направлении Первой автомагистрали. Стремясь сократить расстояние, я вдавил педаль газа в пол, охваченный безумным желанием сцапать его прежде, чем он затеряется в пробках часа пик.
Я был всего в одном квартале от него, когда он повернул на север по Первой автомагистрали. Я поехал за ним, невзирая на визг тормозов и оглушительный рев сигналов со всех сторон. Теперь "авалон" находился уже в десяти машинах от меня, и я призвал на помощь все свое мастерство езды в Майами, чтобы подобраться ближе, игнорируя разделительные полосы и не успевая восхищаться словообразованиями других водителей, которые пополняли мою лексику своими перлами, высказанными в мой адрес. Этот червяк свернул, и хотя показал еще не все зубы, я понял, что он готов к противостоянию. А я злился - еще одно откровение. Из моей тьмы меня выволокли в залитый светом серый угол, в котором сходились стены, но теперь все - поиграли, и хватит. Пришло время Декстера. И хотя еще не знал, что сделаю с водителем, когда поймаю, я был полон решимости.
Я снова оказался примерно на расстоянии половины квартала, когда водитель "авалона" заметил меня и тут же прибавил скорость, скользнув в настолько маленькое пространство в крайней левой полосе, что водитель, двигавшийся позади, дал по тормозам и съехал на обочину. Две машины за ним притерлись друг к другу, и на меня обрушились громкие звуки сигналов и скрежет тормозов. Я обнаружил местечко справа и миновал аварию, а затем снова метнулся влево, в открывшийся свободный длинный коридор. "Авалон" был на квартал впереди и набирал скорость, но я утопил педаль в пол и упорно мчался следом.
На протяжении нескольких кварталов расстояние между нами сохранялось стабильно. Потом "авалон" смешался с потоком, который образовался уже после той аварии, и я подобрался поближе, пока не оказался в двух машинах от него и не увидел темные очки, обращенные ко мне, в боковом зеркале. И вот, когда между нами оставалась одна машина, водитель "авалона" взял руль резко влево, так что машина отскочила на разделительную полосу, а потом крутанулась и скользнула внутрь потока во встречном направлении. Я даже не успел среагировать и только услышал смешки за спиной, когда преследуемая мной машина укатила в сторону Хомстеда.
Однако я не сдавался. Дело не в том, что поимка этой машины могла бы дать ответы на некоторые вопросы, хотя и в этом тоже. И я даже не вспоминал о таком абстрактном понятии, как "справедливость". Нет, это был один праведный гнев, берущий начало где-то в неисследованных уголках души и изливающийся из моего отключившегося мозга, действовавшего сейчас только на уровне инстинкта, прямиком в кулаки. Все, чего я хотел на самом деле, - это вытащить ублюдка из машины и врезать по физиономии. Желание причинить телесные повреждения в приступе гнева стало для меня очередным открытием, и оно настолько опьяняло, что затмило собой все импульсы логики, которые еще оставались. И в пылу погони я махнул в сторону разделительной полосы.
Моя машина издала пронзительный скрежет, вылетев на полосу, а потом еще раз, оказавшись уже по ту сторону. Огромный грузовике цементом едва не сшиб меня с дороги, проскочив всего в нескольких дюймах. Я гнался за "авалоном" дальше, в гораздо более просторном транспортном потоке, двигавшемся на юг.
Далеко впереди мелькали движущиеся белые пятна, и моей целью могло быть любое из них. Я снова надавил на газ и поехал резвее.
Боги дорожного движения были добры ко мне, и я успешно пробрался через размеренно двигавшиеся машины, прежде чем на светофоре впервые за весь путь попал на красный свет. На перекрестке покорно стояли несколько машин, и их никак нельзя было обойти, если только не повторить трюк со скрежетом и вылетом за разделительную полосу. Так я и поступил. Съехал с узкого конца разделительной как раз на перекресток таким образом, чтобы создать большие неприятности ярко-желтому "хаммеру", который по глупости соблюдал на дороге правила. Он резко вывернул руль, чтобы избежать столкновения, и это ему почти удалось; послышался тихий стук, когда я легонько задел его бампер, пролетая мимо перекрестка дальше, преследуемый очередным взрывом негодования в виде сигналов и криков.
Если "авалон" все еще ехал по Первой, то сейчас он должен был находиться примерно в четверти мили впереди меня, и я не стал дожидаться, пока расстояние между нами увеличится. Я поднажал еще на своей послушной, чуть помятой машине и уже через две минуты сумел поближе рассмотреть два белых автомобиля впереди. Это оказались внедорожник "шеви" и мини-вэн. Моего "авалона" нигде не было видно.
Я сбросил скорость только на мгновение и краешком глаза снова увидел, как он скользнул на парковку торгового центра по правой стороне. Я ударил по газам, пересек две полосы транспортного потока и влетел на эту парковку. Водитель "авалона" заметил меня, прибавил скорость и выехал на улицу, которая шла перпендикулярно Первой автомагистрали, устремляясь на восток так резко, как только мог. Я быстро пересек парковку и двинулся за ним.
Он заставил меня проехать по жилым кварталам примерно милю, а затем повернул за угол и миновал парк, в котором проводилось мероприятие по программе дневного ухода за детьми. Я был уже достаточно близко и вовремя заметил, как на дорогу перед нами ступила женщина с грудным ребенком и еще двумя детьми, которых вела за руку.
"Авалон" прибавил скорость и выскочил на тротуар, а женщина, продолжавшая неторопливо переходить дорогу, смотрела на меня так, словно я рекламный щит, который она никак не может прочитать. Я изловчился и объехал ее сзади, но один из ее детей внезапно вырвался и оказался прямо передо мной. Я резко затормозил. Машину занесло, и на мгновение мне показалось, что я вот-вот сшибу всю эту медлительную безмозглую компанию, которая стояла и наблюдала за мной без каких-либо признаков интереса. Но колеса снова обрели сцепление с дорогой, мне удалось "поймать" машину, прибавить газу и развернуться, описав круг на газоне одного из домов, расположенных против парка на другой стороне дороги. После этого я снова выехал на асфальт, шинами выбив из газона траву, и последовал за "авалоном".
Расстояние между нами оставалось неизменным на протяжении нескольких кварталов, но мне наконец повезло. "Авалон" на высокой скорости пронесся мимо очередного знака "Стоп", и на сей раз за ним подалась полиция, включив сирену. Началась погоня. Я не знал, стоит мне радоваться такой компании или завидовать сопернику, но в любом случае ехать за мигающими огнями и сиреной было гораздо легче, так что я поплелся в хвосте.
Два автомобиля, ехавшие впереди, совершили серию разворотов, и я надеялся подобраться чуть ближе, как вдруг "авалон" исчез из виду, а полицейская машина плавно остановилась. Через несколько секунд я оказался около полицейских и вышел из авто.
Я видел, как полицейский перебегает низко подстриженный газон, на котором виднелись черные следы шин, ведущие вокруг дома и дальше прямо в канал. "Авалон" боком лежал в воде; из него вылез человек и переплыл на другую сторону канала. Полицейский постоял, а потом прыгнул в воду и поплыл к наполовину затонувшей машине. После этого я услышал визг тяжелых тормозов за спиной и обернулся.
Желтый "хаммер" резко затормозил позади моего автомобиля, из него выскочил краснолицый человек с волосами песочного цвета и начал орать на меня.
- Ты, обдолбанный сукин сын! - кричал он. - Ты мне машину изуродовал! Ты какого хрена творишь?
Не успел я и рта раскрыть, чтобы ответить ему, как у меня зазвонил мобильный.
- Извините, - сказал я, и, как ни странно, человек с песочными волосами смирно стоял, пока я говорил по телефону.
- Где тебя черти носят? - требовательным тоном спросила Дебора.
- В Катлер-Ридж, любуюсь вот на канал, - сказал я. На секунду повисла тишина, а потом я снова услышал ее голос:
- Ну, суши свой зад и двигай в кампус. У нас новое убийство.
Глава 21
У меня ушло несколько минут, чтобы отвязаться от водителя желтого "хаммера"; я, возможно, проторчал бы там дольше, если бы не коп, прыгнувший в канал. Он выкарабкался из воды и прихлюпал к тому месту, где стоял я под градом непрерывных оскорблений и угроз и при этом не слышал ничего нового. Я вежливо молчал: видимо, человек давно хотел облегчить душу, и я не хотел, чтобы он продолжал находиться под грузом психологического давления, но, к сожалению, у меня было одно срочное дело по полицейской части, которое не могло ждать. Я пытался намекнуть ему на это, однако он, очевидно, принадлежал к тем личностям, которые не умеют одновременно кричать и слушать.
Так что появление злого и промокшего до нитки полицейского внесло свежую струю в очаровательный разговор, который становился монологом и начинал надоедать.
- Мне необходимо знать все, что вы сможете найти на водителя этой машины, - сказал я полицейскому.
- Мне тоже, - заметил он в ответ. - Удостоверение покажите.
- Я опаздываю, еду на место преступления, - объяснил я.
- На одно уже успел, - сказал он. Пришлось продемонстрировать ему свой мандат, он стал его с интересом изучать, роняя воду из канала на мою ламинированную фотографию. Наконец полицейский одобрительно кивнул и сказал: - Так, Морган, дуй отсюда.
По реакции хамоватого водителя "хаммера" вы бы решили, что он предложил отправить на аутодафе папу римского.
- Вы что, этого сукина сына просто так отпустите? - завизжал он. - Этот урод наскочил на мою машину!
Тогда коп, да благословит его Бог, просто посмотрел на человека, еще немного покапал водой и сказан:
- Ваши водительские права и регистрация. - Отличная ситуация для ухода, которой я и воспользовался.
Моя бедная, видавшая виды машина издавала очень неутешительные звуки, но ехать было нужно, ничего не поделаешь - придется везти меня до университета. Я даже ощущал, что машина мне стала как-то по-особенному дорога. Вот мы, два ослепительных рукотворных образца, выбитых из равновесия обстоятельствами, над которыми не властны. Прекрасная тема для горьких размышлений, которым я и предавался в течение некоторого времени. Гнев, который кипел во мне всего несколько минут назад, унялся, испариной скатился на газон, как с копа вода. Наблюдая, как водитель "авалона" переплывает на противоположную сторону каната, выбирается из воды и уходит прочь, я думал, как это в духе всех остальных событий: стоит только подойти поближе, и чувствуешь, что из-под ног выдергивают ковер.
А теперь очередное тело, хотя мы еще не знаем, что делать с первыми двумя. Такое ощущение, что нас, как гончих, выставили на трек и ждут, когда же мы поймаем липового кролика, который бежит всегда чуть впереди и прибавляет скорость каждый раз, как только несчастный пес подумает: "Еще немного, и я схвачу постреленка".
Подъезжая к месту, я увидел два полицейских автомобиля и четырех представителей закона, которые уже оцепили территорию вокруг галереи "Лоу арт мьюзим", отгородившись от толпы зевак. Приземистый шкафообразный коп с лысым черепом подошел ко мне и указал в направлении дальней части здания.
Тело ждало меня в кустах позади галереи. Дебора говорила с каким-то человеком - по всей видимости, студентом, - а Винс Мацуока сидел на корточках возле левой ноги трупа и осторожно тыкал в лодыжку шариковой ручкой. С дороги тела было не видно, но убийца особенно не старался скрыть дело своих рук. Беднягу поджарили так же, как и предыдущих, и лежала она точь-в-точь как те: руки на груди, тело вытянуто в струнку, а вместо головы - керамическая бычья. Я забылся и снова по привычке стал дожидаться, что скажет мой приятель изнутри, но не услышал ничего, кроме легкого тропического ветерка в голове. Я по-прежнему один.
Дебора подкатила ко мне, врубив звук на полную.
- Долго добирался, - прорычала она. - Ты где пропадал?
- Кружева плел, - ответил я и кивнул в сторону трупа: - Серия?
- Похоже, - сказала Деб. - Ну что там, Мацуока?
- Вроде есть зацепка, - заметил Винс.
- Наконец, черт ее дери, - отозвалась Дебора.
- Здесь ножной браслет, - сказал Мацуока. - Из платины, так что не расплавился. - Он взглянул на Дебору и одарил ее своей ужасной фальшивой улыбкой. - На нем написано "Тэмми".
Дебора нахмурилась и посмотрела на боковую дверь галереи. Там стоял высокий человек в полосатом костюме и, нервно поглядывая на Дебору, разговаривал с полицейским.
- Это кто? - спросила она у Винса.
- Профессор Келлер, - ответил он, - преподаватель истории искусства. Он нашел тело.
С тем же хмурым выражением лица Дебора поднялась и кивком головы дала понять копу, что хочет поговорить с профессором.
- Профессор… - сказала Дебора, когда тот подошел.
- Келлер. Гас Келлер, - представился он. Это был человек примерно шестидесяти с небольшим лет, со шрамом на щеке, словно он дрался на дуэли. Ему шел его возраст. В обморок он падать при виде тела, судя по всему, не собирался.
- Значит, это вы обнаружили девушку, - сказала Деб.
- Именно, - ответил он. - Я зашел посмотреть новую выставку - месопотамское искусство, мне это любопытно - и в кустах увидел ее. - Он нахмурился. - Наверное, где-то час назад.
Дебора кивала с таким видом, будто она в теме и все знает, включая месопотамское искусство. Обычный полицейский трюк, который развязывает собеседникам языки, особенно если может оказаться, что они причастны, даже самую малость. Но с Келлером это не прошло. Он только стоял и ждал следующего вопроса, а Дебора только стояла и изобретала его. Я по праву горжусь своими натренированными коммуникативными способностями, и мне совершенно не хотелось, чтобы молчание переросло в напряжение, поэтому я покашлял, и Келлер повернулся ко мне.
- А что бы вы могли сказать по поводу керамических голов? - спросил я. - С точки зрения искусства?
Дебора посмотрела на меня как на сумасшедшего, а может - с завистью, потому что задала вопрос не она.
- С точки зрения искусства? Не много, - ответил Келлер, глядя на бычью голову у тела. - Судя по всему, эту изготовили по шаблону, а потом обожгли в печке примитивной конструкции. Может быть, даже в большой печи. Но на это интереснее взглянуть с исторической точки зрения.
- Что вы имеете в виду? - тут же вцепилась в него Дебора, и профессор пожал плечами.
- Не скажу, что все безупречно, - начал он. - Тем не менее некто явно старался воссоздать очень древнюю традиционную конструкцию.
- Насколько древнюю? - спросила Дебора.
Келлер поднял бровь и пожал плечами, словно давая понять, что она неверно поставила вопрос, но тем не менее ответил:
- Ей три или четыре тысячи лет.
- Действительно древность, - подтвердил я, и они оба так посмотрели на меня, что я решил добавить что-нибудь более умное: - И в какой части света такое практиковали?
Келлер кивнул. Ура, я умный.
- На Ближнем Востоке, - сказал он. - Похожий мотив мы находим в Вавилоне, а иногда и в окрестностях Иерусалима. Голова быка, по всей видимости, имеет отношение к культу одного из древних божеств. Очень мерзкого, к слову.
- Молоха, - дополнил я, и это слово поранило мне горло.
Дебора пристально посмотрела на меня, и я понял, что она утвердилась в своем мнении, будто я от нее скрываю какую-то информацию, однако профессор продолжил, и она снова обратила взгляд на него.
- Да, верно, - сказал он. - Молох любил человеческие жертвы. Особенно детские. Стандартный договор был таков: вы жертвуете своего ребенка, а он гарантирует взамен хороший урожай или победу над врагами.
- В таком случае в этом году надо ждать приличного урожая, - пошутил я, но никто из моих собеседников не счел мою ремарку достойной улыбки. Вот так всегда: из кожи вон лезешь, чтобы скрасить существование в этом жестоком мире, а окружающие - ноль внимания, фунт презрения.
- А какой смысл в том, чтобы сжигать тела? - осведомилась Дебора.
На губах Келлера появилась едва заметная снисходительная улыбка профессионала в стиле "молодцы, что спросили".
- А это ключ ко всему ритуалу, - сказал он. - Существовала огромная статуя Молоха с бычьей головой, только статуя эта на самом деле была топкой.
Я вспомнил Голперна и его "сон". Он знал про статую заранее или она явилась ему тем же путем, что и мне та музыка? Или Дебора права и он был у статуи и убил девушек, каким бы невероятным этот факт ни казался?
- Топкой, - повторила Дебора, и Келлер кивнул. - И туда бросали тела? - спросила она с таким выражением лица, словно ей трудно поверить и в этом его вина.
- О нет, все гораздо интереснее, - сказал Келлер. - В ритуал привносилось ощущение чуда. Очень изощренное было сожжение. Но именно поэтому популярность Молоха продержалась так долго. Все выглядело убедительно и увлекательно. У статуи имелись руки, которые протягивались к собравшимся. После того как на них клали жертву, Молох будто оживал и съедал ее. Руки медленно поднимались, и статуя отправляла жертву себе в рот.
- И прямо в печь, - не удержался я, - пока звучала музыка.
Дебора странно посмотрела на меня, и я понял, что никто до этого момента музыку не упоминал, но Келлер не обратил на это никакого внимания и продолжил:
- Именно так. Рога, барабаны, пение - все вместе производило гипнотическое действие. В конце бог подносил жертву ко рту, и она падала: ему в рот, а потом - в пекло. Заживо. В общем, жертве приходилось невесело.
Я верил всему, о чем рассказывал Келлер; мне еще слышались отголоски ненавязчивых звуков барабана, и от них становилось невесело.
- А сейчас ему еще поклоняются? - спросила Дебора.
Келлер покачал головой.