- Вы устали, пойдемте, я приготовила вам чайку.
За окном почти рассвело. Помолчав немного, Маша спросила вдову о ночном посетителе.
- Да это брат мой, Сеня. Он всегда только по ночам и заходит. Днем-то ему, видите ли, недосуг! Понять не могу, чем он занят-то. Гм… а вам я так благодарна, - тихо промолвила вдова.
- Ну, я пойду уже. Ах, - и на крыльце Маша, спохватившись, достала из своей сумки сверток и протянула его опешившей женщине, - это вам!
Вдова, быстро открыв конверт, вскрикнула:
- Да вы что?! Я не возьму - это гм… это. Да здесь поди тыща долларов, не меньше!
- Успокойтесь, они очень пригодятся вам, - пыталась убедить ее Мими. Но та была неумолима.
- А может, я куплю у вас что-нибудь, что вам самим не нужно, а? - предложила Маша.
- Может… гм… машину? - встрепенулась женщина. - Она, правда старая, но еще на ходу. Теперь-то она мне уж точно ни к чему! - и снова залилась слезами.
- Вот и порешили. Считайте, что это - деньги за машину! Завтра же зайду к вам. Гм… но вообще-то я просто помочь хотела. И машина-то мне ни к чему, - под конец заикнулась Мими.
- Нет-нет! Приходите и забирайте! - категорично настояла на своем вдова.
* * *
Через несколько дней, оформив волгу на имя тети Клавы, Маша зашла к Весловым. За окном уже смеркалось, когда она, выйдя от них, направилась домой. Проходя по улице мимо стоявшего на обочине допотопного грузовичка, - такие громыхали по городам и весям нашей родины еще при Сталине, - она услышала за спиной шаги. Кто-то схватил ее за плечи, внезапно набросив мешок ей на голову, прежде чем она успела что-то сообразить. От ужаса и бессилия Мими и рта не смогла раскрыть, как очутилась в кузове. Грузовик затрясся…
По звуку открывшейся калитки и затем - двери Маша поняла, что ее ввели в избу. Потом ее снова куда-то втолкнули и наконец сняли с головы мешок. Подставив ей табурет, мужик в тулупе и низко надвинутой на лоб кроличьей шапке-ушанке, заорал благим матом:
- Слушай, стервь проклятая, и мотай на ус! Покедова не скажешь, откедова у тебя бабла столько, и все не отдашь - отсюдова не выйдешь! - и бандит достал наручник, ловко застегнув его на машином запястье, а другим концом щелкнул у стены. И Маша вмиг оказалась прикованной к батарее, почему-то даже не испугавшись - просто не было сил!
- Что воды в рот набрала, дрянь паршивая? Ты что, не согласна?
- Гм… но как же… гм… ну хорошо. Но деньги у меня собраны были для монастыря, других - нет, понимаете? А как же я вам отдам то, чего у меня нет? Ну а если б даже были, то как? При мне-то все равно ничего нет, значит, придется вам меня домой отпустить. Иначе-то как?
- Ишь, разбазарилась, вошь столичная! Врешь ты все! А с земляками-то делиться надо, а не последнее у них отбирать! "Волгу"-то придется вернуть!
- Так вы об этом? Забирайте хоть сейчас, мне-то она совсем не нужна! Можно же договориться было по-человечески, а не хватать меня так!
- Ишь барыня-то какая, еще и по-человечески ей угоди! Не нужна ей машина, ха! Так я тебе и поверю! Да если б не тетка твоя, я б не так с тобой гутарил, лясы бы точить не стал! Пиши ей записку, - и мужик, подсунув Маше обрывок из школьной тетрадки с огрызком карандаша, приступил к диктовке: "Дорогая тетя! Меня держат в подвале и не отпустят, пока не отдашь за меня тысячу баксов. Держи их наготове. Тебе будут звонить. Не вздумай кому проговориться типа милиции, тогда меня убьют. Твоя племянница Маша".
Постойте пожалуйста, а откуда тетя узнает, что я еще жива? - воскликнула Мимоза, не оставляя жалкой попытки образумить "киднэппера".
- Не твое дело, буржуйка недорезанная! - с этой репликой он погасил свет и захлопнул за собой дверь, громко щелкнув замком.
Сидя в кромешной тьме, она стала молиться. Потом произносила вслух псалмы - сначала те, что знала наизусть, потом пыталась припомнить, что читала недавней ночью над телом усопшего Дмитрия. И нервное потрясение постепенно сошло на нет, уступая место туповатому успокоению. Наконец, обессилев совсем, она задремала.
Очнувшись от внезапного щелчка, Маша увидела все того же "киднэппера", стоявшего на пороге. Отстегнув цепочку от батареи, он молча вытолкал ее на двор к деревянному отхожему месту и также молча втолкнул обратно в каморку, снова пристегнув ее. Она также не проронила ни слова…
* * *
Клавдия Васильевна поздним вечером позвонила Весловым и узнав, что племянница ушла от них более трех часов назад, забила тревогу. Сначала сообщила в милицию, затем - Валерию, начальнику местного КГБ, с кем была давно знакома. Проведя ночь напролет без сна, рано утром обнаружила в сенях просунутую под дверь записку. Опрометью бросилась к Весловым за советом. Но пробегая мимо удальцовского дома, заметила во дворе уазик. Оказалось, художник только что прибыл из Москвы, еще не успев разгрузить машину.
- Толик, милый! Только ты - моя надежда! Христом Богом прошу, помоги! - воскликнула она в отчаянии.
- Да что стряслось-то, теть Клава? Да успокойтесь на секунду!
Узнав о случившемся и разразившись потоками нецензурной брани в адрес "отморозков недострелянных", Удальцов, не теряя времени, достал из внутреннего кармана своей дубленки деньги и протянул их старушке:
- Вот, теть Клава - здесь тыща. Несите срочно домой и ждите у телефона. Как только будут новости, сразу звоните мне - и больше никому. Понятно? Мы все решим. Только требуйте предварительно разговора с Машей - надо убедиться, что она жива!
Часы ожидания у телефона превратились в пытку для тети Клавы. Наконец, раздался долгожданный звонок и надтреснутый голос спросил, готова ли она отдать баксы.
- Готова, но докажите, что племянница моя жива!
После скрежета в трубке Клавдия Васильевна услышала слабый машенькин голосок:
- Тетя Клава! Если сделаешь, что они требуют, то меня отпустят. Только никого не вмешивай, умоляю тебя!
- Ну теперь дело твое, тетка, - продолжил все тот же дребезжащий мужской голос, - если хошь племянницу спасти, тащи баксы к старому базару, за ним, знаешь, одна-единственная будка телефонная. Ровно в одиннадцать войдешь в нее и положишь пакет под ящик, что там в углу. Все ли тебе ясно? Не сделаешь как надо - пеняй на себя!
Простояв несколько мгновений в оцепенении, Клавдия Васильевна заставила себя встряхнуться и набрала номер художника:
- Что мне делать, Толик?!
- Надо нести, не бойтесь, теть Клава! Я незаметно подстрахую вас. Только когда обратно-то пойдете, не оглядывайтесь, топайте домой! Я скоро нарисуюсь у вас. Бум надеяться, Бог милостив! - энергично произнес он, желая придать бодрости растерянной Клавдии Васильевне. И она, исполнив наставления Удальцова, быстро вернулась домой и застыла в тревожном ожидании.
Тем временем Маша молилась лишь о том, чтобы Господь не оставил ее, дал ей силы в самый трудный момент. Лишь на миг страх обуял ее, когда вдруг вспомнила злобные зрачки мужика, предлагавшего ей тапочки "на смерть". А вдруг убьют? Но тут же отогнала сию дикую мысль. Ей стало почему-то жаль этого нелепого похитителя. Нет-нет, он не злодей, а только притворяется. Все обойдется как-нибудь, - казалось ей. К тому же не было ни жажды, ни чувства голода. И на уме вертелось лишь одно: только бы тетя Клава не отчаялась совсем!
Сколько времени прошло с момента ее похищения, Маша не представляла. Мысли ее витали далеко от сей каморки: думала о родителях - хорошо, что они не ведают, где я! - о Вадиме, об Алевтине, вспомнила и о Вилфреде. И точила ее мысль о том, что народ наш теперь - в такой беде: не я ведь одна - в "темнице сырой", а все мы, русские, в заточении…
Послышался треск открывшейся двери, и "киднэппер" приблизился к ней. Отстегивая наручник, процедил сквозь зубы:
- Вставай живей, лахудра московская! Повезло ж тебе! Только раз и навсегда запомни - в наши края носа своего не вздумай больше совать!
После громкой сей тирады мучитель, накинув Маше мешок на голову и закрепив его веревкой у нее на шее, поспешно вытолкнул ее из дома. Морозный воздух обдал лицо острой свежестью, от которой закружилась голова. Мужик вывел ее за ворота, оглянулся кругом, и протянув по снегу шагов пятьдесят, перекрутил ее несколько раз на одном месте. Затем, сдернув мешок и больно толкнув ее в спину, прошипел над машиным ухом:
- А ну, драпай теперь вперед. И не вздумай оглянуться! А ну по-ошла, зараза! - И Мимоза побрела наугад: с обеих сторон утопавшей в сугробах улицы высились глухие заборы и - никого вокруг. Мертвая тишина. Лишь молодой месяц, повисший в предрассветном небе, стал свидетелем ее освобождения из "плена". Наконец, за поворотом оказалась она в узком переулке и, подняв голову, невдалеке увидела шпиль колокольни…
Тетя Клава, рыдая от радости, встречала на пороге:
- Господь нас услышал, деточка! Как ты? Уж не побили ли тебя, не издевались? Не заморозили?
- Нет, тетя Клава! Только к батарее приковали, все же - не в подвале. Да ладно, тетенька родная! Тебе-то больше досталось, чем мне! Как удалось-то меня освободить? Надеюсь, ты в милицию-то не обращалась?
- Да еще ночью сразу туда позвонила, а толку-то от них? Да знаешь ли, кому мы теперь по гроб жизни-то обязаны? Толику. Это он, сердечный, ни на секунду не задумался, прямо из кармана мне тыщу и вывалил! И морально очень сильно поддержал. Дай Бог ему здоровья!
- Какой Толик?!
- Да Удальцов! На наше с тобой счастье, он позавчера утром из Москвы приехал, а я-то его "уазик" случайно увидела - и к нему!
- Вот это да! Надо срочно деньги ему вернуть, спроси его - переводом из Москвы или как? Но самое-то ужасное, что мне в Лопатинске нельзя больше оставаться! Поедем со мной, тетя Клавочка! В Москве все условия для тебя есть, ведь и родители мои, наконец, вернулись, и о деньгах не будешь беспокоиться. А мама-то как обрадуется - столько лет не виделись! Решайся, наконец, ну?!
- Да куда я, Машенька, на старости-то лет? Нет, не могу, прости.
- Ну просто погостить приезжай. Я всегда ждать буду…
* * *
Она не стала рассказывать Вадиму о своей лопатинской "одиссее" по телефону. Тем более, что он просил ее срочно вылететь в Кельн. И разговор с ней начал о возможности открытия филиала "Лайерс" в Петербурге.
- Не мой это город, мне туда не хочется, Вадим Ильич!
- И Эрмитаж не любишь?
- А Эрмитаж - особенно… дела давно минувших дней…
- Что ж, не принуждать же мне тебя, Мари! Тогда другое поручение исполнишь: к тебе зайдет Миша Лорштейн, владелец швейцарской фирмы "Сартониус". Это фирма ювелирная - ответвление от моей "Диамант Корпорейшейн". На самом-то деле он - наш человек. В Москве постоянно бывает и даже о тебе наслышан. Но стопроцентно я ему не доверяю. Поэтому говори с ним только по-немецки как фрау Кирхов, от встреч и развернутых бесед, уклоняйся! А если он захочет контракт с "Лайерс медикум" подписать - подписывай! Но если о "Диамант" заговорит, делай вид, что не в курсе. Все ясно? - и Корф наконец спросил Машу про Лопатинск.
Тут она не выдержала, и слезы хлынули рекой. Ее рассказ ужаснул Вадима Ильича, и желая взбодрить соратницу, он воскликнул:
- А ты молодец! Все верно сделала. Гм… но я-то, осел, не представлял, что с тобой, именно с то-бой, да еще в тишайшем Лопатинске что-то подобное может случиться! Гм… в России - действительно беспредел!
- Увы, Вадим Ильич! Но я даже и на "киднэппера" своего совсем не в обиде! Он ведь от отчаянья рискнул меня ограбить. И я знаю, кто он - это брат соседки - Сеня!
- Как?! И ты в милицию не сообщила?!
- Да какая там милиция, шеф! Это вам не Европа! Неужели вы думаете, что кто-то там расследовать такой "пустячок" будет? На убийства-то никто не реагирует!
С тревогой посмотрев на Машу-Эрику, граф тяжело вздохнул:
- Устроили в России погром для русских!
- Кстати, Вадим Ильич, давно хочу спросить вас, что вы о русском вопросе думаете и вообще гм… о "мировой закулисе"? Вы ведь сами - масон, не так ли? - с легкой иронией спросила Мими.
- Ну и вопросы ты задаешь, фрау Кирхов! Ведь еще с 20-х годов в международных "массмедиа" насаждалось мнение, что "заговоров" не бывает, и все, что в мире происходит, есть хаос: "жизнь, мол, играет!" Сама знаешь, что писатели да философы твердят о спонтанной игре человеческих сил.
- Конечно, жизнь сама, в своем свободном изъявлении не может быть подвластна воле человеческой и вообще - непредсказуема, спонтанна. Отрицать сие напрочь было бы просто глупо! Гм… однако у честных ученых, таких как француз Банвиль, например, - иной взгляд на это. Мой учитель Нилов у западных историков нашел подтверждение, что ход значительных событий все же кем-то направляется. А смысл того, что творится на глазах у человечества, остается непонятен большинству. Но этот факт мировые "массмедиа" всегда замалчивали, и до сего дня тоже…
- В этом ты права, Мари. Когда теория "мировой закулисы" все же всплывает на поверхность, то лишь с одной целью - чтобы подвергнуться едкому осмеянию со всех сторон: - телевизор, газеты, журналы - хохочут все! А можешь ли себе представить, Маша, что в истории планеты нашей никто тайно не сговаривался между собой - к примеру, правители неких государств для победы над вражеской страной, или вообще не было никогда заговорщиков для захвата власти, богатства? А что этого сегодня не существует - вообразить может только непроходимый идиот!
- И не сокрыто ли в этом нечто сатанинское, Вадим Ильич? Ведь даже Черчилль еще в 1920-м году открыто заявлял, что постепенно вызревает мировой заговор, и его цель - опрокинуть цивилизацию! Не кажется ли Вам, что за спиной публичных политиков мерещится некто с рогами, а? А главные вдохновители сего - те, кто в тени, и в первых рядах среди них - иудейские вожаки-невидимки.
- Черчилль знал, конечно, о многом из первых рук. Но на сегодня, поверь, и среди "закулисных" вождей полного согласья нет. Так что о "мировом правительстве" говорить еще рано - "закулиса"-то сама в хаосе утопает. Победить стихию жизни, - это ты верно подметила, - кто может? Один только Бог! - в раздумье проговорил граф и, усмехнувшись, добавил: - Но оккультные силы, конечно, не дремлют.
Затем стал расхаживать по кабинету, слегка раскачиваясь, как сомнамбула. Взгляд его остановился на Маше, но он смотрел будто сквозь нее, куда-то в даль неведомую. И вдруг судорожно нажал кнопку телевизора:
- Смотри, Маша, смотри, что творят, а?
По второму немецкому каналу ZDF шла трансляция телемоста между Москвой и Нью-Йорком: в Кремле отмечали "Хануку" - праздник радости и веселья - воспоминание о событиях двухтысячелетней давности. А из Нью-Йорка и других столиц мира их приветствовали единородцы.
- Ты только послушай, что любавический-то раби возглашает: "Падение коммунистического режима и празднование Хануки в Кремле - это знак! Это знак скорого пришествия нашего Мессии!"
- А перед Верховным Советом, видите, шеф? Ставят огромный храмовый светильник - "менору"… И это тоже как знак "их" победы! И не только над Россией, а в мировом масштабе. Победу "золотого тельца" над всей планетой празднуют! А цель-то у "них" вожделеннейшая, - о ней ведают лишь вожди-невидимки: убрать все земные препоны для прихода "их" машиаха - то бишь антихриста!!!
- Ну уж ты и хватила, Мари, через край! Совсем в мистику вдарилась!
- Можете мне не верить, шеф! Но роль "премудрых" в важнейшие моменты истории до сих пор - тайна, и открытому обсуждению не подлежит! Нигде. Ни в одной стране! Чтобы ее даже пальцем коснуться, много ли найдется в мире храбрецов?! А ведь изучать роль иудеев в нашей русской истории, да и в мировой политике нужно объективно, без всякой предвзятости к простым евреям - среди них много замечательных, добрых, отзывчивых людей! Я ведь сама ненавижу пресловутый антисемитизм! И Конрад Федорыч прежде всего побуждал исследовать иудейско-масонских и-де-о-ло-гов - именно "их" установки!..
- Да разве можно, Мари, запрещать научное познание той или иной проблемы лишь потому, что могут всплыть на поверхность неприятные либо преступные факты из жизни каких-то лидеров или сообществ?
- Оказывается, можно - "сильным мира сего" все позволено, Вадим Ильич - Вам ли не знать этого! Гм, но даже Ханна Арендт утверждает, что в наше время необходимо дать правдивую оценку еврейской истории. Тем не менее многие ученые лишь из страха перед возмездием избегают прикасаться к ней. Увы, это совсем не смешно!
- А впрочем, я больше не смеюсь, Мари! Только Ты сама об этом не очень-то распространяйся!
- Да это же поразительно, Вадим Ильич, почти невероятно! Ведь кагалу удавалось десятки веков держать блуждающую по земле расу в верности национальному идеалу. Раввинам-то давно ясно было, что прочие народы отходят от своей веры. А этим-то глупым "гойским" народам казалось, мол, если от Бога-то откажутся, то в ногу с прогрессом пойдут! Но каганат о том только и мечтал: постепенно свою власть кругом распространять и наконец-то даровать своему народу господство во Вселенной. Причем "их" цель - не уничтожить нас, гоев, всех до единого, а подчинить себе, сделать нас рабами безмозглыми!
- Именно это и страшно, Мари! Они ведь никому не позволят вникать в свои планы, в механизмы своей тайной-то власти. Из-под земли достанут и затравят любого! Смотри, Машенька, по-осторожней будь!