- Естественно, воскресить человека, кроме Господа Бога, никто не в силах. А должен вам признаться, что хоть теперь вера вошла в моду, я продолжаю считать Библию прекрасным эпосом. - Вдова промолчала, полковник продолжил: - Я подозреваю, что супруг, перед тем, как удариться в бега, вам что-то сообщил. Но настаивать на вашей откровенности не буду. Хотите, расскажите, хотите, нет.
- Мне скрывать нечего. Да, Андрюша предупредил о возможном аресте. Сказал, что совмещал должность директора в частной компании с креслом мэра. А теперь это считается преступлением. Вот и все, что я знаю.
- Он сказал вам не всю правду. За совмещение казенной службы с бизнесом у нас не сажают. Его могли снять с работы. Но у нас есть основания полагать, что фирма, которой он руководил, относилась к закону, мягко говоря, фривольно. Некие финансовые структуры с его помощью уходили от налогов.
- Этого я не знаю. И уверена, что Андрюша тоже не знал.
- Директор не знал, что творят его подчиненные? - усмехнулся полковник. - Я ценю, что вы самоотверженно защищаете честь мужа даже теперь, но согласитесь, слова ваши вызывают улыбку.
- И зря улыбаетесь. Для мужа эта работа являлась скорее общественной нагрузкой. Его попросили, и он согласился.
- Попросил Фирман?
- Возможно.
- И это не все. Занимая должность мэра, он за финансовое вознаграждение лоббировал интересы нефтеперерабатывающего завода, акциями которого также владеет господин Фирман. Понимаете, что это значит?
- Вы хотите сказать, что его убил Фирман?
- Мои сотрудники убийствами не занимаются. Но если вы хотите помочь найти убийц, вы должны рассказать все моим коллегам из другого отдела.
- Что все?
- В том числе и о связях Андрея Алексеевича с синдикатом Омега-Групп. Вы же понимаете, чем грозили им показания вашего мужа?
- Не очень понимаю и пока говорить об этом ни с кем не хочу.
Назаренко пожал плечами:
- Ваше право. Я вас побеспокоил по другому поводу.
- Я вас слушаю.
- Мы решили в связи с гибелью Андрея Алексеевича дело его закрыть и о теневой деятельности вашего покойного мужа общественность в известность не ставить. Медицинская экспертиза закончена, и можете тело забирать. Похоронят господина Мальгасова достойно.
- Спасибо. Я могу идти?
- Еще один вопрос. Как давно вы знаете Василия Танцкова, и почему он живет в вашем доме?
- Нас связывают только человеческие отношения. К вашему ведомству они не относятся.
- Ошибаетесь. Танцков принят в службу безопасности банка "Омега". Банк - ком-мерческая структура и к нашему, как вы выразились, ведомству относится напрямую.
- Да, Вася приехал устраиваться к ним на работу, и мы случайно встретились в банке. Я пришла туда в надежде выяснить что-либо про Андрюшу. Танцков проявил ко мне внимание в тяжелую минуту, и я попросила родителей дать ему на время кров. У Василия друзей в Москве нет.
Полковник посмотрел в глаза молодой вдове и, выдержав значительную паузу, поинтересовался:
- А вы уверены, что ваша встреча с Танцковым случайна?
- Что вы имеете в виду?
- Я неясно сформулировал? Хорошо, Валерия Казимировна, скажем таквам не кажется странным, что в то время, пока ваш муж лежит убитый в подмосковном лесу, в вашем доме появляется сотрудник банка "Омега"?
- Не кажется. Он тогда еще не был сотрудником, - ответила молодая женщина, но ее тон и испуганный взгляд уверенности не выразили.
- Это вы знаете с его слов. Так?
- Пожалуй.
- Признайтесь, вы в тот момент тревожились о судьбе Андрея и не подумали об этом.
- Естественно.
- А вы подумайте. И еще, когда вернетесь домой, постарайтесь, чтобы ваш гость ничего не заметил.
- Что он может заметить?
- Ваши подозрения. Если таковые возникнут, лучше поделитесь ими со мной. - И Назаренко протянул Лере визитку.
- Постараюсь. Теперь я свободна?
- Дайте пропуск, я вам его подпишу.
Молодая женщина поднялась и быстро вышла из кабинета. Полковника восхитила ее выдержка. Ни слез, ни истерик. Но он понял, что она держалась из последних сил, поэтому многих вопросов не задал.
* * *
Танцков работал уже третий день. Приезжал на два часа в банк, отчитывался начальнику о настроениях в доме Войтницких, и его отпускали. Сегодня он снова ехал на доклад к Амирову.
Вернувшись после первой беседы, он честно рассказал Казимиру о своем странном задании. Теперь у них между собой секретов не было, и они стали как бы соучастниками. Василий договорился с Казимиром, что будет каждый день о них "доносить". Сюжет "доносов" они придумывали вместе. Женщины ничего не знали, и мужчины решили пока им своих тайн не раскрывать.
По наблюдениям белорусского гостя, Лера оказалась крепче, чем ее матушка Стефания. Та слегла с приступом, и Казимир три раза вызывал неотложку. Лера вела себя совсем по-иному. Молодая вдова не плакала, трагических эмоций не проявляла, и лишь сухой блеск ее прекрасных глаз говорил о невероятном душевном напряжении.
После опознания трупа Мальгасова, из городка, где он служил мэром, вылетела делегация из пятнадцати человек. Это были сотрудники мэрии и депутаты областного совета, прибывшие в качестве похоронной делегации. Им предстояло сопровождать тело и решать все технические ритуальные вопросы. Утром Лера поехала встречать их в аэропорт. А вчера ее вызывали в органы. После этого похода Танцков заметил, что молодая женщина на него искоса поглядывает и оставаться наедине избегает. Василий тонко чувствовал настроение людей и сразу понял - Лера как-то от него отстранилась. Если раньше в их отношениях намечалась дружба, то вчера с ее стороны внезапно появилось отчуждение и подозрительность. Но выяснять причины он не стал. Для этого необходимо время и подходящий момент. Ни того ни другого за столь короткий отрезок жизни у него не появилось.
На вахте банка охранник предупредил Танцкова, что Амиров у начальства и просил его ждать.
- Хозяин приехал? - тут же поинтересовался новый сотрудник.
- Пока нет, но, кажется, в понедельник появится. Обычно они сразу на дачу или в Завидово. Хозяин катер купил, говорят, такого даже у президента нет. А не катался ни разу, - доверительно сообщил он начинающему коллеге.
- Вот бы посмотреть!
- Посмотришь. Когда сам в Завидово едет, всю охрану туда гонит. Даже в банке только четверо дежурных остаются.
Василий постарался скрыть волнение и быстро пошел к кабинету Руслана. Лично у Амирова Танцков спрашивать о Фигмане опасался, а тут все прошло без проблем. Сегодня среда. У него есть почти пять дней. Василий уже знал расположение всех помещений банка. Ему даже показали хранилище. Видел он и огромный кабинет Фигмана, на овальном столе которого стояла необъятная ваза с фруктами. Фрукты каждое утро меняли, на случай, если босс явится внезапно. Так же от охранников Танцкову удалось выяснить, что войти к хозяину в кабинет может каждый. Единственным условием для такого визита являлась важность информации, послужившей его причиной. Сотрудник, отнявший время босса без достаточных к тому оснований, мог тут же лишиться места. Поэтому зря олигарха не беспокоили.
Танцкову повторного визита бы и не потребовалось. Он был уверен, что и с первого раза не промахнется. Но войти в кабинет с оружием ему бы не позволили. Специально обученный телохранитель, которого Фирман всегда держал при себе, перед входом обыскивал каждого. Даже сотрудники службы безопасности сдавали в приемной оружие. Исключение делалось только для Амирова.
Танцков прождал начальника двадцать минут. Амиров электронной картой открыл дверь своего кабинета и жестом пригласил Василия.
- Мужик, ты должен лететь с ней в Тюмень. - И поняв по удивленному взгляду сотрудника, что тот не врубился, пояснил: - Полетишь с вдовой на похороны. Ее вызывали в ФСБ. Мы должны досконально знать, о чем ее спрашивали и что она отвечала.
- В каком качестве я могу с ней лететь? Ее мужа я лично не знал, а родственником семьи не являюсь.
- Объяснишь, что вылетаешь в качестве представителя нашего синдиката. Афишировать свое участие в похоронах Мальгасова руководство компании не может. А похоронить человека, сотрудничавшего с нами, не отдав ему последний долг, нельзя. Так что повод вполне уважительный. Банк посылает тебя в командировку.
Василий уезжать из Москвы дольше, чем до понедельника, не хотел. И отказаться не мог - не объяснять же Амирову причину? Потом, прикинув, что до срока, когда заканчиваются его обязательства перед минским следователем, осталось пять дней, согласился. Но все же спросил:
- А сколько это займет времени?
Амиров ухмыльнулся:
- Протокола похорон не знаю и ответить тебе не могу. - Он открыл сейф и достал конверт. Точно в таком же конверте Василий получил аванс и подъемные: - Здесь десять тысяч долларов. Закажешь на месте шикарный венок и поучаствуешь в поминках. За все, включая твои дорожные расходы, отчитаешься. Возникнет необходимость передать экстренную информацию, номер моего мобильного знаешь. По служебному телефону ничего говорить нельзя. Теперь все понял?
- Да, понял. Но Лере может не понравится. У нее горе. Дело это личное, даже интимное, а тут я?
- За сантименты тебе денег не платят. Тебе платят деньги только за работу. - И чтобы смягчить жесткий тон беседы с подчиненным, начальник на прощание крепко пожал Василию руку.
* * *
Ален Булони прилетел в Англию на один день. Он был зол и очень устал. Рейс из Нью-Йорка задержали на пять часов. А потом еще три часа в Хитроу не выпускали из самолета. Накануне британские спецслужбы задержали банду террористов, и в аэропортах Европы и Америки началась катавасия с дополнительной проверкой пассажиров.
Не заезжая в отель, где ему забронировали правительственный люкс, американец прямо из аэропорта отправился на встречу с Фигманом. Тот принял его в своей городской квартире на Форест-Хилл. Это был фешенебельный район, где домовладельцы не сдавали апартаменты квартирантам с детьми и собаками. Яша тоже сдавал десять квартир в своем доме на тех же условиях, а сам пользовался небольшой мансардой на последнем этаже. Принял он заокеанского гостя по-домашнему, в халате. Причем пояс халата развязался, и когда олигарх пожимал гостю руку, полы распахнулись, откровенно демонстрируя интимные подробности физиологии хозяина.
- Обезьяны совсем спятили. Их надо давить, как бешеных собак. Сколько можно терпеть эту сволочь, - заявил Булони, сдергивая с себя галстук и снимая наручные часы, золотой браслет которых весил немногим меньше фунта.
- Ты о террористах? - широко улыбнулся Фирман. - А я их люблю.
- Какой же ты после этого еврей?! Есть в доме что-нибудь холодное выпить?
Яша продолжал улыбаться:
- Пошли в каминную. Бар у меня там. Прислугу отпустил, чтобы не мешала нам беседовать, и теперь сам себе прислуга.
На самом деле все обстояло иначе. Держать постоянную служанку в Лондоне экономному бизнесмену казалось накладным, поэтому он привозил своего телохранителя, и тот исполнял все обязанности, включая уборку стометровой мансарды. Американцу это знать не обязательно. Но обвинение по национальному признаку Фирман без внимания оставить не мог, и позволил себе небольшой комментарий: - Что касается моего еврейства, то здесь ты не прав. Человек, заработавший миллиард, перестает иметь национальность. Он становится гражданином мира. Террористы поднимают цену на нефть, значит, мне выгодно. А всех, кто приносит мне деньги, я люблю. Но это я только тебе открываю. В московском Еврейском фонде я клеймил эту язву нашего века, и даже, как настоящий патриот Израиля, не стеснялся в ассоциациях, когда произносил имя Насраллы. Хочешь принять ванну с дороги?
- Давай сначала поговорим, а потом - с удовольствием.
Фирман приготовил Алену сок со льдом и наконец завязал пояс своего халата:
- Деньги-то привез?
Ален залпом опустошил стакан и, поставив его на низкий столик времен Виктории, облегченно вздохнул. Сок приятно охладил внутренности:
- Я привез тебе добро своих друзей, а значит, деньги будут.
Яша совсем расплылся:
- Люблю приятные известия.
- Твое желание приобрести ТВ и газеты накануне предвыборной кампании одобрено. Но о размерах спонсорской помощи придется договариваться лично. Ты когда собираешься в Америку?
- Это зависит от моих дел в Москве. Там возникли небольшие проблемы. Думаю, за неделю улажу - и в самолет.
- А когда летишь в Москву?
- В понедельник. Сначала прокачусь на своем новом катере, а уж потом за дела.
- Я помню, ты меня приглашал на водную прогулку. Еще не накатался?
- Так и не получилось выбраться на водохранилище. Дела затрахали. Но теперь уж обязательно! Даже в кабинет не войду…
- Я предупрежу наших друзей, что ты появишься у нас в конце месяца.
Фирман плотоядно потер пухлые ручки, украшенные "волшебным" перстнем:
- Пусть готовят бабки.
- Вижу, у тебя прекрасное настроение. Есть причины?
- Да так, ерунда. - Фирман не собирался объяснять американцу, что причины для оптимизма у него имелись. Во-первых, он между делом заработал на приятеле кучу денег. Во-вторых, Амиров сообщил из Москвы, что все улики, включая свидетеля, в Минске уничтожены. В Москву пришел только контракт с его подписью. Контракта с братьями-бандитами Фирман не опасался. Его банк не обязан проверять род деятельности своих клиентов. Для банка важна только их кредитоспособность. Остальным должны заниматься специальные службы. Это их промах, а не его. Во время подписания контракта обвинения Сумановым никто не предъявлял, поэтому с него взятки гладки. Пусть проверяют. И, в-третьих, что самое главное, он встретился здесь с премьером и заручился его поддержкой на Лондонской бирже. За что получил благодарность Кремля и свои очки заработал. И последней каплей, бальзамно смазавшей сердце олигарха, стало повышение арендной платы с его жильцов. Оно прошло без скандальных протестов и принесет домовладельцу двадцать пять тысяч фунтов в год дополнительно.
Не дождавшись объяснения веселости российского олигарха, Булони спросил:
- Ты уверен, что Путин позволит тебе купить каналы? Ведь он соображает неплохо и знает о твоей симпатии к Штатам. Вспомни о Ходорковском. Как ты думаешь это делать?
Фирман рассмеялся:
- Обижаешь, Ален. Яша Фирман умный мальчик. Он напросится на прием к президенту, доложит об успехах синдиката на мировом рынке и в доверительной форме сообщит о своем желании поиграть в ТВ. Президенту ничего не останется, как пожать Яше руку. Вот и все дела. А потом будет поздно.
- Тебе виднее, - задумчиво произнес Булони. Специфики взаимоотношений среди русской политической элиты он так до конца и не понял: - А теперь я бы воспользовался твоей любезностью и смыл с себя пыль двух континентов.
Проводив гостя в ванную, Яша снял трубку и сказал несколько слов по-английски. Когда свежевымытый Булони вернулся, в квартире сидело с десяток шлюх. Девы уже успели раздеться и приготовились ублажить русского бизнесмена и его американского приятеля итальянского происхождения.
* * *
Борисевич неделю на работу не выходил. Официально он имел на это право, поскольку в качестве премии получил отгул за успешное задержание банды Сумановых. Но причина заключалась в другом. Николаю Игнатьевичу было по-человечески стыдно смотреть в глаза сослуживцам. Даже дома он не находил себе места. Деньги, которые ему всучили похитители сына, он даже сразу не посчитал. Бросил в письменный ящик стола и забыл о их существовании. Не имея привычки глушить водку для лечения нервных стрессов, каждый день, как только супруга уходила на работу, наливал себе сто граммов и, не закусывая, выпивал. Подчинившись требованиям бандитов, подполковник начал испытывать к собственной персоне нечто вроде омерзения. Но каждый день, воскрешая события, ставшие причиной этого омерзения, он понимал, что поступи он иначе, Митю он потерял бы. Жизнь сына стоила для него куда дороже чести мундира и такой роскоши, как чистая совесть. Борисевич твердо знал, что купить его за деньги бандитам бы никогда не удалось. Но они нашли слабое место и ударили по нему.
На четвертый день утром ему позвонил начальник управления. Генерал Леденько просил срочно приехать на службу и, не заходя к себе в кабинет, подняться к нему. Борисевич еще не успел влить в себя очередную порцию водки, но выглядел скверно. Жена даже заволновалась, не заболел ли ее супруг. Он наскоро побрился и вышел из дома. Шагая по улице, смотрел вниз. Ему казалось, что все прохожие взирают на него с тем же чувством, которое он сам к себе испытывал.
Генерал поднялся навстречу своему сотруднику с радушной улыбкой. Пожимая Борисевичу руку, заглянул ему в глаза и покачал головой.
- По роже вижу, казнишь себя, Коля…
- Почему казню? Культурно отдыхаю. Ты же сам, генерал, советовал мне водочки выпить. А начальство надо слушать, - улыбнулся Борисевич. Но улыбка получилась вымученной.
- Ладно, давай не в кабинете. Я тоже себе выходной заработал. Поедем куда-нибудь, посидим. Ты же обещал мне звездочку обмыть, а заныкал. Обмоем, заодно и побалакаем. - И взяв подчиненного под локоток, вывел из кабинета. Бросив секретарю в приемной - "Сегодня до вечера занят", подтолкнул Николая Игнатьевича к выходу. Они спустились вниз и вышли на улицу. Леденько махнул кому-то рукой. Через секунду к ним подкатил представительского класса "Форд", и водитель резво распахнул обе дверцы.
- Нет, Трофимыч, мы оба назад залезем, - сказал он водителю, подождал, пока подполковник заберется в салон, уселся с ним рядом и тронул водителя за плечо: - Давай на Купалу к узбекам. И недалеко, и вкусно.
Лимузин не успел притормозить у парадного ресторана, из него выскочил метрдотель, мужчина ярко выраженной восточной внешности, и, широко улыбаясь, распахнул обе двери:
- Дорогим гостям у нас всегда рады!
У столика, уже накрытого на две персоны, Борисевич отметил всего два стула. Кроме зелени и лепешек на столе их ждали два чайника с горячим чаем, две пиалы, а в вазочках мед, фисташки и курага.
- Ты, Рахим, нам свои восточные обряды не демонстрируй. Принеси водки и закусить. Вот еду вашу я уважаю. Только плова нам не надо. Рано еще. Тащи чего полегче. Ну манты, например.
- Сейчас все будет, товарищ генерал, - растянул Рахим рот до ушей. - А чаек не помешает. Пусть стоит. Может, пригодится.
Борисевич понял, что его начальника тут хорошо знают:
- Твой любимый ресторан? - спросил он, не замечая, что с момента встречи перешел с генералом на "ты". После их последнего разговора, когда Леденько открылся подчиненному, называть начальника на "вы" у подполковника язык не поворачивался. Да и Леденько воспринимал это как само собой разумеющееся.
Закуски появились быстро и с нарастающим разнообразием. На столе едва осталось место для сигарет и пепельницы.
- Приятного аппетита, - пожелал им метрдотель и поспешил удалиться. Но Леденько его остановил:
- Рахим, зачем ты нам Маланьину свадьбу устраиваешь? Я не просил столько.
Узбек приложил руку к сердцу: