- Нет, такая игра не для меня. Это скорее мужское дело, - говорит одна из девушек и выходит из игры. Она забирает сигареты, спичечный коробок остается. Место у автомата снова занимают ребята. Кола́ стоит сбоку, положив руку на край стола. Под радостные крики играющих ребят он накрывает спички ладонью. Потом кладет их в карман, подходит к бару, расплачивается и выходит на улицу. Сейчас пять минут пятого. Для того чтобы дойти до здания редакции, ему осталось двадцать пять минут. Кола́ доволен четкостью работы организации, членом которой он является. Здесь нет места случайностям. Все старательно продумано, довольно четко проведено. Он слышал сообщения, видел по телевидению результаты работы репортеров.
Догадки, одни догадки, и ничего конкретного. Естественно, подозревают "Огненные бригады", но до сих пор нет никаких доказательств. Доказательства есть… в его кармане - тонкая свернутая бумажка, которая лежит между рядами спичек. Он нащупал коробку рукой. В бумажнике у него пустой, адресованный в "Коррьере делла Сера" конверт. Он должен разгладить бумажку и вложить ее в этот конверт, иначе она может затеряться среди поступающей в редакцию почты. У него еще есть время, это следует сделать непосредственно перед тем, как он бросит конверт в редакционный почтовый ящик. Поэтому Кола́ идет медленно, насвистывая и поглядывая на девушек. Он ничем не отличается от тысяч своих сверстников, которые в эту минуту находятся на улицах города. На перекрестках больше, чем обычно, карабинеров, но они не останавливают машины, а лишь с особым вниманием следят за движением. Конечно, Кола́ знал, что на всех автострадах тщательно контролируются автомобили и их багажники. Поймают, как обычно в подобных случаях, несколько воров, найдут немного левого товара, и прежде всего, конечно, массу контрабандных сигарет. Но в их лапах не окажется ни один член "Огненных бригад", в этом можно быть уверенным. Интересно, сколько людей занимается сейчас этим делом? Несколько сотен тысяч или несколько десятков тысяч? А ведь все это совершило семь человек, в том числе три девушки… Гордость распирала Кола́, гордость, что в эту семерку входит и он.
Оставалось всего несколько минут до назначенного времени. Кола́ остановился перед вывешенными у редакции полосами газет последнего выпуска. С первой страницы бросается в глаза заголовок:
"Комиссар Липетти уволен в отставку. Правительство принимает решительные меры против террористов. В парламенте будут рассмотрены проекты специальных законов… Куда исчезла дочь сенатора?"
Так, вот теперь все и начнется. Он пальцами вытаскивает из коробка свернутую бумажку, расправляет ее и вкладывает в конверт. Делает он это открыто, нагло, словно обыкновенный читатель, посылающий письмо в свою газету. Конверт исчез в щели ящика. Кола́ хочется отряхнуть руки и как можно скорее бежать от редакции. И вдруг при виде медленно идущего по дороге полицейского "Альфа Ромео" его на мгновение охватывает страх, болезненно сжимается сердце. Ничего страшного не случилось, но это чувство ему теперь не забыть никогда.
Сейчас он должен пойти на вокзал, вынуть из ящика камеры хранения дорожную сумку, которую Кола́ оставил там две недели назад, и вернуться с ней на квартиру, где он снимал комнату у вдовы таксиста. Надо будет сказать, что он сегодня вернулся из Франции, из Монпелье, но его попытка получить стипендию и продолжить там учебу не удалась. Поэтому завтра с утра он приступит снова к работе в гараже шурина своей хозяйки, чтобы мыть, смазывать и менять масло в автомобилях постоянных клиентов. Для хозяина у него есть бутылочка арманьяка без итальянской наклейки - это означает, что бутылка куплена во Франции. В ближайшие недели, а возможно, и месяцы ему придется стать прилежным работником. Никаких выходных, даже в субботы надо будет трудиться, ведь ему хочется подзаработать. А в воскресный вечер, когда Дино с женой и детьми приходят на пиццу к вдове, они всегда приглашают и Кола́ на бокал вина. Такие воскресные вечера всегда проходят весело и безмятежно. Кола́ в глубине души уверен в том, что все, чем он занимается помимо мастерской Дино, делается во имя интересов рабочих людей, ради защиты Дино и его близких. Однако если бы кто-то спросил Кола́, от какой это опасности он защищает Дино и других, он навряд ли смог бы что-то определенно сказать. Ибо Кола́ не любит пользоваться лозунгами, не переносит заумных определений и избитых фраз. Язык, который используют пропагандисты "Огненных бригад", родился сто лет назад вместе с рабочим движением. С того времени все изменилось, но номенклатура борьбы классов и мистическая роль пролетариата должны были возродиться в этих группах, сражающихся с действительностью и так мало к ней приспособленных.
"Сегодня, в восемь пятнадцать утра, по приказу руководства "Огненных бригад" произведен арест врага народа, сенатора Витторио Пирелли. Пирелли предстанет перед народным трибуналом по обвинению в измене интересам народа и его рабочего класса. Показания обвиняемого будут доведены до сведения общественности. Сообщения о ходе следствия будут публиковаться ежедневно, с момента начала судебного процесса. Народное правосудие восторжествует. Смерть врагам народа! Смерть буржуазной республике! Смерть правительству предателей!"
В семнадцать часов телетайпы, установленные в столице и сотнях других городов страны, начали выстукивать это сообщение. Правительство ознакомилось с ним в семнадцать часов восемь минут, а полчаса спустя президент республики известил премьера, что не принимает его отставки и ждет немедленных действий.
Штабы всех политических партий собрались на чрезвычайные заседания. Политиков охватила тревога.
11
Еще оставалась поездка в Антверпен, где Моника, прижавшись к плечу Рико, осматривает прелестные домики, затем поспешное возвращение в Брюссель, и надо снова ехать в аэропорт.
- Как жаль, что у тебя так мало времени, - сказала Моника. - Я могла бы шататься с тобой с утра до ночи по чужим городам, среди чужих людей.
- Нас еще ждет Париж, как я обещал.
Они как раз входили в зал аэропорта. Рико осмотрелся и посадил Монику в кресло, спиной к завешанному цветными обложками газетному киоску.
- Попробую достать билеты. Посиди тут минутку.
Он отошел от девушки, но так, чтобы не потерять ее из виду. У билетной кассы стояла группка пассажиров.
- Вы не знаете, есть ли еще свободные места на ближайший рейс до Парижа? - спросил он худого юношу в очках с проволочной оправой.
- Слышал, что имеются трудности, - ответил тот. - Я советую вам взять такси, это надежнее. У меня есть даже телефон диспетчера. Это вас интересует?
- Конечно. Большое вам спасибо, - сказал Рико, взяв у собеседника рекламную карточку. - До свидания.
Подходя к Монике, он взглянул на карточку. На ней был напечатан регистрационный номер ЖМ-350-СЛ. Все в порядке - желтый "Мерседес-350-СЛ" с регистрационным номером 5342.
- Есть трудности, - сказал он, усаживаясь рядом. - Мест нет, нужно ждать до утра.
- Ну, так давай вернемся в гостиницу.
- К сожалению, ничего не получится. Завтра утром у меня срочная конференция в Париже.
- Поезд?
- Это довольно неудобно. Лучше возьмем такси. В конце концов, до Парижа не так уж далеко. Ты согласна?
- Ты прекрасно знаешь, что мне все равно. Поедем чем захочешь.
- Ну, так в путь!
Они вышли из здания аэропорта. Невдалеке, среди множества такси, стоял желтый "Мерседес". Рико открыл дверцу и бросил водителю:
- Париж, отель "Ритц".
- О’кей, сэр. Прошу садиться.
Джиджи Мораветти узнал о похищении сенатора только во второй половине дня. Он целый день просидел в библиотеке, готовясь к собеседованию, которое потребовал провести декан, прежде чем зачислить его в списки студентов. Выходя из читального зала, в коридоре он увидел группу студентов, оживленно ведущих дискуссию. Услышав фамилию Пирелли, Джиджи остановился. Кто-то из студентов ораторствовал:
- Мы стоим на пороге гражданской войны, я вам это говорю. "Огненные бригады" идут на штурм. За ними пойдут и другие.
- Не пойдут, - возразил кто-то. - Люди избегают насилия и смерти. Ведь этого сенатора убьют.
- Извините, коллеги, - подбежал к ним Джиджи, - о ком вы говорите?
- Так ты ничего не знаешь? Сегодня утром похитили сенатора Пирелли.
- Похитили? Кто? А его дочь?
- О ней ничего не известно.
Джиджи растолкал их и бросился к выходу. К счастью, у телефона никого не оказалось. Он лихорадочно набрал номер. Никто не ответил. Набрал еще раз - результат был тот же. Он выбежал на улицу, в отчаянии пытаясь остановить проезжающие мимо автомобили. Наконец притормозило такси, почти на ходу он вскочил в машину и бросил:
- В квестуру, как можно скорее в квестуру.
Довольно быстро они добрались до места. Там было полно полицейских в форме и в штатском. Джиджи вбежал в здание полицейского управления.
- Кто занимается делом о похищении сенатора? - обратился он к одному из стоящих у входа полицейских.
- Прошу за мной. - Сотрудник показал, куда ему идти.
Спустя минуту Джиджи сидел у массивного дубового стола, за которым восседал пожилой, седой мужчина с лицом аристократа.
- Что вы знаете о похищении сенатора?
- Ничего не знаю, но я видел, видел вечером, как из этого дома выходил человек, которому я не доверяю, - начал Джиджи свой довольно сбивчивый рассказ…
Комиссар немного успокоил молодого человека и попросил его говорить более конкретно. Умело задавая вопросы, полицейский в течение двадцати минут вытянул из Джиджи все самое важное.
- Вы запомнили адрес?
- Нет, но я могу туда поехать и этот дом найду. Я покажу вам.
- Хорошо. Поедем вместе, господин Мораветти.
Джиджи без труда указал водителю полицейской машины дом, у которого знакомый Моники оставил свой автомобиль.
- Это здесь, я ручаюсь, на этом месте стоял его желтый "Фиат-132", сейчас его нет.
Комиссар по радиотелефону связался с квестурой и назвал адрес. Минуту спустя, когда запищал сигнал радиотелефона, полицейский выключил звук и получил информацию из квестуры при помощи наушника. Выслушав информацию, он распорядился, чтобы к этому дому немедленно прибыли две оперативные радиомашины.
- Мы вас отвезем, господин Мораветти. Где вы живете?
- Никуда я не поеду. Я должен знать, что случилось с Моникой.
- Ваше присутствие нам не поможет. Мы уже знаем, кем является этот господин, и вскоре будем знать, где он сейчас находится. Я считаю неразумным, чтобы вы в обществе полиции принимали участие в обыске его квартиры. Пока еще тут не появились журналисты, но я не думаю, что нам удастся обойтись без их присутствия.
Комиссар был прав. Во двор въехали две сверкающие голубыми сигналами радиомашины, а вслед за ними несколько легковых автомобилей.
- Комиссар, комиссар, пожалуйста, несколько слов для телевидения! Напали ли вы на след похитителей? Что вы тут собираетесь делать? Будете ли вы блокировать один этот дом или весь квартал?
- Прошу покинуть это место и ждать на улице, - строго сказал комиссар. - В противном случае я вынужден буду вас выдворить отсюда. В данный момент мы приступаем к одному из очередных обысков. В этом нет ничего сенсационного. Вы можете, господа, подобные факты увидеть во многих, буквально в сотнях, пунктах нашего города.
- Есть разница, господин комиссар. Ни в одной из тех операций вы лично не приняли участия! - крикнул кто-то из репортеров.
- Повторяю, прошу выехать отсюда. О подробностях я извещу вас позже.
- Ловим вас на слове! - Репортеры подчинились приказанию комиссара и покинули двор. Они наблюдали за действиями полиции с некоторого расстояния. В окнах дома появились лица любопытных и в то же время перепуганных жильцов.
По указанию комиссара Джиджи оставили в машине. Несколько полицейских, взяв необходимые инструменты, вошли внутрь здания, а остальные остались на месте, следя, как казалось, прежде всего за порядком.
Через какое-то время полицейские вернулись. Комиссар выслушал их донесение и, садясь в машину, сказал как бы про себя, но так, чтобы это слышал Джиджи:
- В квартире идеальный порядок. Нет ни хозяина, ни каких-либо компрометирующих материалов. С уверенностью можно сказать - это порядочный бизнесмен и знакомый сенатора. А теперь, мой дорогой, мы должны расстаться. Куда вас подвезти?
- Я выйду у университета. Просто удивительно, что вы интересуетесь исключительно похищением сенатора, а дочь его не ищете. Или это вас не касается?
- Конечно же касается, мой дорогой. Однако, судя по письму, которое она оставила отцу и которое мы нашли на письменном столе сенатора, она с друзьями просто-напросто куда-то уехала на несколько дней. Мы не видим причин для беспокойства, но нас немного удивляет, что до сих пор она не дала о себе знать. Наверное, она находится за границей, и информация о том, что здесь произошло, до нее не дошла. Вы видите, иногда полицейский тоже не в состоянии ответить на все вопросы. А есть и такие, на которые он вообще не отвечает. Ну что же, в этом случае нам надо еще многое узнать. До свидания, господин Мораветти.
Джиджи захлопнул дверь машины, чувствуя, что остался в дураках. Был уже вечер. Он побрел к своей стоящей на тротуаре "пятисотке" и поехал в пансионат. Когда он позвонил домой, то услышал от матери, что в Риме настоящее светопреставление, а отца со вчерашнего дня нет дома. "Ничего не знаю, сынок, кроме того, что сообщают газеты и телевидение. А что у тебя? Тебя уже зачислили?"
Покорившись судьбе, он положил трубку и для порядка набрал еще раз номер Моники, но там, естественно, ему никто не ответил.
Главная комиссия христианско-демократической партии беспрерывно заседала. Слишком серьезные дела происходили в стране, чтобы возглавляющие ее политики и государственные деятели не отдавали себе отчет в том, какие последствия могут быть в связи с похищением сенатора. Прежде всего был установлен не вызывающий сомнения факт, что протоколы последних заседаний совета, на которых обсуждалась тактика и стратегия партии и которые получил каждый из членов руководства партии, имелись также у сенатора Пирелли. Протоколов этих не смогли обнаружить ни в его бюро, ни в римской квартире, не было их также и в доме сенатора в Милане. Произведена также проверка сейфа в его адвокатской канцелярии, несмотря на заверения ее сотрудников, что Пирелли никогда не держал в нем никаких других документов, кроме адвокатских. Вывод напрашивался один: протоколы, а вместе с ними, конечно, еще и другие политические документы находятся в руках похитителей. А если так, то их публикация - это только вопрос времени.
Вкратце смысл политического плана христианских демократов сводился к тому, что их союз с левыми является лишь инструментом, при помощи которого они хотели удержаться у власти. Затем после нескольких показных законодательных мероприятий союз предполагалось расторгнуть, заявив при этом, что левые партии препятствуют проведению реформ в стране. Самая большая в истории Италии послевоенных лет политическая провокация имела до вчерашнего дня все шансы на успех. Однако сегодня христианским демократам грозит катастрофа. Разоблачение этих закулисных намерений неизбежно приведет к срыву подготовленного договора и будет способствовать отказу левых от сотрудничества. А это значит, что будут нарушены мир и спокойствие в стране, а заодно погублено все, что христианским демократам удалось достичь за послевоенные годы в Италии. Партия, которая роняет свое достоинство, не имеет шансов на поддержку и доверие масс.
- Факты говорят сами за себя, господа. Неизвестно, когда террористы начнут процесс Пирелли, но нет оснований считать, что по каким-либо причинам они отложат его начало, - заявил председатель Главной комиссии. - Они предупредили, что будут публиковать материалы расследования с первого дня процесса. Это может случиться уже завтра. Вся надежда на силы охраны общественного порядка. Может быть, отставка Липетти была преждевременной, но фактом является то, что его бригада до сих пор проявила свое полное бессилие. Министр внутренних дел образовал кризисный штаб. В его подчинение переданы все контрразведывательные организации. Мой представитель ночью отправился в штаб ВЕТО с просьбой о помощи секретных служб пакта. Его допустили к некоторым документам, но не знаю, имею ли я право быть оптимистом…
Так начиналась агония самой могущественной политической партии Италии, так обратилась в прах возможность провести реформы и справиться с кризисом в этой стране. Партии левых находились в ожидании.
В Милан прибыл министр и его штаб. Они обосновались в квестуре, куда непрерывно поступали донесения о ходе операций. Сенатор и его похитители бесследно исчезли. Продолжались интенсивные поиски Моники Пирелли, поскольку отсутствие ее показаний затрудняло деятельность следственных органов. Пресса всей страны строит догадки. Что случилось с Моникой Пирелли? Ее университетские товарищи ничего не знали о ее намерении уехать. Кем является друг Моники?
Около полуночи "Мерседес", везущий Монику и Рико, остановился у круглосуточно работающего придорожного ресторана, который находился уже на территории Франции. Молодые люди быстро поужинали, потому что Рико намеревался как можно быстрее добраться до Парижа: ему хотелось хоть немного поспать перед ожидающими его делами. У Моники прекрасное настроение, она не чувствует усталости и рассматривает эту поездку как замечательное приключение. Когда молодые люди снова сели в машину, Рико попросил водителя включить радио: как обычно, в полночь передавались последние известия. Первые же слова диктора заставляют Монику судорожно вцепиться в руку Рико. Водитель усиливает громкость, диктор читает:
"…продолжающаяся уже почти сутки операция по розыску похищенного террористами "Огненных бригад" итальянского сенатора Пирелли не принесла результата. Полиция проводит обыски в тысячах квартир и автомобилей по всей Италии. Идут также поиски дочери сенатора, Моники. Как нам сообщили, существует предположение, что Моника Пирелли в настоящее время находится во Франции".
- Выключите, пожалуйста, радио, - сказал Рико, прослушав сообщение. - Похищение… Это еще ничего не значит, возможно, речь идет об обычном выкупе.
- Боже, боже, когда это случилось? Почему меня не было? Откуда его похитили? Из Рима или из дома? Рико, давай вернемся, прошу тебя, давай сейчас же вернемся. Далеко ли мы от дома?
- Спокойно, Моника. Нам еще почти ничего не известно. Жаль, что мы не читали газет. Разыскивают тебя, это естественно. Говорила ли ты кому-нибудь о нашем отъезде?
- Только отцу, по телефону. Ты же знаешь, что он должен был вернуться домой после моего отъезда, поэтому я оставила ему записку…
- Да, понимаю. До Парижа еще около двухсот километров. Быстрее всего ты можешь вернуться самолетом. Да, только самолетом. В связи с этим едем прямо в аэропорт. Не плачь, прошу тебя. Поиски продолжаются, еще не все потеряно. Я не хотел бы тебя покидать в такую минуту, но я должен быть на этой завтрашней конференции. Я вернусь сразу же, как только смогу. Обещаю тебе.