Остаток дня оказался более продуктивным. Двое белых мужчин были найдены мертвыми в "БМВ", припаркованном на обочине шоссе Пальметто. Кто-то пытался украсть машину, увидел два трупа и позвонил в полицию, предварительно забрав с собой магнитолу и подушки безопасности. Причина смерти была налицо - множественные пулевые ранения. Газетчики называют такие убийства бандитскими разборками, потому что это дешево и практично. Тела и салон были в буквальном смысле изрешечены свинцом и залиты кровью, как будто убийца долго не мог разобраться, из какого конца ствола стрелять. Судя по входным отверстиям пуль в окнах машины, я удивился, каким чудом не пострадали другие автомобили, проезжавшие мимо.
По логике вещей, чем больше занят Декстер, тем удовлетворительнее его состояние, а кровищи в машине и на тротуаре хватило на несколько часов работы, но неудивительно, что счастливее от этого я не стал. Со мной и так случилось много непонятного, а теперь еще и размолвка с Деб. Было бы не совсем точно сказать, что я люблю Дебору, потому что любить я не способен - скорее я к ней привык, - поэтому предпочел бы, чтобы она болталась рядом и радовалась моим успехам.
За исключением нескольких обычных детских ссор, которые бывают между братом и сестрой, у нас с Деборой редко возникали серьезные разногласия, и я был немного удивлен, осознав, что недавняя перепалка здорово беспокоит меня. Несмотря на то что я бездушный монстр, который привык убивать, меня задело ее недоверие, тем более я поклялся и дал свое честное людоедское, что совершенно невиновен - по крайней мере в этом случае.
Я хотел поладить с сестрой, но меня оскорбляло ее слишком упорное рвение казаться полноправным представителем его величества Закона и нежелание быть моим доверенным лицом.
Несомненно, был смысл в том, чтобы тратить добрую порцию своего негодования на все это, потому что никакие другие предметы и события не отвлекали мое внимание; такие вещи, как свадьба, таинственная музыка и пропавшие без вести Пассажиры, всегда улаживаются сами собой, не так ли? Заниматься кровавыми пятнами - нехитрое искусство, особой концентрации внимания тут не требуется. Чтобы подтвердить это, я отпустил свои мысли бродить, погрузившись в мрачное состояние, и из-за этого поскользнулся на запекшейся крови и упал на одно колено на обочине дороги около "БМВ".
Боль от удара об асфальт немедленно отозвалась внутренней болью; я ощутил, как меня пронзают страх и поток холодного воздуха, поднявшиеся из отвратительного липкого месива и устремившиеся прямо в мою внутреннюю пустоту, и прошло еще некоторое время, прежде чем я снова смог дышать. "Спокойно, Декстер, - подумал я. - Это всего лишь маленькое болезненное напоминание о том, кто ты есть и откуда явился, вызванное стрессом. Это не эмоции - они тебе чужды".
Я поднялся на ноги и не стал распускать нюни, хотя мои брюки оказались порваны, колени болели, а одна штанина была измазана мерзкой кровью, которая тут же свернулась.
На самом деле мне не нравится кровь. Но на этих отвратительных бурых пятнах, пропитавших ткань до самого тела, словно сосредоточилась моя жизнь - со всей суматохой и полной опустошенностью существования без Пассажира. То, что я ощущал сейчас, - определенно эмоции, и они были мне неприятны. Я чувствовал, что дрожу и вот-вот закричу, но взял себя в руки, слегка отчистил кровь и решил не отступать.
Да, я испытывал эмоции.
И хотя лучше мне от такого открытия не стало, я кое-как дожил до конца дня, переодевшись в запасной комплект одежды, которую мудрые лаборанты, имеющие дело с разными жидкостями, всегда держат под рукой. И вот наконец пришло время отправляться домой.
Когда я ехал к Рите по Олд-Катлер, у меня на бампере повис красный "гео" и никак не хотел с него слезать. В зеркало лица водителя разглядеть не удавалось, и я подумал: может быть, я совершил какую-то оплошность, которая могла оскорбить ее или его. Я боролся с огромным соблазном дать по тормозам так, чтобы от "гео" щепки разлетелись во все стороны, но я был еще не до такой степени измучен и не считал, что, угробив собственную машину, смогу изменить ситуацию к лучшему. Я старался не обращать внимания на другую машину и думать, что это просто очередной полоумный водитель из Майами с таинственными планами на день.
Но он следовал за мной буквально бампер в бампер, и его планы меня заинтересовали. Я прибавил скорость. "Гео" - тоже, продолжая висеть на бампере.
Я поехал медленнее, "гео" затормозил.
Я пересек две полосы движения, и мне вслед возмущенно загудели сигналы, а раздраженные водители подняли средний палец. "Гео" не отставал.
Кто это такой? Что ему надо от меня? Неужели Старжак узнал, что это я скрутил его скотчем, и теперь преследует меня, полный решимости отомстить? Или на сей раз кто-то другой - и если да, то кто? Почему? Я не мог заставить себя поверить в то, что за рулем сидит сам Молох. Разве древний бог может водить машину? Но кто-то же там сидит, и он настроен оставаться поблизости, а я не знаю кто. Я не находил ответа, обращаясь за помощью к тому, кого больше не было со мной, и неопределенность еще больше подстегивала мои чувства растерянности и опустошенности, мой гнев и беспокойство, и я вдруг осознал, что мои зубы стиснуты, а руки сжимают руль и блестят от холодного пота, и тогда мое терпение лопнуло.
Когда я мысленно приготовился врезать по тормозам и выскочить из машины, чтобы превратить лицо этого человека в кровавое месиво, красный "гео" вдруг соскользнул с моего бампера и свернул направо, растворившись в ночи Майами.
Тут не было ничего необычного, просто психоз в час пик. Вполне вероятно, водитель, который коротал время в пути, добираясь до дома, решил поиграть в пятнашки с идущей впереди машиной.
А я всего лишь измотанный бывший монстр в полубессознательном состоянии, со сжатыми руками и стиснутыми зубами.
Который едет домой.
Наблюдатель отстал, а затем вернулся назад. Он влился в поток, сделавшись невидимым для того, другого, и свернул на улицу к дому на приличном расстоянии оттого, другого. Ему нравилось висеть у него на хвосте на таком коротком расстоянии, заставляя его проявлять легкие признаки паники. Он провоцировал того, другого, чтобы проверить его готовность, и Наблюдателя порадовало, что он обнаружил ее. Привести того, другого, в нужное расположение духа - это тонкое искусство. Он делал такое и прежде много раз и умел читать знаки. Нервозность, но еще не на грани срыва, на которой он должен оказаться; пока что рано.
Теперь настало время поторопить события.
Сегодня случится нечто особенное.
Глава 27
Когда я приехал к Рите, ужин стоял на столе. Можно было предположить, что после всего, что пережил и передумал, я навсегда потеряю аппетит. Однако, войдя в переднюю, я почувствовал восхитительный аромат - Рита приготовила жареную свинину, брокколи, рис и фасоль, а в этом мире существует не так много вещей, которые могли бы сравниться с жареной свининой Риты. Декстер несколько смягчился, когда наконец отодвинул тарелку и встал из-за стола. Да и весь вечер я провел спокойно и даже умиротворенно: играл в баскетбол с Коди, Эстор и соседскими детьми, пока не пришло время идти спать, а потом мы с Ритой сидели на диване и смотрели шоу о сварливом враче.
Обыденность с жареной свининой Риты, Коди и Эстор, с которыми мне было интересно, не такая уже плохая штука. Возможно, вместе с ними я вновь переживу свои прежние приключения, как старый бейсболист, который становится тренером, когда его время на спортплощадке истекает. Им нужно многое освоить, а обучая их, я мог бы вспомнить дни своей померкшей славы. Грустно - да, но это хоть какая-то компенсация.
И, отходя ко сну, несмотря на то что знавал и лучшие времена, я поймал себя на мысли: а может, все складывается не так уж плохо, в конце концов?..
Это глупое предложение продержалось до полуночи, когда я проснулся и увидел Коди, стоявшего в изножье кровати.
- Там около дома кто-то есть, - тревожно сказал он.
- Ладно, - сонно отозвался я, чувствуя, как меня клонит в сон и мне совершенно неинтересно, почему он решил сообщить об этом.
- Они хотят войти, - настаивал он.
Я сел.
- Где? - спросил я.
Коди повернулся и пошел в холл, а я последовал за ним. Я был почти убежден, что ему просто приснился кошмар, но не забывал о том, что мы в Майами, а здесь такие вещи случаются всего-то раз пятьсот - шестьсот в другие ночи.
Коди подвел меня к задней двери. Не доходя до нее шагов десять, мальчик встал как вкопанный, и я тоже.
- Там, - тихо сказал он.
И правда там. Это был не кошмар, по крайней мере не такой, который можно увидеть только во сне.
Ручка двигалась, словно кто-то снаружи пытался повернуть ее.
- Разбуди маму, - прошептал я Коди, - пусть звонит по девять-один-один.
Он посмотрел на меня так, словно был разочарован, что я не собираюсь бросить за дверь гранату и идти спать как ни в чем не бывало.
Я подошел к двери, тихо и осторожно. На стене рядом с ней был выключатель, который зажигал прожектор для освещения двора. Стоило мне потянуться к нему, дверная ручка перестала вращаться. Я все равно включил свет.
Сразу же после этого, словно по щелчку выключателя, кто-то начал ломиться во входную дверь.
Я повернулся и бросился в переднюю часть дома, но на полпути, в коридоре, столкнулся с Ритой.
- Декстер, - начала она. - Коди сказал, что…
- Вызывай полицию, - скомандовал я. - Кто-то хочет ворваться в дом. - Я посмотрел на Коди, стоявшего позади нее: - Приведи сюда сестру, прячьтесь в ванной, все. Заприте дверь.
- Но кому… мы же не… - начала было Рита.
- Быстро, - приказал я и, оттолкнув ее, бросился к входной двери.
Я опять включил наружный свет, и снова звук немедленно прекратился.
Только теперь послышался со стороны кухни.
И естественно, когда я прибежал на кухню, звук уже смолк, даже раньше, чем я успел зажечь свет.
Я медленно подошел к окну над раковиной и осторожно выглянул.
Ничего. Только ночь, забор и соседский дом, а больше вообще ничего.
Я выпрямился и стоял там еще какое-то время, ожидая, когда шум вновь послышится в другом конце дома. Этого не произошло. Я ждал затаив дыхание. Что бы это ни было, оно отступило. Исчезло. Я разжал кулаки и сделал глубокий вдох.
И тут Рита пронзительно завопила.
Я быстро повернулся, едва не вывихнув лодыжку, но заковылял к ванной комнате так быстро, как только мог. Дверь была заперта, но я слышал, как кто-то рвется в окно. Рита крикнула:
- Уходите!
- Откройте дверь! - воскликнул я, и через минуту Эстор широко распахнула ее.
- В окне, - сказала она довольно спокойно.
Рита стояла посреди ванной, поднеся к губам свои сжатые кулаки. Коди был перед ней, держа вантуз наготове, чтобы защитить ее в любой момент, и они оба смотрели на окно.
- Рита, - позвал я.
Она обернулась ко мне с широко открытыми глазами, полными ужаса.
- Но что им надо? - воскликнула она так, будто я мог ответить. И наверное, я бы ответил, если бы находился в обычных обстоятельствах. Обычными я называю те, в которых существовал прежний Декстер, когда мой Пассажир составлял мне компанию и нашептывал потрясающие секреты. Но сейчас мне было известно только одно: кто-то хочет ворваться в дом непонятно зачем.
Я не знал, чего они хотят, но что-то им было здесь нужно. Это очевидно.
- Давайте, - скомандовал я. - Уходите все отсюда.
Рита обернулась и посмотрела на меня, а Коди так и остался стоять.
- Быстро! - сказал я. Эстор взяла мать за руку, и они выбежали из ванной. Я положил руку на плечо Коди, подтолкнул его вслед за матерью и бережно вынул вантуз у него из рук, а затем повернулся к окну.
Я пятился из ванной, не спуская глаз с окна.
Рита сидела на кровати, Эстор - рядом, а Коди - на другой стороне. Дети были спокойны, а Рита - на грани истерики.
- Все хорошо, - сказал я. - Полицейские уже едут.
- А кто приедет? Сержант Дебби? - спросила Эстор у меня и добавила с надеждой: - Как ты думаешь, она убьет кого-нибудь?
- Сержант Дебби в постели, она спит, - сказал я. Сирена была слышна уже громче; с визгом шин полицейская машина остановилась напротив нашего дома, а сирена какое-то время еще продолжала ворчать. - Они здесь, - сказал я.
Рита вскочила с кровати и схватила детей за руки.
Мы покинули спальню, и когда подошли к входной двери, в нее уже настойчиво стучали. Но жизнь учит нас осторожности, поэтому я крикнул:
- Кто там?
- Это полиция, - отозвался строгий мужской голос. - У нас есть сообщение о возможном взломе. - Звучало правдоподобно, но, открывая дверь, я не стал снимать цепочку, так, на всякий случай.
Там, конечно, стояли два копа, один - лицом к двери, а другой отвернулся и осматривал двор и улицу.
Я закрыл дверь, снял цепь и снова открыл.
- Входите, офицер, - сказал я.
На его жетоне значилось имя Рамирес, и я понял, что немного знаком с ним. Однако он не сделал никаких попыток войти в дом, а только бросил взгляд на мою руку.
- Что-то стряслось, командир? - спросил он, кивая на мою руку. Я посмотрел и понял, что стою с вантузом в руке.
- Ну да, - проговорил я и положил вантуз в стойку для зонтов. - Извините. Это для самозащиты.
- Ага, - сказал Рамирес. - Все зависит от того, что есть у противника. - Он сделал шаг вперед и вошел в дом, через плечо обращаясь к своему напарнику: - Посмотри во дворе, Уильямс.
- Сейчас, - отозвался крепкий чернокожий мужчина лет сорока и, спустившись по лестнице, скрылся за углом дома.
Рамирес стоял посреди комнаты, глядя на Риту и детей.
- Ну, что за история? - спросил он, и не успел я ответить, как он искоса посмотрел на меня: - Почему мне знакомо ваше лицо?
- Декстер Морган, - представился я. - Криминалист.
- Точно, - вспомнил он. - Так что произошло, Декстер?
Я все рассказал.
Глава 28
Полицейские пробыли у нас еще минут сорок: осмотрели двор, окрестности, ничего не нашли, и это их, похоже, не удивило - впрочем, как и меня. А когда они закончили с осмотром, Рита приготовила им кофе и угостила овсяным печеньем, которое испекла сама.
Рамирес был уверен, что это ребятишки подшутили над нами, желая привлечь к себе внимание, и задуманное им удалось. Уильямс тоже старался убедить нас, что это просто шалость, а теперь все закончилось. Уходя, Рамирес добавил, что они будут наезжать еще несколько раз, до утра. Но как только стихли эти успокоительные слова, Рита засела на кухне с чашечкой кофе, чувствуя, что не в состоянии заснуть. Что касается меня, я проворочался минуты три, прежде чем вернуться к сновидениям.
И когда я полетел вдоль длинной гряды черных гор, устремившись в сон, то опять услышал музыку. И ощутил непередаваемое чувство радости и тепла на своем лице.
Потом я почему-то оказался в коридоре, с Ритой, которая трясла меня и называла по имени.
- Декстер, проснись, - говорила она. - Декстер.
- Что случилось? - спросил я.
- Ты ходил во сне, - ответила она. - И пел. Пел во сне.
И вот розовоперстая Эос застала нас обоих на кухне за кофе. Когда в спальне наконец зазвонил будильник, Рита сходила и выключила его, а вернувшись, посмотрела на меня. Я в ответ лишь молча взглянул на нее. Утро было обычным: мы сломя голову помчались на работу и все делали так, будто ничего особенного не случилось.
Но, конечно, все было иначе. Кому-то хотелось получить доступ к моей голове, и им удавалось это неплохо. А сейчас они пытаются попасть в мой дом, и я даже не знаю, кто это и чего они хотят. Остается предположить, что все неприятности как-то связаны с Молохом, а также с отсутствием моего Короля.
Если кратко сформулировать суть проблемы, то получится следующее: некто пытается что-то сделать со мной и подбирается к своей цели все ближе.
Для меня ясно, что рассматривать версию, будто некий древний бог, существующий и ныне, пытался убить меня, - абсурдно. Во-первых, никаких богов не существует. А даже если и существуют, зачем одному из них беспокоить меня? Судя по всему, какой-то человек устроил этот дурацкий маскарад с Молохом, дабы казаться более значительным и могущественным и заставить свои жертвы поверить в то, что он обладает особой магической силой.
Например, способен вторгнуться в мой сон и принудить меня слушать музыку? Но человек-хищник не умеет этого. И не может отпугнуть Темного Пассажира.
Все возможные ответы находились за гранью моего понимания. Может, сказывалось обычное пагубное влияние усталости, но я же не единственный на свете, кто устает, и что с того?
Утром я пришел на работу и не успел приступить к изобретению каких-то новых версий, как меня срочно вызвали на двойное убийство в тихий дом марихуанщиков в Гроув. Двух подростков нашли связанными, зарезанными и вдобавок изрешеченными пулями. Безусловно, это страшное преступление, но я был благодарен судьбе, что передо мной лежали мертвые тела без поджаристой корочки и с головами. Так все казалось нормальным, даже умиротворяющим, хотя бы временно. Распыляя свой люминол в различных направлениях, я испытывал состояние, близкое к счастью, так как благодаря этому занятию отвратительная музыка хоть на некоторое время оставила меня в покое.
Кроме того, у меня появилась возможность подумать, что я и сделал. Такие вещи я видел каждый день, и в девяти случаях из десяти убийцы говорят нечто вроде: "В голове как будто что-то щелкнуло", - или: "Когда я осознал, что делаю, было уже слишком поздно". Вот основные оправдания, и мне это казалось отчасти забавным - ведь я всегда знал, что делаю и почему.
И наконец, меня посетила такая мысль: я абсолютно не в состоянии сделать что-либо со Старжаком без моего Темного Пассажира. А отсюда следовало, что способность совершать подобные поступки принадлежит Пассажиру, а не мне самому. И это, в свою очередь, вполне может означать, что Пассажиры частенько играют с теми, у кого "щелкает" в мозгу, поселяясь в них на время.
До сих пор Пассажир никогда не покидал меня - находился со мной постоянно, "у себя дома", а не бродил по улицам, перебираясь в первого попавшегося негодяя.
Ладно, оставим это пока. Предположим, что есть блуждающие Пассажиры. Это может служить объяснением тому, что Голперн описывал как сон? Может, нечто вселилось в него, заставило убить двух девочек, а затем отправило домой и сунуло в постель?
Я не знаю. Но я понял, что в этой версии слишком много воды и я буквально захлебываюсь в ней.
К тому времени, когда я вернулся в свой кабинет, ближе к обеду, мне позвонила Рита и напомнила, что у нас на два тридцать назначена встреча с ее пресвитером. Говоря "пресвитер", я не имею в виду свитер хорошего качества. Каким бы странным это ни казалось, я имею в виду пресвитера, которого можно найти в церкви, если вам постоянно приходится посещать таковую по некоторым причинам. Со своей стороны я всегда считал, что если бы на свете был Бог, то он не позволил бы мне так размахнуться. Если я не ошибаюсь, то алтарь может пойти трещинами и рухнуть, случись мне войти в церковь.