- Твоя сестра говорит, что это, типа, та, которая из музея, - ответил Эйнджел. - Что они ее сюда приладили, потому что он педрила.
Я взглянул на два среза: один - у самых плеч, другой - у подбородка. Срез на голове по всем признакам соответствовал нашим прошлым находкам, а вот другой, на теле Мэнни, выглядел грубо, как будто был сделан второпях. Края двух срезов аккуратно соединили, но они, конечно, не совпали. Я и сам, без нашептываний своего темного приятеля, мог определить, что в этом случае дело обстояло иначе. А то касание холодного пальца, которое я недавно ощутил на своей шее, могло иметь серьезное значение и, вполне вероятно, было связано с моими текущими неприятностями. Однако этот непонятный призрачный намек не порождал ничего, кроме беспокойства.
- Есть еще одно тело? - спросил я, припоминая несчастного запуганного Фрэнки.
Эйнджел пожал плечами, не поднимая глаз.
- В ванной, - сказал он, - из него торчит нож мясника. Голову оставили. - Он говорил обиженным тоном, словно был оскорблен тем, что некто потратил столько усилий и оставил-таки голову, ну а в остальном ему больше нечего было мне сказать, так что я отправился туда, где моя сестра сидела на корточках рядом с Камиллой.
- Доброе утро, Деб, - сказал я, изображая бодрость духа, которой вовсе не ощущал, и был не одинок, потому что она даже не взглянула на меня.
- Черт возьми, Декстер, - поприветствовала она меня. - Иди в жопу, если у тебя нет ничего стоящего.
- Да тут нигде вокруг ничего стоящего нет, - заметил я. - Но парня в ванной зовут Фрэнки. А это вот Мэнни Борк, которого даже в журналах печатали.
- С какого перепоя ты это знаешь? - осведомилась она.
- Ну да, может показаться странным, - признал я, - но я, вероятно, последний, кто его видел.
Дебора поднялась на ноги.
- Когда? - спросила она.
- В субботу утром. Около пятнадцати минут одиннадцатого. На этом самом месте. - И я указал на чашку, которая все еще стояла на столе: - На ней мои отпечатки.
Дебора смотрела на меня с недоверием и качала головой.
- Ты знал этого парня, - сказала она. - Он был твоим другом?
- Я нанял его организовывать мою свадьбу, - ответил я. - Он, как мне сказали, хороший специалист.
- Угу, - учла Деб. - И что ты делал здесь в субботу утром?
- Он повысил цену, - объяснил я, - вот и пришлось пожаловать сюда, чтобы попытаться уговорить снизить ее.
Она оглядела квартиру и бросила взгляд из окна на вид стоимостью миллион долларов.
- Сколько он требовал?
- Пятьсот долларов за порцию, - ответил я.
Ее голова крутанулась ко мне.
- Богомать, - выругалась она. - За что?
Я пожал плечами:
- Он мне не сказал и цену тоже не снизил.
- Пятьсот долларов за порцию? - воскликнула Дебора.
- Дороговато, да? Вот так.
Деб долго жевала губу не моргая, а потом схватила меня под руку и отвела подальше от Камиллы. Мне была видна лилипутская ступня, выглядывавшая из двери кухни, где дорогостоящего покойника настигла безвременная кончина, но Дебора затащила меня в дальний конец комнаты.
- Декстер, - сказала она, - поклянись, что это не ты его укокошил.
Как я уже говорил раньше, я не испытываю настоящих эмоций. Я долго и упорно тренировался, чтобы мои реакции в определенных обстоятельствах нельзя было отличить от подлинно человеческих, но на сей раз меня застали врасплох. Какое выражение лица подобрать, когда сестра обвиняет тебя в совершении убийства? Шок? Гнев? Удивление? Насколько я знаю, его нет ни в одном учебнике.
- Дебора, - с укоризной произнес я. Не блестяще, но это все, что пришло мне в голову.
- Потому что такое я тебе с рук не спущу, - предупредила она. - Точно не спущу.
- Да я бы ни за что, - сказал я. - Это же не… - Я покачал головой - это действительно нечестно. Сначала меня кинул Темный Пассажир, а теперь моя сестра и мои мозги тоже. Все крысы разбегались, пока судно Декстера медленно погружалось на дно.
Я сделал глубокий вдох и попытался организовать судовую команду, чтобы та начала вычерпывать воду. Моя сестра была единственным человеком на земле, который знал, что я представляю собой на самом деле, и, несмотря на то что Деб никак не могла привыкнуть к этой мысли, я думал, она имела представление о границах осторожности, которые установил для меня Гарри, и о том, что я никогда их не переступлю. Видимо, я ошибался.
- Дебора, - начал я, - мне бы никогда…
- Хорош, - отрезала она. - Мы оба знаем, что ты мог это сделать. Ты был здесь в то самое время. И мотив у тебя подходящий - не платить же ему пятьдесят штук. Либо так, либо это сделал парень, сидящий в тюрьме.
Будучи не совсем человеком, я сохранил чистый разум, не тронутый эмоциями. Но сейчас у меня складывалось впечатление, словно мои глаза застилает туман. С одной стороны, мне было обидно, что она подозревала, будто я могу совершить нечто настолько неаккуратное, а с другой - хотелось убедить ее, что я этого не делал. И еще уверить ее в том, что если бы я решился на это, то она никогда в жизни не узнала бы, однако говорить так было недипломатично. Поэтому я сделал еще один глубокий вдох и ограничился одним словом:
- Клянусь.
Сестра смотрела на меня долго и в упор.
- Серьезно, - добавил я.
Наконец она кивнула и сказала:
- Ладно. Конечно, лучше, чтобы это была правда.
- Это правда, - уверил ее я. - Я этого не делал.
- Угу, - отозвалась она. - А кто тогда?
Нет, серьезно, где справедливость? Я имею в виду, в жизни. Я тут стою и открещиваюсь от убийства, в котором меня обвиняет собственная сводная плоть и кровь, и в то же время по ее просьбе пытаюсь раскрыть это преступление. Я любовался гибкостью ее психики, которая позволяла Деборе выполнять такую мозговую акробатику, но желал бы, чтобы свое творческое мышление она направила в какое-нибудь другое русло.
- Понятия не имею, - сказал я. - И я… и мне в голову не приходят никакие, м-м, идеи на этот счет.
Она посмотрела на меня очень тяжелым взглядом:
- А почему я должна тебе верить?
- Дебора, - начал я и запнулся. Неужели пришло время рассказать ей о Темном Пассажире и том, что теперь его нет? Я ощутил, как меня захлестывают какие-то противные ощущения вроде тех, что бывают на начальной стадии гриппа. Неужели это эмоции, подмывающие беззащитные берега Декстера, как огромные приливные волны с токсичными отходами? Если так, то неудивительно, что люди такие жалкие существа. Это ужасный опыт.
- Послушай, Дебора, - произнес я, размышляя о том, как правильно начать.
- Господи, да слушаю я, - сказала она. - Но ты же молчишь.
- Это трудно объяснить. Я никогда не говорил об этом.
- Отлично, самое время начинать.
- Я, гм… у меня внутри такая штука, - сказал я, почувствовав себя полным идиотом и ощутив, как тепло заливает щеки.
- О чем ты? - возмущенно спросила она. - У тебя рак?
- Нет-нет, это… я, гм, слышу… оно говорит со мной, - выдал я. Почему-то я не мог смотреть на Дебору и отвернулся. На стене висело фото обнаженного по пояс мужчины, и я предпочел снова повернуться к сестре.
- Господи, - произнесла она, - ты хочешь сказать, что слышишь голоса? Господи Боже, Деке!
- Нет, - ответил я, - не голоса. Не совсем.
- Тогда что за хрень? - нетерпеливо воскликнула Дебора.
Пришлось снова взглянуть на обнаженного человека, а затем сделать глубокий вдох, прежде чем я смог повернуться к Деборе.
- Ну, когда мне внезапно становится ясно. На месте преступления, - пояснил я. - Это благодаря… потому что эта штука мне говорит.
Дебора внимала мне с застывшим, абсолютно неподвижным липом, словно слушала признание в ужасных преступлениях; наверное, для нее так и было.
- Значит, она тебе говорила. Каким образом? "Эй, это сделал некто по имени Бэтмен"? - осведомилась она.
- Что-то вроде того, - сказал я в ответ. - Ну, ты понимаешь. Маленькие подсказки, которые у меня появлялись…
- Которые у тебя появлялись, - повторила она.
Мне было просто необходимо опять отвернуться.
- Она исчезла, Дебора, - сказал я. - Что-то связанное с этим Молохом отпугнуло ее. Такого раньше никогда не случалось.
Она долго молчала, и я не видел необходимости высказываться за нее.
- А отцу ты рассказывал об этой твоей штуке? - наконец спросила сестра.
- Мне не пришлось, - ответил я. - Он сам все знал.
- А теперь твои голоса пропали, - сказала она.
- Один голос.
- И ты мне ничего по этому делу сказать не можешь.
- Да.
Дебора щелкнула зубами так громко, что я это услышал. А потом с шумом выпустила воздух, не разжимая челюстей.
- Ты или врешь мне, потому что виноват, - зашипела она на меня, - либо говоришь правду, и тогда ты чертов шизик.
- Деб…
- Чему мне верить, Декстер? А? Чему?
Мне показалось, что я снова чувствовал прилив гнева, впервые с тех пор, как был подростком, тем более что тогда я не был способен испытать это ощущение сполна. Но Темный Пассажир ушел, а я соскальзываю в самую что ни на есть человеческую сущность: все барьеры, отделявшие меня от нормальной жизни, исчезли; я переживал нечто очень похожее на подлинный гнев.
- Дебора, - сказал я, - если ты мне не веришь и думаешь, что это сделал я, то мне все равно.
Она взглянула на меня, и впервые за все это время я посмотрел на нее в ответ.
Наконец она заговорила.
- В любом случая я должна об этом доложить, - сказала Деб. - Официально ты не можешь даже близко сюда подходить.
- Ничто не принесет мне большего счастья, - ответил я. Она смотрела на меня еще мгновение, а потом сжала губы и вернулась к Камилле Фидж. Я глядел ей вслед, а потом направился к двери.
Действительно, я не видел никакого смысла ошиваться здесь, раз уж мне и официально, и неофициально дали понять, что делать мне тут нечего. Я, наверное, мог бы сказать, что мои чувства оскорблены, да вот беда: я был все еще слишком зол, чтобы ощущать обиду. Меня и вправду всякий раз изумляло, когда я узнавал, что кто-то проявляет ко мне нежные чувства, поэтому, когда Дебора выслушала мой лепет с пониманием, это стало для меня просто откровением.
Декстеру всегда везло, но сегодня по некоторым признакам мне казалось, что я потерпел поражение и мне придется отправиться в изгнание.
Я стоял и ждал прибытия лифта, как вдруг меня ошеломил внезапный хриплый окрик:
- Эй!
Я повернулся и увидел очень раздраженного старика, который бежал ко мне в сандалиях, надетых на носки, доходившие чуть ли не до самых его узловатых колен. На нем были натянуты мешковатые шорты, шелковая рубашка, а на лице - выражение абсолютно праведного гнева.
- Ты полиция? - требовательным тоном спросил он.
- Ну, не вся, - ответил я.
- Что с моей чертовой газетой?
До чего же лифты медленно ездят, не правда ли? Оказавшись в ловушке, я решил действовать вежливо, поэтому с воодушевлением улыбнулся старому психу и спросил:
- Вам не понравилась ваша газета?
- Я ее вообще не получал! - закричал он, от усердия становясь бледно-лиловым. - Я звонил и говорил вам и этой раскрашенной девице на телефоне, чтобы вы нашли мою газету! Я ей говорю, что у меня мальчишка газету ворует, а она трубку бросает!
- Мальчишка украл вашу газету? - уточнил я.
- А я что сказал? - воскликнул он, на сей раз визгливо, от чего мое ожидание лифта стало еще менее приятным. - Я плачу чертовы налоги, чтобы она так со мной разговаривала? И смеялась надо мной, черт подери?!
- Но вы могли пойти за другой газетой, - осторожно попытался урезонить его я.
Однако его это не успокоило.
- Что значит - за другой? В субботу утром, в пижаме я должен идти за другой газетой? Почему же вы не хотите ловить преступников?
Лифт произнес приглушенное "динь", давая знать, что он прибыл, но меня это уже не интересовало, мне в голову пришла мысль. Такое со мной происходит время от времени. Большинство мыслей не поднимаются на поверхность - может быть, потому, что я слишком много времени занят не ими, а своими безуспешными попытками казаться человеком, - но эта медленно всплыла и, словно пузырек воздуха в грязи, звонко лопнула у меня в мозгу.
- В субботу утром? - спросил я. - А вы помните, сколько было времени?
- Конечно, я помню, сколько было времени! Я им звоню и говорю: "Десять тридцать, суббота, утро, а мальчишка мою газету ворует!"
- А почему вы решили, что это мальчишка?
- Да видел я в глазок, вот почему! - заорал он. - Я еще должен в коридор выходить, чтобы делать за вас вашу работу? Хрен вам!
- Вы говорите "мальчишка", - невозмутимо продолжал я. - А сколько ему было лет?
- Слушайте, мистер, - явно сдерживая эмоции, ответил он, - для меня всякий, кому нет семидесяти, мальчишка. А этому, наверное, около двадцати, и у него болтался рюкзак такой, они все их носят.
- Вы можете описать мальчишку? - спросил я.
- Ну я же не слепой! - огрызнулся старик. - Когда он поднял мою газету, я увидел у него татуировку, они все себе такие делают, прямо на шее, сзади.
Я почувствовал, как холодные пальцы пробежались по моей шее, и хотя знал ответ, на всякий случай поинтересовался:
- А что за татуировка?
- Идиотская, японский символ какой-то. Мы для этого, что ли, дерьмо из япошек выбивали, чтобы теперь ихние каракули шлепать на наших детей?
Похоже, он еще только входил в раж, и меня восхищала его жизнестойкость в таком почтенном возрасте, но я понял, что уже пора передать его соответствующим властям, представленным здесь моей сестрой. Чувство удовлетворения загорелось во мне тусклым светом, не только в предвкушении, что я предоставлю ей подозреваемого лучше, чем бедный Дискриминированный Декстер, но, главное, сброшу старого пердуна на нее в качестве небольшого наказания за подозрения в мой адрес.
- Пошли, - сказал я старику.
- Никуда я не пойду, - уперся тот.
- Хотите пообщаться с настоящим детективом? - спросил я, и долгие часы, которые я провел, тренируя улыбку, окупились, потому что он нахмурился, огляделся по сторонам, а потом сказал:
- Ладно, пошли, - и последовал за мной туда, где сержант Сестренка буравила глазами Камиллу Фидж.
- Я тебе сказала: уйди отсюда, - бросилась она на меня со всей теплотой и обаянием, которые можно было ожидать от нее.
- Ладно, - ответил я. - А свидетеля с собой забирать?
Дебора разинула рот, потом закрыла, снова открыла и закрыла еще несколько раз, как будто пыталась понять, как дышат рыбы.
- Не смей… это тебе не… чтоб тебя черти взяли, Декстер! - наконец собралась она с мыслями.
- Смею, это мне да, и я уверен, так они и сделают, - ответил я. - А пока - этот пожилой джентльмен имеет кое-что сообщить.
- Какого дьявола ты меня пожилым назвал? - возмутился дед.
- Это детектив Морган, - сказал я в ответ. - Она здесь главная.
- Баба? - сердито проворчат он. - Неудивительно, что они никого не могут поймать. Баба-детектив.
- Обязательно расскажите про рюкзак, - наставлял его я. - И про татуировку.
- Какую татуировку? - требовательным тоном спросила она. - Вы о чем говорите, черт вас возьми?
- Следи за языком! - сказан старик. - Стыдно!
Я улыбнулся сестре.
- Приятной беседы, - пожелал я.
Глава 26
Заявлять с уверенностью, что меня снова пригласили на вечеринку, я бы не стал, но и уходить слишком далеко и упускать шанс соблаговолить принять извинения у сестрицы мне не хотелось. Поэтому я отошел к входной двери бывшей квартиры Мэнни Борка, где меня можно было заметить при надобности. К сожалению, убийца не стал красть гигантский шар блевотины неизвестного животного с постамента у двери.
Меня интересовало, сколько времени понадобится Деборе сделать логические выводы, когда она узнает о татуировке на шее. Мои размышления были прерваны громким голосом моей сестрицы. Она, используя официальные выражения, поблагодарила старика за его помощь и попросила звонить, если он вспомнит что-то еще. А потом они оба подошли к двери, причем Дебора крепко держала старикана за локоть, чтобы вывести вон.
- А как же быть с моей газетой, мисс? - запротестовал он, когда она открывала дверь.
- Сержант Мисс, - поправил его я, и Дебора бросила на меня угрожающий взгляд.
- Позвоните в редакцию, - посоветовала она. - Там вам возместят. - И с этими словами она практически выставила его за дверь, где он еще какое-то время стоял, дрожа от злости.
- Плохие парни побеждают! - крикнул он, а затем, ко всеобщему счастью, Дебора закрыла дверь.
- А он прав, знаешь ли, - сказал я ей.
- Знаешь ли, поменьше эмоций поэтому поводу, - огрызнулась она.
- А вот ты, наоборот, могла бы проявить их побольше, - возразил я. - Это же он, тот самый бойфренд, как его там?
- Курт Вагнер, - напомнила она.
- Похвально, - заметил я. - Ценю твое усердие. Значит, это был Курт Вагнер, и ты это знаешь.
- Ни хрена я не знаю, - призналась Деб. - Может быть, это совпадение.
- Ну конечно, - скептически сказал я. - С точки зрения математики может быть, что солнце встанет на западе, но такого не происходит. Кто тогда?
- Это чертов хрен, Уилкинс, - сквозь зубы процедила она.
- Надеюсь, за ним ходит "хвост"?
Она фыркнула:
- Ну да. Но ты же знаешь этих ребят. Решат вздремнуть или отойдут отлить, зато потом будут клясться, что все время сидели на посту. А тот парень, за которым их поставили смотреть, тем временем порежет наших девочек-припевочек.
- Ты все еще считаешь его убийцей? Даже при том, что этот парень с татуировкой был здесь тогда же, когда убили Мэнни?
- Ты тоже тут был, и в это же время, - напомнила она. - И потом, это преступление не похоже на другие. Смахивает больше на плохую имитацию.
- Тогда как сюда попала голова Тэмми Коннор? - поинтересовался я. - Нет, Деб, это Курт Вагнер, это должен быть он.
- Ладно, - сдалась она. - Может, и он.
- Может? - спросил я с удивлением. Все указывает на парня с татуировкой, а Дебора стоит и рассусоливает.
Она долго смотрела на меня, и это был взгляд, полный отнюдь не теплой сестринской любви.
- А может, и ты, - сказала она.
- Ну давай арестовывай меня, - в сердцах предложил я. - Умнее ничего не придумала? Капитан Мэттьюз будет просто вне себя от счастья: ты произведешь арест, а пресса вознесет тебя на небеса, потому что ты арестовала собственного брата. Умопомрачительное решение, Дебора. От этого даже настоящему убийце поплохеет.
Деб ничего не сказала, просто развернулась и ушла. Подумав несколько секунд, я тоже пришел к выводу, что это лучший выход. И последовал ее примеру, только в противоположном направлении - вон из квартиры, назад на работу.