К сожалению, фрау Будвейзер эту свою знакомую больше не видела. Они договорились встретиться сразу же после митинга, чтобы поболтать за чашкой кофе в кондитерской. Но встреча не состоялась. Больше часа прождала она в кондитерской, но женщина, как фрау Будвейзер выразилась, "оставила ее в дураках". И она не знает, кого та имела в виду: "господина доктора", главного начальника резинового концерна, с которым находилась в любовной связи фрейлейн Дора, или "господина директора", а может быть, даже Герберта Паккебуша, - он ведь, в конце концов, тоже был для нее начальником, а может быть, она имела в виду кого-то другого, может быть, даже того гостя из Берлина, который ненадолго приезжал в Тшебиню. В связи с его приездом пришлось подготовить апартаменты на вилле и пригласить эту самую немку из местных фольксдойче, чтобы она помогла в уборке всего дома.
Тот высокий гость, перед которым все господа угодливо расшаркивались, его называли "д-р Тауберт или что-то в этом роде", запомнился фрау Будвейзер. Он все восхищался царящими на вилле чистотой и порядком. "Здесь все блестит!" - сияя, воскликнул он и провел пальцем по начищенной до зеркального блеска табличке с именем художника на золоченой раме "печальной картины", а затем, совершенно уже ублаготворенный, сказал: "Это я называю настоящей немецкой культурой!" Причем так и осталось неясным, имел ли он в виду произведение Каспара Давида Фридриха или только сверкающую медную табличку на раме картины.
Герберт Паккебуш, с которым фрау Будвейзер в свое время находилась, очевидно, в довольно близких отношениях, был, впрочем, хорошо знаком с высоким гостем еще со "времен борьбы за власть", до 1933 года, когда оба они принадлежали к узкому кругу сотрудников будущего рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса и являлись высокопоставленными фюрерами CA в Берлине. Паккебуш не раз хвастливо рассказывал об этом фрау Будвейзер.
На этом Фретш закончил свое сообщение о третьем "комплексе расследований". Дональд Хартнел, терпеливо выслушавший маленького седого человека, сказал, что он просит Кристу выразить ему признательность. Затем Хартнел попросил Фретша продолжить сообщение о результатах его дальнейших разысканий.
Фретш, не отреагировав на похвалу, полистал свою старую голубую книжицу и сказал:
- Перехожу теперь к обобщениям и выводам, а также к дополняющим их расследованиям, проведенным за последние две недели…
Со всей вероятностью, граничащей с уверенностью, можно считать, что интересующая нас картина до середины октября 1944 года оставалась на зелигмановской вилле, - так начал Фретш. Тут следует принимать в расчет:
а) "господина доктора", руководителя резинового концерна и его приятельницу Дору Апитч, сопровождавшую его в поездках; или
б) тогдашнего заместителя директора Верхнесилезского завода резиновых изделий, "господина директора с буквой "и", который по крайней мере до 1943 года включительно был одним из компетентных специалистов в области каучука, резины и искусственного волокна;
в) того высокого гостя из Берлина, "д-ра Таубера" или как он в действительности называется, который в критическое время поздним летом или ранней осенью 1944 года посетил Тшебиню, а также - насколько это известно - был единственным, кто проявил интерес к картине или по крайней мере к табличке с именем ее знаменитого автора.
Можно было бы, хотя и со значительно меньшей степенью вероятности, принимать в расчет также и
г) того высокого покровителя, который побудил и помог произвести "перебазирование" миллионных ценностей в Хойя на Везере вместо Криммитшау в Саксонии. Возможно, что "перебазировались" они в частном порядке, как это было в случае с неким господином из Пражского управления Протектората, которому был адресован ящик. И наконец, не следует полностью исключать - добавил со вздохом Фретш - возможность того, что картину получил или попросту забрал с собой кто-нибудь, нам пока совсем неизвестный, причем это могло произойти и в Тшебине, и во время транспортировки, и на каком-нибудь из мест назначения, например в Эггенфельдене или в Хойя на Везере.
Учитывая все эти варианты и предположения, Фретш вновь обратился за помощью к своему "фронтовому товарищу" в Лейпциге и, как свидетельствует ведомость расходов, подкрепил свою просьбу еще 500 немецкими марками (западными). Он поручил навести подробные справки о бывших владельцах, директорах и прочих высших служащих концерна "Флюгель и Польтер". Его интересовали их взаимоотношения с влиятельными лицами на последнем этапе изгнания немецких войск из Западной Польши. А также он должен был собрать сведения о сохранившихся еще, может быть, пересылочных и иных описях со времен второй мировой войны, начиная с августа 1944 года до ее конца, особенно те сведения, что касались завода в Тшебине.
Ответа на запрос, по всей видимости, еще только следовало ожидать, но Фретш заметил, что он и сам тем временем отнюдь не бездельничал, а усиленно занялся - при наличии весьма скромных исходных данных - идентификацией лиц, имена которых, так сказать, всплывали в ходе расследования из самых различных сообщений и могли иметь какое-либо значение для дела.
Сначала он занимался бывшим фюрером СС и командиром "оперативной группы" Гербертом Паккебушем не столько в надежде разыскать этого человека и через него картину, сколько для того, чтобы установить, в какой степени можно верить своим информаторам.
Результаты, - тут Фретш, бросив многозначительный взгляд на собеседников, сказал: их следует считать вполне удовлетворительными.
В "Послужном списке на выслугу лет в Охранных отрядах "Национал-социалистской германской рабочей партии" по состоянию на 9 ноября 1944 года", изданном Главным управлением кадров СС (список от обергруппенфюреров до штандартенфюреров), он нашел под номером 972 некоего штандартенфюрера (звание присвоено 20.4. 1941) Герберта Пакебуша - с одним "к", - родившегося 4.2.1902 года и приписанного с номером членского билета СС (18088) к штабу округа Шпрее.
В более раннем "списке на выслугу лет" этот Паккебуш тоже фигурировал, но его фамилия уже пишется с двумя "к" - и он числился при штабе эсэсовского округа "Ост". Этот Паккебуш награжден Крестом за военные заслуги II класса с мечами за "участие в действиях отрядов безопасности на бывших польских территориях в тылу сражающихся войск" и даже специально за "очистку недавно занятых областей от групп Сопротивления и повстанческих отрядов".
Фретш нашел это имя также и в центральной картотеке нацистской партии: Герберт Паккебуш, рождения 4.2.1902 года в Берлине, по профессии архитектор по интерьеру, член нацистской партии с 1.12.1928 года, унтерштурмфюрер с 6.12.1931 года, награжден "почетным кольцом" рейхсфюрера СС 1.10.1932 года, назначен в Имперскую службу безопасности, с 1937 года и до лета 1938 года - управляющий Имперской радиопалатой, что - как отметил Фретш - позволяет предположить добрые взаимоотношения с тогдашним министром пропаганды Геббельсом. После этого Герберт Паккебуш становится фюрером 119-го полка СС в зоне действий СС, район верхней Вислы.
В исследовании Гейнца Хене "Орден под мертвой головой - история СС" Фретш вновь натолкнулся на имя Герберта Паккебуша (фамилия пишется с двумя "к"), В этом важном исследовании Паккебуш фигурирует как фюрер штурмовых отрядов CA в Берлине. Во времена "борьбы за власть" (до 1933 года) он по поручению главаря эсэсовцев в столице Курта Далюге, с которым состоял в дружеских отношениях, шпионил за своими неустойчивыми, тайно настроенными против Гитлера товарищами по CA, предавая и выдавая их на расправу.
В 1941 году, после того, как он участвовал в "очистительных" акциях оперативных групп СС и службы безопасности СД в Польше, этот Паккебуш - согласно другим надежным источникам - вступил по поручению одной лейпцигской промышленной фирмы, выпускавшей резиновые изделия, в переговоры с Главным опекунским управлением по Востоку, добиваясь передачи ей конфискованных предприятий в аннексированных: польских областях.
Через год после этого Герберт Паккебуш стал коммерческим директором Верхнесилезского завода резиновых изделий, принадлежавшего лейпцигскому концерну "Флюгель и Польтер", и, таким образом, может быть полностью идентифицирован с описанным фрау Будвейзер штандартенфюрером. Правдивость показаний всех опрошенных лиц, которые упоминали о Паккебушв в связи с событиями в Тшебине и Лодзи, подтверждается по крайней мере в этом конкретном случае.
Больше, по-видимому, о штандартенфюрере CG Герберте Паккебуше сообщать было нечего. Фретш, снова перелистав свою старую записную книжку и вздохнув, как бы извиняясь за то, что он немного перестарался, продолжал:
- Затем я занялся также и данными, которые сообщила бывшая знакомая фрау Будвейзер, немка из Тшебини, по поводу парламентской карьеры одного из ее бывших "шефов"…
Фретш исследовал биографии как депутатов бундестага, которые часто ораторствовали на митингах "Союза изгнанных", а в период второй мировой войны находились в оккупированной Польше, так и политиков, принадлежавших раньше к верхушке СС или военной промышленности и имевших какое-либо отношение к местам назначения при "перебазировании" ценностей из Пшебини и Лодзи. Результаты этих изысканий, сказал Фретш, приводят даже его самого в некоторое смущение.
- Уже в первом случае, с которым я столкнулся, - продолжал Фретш, - я был почти уверен, что нашел то, что ищу. Речь идет о депутате бундестага от Христианско-демократического союза (ХДС), некоем бароне Отто фон Фирксе, родившемся в 1912 году в Латвии, руководителе зональной организации "Союза изгнанных" в Нижней Саксонии. Он член редакции программ Северо-германского радио, член правления Рабочего кружка по восточным вопросам. С осени 1939 года Фиркс находился в оккупированной Польше в качестве оберштурмфюрера СС и начальника эсэсовского штаба, который занимался насильственным "переселением" евреев и поляков, а также заселением и колонизацией этих мест немцами, в частности также в районе Лодзи. Затем он присвоил поместье площадью 247 гектаров а польских владельцев предварительно "переселил". Все данные свидетельствуют о том, что барон Фиркс - один из тех, кого я искал. Его титул, его имя с буквой "и"… его эсэсовское звание - все налицо. Но… - продолжал Фретш, вздохнув, - после 1941 года оберпггурмфюрер фон Фиркс стал морским офицером; осенью 1944 года он находился не в Польше, а в Норвегии, а затем оказался в английском лагере для военнопленных… И хотя он сейчас и функционер "Союза изгнанных" и депутат бундестага, его придется исключить из круга лиц, которые представляют интерес для наших поисков.
Здесь Дональд Хартнел не удержался от вопроса.
- Простите, пожалуйста, - сказал он, - правильно ли я вас понял?.. Повинный в злодеяниях в Польше бывший эсэсовский фюрер, ныне депутат боннского парламента бундестага? Так это?
- Да, - утвердительно ответил Фретш, не заглядывая в свою записную книжку, - фон Фиркс был избран по Нижнесаксонскому земельному списку Христианско-демократического союза (ХДС) в последний раз 19 ноября 1972 года. И это отнюдь не единственный бывший фюрер СС в парламенте, о чем свидетельствует следующий изученный мной случай, который поначалу выглядел еще более обнадеживающим: в Нижнебаварском округе Эггенфельдене, куда осенью 1944 года была перевезена по крайней мере часть ящиков из Тшебини, функционирует с 1957 года и поныне некий адвокат Фридрих Кемпфлер, депутат бундестага от Христианско-социального союза (ХСС); он избран депутатом в избирательном округе 217 (Пфарркирхен). Этот Кемпфлер был во время второй мировой войны не кем иным, как штандартенфюрером СС и служил в Главном управлении имперской безопасности, то есть был достаточно влиятельной персоной. Но… - и тут Фретш снова горько вздохнул, - в одном западноберлинском архиве, который вообще-то доступен только для официальных органов, я разыскал интересное письмо, которое полностью "реабилитирует" Кемпфлера - во всяком случае, в том, что касается наших расследований - и выводит его из круга возможных получателей разыскиваемой картины.
Вновь полистав свою книжечку, Фретш продолжал:
- Письмо подписано д-ром Бенно Мартином, в ту пору высокопоставленным эсэсовцем и начальником полиции в Нюрнберге, адресовано начальнику Главного управления имперской безопасности, группенфюреру
СС Эрнсту Кальтенбруннеру, и датировано 12 июня 1943 года. Там написано:
"… Во время моего устного сообщения я имел случай доложить рейхсфюреру СС по некоторым персональным кадровым делам. Позволяю себе сообщить вам об этом следующее:
I. Обер-бургомистр Байрейта, д-р Фриц Кемпфлер, рождения 6.12. 1904 года - далее следуют номера партийных и эсэсовских документов, - был несколько лет назад, по рекомендации фрау Винифред Вагнер, принят в ряды СС; он принадлежал ранее к НСКК** в звании штандартенфюрера. Рейхсфюрер СС присвоил ему звание обер-штурмбанфюрера СС с обещанием повысить в звании до штандартенфюрера СС в обозримое время. Я представлял д-ра Кемпфлера, числящегося по штату в СД (то есть в службе безопасности СС, - пояснил Фретш), к этому званию 2.10.1942 года. Тогда мое представление было отклонено по тем мотивам, что Кемпфлер еще не участвовал в боевых действиях. Это между тем произошло (д-р Кемпфлер получил в Африканском походе Железный крест II класса, - пояснил Фретш), и рейхсфюрер СС распорядился после этого, чтобы Кемпфлер был повышен в звании до штандартенфюрера СС не позднее 21 июня 1943 года. То обстоятельство, что Кемпфлер пока еще не женат, не следует, по мнению рейхсфюрера CС, принимать во внимание уже потому, что…"
На этом Фретш был вынужден прервать чтение письма. В комнату, улыбаясь, вошел адвокат д-р Штейгльгерингер с явным намерением пригласить всех троих пообедать. Но когда он затем услышал, о чем идет речь, выражение его лица резко изменилось.
- Оставьте же эти древние дела в покое! - сердито прервал он тотчас же онемевшего и испуганно заморгавшего Фретша. - Вы же знаете, что я стремлюсь избегать подобных мучительных неловкостей и что именно поэтому я просил мистера Хартнела приехать к нам. Для меня это важно!.. Так, господин Фретш, дело у пас с вами не пойдет! - заключил он резким тоном.
Что он, собственно, имел в виду, осталось неясным, по крайней мере для Дональда Хартнела, который вопросительно уставился на Кристу. Она наблюдала за вмешательством д-ра Штейгльгерингера с напряженным вниманием, но раньше, чем успела перевести его слова или хотя бы объяснить их смысл, адвокат, улыбнувшись, повернулся к ней и просительным жестом, обращенным как к ней, так и к Хартнелу, показал, что сожалеет о таком бурном проявлении своего темперамента; с подчеркнутой сердечностью он пригласил их на обед.
- Пойдемте, пойдемте, мое дитя, и вы тоже, дорогой господин коллега, поедим и выпьем чего-нибудь! - И затем, официально обратившись к Фретшу, сказал: - Вы ведь тоже пойдете с нами, господин Фретш?
Ну-с, как вам это дельце нравится, господин коллега? - осведомился Штейгльгерингер, принимаясь за копченую лососину на гренках. - Нравится оно вам?
- Скажите ему, пожалуйста, - нагнулся Хартнел к сидящей между ними Кристе, - что все очень вкусно или… что он имеет в виду нечто другое?
- Я это сделаю для вас, - сказала Криста по-английски и затем, повернувшись к Штейгльгерингеру, продолжила по-немецки: - Мистер Хартнел хотел бы прежде всего поблагодарить за столь дружественный прием и сказать, что еда ему очень по вкусу. Он даже не подозревал о том, как изумительно могут готовить в Германии. А что касается дела, из-за которого он к нам приехал, то пока картина представляется ему еще неясной. Господин Фретш не закончил свое сообщение. Самые последние и важные результаты своих расследований он еще не успел доложить.
- Ах так, - откликнулся Штейгльгерингер, явно обрадованный этим, и продолжал: - Тогда давайте предадимся пиршеству и поговорим о более приятных вещах. Приготовили ли вы уже для мистера Хартнела… ну, скажем, типовую программу?
Он пристально посмотрел при этом на Кристу, как бы давая ей что-то понять. Но она никак не реагировала на это, и он, несколько помедлив, продолжал:
- Я полагаю, мистеру Хартнелу определенно захочется познакомиться поближе с нашим прекрасным городом, а также с его великолепными окрестностями и… может быть, еще и… гм… с его ночной жизнью. Вероятно, вы могли бы ему что-нибудь предложить… показать то или другое… ну, скажем, Швабинг или Пинакотеку…
- Я охотно его спрошу об этом, - сказала Криста, но Штейгльгерингер остановил ее:
- Мне нужно еще немного подумать о деле, - объяснил он, - а вы можете сказать ему о моем предложении приятно провести время: сегодня ведь пятница и мы закрываем контору в три часа дня, то есть, - он бросил взгляд на свои ручные часы, - примерно через час. К тому времени мы уже успеем пообедать, а когда подадут кофе и пока мы будем его пить, господин Фретш мог бы закончить свое сообщение. Придется ему чуточку сократиться.
Адвокат строго взглянул на маленького седоволосого человека, который как раз начал было резать свой шницель. Фретш послушно кивнул.
- Так, - продолжал адвокат, - мистер Хартнел может хорошенько подумать обо всем услышанном и обсудить это со мной, скажем, в воскресенье вечером. Я сделаю ему одно предложение, которое, как я надеюсь, встретит его живейшее одобрение. Господин Фретш нам для этого уже не понадобится, и он может ехать уже сегодня, чтобы продолжить сбор полезной информации.
Фретш снова покорно кивнул, как это от него и ожидалось, а адвокат продолжал: - Если бы мистер Хартнел с вашей дружеской помощью, фрейлейн Трютцшлер, мог бы посвятить сегодняшний день и вечер, а также конец недели… гм… - sight-seeing - так это, кажется, называется? - и извинить меня за то, что я не сумею составить ему компанию, то мы могли бы в воскресенье вечером довести дело, как мне думается, до конца… Я хочу пригласить мистера Хартнела к себе, прошу оказать моей жене и мне честь… Мы будем ждать его в воскресенье примерно в семь вечера, а также вас, милое дитя, потому что без вас мы же совсем не сможем беседовать! - Он засмеялся несколько принужденно, затем терпеливо подождал, пока Криста переводила его предложения внимательно слушавшему Хартнелу, и спросил напрямик:
- Is that OK, mister colleague?
- Wonderful, - вежливо ответил Хартнел.
И Штейгльгерингер, явно довольный, поднял свой бокал, приветствуя Хартнела и Кристу.
Когда несколькими минутами позже официант принес им десерт, адвокат поднялся со стула, попросил извинения за то, что вынужден на секунду оставить своих гостей, поскольку ему надо срочно переговорить по телефону.