* * *
- Не компьютеру, Джейк, - поправил главный инспектор Лу Клингер, - компьютерной программе.
Заместитель главного инспектора Майлз Истерли сказал:
- Софтвер, - но не был твердо уверен, что употребил верный термин. Он добавил: - Мы знаем, что между тобой и Милнером есть кое-что.
Ньюмен парировал:
- Не "кое-что". Глубокая вражда, основанная на полном взаимном неуважении и презрении к моральному облику и методам работы невольного партнера, усиленная случайными, но довольно мощными столкновениями в течение долгого времени.
Истерли коротко взглянул на Клингера, который смотрел в окно, туда, где располагалось кладбище, хотя видно было не дальше чем на несколько футов. Но настоящий снегопад был еще впереди.
- Это не мои слова, а Бернштайна, более или менее похоже. Доктора Бернштайна, - уточнил Ньюмен.
- Выжиматель мозгов в отделе, да, мы знаем, - сказал Истерли.
- Не называй его так, - возразил Ньюмен. - Я предпочитаю называть его психологом, кем он и является, согласно теории, его собственной, бернштайновской. Но я с ней солидарен. Если я назову его выжимателем мозгов, значит, я его не воспринимаю всерьез, как должно. Я его ставлю в таком случае наравне с бухлом, хавкой и бычками, я бы поступил как наркоман, который называет марихуану "бум-бум", героин - "скегом", а кокаин - "содой", и дурачит себя, будто не является самоубийцей.
- О’кей, Джейк, - согласился Клингер, - я понял твою точку зрения. Нашу точку зрения…
- Позвольте мне договорить, Лу… сэр, пожалуйста.
Клингер вздохнул, передернул плечами и развел руками скорее беспомощно, чем поощряюще.
- Я бы не хотел ставить Бернштайна в один ряд с этими штуками, поскольку не хочу воспринимать его несерьезно. Если для отдела нужен психолог, я должен относиться к этому без легкомыслия, так же, как к инструктору по физкультуре, священнику и другим специалистам.
- С каких пор ты ходишь к священнику, Джейк? - удивился Истерли и сам рассмеялся. - Или к физкультурнику? - расхохотался еще громче, приглашая взглядом других последовать его примеру и свести разговор к шутке, что ему было бы очень удобно, ведь он называл мозгодава мозгодавом.
- Джейк, - Клингер встал и, обойдя стол, уселся на него. - Джейк, подумай вот о чем: если ты так серьезно относишься ко всем специалистам, Бернштайну, Капелло и остальным, ты так же должен воспринимать и Поделла.
- Поделл - компьютерщик, Джейк, - пояснил Истерли.
- Джейк его знает, Майлс, - сказал Клингер.
Истерли начал потеть.
- Понимаешь, о чем я говорю, Джейк? Поделл принес программу, которая подбирает детективов по навыкам, опыту, личностям, внеслужебным интересам. Хорошо, Джейк, не строй рожи, наверное, тебя удивит, что у вас с Милнером много общего за рамками службы.
- Сомневаюсь, - сказал Ньюмен, - сомневаюсь. Я не теряю время в мужских магазинах, лавках с электроникой, спортивными товарами, автозапчастями и во всех других магазинах, сверкая своим значком, и не протягиваю руку, собирая бесплатные костюмы, клюшки для гольфа, телевизоры, покрышки, шарфы, салями - все задарма, что только можно придумать, и не называю это "отношениями с общественностью". Это вам для начала.
Клингер мягко прервал его:
- Джейк, если у тебя есть достоверные факты, что лейтенант Милнер берет, разбойничает, трясет торговцев, как угодно, то твой долг и как гражданина, и как общественного служащего сделать заявление в инспекторскую службу.
- Милнер - ловчила, бездельник и никудышный полицейский, - заявил Ньюмен. - Я скажу это любому, кто выслушает.
Клингер отвернулся и достал папку с полки. Крутанулся обратно, открыл ее и быстро перелистал.
- Тебе известно, что Милнер, как и ты, ходит на курсы по истории искусства?
- Дейв Милнер? Плутишка Дейв Милнер?
Клингер улыбнулся:
- Он спросил: "Джейк Ньюмен?" Вы оба подавали рапорты о переводе в отдел краж художественных ценностей и оба, не имея рекомендаций, ссылались на курсы по истории искусства. Ты - в музее "Метрополитен", а он - в Бруклин-Колледж. Хорошие курсы, Джейк? Глэдис собирается записаться.
- Не знаю. Я не смог попасть на первое занятие, потому что тянул лямку, и не пошел на второе, третье и четвертое из-за погоды. Завтра должно состояться пятое, и снова будет идти снег, да? Дейв Милнер подал рапорт о переводе в художественный отдел?
- По той же причине, что и ты, я подозреваю. В кражах картин не так много летающего свинца. Вам обоим недавно пришлось глядеть в стволы не с того конца. Каждый раз, когда на полицейского нападают, - или по крайней мере, часто, - ему начинает нравиться мысль об отсутствии летающего свинца в картинных кражах, и мы получаем рапорты о переводе.
Ньюмен призадумался:
- Я ничего не слышал о нападении на Милнера.
- Стукачок из наркоманов. Думал, что Милнер валит на него перуанскую гору, и напал. Но его машинку заклинило. Не черт знает какое отличие от того, что случилось с тобой.
Ньюмен хотел запротестовать, объяснить, что случаи чрезвычайно различны. Наркоман-стукач требует сверхосторожного отношения. А на него напал человек, который убедил команду опытных сыщиков, бригаду прокуроров, присяжных и каждого полицейского репортера в городе, что находился в Южной Стейт-Парквей по пути к контрагенту, которому собирается продать художественные работы из металла, в то время, когда некто душил и насиловал его жену на кухне дома в Дугластоне. К этому человеку Ньюмен зашел из чувства глубокого сострадания, надеясь, что идентификация украденной микроволновой печи или чего-то подобного принесет хоть какое-то утешение и чувство отмщения. И машинку у того не заклинило два раза. Прежде чем Ньюмен сумел все это выдать, Клингер сказал:
- Ты знаешь, что у вас с Милнером жены испанского происхождения, обеих зовут Мария?
Ньюмен прищурился:
- Жену Милнера зовут Соня или что-то в этом роде, а ее брат - раввин.
- Она умерла, Джейк. Около шести лет назад. Он женат уже четыре года на женщине из Венесуэлы, тоже бывшей вдове. У нее одиннадцатилетняя дочка от первого брака.
- Плутишка Дейв Милнер, который бегал за шестнадцатилетними девочками из приходской школы? Его жене следовало бы держать ребенка подальше от него.
Клингер улыбнулся:
- Люди меняются, Джейк. Я помню время, когда ты ходил пешком на Дальние Скалы, до визитов к… э-э-э… к психологу. Милнер тоже посещает Бернштайна.
- Дейв Милнер?
- Фактически каждую неделю. Ты ходишь только два раза в месяц.
Клингер бросил папку назад, выбрал другую, необычно тонкую. Он говорил быстро, а Ньюмен раскачивался перед ним на каблуках.
- Чарльз Айвс, репортер "Геральд", погиб прошлой ночью, упав с крыши или верхних этажей жилого дома между Семьдесят четвертой и Парком…
- Сорвался, прыгнул или столкнули? - спросил Истерли. - А верхний этаж - любой из верхних этажей или же пентхауз Фрэнсис Мак-Алистер, всемирно знаменитого федерального прокурора?
- Я слышал об этом по радио, - сказал Ньюмен.
- Да, - подтвердил Клингер. - Хорошо. Невзирая на то, что Майлз уже сформулировал собственное мнение, мы хотели бы произвести расследование. Дверь на крышу намертво завалена снегом, так что о крыше мы упомянули только для проформы. Апартаменты Мак-Алистер обрамлены террасой с южной стороны, где Семьдесят четвертая улица. Были кое-какие признаки, что кто-то перебрался через край, но ничего определенного, никаких свидетельств. Почти всегда ветер начисто выметает снег с этой части террасы. К тому же по описанию места происшествия видно, что патрульные и команда из полицейского участка не сразу сообразили, кто такая Мак-Алистер.
Медик-эксперт определил время, когда наступила смерть - около полуночи, плюс-минус час. Мак-Алистер утверждает, что вернулась домой около десяти тридцати и к одиннадцати тридцати уже спала. Она говорит, что Айвса в ее квартире не было. Однако он бывал там раньше - по работе и как гость, написал статью о ней в свою газету пару месяцев назад и взял несколько интервью. Он и совсем недавно тоже заходил. Один из привратников рассказал полицейским, что Айвс входил в число парней, которых Мак-Алистер случалось приглашать на обеды. Всех вместе - никогда. Каждый раз - одного. Мак-Алистер подтвердила, что Айвс побывал у нее в гостях неделю тому назад, на коктейле, где собиралась масса народа.
Мы берем это дело из полицейского участка. Слишком горячее. Компьютерная программа показывает, что вы с Милнером идеально подходите друг другу и к этой работе. Мы не доверяем машине решать вопросы увольнения персонала, Джейк, не беспокойся. И это не то, что некоторые умные засранцы называют игрой в свидания. Здесь мы не смотрим на совместимость сотрудников, нам нужны лучшие команды для каждого конкретного дела, особенно такого, где ожидается слишком много внимания со стороны печати и телевидения.
- Дейв знал Айвса. Подробности мне неизвестны, но несколько лет тому назад, семь или восемь, Айвс освещал убийство, которым занимался Дейв. Айвс увлекся вдовой потерпевшего и вмешался в расследование Дейва.
Значит, Дейв, вот так. Дейв и Джейк. Старые друзья. Как в этой песне, что Мария, его Мария, так любит: Вилли Нельсон и Роджер Миллер, и кое-кто еще. Играют в крокет, бросают подкову и сидят в парке на скамеечке, рассказывая небылицы о старых подружках. Они с Милнером могли бы рассказать байки о жуликах, массовых убийствах и разных подонках, которых когда-то накрыли.
- Айвс был одиночкой, - сообщил Клингер, - холост, родители умерли, ни братьев, ни сестер, ни близких друзей, даже на работе. Во времена, когда Дейв его знал, у него была подружка, как помнится. Красивая, умная, хорошо знающая, что почем. Необходимо ее найти, она может быть в курсе, чем Айвс занимался в последнее время. Дейв тебе об этом расскажет… Тебе приходилось вести несколько щекотливых политических дел, Джейк. По этой причине программа выбрала тебя. Поделл так говорит. Видишь, человек умеет разбираться в советах машины. Это не тот случай, когда слепой следует за безумным.
Славно сказано. Кто ему такое выдал? Ньюмен удивился, обычно Клингер совсем не так говорит. Так может говорить Бернштайн, и Ньюмен тоже - когда вспоминает, о чем беседовал с психологом, и еще парочка полицейских, которые признались, что они ходят к доктору. Может, все полицейские в отделе ходят к Бернштайну. В таком случае, он будет не единственным, кто скажет слово, которое собирается сказать. Бернштайн считает, что его не просто можно употреблять, его иногда жизненно важно, необходимо употреблять, если требует ситуация.
- Нет.
- Что "нет", Джейк? - Клингер раздраженно дернул головой.
- Нет. Я не буду работать с Милнером.
- Мы не говорили о постоянной паре, Джейк. В зависимости от дела, в чем и суть.
- Нет.
Истерли попытался урезонить:
- Джейк.
- Вы говорите, слепой не должен следовать за безумным, я утверждаю: зрячий не должен следовать за мудаками.
- Джейк, - настаивал Истерли без особой надежды.
Клингер встал со стола, обошел его и сел в кресло:
- Это приказ, лейтенант Ньюмен. Или подчиняетесь, или вон в снег искать другую работу. Возможно, вместо изучения истории искусств вы начнете красть картины. Наслышан, что это довольно доходное занятие. Майлз, когда будете уходить, попросите Кристину зайти ко мне.
* * *
Милнер сказал:
- Ну-ну.
Выглядел он так, будто только что вышел из-за столика в "Джо и Роуз" или "Пост-Хауз", за которым было полно крутых светских львов и крупных транжир, парней, которые называют Синатру просто Фрэнком. Он был с непокрытой головой, обут в дорогие черные мокасины с кисточками, но каким-то образом его волосы - дорогая подбритая стрижка, - как и его ноги, оказались сухими. Воротник дорогого темно-синего пальто поднят, а вокруг шеи намотан кашемировый шарф серого цвета. Он посмеивался над паркой Ньюмена, его кепкой с ушами и утепленными ботинками.
- Ты выглядишь, как Нанук с чертова Севера, Ньюмен.
- Подойди сюда на секундочку, а, Милнер?
Ньюмен отвел Милнера ко входу в кабинет врача, затем повернулся спиной к ветру, так что Милнеру пришлось подставить лицо снегу, и когда он, защищаясь, втянул голову в плечи, Ньюмен сказал на ухо партнеру:
- Одна подначка, только одна, и ты получишь пулю в коленку.
Милнер рассмеялся, подставив разинутый рот ветру и вдыхая снежинки, как фантастический монстр.
- Я читал заметку в "Ньюс" про парня, который напал на тебя, Ньюмен. Будь осторожен в разговорах с прессой. Они таят злобу на всех вокруг и могут смешать тебя с дерьмом. Кто бы ни писал заметку - не был обычным полицейским обозревателем. Не буду убеждать тебя, что ты не должен разговаривать ни с кем, кроме обычных полицейских журналистов. Ясно одно - тот, кто написал этакую вонючку, имел на тебя зуб и выставил тебя чуть ли не косноязычным. Неприятный оборот для всех, Ньюмен. Из-за этого мы выглядим как толпа сраных придурков. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Есть только один придурок, - ответил Ньюмен. - Его мы в расчет брать не будем и давай скорее примемся за дело. Только один…
Милнер вынул левую руку из кармана (перчаток он не носил), посмотрел на золотые часы, по всей видимости, дорогие. Потом полюбовался бриллиантовым колечком на мизинце, слегка повернул его до правильного положения.
- Надеюсь, под твоей глупой паршивой курткой надето что-нибудь приличное. У нас через пару минут состоится свидание с самой сексуальной чиновницей. Хочешь осмотреться или примешь на веру, что ничего не обнаружено здесь, внизу, кроме места, где он приземлился?
В самую лучшую погоду, когда стоит один из редких ясных весенних дней и город выглядит, словно лесной питомник, а все женщины на улице кажутся стройными и длинноногими, спешащими на коктейль с Робертом Редфордом, Ньюмен принял бы на веру слово почти любого копа, полагавшего, что ничего не было найдено у подножия здания, с которого упал человек, или спрыгнул, или его столкнули. В теперешнюю погоду, когда пальцы на ногах замерзли до такого состояния, что он их совсем не чувствовал, он принял бы на веру подобные заявления и многих полицейских, которым не доверял в нормальных условиях. Но Плутишке Дейву, утверждающему сейчас, что не осталось никаких следов там, куда человек прыгнул, или упал, или его столкнули, он не поверил и сказал:
- Ты ступай внутрь. А я посмотрю кругом повнимательнее.
5
- К нам поднимаются два копа из отдела убийств, - сообщил Билл Долан. - У нас в распоряжении есть примерно пять минут.
Фрэнсис Мак-Алистер едва сдержалась, чтобы не сделать ему выговор за последнее замечание, но не смогла не спросить:
- Для того чтобы подправить наши показания?
Долан сложил руки, как священник, что автоматически раздавило в прах его "бруклинский" вид.
- Фрэнсис, тебе не о чем беспокоиться.
Она перефразировала его слова по-своему: "Каждый, кого убеждают, что ему или ей не о чем беспокоиться, имеет полную выгребную яму проблем".
Долан вынул из кейса папку, отвлекая ее от выгребной ямы с проблемами, каковая у нее и впрямь имелась. Репортеры, фотографы и телевизионные команды не осаждали здание ради одного взгляда на обстановку только благодаря тому, что на улице мело, служащие оказались пленниками унылых офисов, где безвкусные шутки коллег и параноидальное состояние боссов подстрекали их к диким измышлениям, и это ее очень тревожило.
Долан отдавал предпочтение среди прочих новостей и измышлений тем, в которых все пытались каким-то образом обыграть три года, проведенные Чарльзом Айвсом во Вьетнаме в качестве корреспондента. Он даже позвонил кое-кому из репортеров и напомнил, что Айвс написал роман, где есть такой блестящий пассаж:
Северн работал в Сайгоне три года, приехал домой, как он считал, в отпуск, но обнаружил, что оказался жертвой. О’Нейл привел его в личный офис, сел в кресло, как бы демонстрируя, что оно вращается, и сообщил, что читатели не интересуются жизнью на другом краю планеты. Им нужны новости о городе и его людях. Когда Северн заявил, что война близится к завершению, О’Нейл сделал заключение: "Конечно". Когда война закончилась, Северн попросил отпустить его, он хочет писать о последствиях. О’Нейл твердо отрезал: "Все кончено".
Северн работал в личном офисе О’Нейла год, писал о городе и его людях и с каждым днем становился все скучней. В Сайгоне, живя на полдня впереди Нью-Йорка, он чувствовал себя на носу мирового корабля, первым ощущал все перемены в его скорости, поведении. В Нью-Йорке он опаздывал везде, едва просыпаясь по утрам.
Вьетнам - удобный козел отпущения. Послушайте, ребята, вам нужны мои соображения, но мне недосуг. Я только вот что скажу: Айвс отправился во Вьетнам добровольно и пробыл там намного дольше, чем большинство парней. Ему там явно нравилось, у него совершенно четко сформулировался взгляд на самого себя, этакого журналиста-ковбоя. Старый, более зрелый Шон Флинн, если кто-то из вас достаточно стар, чтобы помнить такого.
Прокрадываться в дома, лазить по балконам - таким вещам он вполне мог там научиться. Не знаю, почему он это делал и за чем охотился, я веду к тому, что у него сформировался романтизированный взгляд на работу. Возможно, у него было такое же чувство неудовлетворенности, ощущение, что их предали, какое появилось у многих боевых ветеранов. Мы знаем о посттравматических стрессовых состояниях у медсестер, артистов, технического персонала второго эшелона всех видов. Не надо удивляться, если точно в таком же положении окажется журналист.
Дерьмо собачье, несомненно, но в стиле "Лучшая защита - нападение". Все что угодно, что перебивает домыслы на тему романов, секса, греха и так далее. Направить их в глубины прошлого Айвса было обязанностью Долана, чтобы они не слишком копались в настоящем Чарльза и Фрэнсис.
- Все готово к удару в Валентинов день, - доложил Долан, - получено тридцать девять ответов на приглашения, включая несколько наших главных мишеней. Арти Рот так кувыркается, как в последний раз. Нет никаких признаков утечки информации. Фальшивое бюро путешествий работает и выполняет запросы не только наших мишеней, но и невинных граждан. Последние перенаправляются в законное агентство, которое нас консультировало. Подстраховка усиленная: персонал проверили на случай возможных контактов с мишенями. Кроме того, проверили…
И так далее. Но Фрэнсис Мак-Алистер уже не слушала, она уже находилась не в кабинете, не в апартаментах на Семьдесят четвертой с окнами, затянутыми снежной пеленой, она находилась в собственном офисе в городе прошлым летом. Ее последним летом, как начинали выражаться пессимисты. Тогда она впервые встретилась с Чарльзом Айвсом.