Подъехав к городской квартире Кларенса Сазерленда в Джорджтауне, Теллер увидел у дверей полицейского, а поперек дверей - желтую ленту с надписью "Вход воспрещен".
- Как у вас тут идут дела? - спросил полицейского Теллер.
- Неплохо. А у вас?
- Тоже неплохо. Кто-нибудь заходил сюда?
- Только ваши, из управления, больше никто. Я чего хочу сказать, лейтенант: раз уж вы здесь и пробудете какое-то время, то разрешите, я отлучусь выпить чашку кофе?
- Идите. Только на полчаса - не больше. На большее у меня времени нет.
Он очутился в небольшом вестибюле. Дверь слева вела в квартиру Сазерленда, лестница справа - в другую квартиру, на втором этаже. Теллер вытащил ключ, отпер квартиру Кларенса и вошел внутрь.
Гостиная впечатляла размерами и роскошью интерьера. Большую ее часть занимали диваны глубокого красно-коричнего цвета, образующие в центре комнаты своеобразный салон. Над всей гостиной реял большой проекционный экран. Подойдя ближе, Теллер обнаружил, что он связан со сложной телевизионной аппаратурой, в том числе видеомагнитофоном. Вплотную к ней располагался вместительный шкаф с десятками аккуратно расставленных видеокассет.
Теллер перешел в спальню. Она была того же размера, что и гостиная. Круглое ложе поистине королевских размеров казалось еще больше, отражаясь в огромном, во всю заднюю стену, зеркале. И здесь над всем пространством комнаты парил большой проекционный телеэкран и дорогая стереосистема также стояла почти вплотную к кровати - только руку протянуть.
"А это что за штука?" - спросил себя Теллер, подходя к усыпанной кнопками и тумблерами панели рядом с кроватью. Он нажал одну кнопку - небольшая люстра из крохотных зеркальных осколков завертелась на потолке. Повернул диск - и вспыхнул узконаправленный алый луч. Наведенный точно на люстру, он отразился от граней зеркала множеством мелких вспышек и лег мозаикой мерцающих бликов на пол и углы помещения.
- Лихо! - бормотал Теллер, орудуя прочими кнопками и ручками, так что вскоре у него вся комната закружилась в многоцветном хороводе красных и синих огней. Возник даже стробоскопический эффект, поймав в замедленное движение все предметы в спальне, в том числе и руку Теллера, протянутую ради интереса в его поле.
Выключив шальную иллюминацию, Теллер открыл ящик ночного столика. Ничего особенного он там найти не ожидал: еще при первом обыске квартиры Сазерленда в спальне был обнаружен целый набор так называемых рекреационных наркотиков - относительно слабых по воздействию, но наличия которых в доме хватило бы, чтобы намотать парню срок, если бы события приняли соответствующий оборот. При обыске изъяли также записную книжку с телефонами, ее передали в управление ему, Теллеру, а он, в свою очередь, переправил ее другому инспектору с указанием прощупать путем личного контакта всех поименованных в книжке людей.
В столе оставался, таким образом, один-единственный документ, своего рода дневник-календарь с перечислением дат, имен или фамилий, после которых шли инициалы. Теллера всерьез заинтересовали значки после каждой фамилии, тщательно прорисованные разноцветной тушью, в виде звездочек, кружков, восклицательных и вопросительных знаков, кое-где даже с комментариями типа: "динамит… тоска… перспективная…"
- Трудолюбивый паренек, - пробормотал себе под нос Теллер, опуская дневник в карман плаща. В старые добрые времена его молодости такого посчитали бы элементарным пошляком.
Он осмотрел остальную квартиру, потом вернулся в гостиную, чтобы поближе познакомиться с кассетами на стеллаже в книжном шкафу. Помимо нескольких старых фильмов, основная масса представляла собой обыкновенную дешевую порнографию. Наклейка на одной из таких, снятых на дому порнолент гласила: "Я и Синди. Апрель". Ну как тут не умилиться!
- Прошу прощения, - раздался голос от входной двери, которую Теллер по небрежности оставил открытой.
- В чем дело?
- Вы - из полиции?
- А вы кто?
- Я Уолли Плам из квартиры наверху.
- Чем я могу вам помочь?
- Убрать от входа ваших громил. Я здесь живу, понимаете? И мне осточертело, приходя домой, каждый раз показывать документы.
- Примите мои извинения. Но после проверки вас впускают в дом беспрепятственно?
- Не в этом же дело, в конце-то концов!
Теллер между тем разглядывал Уолли Плама. Худой и, что называется, симпатичный молодой человек, каких в Вашингтоне довольно много. Черты лица заостренные, кожа смуглая, что удивительно, принимая во внимание белесые брови и светлые волосы. Есть признаки преждевременного облысения, поэтому волосы приходится начесывать, чтобы, так сказать, максимизировать наличность. Двубортный темно-серый костюм сидит чересчур в обтяжку, белый воротничок синей сорочки перехвачен под неброским бордовым галстуком вполне заметной золотой застежкой.
- Повторяю, мистер Плам, - продолжал Теллер, - извините нас за причиненные неудобства, но произошло убийство…
- Мне об этом прекрасно известно - мы с Кларенсом тесно общались.
- Вот как? Насколько же тесно?
Плам усмехнулся.
- Ну да, скажи я вам, вы меня тут же внесете в список подозреваемых?
- Не исключено.
- Мы с ним были близкими приятелями. Я, как видите, снимал у него квартиру.
- Значит, дом принадлежит ему?
- Да.
- И он оплачивал домовладение из зарплаты судебного клерка? Неплохо! Совсем неплохо!
- Не без посторонней помощи, конечно.
- Семьи, вы хотите сказать?
- Ясное дело.
- Богатая у него квартира. И изумительный подбор видеокассет.
Плам рассмеялся.
- Да, у него есть занятные ленты.
- Вот эта, например? - Теллер вытащил из батареи кассет "Я и Синди. Апрель" и протянул ее Пламу.
- А что в ней особенного? Мы с ним любили иногда подурачиться.
- И в процессе веселья, надо понимать, снимали себя на пленку?
- А что тут такого?
Теллер взял из рук Плама кассету, вернул ее на стеллаж.
- Спальня больше похожа на видеобар, - добавил он.
- Кларенса она вполне устраивала.
Теллер покачал головой, перейдя гостиную, подошел к дивану, взбил диванную подушку и сел на него.
- Говоря откровенно, мистер Плам, я начинаю думать, что жизнь прошла стороной.
- В смысле?
- А в том смысле, что ваш образ жизни, привычки, все эти штучки-дрючки кажутся мне бессмысленными.
- Так и должно быть. Разрыв поколений. Другие времена, другие нравы.
- Мне об этом рассказывать не надо, - он закурил. - У самого две дочери, с виду вполне нормальные, а откроют рот - сплошная китайская грамота. Ну хорошо, раз уж вы все равно здесь, попробуйте охарактеризовать Кларенса Сазерленда.
- Вас интересует что-то конкретное? - Плам уселся на стул у двери, закинув ногу на ногу.
- Наоборот, самая общая характеристика. В общем, что хотите, то и расскажите. Ну, например, его любимое занятие?
- Вы же видели квартиру.
- А кроме этого?
- А кроме этого ничего, никаких других интересов.
- Как же так, ведь наверняка у него было хобби, возможно даже, не одно. Чем-то ведь он обязательно интересовался, помимо беготни за юбками? Где он любил бывать?
- В самых разнообразных местах.
- Вы посещали вместе эти разнообразные места. Кстати, вы были его собутыльником?
- Кларенс не пил, разве что бокал вина, да и то нечасто.
- Наркотики?
- Определенно нет.
- А у него в квартире хранился солидный запас.
- Мне об этом ничего не известно.
- Жаль. Потому что у меня в таком случае был бы дополнительный повод исключить вас из списка подозреваемых. - Если Плам этому поверит, то он, Теллер, поверит во Второе пришествие. А чем черт не шутит, вдруг мистер Плам и сам…
Плам изобразил удивление:
- Ах, вот как! То есть вы спрашиваете, употреблял ли Кларенс наркотики? Нет, пожалуй, разве что слабые, но кто их сейчас не пробовал?
- Какие конкретно? Марихуану?
- Да.
- Кокаин?
- Периодически. Зато вы пьете спиртное. Вот вам снова проблема отцов и детей.
- Обсуждать ее с вами у меня нет никакого желания, - отрезал Теллер.
- Нет и не надо. Что еще вы хотели бы узнать от меня о Кларенсе?
- Назовите других его близких знакомых. С кем еще он шатался по злачным местам?
- Я с ним по злачным местам не шатался, лейтенант.
- Называйте это как вам угодно.
- У Кларенса было много приятелей. Несмотря на престиж семейства Сазерлендов, он общался с самыми разными людьми. Временами ему доставляло удовольствие окунаться в жизнь социальных низов. Поэтому он не брезговал знакомством со странными типами.
- Назовите хотя бы некоторых из них.
- По фамилиям?
- Если знаете, то по фамилиям.
- Фамилий я не запомнил. Иных он приглашал к нам, с другими встречался в барах, третьим…
- Мужчины, женщины?
- В основном женщины.
- В основном? Значит, он все-таки…
- Бисексуал? Нет. Кларенс был нормальным человеком.
- Но не без причуд?
- Это как посмотреть. С моей точки зрения, лейтенант, он был, повторяю, нормальным, здоровым мужчиной, который брал от жизни что мог, до того как остепениться.
- У него была постоянная девушка? С которой он встречался бы регулярно? Иными словами, не был ли ваш приятель Кларенс Сазерленд, извините за выражение, влюблен в женщину?
- Мне такая неизвестна.
- А не знаете ли вы часом женщины, у которой могло бы возникнуть желание его застрелить?
- Нет.
- Тогда, может быть, вам знакома женщина, любившая Кларенса Сазерленда?
- О да, и не одна. Обаяния у него было море.
- Назовите хотя бы одну из них.
- Лори Роулс.
- Из Верховного суда?
- Точно. Она доводила его до бешенства своими преследованиями: то звонила в неурочные часы, то вообще заявлялась, когда у него была другая, и закатывала скандал. Трудный случай: она ему подыгрывала, но в душе хотела лишь одного - наплодить выводок детей и печь ему яблочный пирог по выходным.
- Судя по описанию, очень милая девушка.
- Как для кого.
- Насколько я понимаю, не для Кларенса.
- Вы верно поняли мои слова. Если помните, я…
- Что еще вы можете мне сообщить?
- Да ничего существенного. Время от времени он встречался с женщинами постарше. Такова современная тенденция: женщину в возрасте тянет к молодому мужчине. От общения с ним она сама молодеет.
- Я бы считал наоборот: острее чувствует свой возраст.
- Вот видите, а жизнь подсказывает свое. Так или иначе, он периодически встречался с женщинами постарше.
- Фамилии?
- Извините, не знаком ни с одной из них.
Теллер встал, еще раз окинул взглядом комнату.
- Вопросов больше нет, мистер Плам. Благодарю за потраченное время и за беседу. Очень, очень поучительно.
- Не стоит благодарности. Так вы скажете своим людям у входа, чтобы меня пропускали?
- Обязательно. Кстати, среди них нет громил. Они - сотрудники полиции, исполняющие свои служебные обязанности.
- Не обижайтесь, лейтенант, просто так говорится.
- Да я не в обиде, чего там. А вот где вы провели ту ночь, когда убили Кларенса?
- В постели.
- Один?
- Нет, конечно.
- С женщиной в летах. Извините…
- Не знаю, возраст не спрашивал.
- А как звали, помните?
- Вроде… честно говоря… как будто… а вам это очень нужно?
- Да нет, если вам не нужно, то нам тем более. Еще раз спасибо.
Теллер задержался в управлении до семи, потом поехал домой. По приезде сунул в духовку замороженный ужин, поставил пластинку "Смерть розы", и когда из колонок полилась мелодия вальса, прошелся в танце по комнате с воображаемой партнершей, которой, конечно же, была Сюзанна Пиншер: "Вы сегодня обворожительны, дорогая". В ответ она посмотрела ему в глаза: "Из всех встретившихся мне в жизни мужчин, вы - самый обаятельный и неотразимый…"
В этот момент его кошка Бист, вспугнутая посторонними звуками, сиганула с дивана на стол, но не рассчитала и приземлилась прямо на вертящийся диск. Зарываясь в пластмассовую поверхность диска, поползла поперек бороздок игла, отчего комната наполнилась какофонией скрежетов и скрипов.
- Брысь! - завопил Теллер на кошку, которая, прошмыгнув у него под рукой, скрылась под стулом. Теллер сходил на кухню, принес из холодильника бутылку джина, налил себе порцию и, усевшись в кресло-качалку, обратился с тостом к пустому пространству в центре комнаты. "Не знаю, где вы сейчас и с кем, но за вас, мисс Пиншер. Не знаю, что ты за человек, но да будет земля тебе пухом, Кларенс Сазерленд!" Он ополовинил стакан и, уже ни к кому не обращаясь, добавил: "Отцы и дети, тоже мне проблема!"
Глава 7
Утро субботнего дня выдалось ясное, прозрачной и холодное. Сюзанна поднялась раньше обычного, после двадцатиминутной зарядки приняла горячий душ, поставив на максимум напор струй в регулируемой душевой головке. Потом надела темно-красный свитер-гольф, поверх него - просторный шерстяной костюм спортивного покроя, натянула сапоги. Она вывела из гаража машину, взглянула на часы: времени до условленной встречи с судьей Чайлдсом оставалось вдоволь, поэтому она забежала в соседнюю закусочную, где за кофе с ломтиком мускатной дыни просмотрела сегодняшний номер "Вашингтон пост".
Еще через полчаса, завидев указатель: "В аэропорт "Нэшнл"", она свернула с Мемориального шоссе Джорджа Вашингтона и не сразу, но нашла дорогу в тот сектор аэродромного комплекса, где стояли частные самолеты.
Послужной список Моргана Чайлдса в авиации был досконально известен через прессу и телевидение миллионам его сограждан. Сюзанна, прежде чем встретиться с ним, добросовестно проштудировала репортажи и отчеты, создавшие ему эту всенародную известность. Никто другой из девяти членов Верховного суда не пользовался такой популярностью, как Чайлдс. И было за что: в разгар корейской войны Чайлдс, в те годы летчик-истребитель, воздушный ас, был сбит за линией фронта, захвачен в плен, откуда бежал после полугода пребывания в лагере для военнопленных. Драматические описания плена, побега и последующих мытарств, неустрашимость и стойкость Чайлдса сделали его героем средств массовой информации и с их помощью - огромного числа соотечественников. Его портрет поместил на обложке журнал "Тайм". Съемочные группы телевидения следовали за Чайлдсом по всей Корее, отправляя на родину живые, зримые изображения кумира в различных эпизодах войны. И вот он вернулся домой, увешанный наградами, любимый и обожаемый, в большом спросе как оратор и участник телевизионных шоу-дебатов. Со временем, однако, восхищение поулеглось, шум вокруг него поутих и Чайлдс заново начал строить жизнь, сначала рядовым адвокатом, потом членом окружного суда и, наконец, дошел до высшей судебной инстанции отечества, став самым молодым членом Верховного суда за всю его многолетнюю историю.
Оставив машину на стоянке для посетителей, Сюзанна прошла вдоль шеренги малых самолетов, которая упиралась в ангар. Дверь была открыта, и она вошла. Тотчас же из полумрака внутри ангара выдвинулся крепкий молодой человек в костюме-тройке и преградил ей путь:
- Вы по какому делу, мадам? - спросил он вежливо.
Ее первой реакцией было оспорить его право на подобные вопросы, но она рассудила, что, по всей вероятности, судье Чайлдсу придана охрана и молодой человек находится здесь как раз с этой целью.
- Меня зовут Сюзанна Пиншер, у меня назначена встреча с судьей Чайлдсом.
- Прошу вас, мисс Пиншер, судья предупредил меня о вашем приходе, пройдите во-он туда. - Она посмотрела в направлении его вытянутой руки и в полутемном углу ангара заметила Моргана Чайлдса в светло-зеленом комбинезоне, скрытого по грудь под капотом двигателя полуприкрытого брезентом, потрепанного одномоторного самолета. Очевидно заслышав ее шаги, судья выпрямился, и улыбка осветила его загорелое, с квадратным подбородком и грубоватыми чертами лицо.
- Приветствую, - сказал он, - и прошу извинить - не пожимаю вам руки, потому что нет смысла пачкаться в масле нам обоим. - Руки его были черны и по щеке тянулась масляная полоса.
Сюзанна улыбнулась:
- Я смотрю, вы мастер на все руки?
- Грешен, люблю возиться с моторами. Я и парашют свой всегда сам укладывал, может, оттого и жив остался. А эту зверюгу чинить одно удовольствие.
Она коснулась пальцами ткани на крыле:
- Это ваш?
- Мой, он у меня уже давно. Думаю, вы не обиделись на предложение встретиться здесь, мисс Пиншер? Мне казалось, на аэродроме нас будут меньше дергать, чем в Верховном суде, можно будет поговорить без помех. Простите, но избави меня Бог забыть поставить на место эту штуку. - Он полез под капот с гаечным ключом в руках.
Сюзанна наклонилась, чтобы получше рассмотреть, что он делает. У судьи были короткие, толстые, словно обрубленные, пальцы и руки рабочего человека. "Как у отца", - подумалось Сюзанне. Только сейчас ей пришло в голову, как много, в сущности, общего у Чайлдса с ее отцом. Оба стригли седину коротко, "под бобрик". Ее отец, как и Чайлдс, работал летчиком, только на гражданских линиях компании "Пан-Америкэн". Уйдя на пенсию и поселившись в Сент-Хелене - одном из винодельческих районов Калифорнии севернее Сан-Франциско, он по-прежнему сохранил любовь к технике, возился без устали с разными механизмами, и не было среди них такого, починить который ему оказалось бы не под силу.
Чайлдс выпрямился и, опершись о фюзеляж, стал протирать руки ветошью.
- Ну что, мисс Пиншер, давайте поговорим. Итак, что мне известно об убийстве Кларенса Сазерленда? Немного, заметно меньше, я уверен, чем вам и вашим коллегам. Когда труп обнаружили в зале суда, я сидел с другими судьями на совещании и был наравне со всеми потрясен как самим фактом убийства клерка в Актовом зале Верховного суда, так и тем, что в момент убийства он сидел в кресле председателя.
- Потрясен - очевидно, мягко сказано о реакции ваших коллег на происшедшее в суде?
- Пожалуй. Далее, я от имени верховных судей присутствовал на похоронах.
- Я прочла об этом в газетах. Интересно, почему они не явились на церемонию в полном составе?
- Из-за массы неотложных дел в суде, разумеется.
Она замялась, потом все же решилась:
- Может быть, судьи… не все, конечно… как бы поточнее выразиться… наверно, кое-кто из судей…
- Не пожелал приехать на кладбище из-за неприязненного отношения к Сазерленду? Лично я сомневаюсь…
- Тогда почему выбор пал на вас, судья Чайлдс? Разве вы больше остальных были связаны с ним по службе? Насколько я знаю, Сазерленд работал клерком у председателя суда Поулсона.
Чайлдс ухмыльнулся и швырнул ветошь на заваленный инструментами стол.
- Объяснение простое, мисс Пиншер, - 3.И.С.П.
- 3.И.С.П.?
- Звание Имеет Свои Преимущества. Я младший среди верховных судей. Поэтому спросили, есть ли желающие, и послали меня.
- Прямо как в армии.
- Один к одному.
- И все-таки каково ваше мнение о Сазерленде? - переспросила она. - Я стараюсь сложить из обрывков сведений и впечатлений хотя бы приблизительный его портрет.