- Не волнуйся, - Краснов опять потер виски и болезненно поморщился. Голова болела так, что отдавало в нижнюю челюсть. - У фройлян Габи найдется что-то от мигрени?
- Конечно. - Дитер нажал на кнопку селектора. - Я надеюсь, что дело только в мигрени, Костя. Если бы ты был моим подчиненным, то на сегодня бы все дела закончились.
- Если бы я был твоим подчиненным, герр Штайнц, то моя головная боль тебя бы не особо интересовала.
Штайнц поднял глаза на Костю и с удивлением покачал головой. Потом сказал Францу:
- Отдавай ему конверт. Еще чуть-чуть - и он назовет меня фашистом. Он в порядке. Шутит зло. Тебе, Костя, кто-нибудь говорил, что твой внешний вид обманчив?
Краснов покачал головой. От этого движения в голове словно заплескалась тяжелая, похожая на желе жидкость, в которой плавал пульсирующим комком, мозг.
- Если это от волнения, - подумал Костя, - то это еще полбеды. Я не волнуюсь. Это другое. Я в панике. Я - просто боюсь. Боюсь того, что я услышу. Что скажу сам. Того, что я сделаю. Или не смогу сделать. Так что - вы кругом правы, ребята. Я бы и сам себя уволил бы с превеликим удовольствием. Но, вот незадача, заменить меня некем. И никто, кроме меня этого не сделает. И не прощу я себя, в случае чего, никогда не прощу. Это моя война - и только. Некому больше воевать. Полегло мое войско, пропало. А я - внутри - дрожу, как самый последний трус. И этот страх никому не покажу. Никогда.
- Держи. - Франц протянул ему стандартный банковский конверт, с символикой "СВ банка". - Чек внутри. Конверт не запечатан, просто создано впечатление, что слегка схватился клей. Но все на совесть, герметично. Это во избежание случайностей. Не вздумай проверять! Свободный кислород воздуха - последний компонент. Свет - начинает нейтрализацию. Пять минут - и никакой анализ бумаги ничего не покажет. Мы сделали, что смогли. Теперь дело за тобой.
Вошла фройлян Габи, с маленьким подносом, на котором был стакан воды и двуцветная пилюля на салфетке.
- Выпей, - сказал Франц, сочувственно, - полегчает. Я это сам пью, особенно с похмелья.
Он поморщился. Краснов один раз видел Франца с похмелья - зрелище было еще то, врагу не пожелаешь. Они пили в Киеве, в баре "Киевской Руси", и Франц начал так смело, что меньше, чем через час был доставлен в свой номер в плачевном состоянии. На утро фон Бильдхоффен был совсем плох, страдал, пил воду и таблетки, а в ответ на предложение Краснова выпить пива посмотрел на него совершенно безумными глазами и отказался наотрез. Это был единственный раз, когда фон Франц посетил Украину, и, по мнению Дитера, впечатлений от первого и последнего приезда ему хватило на длительное время.
Костя глотнул капсулу, и запил её несколькими глотками воды, ощущая, как приятно холодит пересохшее от бесчисленных сигарет горло, прохладная жидкость.
- Дело за мной. Но после разговора, - сказал Краснов.
- Да, - подтвердил Дитер. - После разговора. Давай, перемещайся в переговорную. Я включу конференц-связь - все будет слышно. Может быть, еще таблетку дать?
- Спасибо, - сказал Краснов. - Мне уже лучше.
На столе у Дитера замигал глазок селектора, включился динамик.
- Они вошли в здание, - сказала фройлян Габи сухо.
- Пригласите, пожалуйста, господина инспектора, Габи, - попросил Дитер. - Когда войдут, пусть Камен остается в приемной, а господина Калинина проводите к нам.
- Хорошо, господин Штайнц.
- Спасибо, фройлян Габи.
- Добрый день, герр Калинин, - сказал Дитер, - как долетать?
Костя уже успел забыть, как здорово Штайнц говорит с акцентом, и даже вздрогнул от неожиданности.
- Спасибо, герр Штайнц, - хорошо поставленный, по театральному звучный голос Михаила Александровича, самую малость искаженный электроникой, очень подходил к своему обладателю. - Все превосходно. Мы можем говорить по-английски, если хотите.
- О, найн, я попрошу фройлян Габи, она переводить. Я хотеть представлять вам мой заместителя - Франц фон Бильдхоффен.
Голос Франца, радушный и веселый.
- Nice to meet you, Mister Kalinin!
- Glad to see you, Herr von Bildhoffen!
- И инспектор криминал полицай Матеус Ланг.
Тот же самый, стандартный набор любезностей прозвучал на немецком.
- Кофе, чай - господа? - спросил Штайнц по-английски. - До того, как мы начнем беседу.
- Благодарю, чуть позже, если возможно.
- А вы, господин инспектор?
- Благодарю вас, герр Штайнц. Просто воды, пожалуйста.
- Я просить прощения, что звал герр инспектор без вашего разрешений, - сказал Дитер по-русски, - но это связано с расследований о смерть герра Краснова. Это не занять много времени. Вы готов слушать вопрос герра Ланга?
- Да. Естественно.
Голос Дитера:
- Фройлян Габи, зайдите, пожалуйста.
Краснов слушал разговор, сгорая от желания видеть выражение лица Калинина. Сейчас и потом, когда настанет время.
- Я попрошу вас помочь нам с переводом.
- Хорошо, герр Штайнц.
- Вы можете задавать вопросы, герр инспектор.
- Спасибо, герр Штайнц. Господин Калинин, вы работали вместе с господином Красновым?
- Да, господин инспектор.
- Вы хорошо знали господина Краснова.
- Естественно, господин инспектор. Мы были старыми друзьями.
- Мы имеем проблемы с официальным опознанием тела господина Краснова. Вы, как мне сказали, юрист?
- Да. Но я специализируюсь не по уголовным делам.
- Я понимаю разницу, - сказал инспектор Ланг, сдержанно. - Но суть проблемы вы понимаете. Я хотел бы показать вам некоторые фотографии. Предварительно. Завтра я хочу пригласить вас в морг. Это неприятно, но необходимо.
Фройлян Габи переводила настолько четко, что сохраняла даже интонацию говорившего. То, что русский не ее родной язык можно было понять только по чуть неестественному произношению согласных.
В динамике конференц-связи зашуршала бумага. Ланг достал пакет с фотографиями.
- Боже мой, - сказал Калинин, сдавленным голосом, - о, Господи!
- Две пули попали в голову, - произнес инспектор с извиняющейся интонацией, как будто бы он сам был в этом виноват. - Стреляли с близкой дистанции. Мы нашли в кармане паспорт.
Молчание. Только шорох бумаги.
- Это господин Краснов? - спросил инспектор.
- Может быть - воды? - сказал Штайнц. - Может быть, подать вам воды, господин Калинин?
- Не надо. Господи, Костя…
- Вы узнаете на фотографиях господина Краснова?
- Не могу сказать точно. Сходство большое.
Калинин помолчал.
- Наверное, да…
- Вы можете сказать определенно?
- Мне сложно быть уверенным на сто процентов. Но это.… Но этот. … Этот человек очень похож на Костю. Очень.
- Мой вопрос будет звучать странно, господин Калинин, но в нем нет второго дна. Скажите, вы много лет знали господина Краснова?
- Больше пятнадцати лет. Точнее - пятнадцать с половиной.
- Тогда, может быть, вам известны его какие-нибудь особые приметы? Шрамы, родимые пятна, следы травм, я имею в виду - после аварий или спортивные?
- Нет, господин Ланг. Я не могу сказать определенно.
- Инспектор Ланг, с вашего позволения, - поправил его полицейский.
- Можешь, - подумал Костя, - ты же прекрасно помнишь, не можешь не помнить, как мы играли в футбол на пляже, и я упал на донышко разбитой бутылки. Ты еще шутил, что шрам на бедре можно выдавать за след схватки с тигром. Это было в семьдесят восьмом, летом. Ты еще ездил со мной в больницу, зашивать рану.
- Насколько я помню, у Кости не было каких-либо отличительных шрамов. И про переломы мне тоже ничего не известно. Он был удивительно здоровым человеком.
- Мне жаль, - сказал инспектор, - примите соболезнования в связи с утратой. Извините, но я вынужден продолжить.
- Да, да…
- В посольстве нам сообщили, что родителей у господина Краснова уже нет.
- Это так.
- Он близко общался с родителями жены.
- Достаточно близко.
- Как вы думаете, имеет смысл обратиться к ним за помощью?
- В опознании тела?
- Да.
- Не могу сказать. Господа Никитские, конечно, близкие родственники, но если даже я не смог сказать определенно… Я слышал, что несколько дней назад профессор Никитский перенес серьёзный сердечный приступ. После исчезновения дочери и внуков. И смерти зятя.
Краснов на мгновение закрыл глаза. Начавшая, было, утихать, головная боль вновь полыхнула с прежней силой. Заломило виски.
- Голыми руками, - подумал он, - удавить голыми руками. За всех, кого ты губишь, Миша. За всех, кого уже погубил.
- До тех пор, пока тело не будет официально опознано, мы не можем выдать его посольству и переслать родственникам для захоронения. Сожалею, но это проблема. Могу ли я просить вас приехать в морг полицейского управления завтра, в десять утра? Возможно, вы сможете произвести опознание, если увидите тело.
- У меня рейс на час дня.
- Я просил бы отложить вылет.
- Не уверен, что это возможно. Могли бы мы сделать это сегодня. Например, в пять.
- В шесть, - сказал Ланг. - Пожалуй, это можно будет сделать в восемнадцать часов.
- Я дам вам машину, - вмешался в разговор Дитер, - Мои соболезнования вам, господин Калинин. Я понимаю, что это значит - терять друзей. У вас все, господин инспектор?
- Пока, да, господин Штайнц. Благодарю вас за содействие.
- Всегда рады помочь, господин Ланг.
- Инспектор, с вашего позволения, господин Штайнц.
- Простите, ради Бога, инспектор.
- Ничего. Всего доброго, господа. Благодарю вас, фройлян. До свидания.
- До свидания, инспектор. Фройлян Габи, попрошу вас вернуться, после того как вы проводите инспектора Ланга. Вы нам еще понадобитесь.
- Хорошо, господин директор.
Шаги. Потом звякнуло стекло.
- Выпьете? - сказал Дитер по-русски. - Обычно я не выпить до переговор, но сегодня - особое случай. Коньяк, виски, водка?
- Водка, - сказал Калинин отрывисто.
- Франц?
- Спасибо, герр Штайнц. Я сам себе налью.
- Пейте, господин Калинин. Я вас понимаю. Хорошо.
- Он был очень хорошим человеком, - произнес Калинин с расстановкой. - Хорошим другом. Хорошим человеком. Так глупо погибнуть. От пули, которая была не ему назначена. Какая жестокая случайность!
- Я знал герр Краснов, как коллега, - сказал Дитер, - Франц знал его, как коллега. Нам очень жаль. Вы прав - глупый случайность.
Голос Габи:
- Я готова, герр Штайнц.
- Мы можем начинать, господа, - Заскрипело кожаное кресло. Очевидно, Штайнц сел. - Господин Калинин! Могу ли я попросить вас предъявить бумаги, подтверждающие ваши полномочия вести с нами переговоры от лица "СВ банка".
- Да, да.… Пожалуйста.
Щелчок замков атташе-кейса.
- Вот. Доверенность. Письмо банка. Мой паспорт. Копия паспорта. Все заверено государственным нотариусом. Выписка из штатного расписания, заверенная там же, вчерашним числом. Вы можете также сделать звонок в Правление. Этого достаточно?
- Вполне. Господин Бильдхоффен сейчас ознакомится со всеми документами. Формальность, сами понимаете, но, увы, процедура требует. Теперь по сути вопроса, не могли бы вы изложить цель своего приезда?
- Момент истины, - подумал Костя. - Как все буднично происходит. Кто бы мог подумать, что смерть, предательство, боль и кровь - станут совершенно будничными вещами. Неужели - все это мы? С нашими мыслями о будущем, идеалами, стремлениями, мечтами. А был ли мальчик? Может быть, никакого мальчика и не было?
- Цель моего приезда, - сказал Калинин, - последний перевод денежных средств с корреспондентского счета "СВ-банка" в размере сорока миллионов долларов США, сделанный по личному распоряжению покойного Константина Николаевича. Получатель "Silvano & Cristy Trust Mutual Found", "Sent Trinity Bank", Каймановые острова. Назначение перевода - временное размещение свободных средств, согласно контракта № С-1286-97-04. Копия контракта, господа, можете ознакомиться.
- Странно, - сказал Франц, - господин Краснов нам не показывал этот контракт. Хотя, по большому счету, и не должен был показывать. Но раз вы его привезли - разрешите полюбопытствовать.
Зашуршали бумаги.
- Подписано 14 апреля, - прокомментировал фон Бильдхоффен, - подпись господина Краснова, печать банка. Нотариальное заверение. Со стороны Фонда - некий господин Эс-Ти Бонс, младший.
Услышав про собственную подпись под документом, который он не видел в глаза, Краснов даже не удивился. Нечему было, собственно говоря, удивляться. Не дети, в конце концов, озаботились обоснованием. Грамотные люди, специалисты.
- Что именно вас интересует? - спросил Дитер.
- Как нам известно, платеж не дошел по назначению. Меня, как уполномоченное лицо, интересует причина задержки.
- Франц? - сказал Штайнц. - Вам поручали разобраться, если я не ошибаюсь.
- Да, господин управляющий. Если вы помните, господин Краснов делал перевод в конце дня, в спешке. К тому же, он был очень взволнован, по неизвестной мне причине. Ошибочно указан номер счета. Ошибка в восьмом знаке. В роутинг-номере неясно указана четвертая цифра, из-за этого ошибся отдел переводов.
- Странно, - сказал Калинин, - при этом платеж, вообще, не должен был уйти, насколько мне известно.
- Дело в том, - ответил Франц с той же уважительно-вежливой интонацией, - что мы на прямую не корреспондируемся с оффшорными банками на Каймановых островах, господин Калинин. Я думаю, что объяснять почему - излишне. Между нами минимум три банка-посредника. Ошибку обнаружили, но только через день. К сожалению. Господин Краснов записывал реквизиты по слуху, от руки, будучи, гм-гм, слегка не в себе.
- Бред, - подумал Краснов, - Франц блефует. Но Калинин слабо разбирается в процессинге - на это и расчет.
- В любом случае - волноваться не о чем. Вы готовы оформить распоряжение, господин Калинин? Завтра в десять мы осуществим платеж и оформим конфирмацию, если хотите.
- Завтра? - переспросил Михаил Александрович. - Желательно было бы сегодня, господа.
- Шестнадцать часов, - сказал Франц, - прошу прощения, но мы не осуществляем переводы после пятнадцати тридцати. Сожалею. Мы ждем вас завтра утром, я лично займусь вашим вопросом, господин Калинин.
- Если необходимо, мы забронируем вам билет на пятничный рейс, - добавил Дитер. - Увы, господин Калинин. Впрочем … Франц, мы можем оформить чек на эту сумму?
- В принципе, это возможно, господин Штайнц.
- Господин Калинин, вас устроит чек на полную сумму? Это может быть не совсем удобно, но если вы хотите сегодня…
- Ну? - подумал Краснов. - Давай, Миша. Чек на сорок миллионов - мечта, да и только. Глотай живца, мой старый друг, глотай!
- В принципе, да, - сказал Калинин. - Устроит, господа.
- Ну, вот, - подумал Краснов, откидываясь в кресле, - теперь все стало на свои места. Для себя, или для хозяина - это уже детали. Он не советовался ни с кем, не перезванивал никуда. Или широчайшие полномочия доверенного лица, или, Миша, это твоя доля. Деньги, за которые купили кровь твоих друзей. И наш бизнес. Большие, конечно, деньги, если для себя лично. А вот если для перспективы - вообще ничто. Такой бизнес стоил больше. Даже не на один порядок больше. Продешевил ты, друг ситцевый, продешевил. А на тебя, осторожного, это не похоже. Значит, есть что-то, о чем я не знаю. Что-то в довесок, что для тебя дороже денег. При твоем честолюбии - это может быть только власть, ничего более. Место министра в правительстве Кононенко, например. А если он пойдет выше, то и твои аппетиты будут больше. Не премьерское место, зачем оно тебе? Ты не хозяйственник-администратор, ты у нас - серый кардинал. Что-нибудь теневое, такое скрытое местечко, откуда ты мог бы дергать за ниточки. Ты же мастер теневых схем, правда, Миша?
Он на минуту отвлекся, уйдя в свои мысли, и пропустил часть разговора в кабинете Дитера. Впрочем - детали уже не имели значения. Дело было сделано - он услышал все, что надо было услышать. Калинин сказал все, что должен был сказать. Костя в очередной раз восхитился тонким расчетом Дитера и Франца, предугадавшим все, вплоть до времени завершения беседы, не говоря уж о ее результате.
Он потрогал конверт, лежащий в кармане пиджака. Чек на сорок миллионов долларов выписанный на доверительный фонд "Сильвано и Кристи". Наживка, которую только что сглотнул жадный карась, считавший себя хищной щукой.
Дитер отдавал распоряжения фройлян Габи, но Костя слушал в пол уха. Расписки, поручения - стандартные процедуры, бумажное оформление состоявшейся формальной договоренности. Мысленно, он уже готовился к разговору, который должен был состояться через два с небольшим часа. После того, как Калинин, а в этом Краснов уже не сомневался, опознает тело в морге полицейского управления.
- В девятнадцать часов, - сказал Франц. - К этому времени вы закончите все дела.
- Кстати, - спросил Дитер, - господин Калинин, каковы дальнейшие планы заинтересованных лиц по поводу вашего банка? Мы весьма озабочены последними событиями на вашей Родине.
- Сложно сказать, пока однозначного мнения нет, - сказал Калинин, - но, я надеюсь, что до ликвидации дело не дойдет. Возможно, что для выполнения обязательств банку придется продать ликвидные предприятия, как собственные, так и аффилированых с ним структур. И стать просто банком, каких на Украине тысячи. Так что размещение этих денег в трасте, вполне разумный ход при сегодняшнем положении. Они очень пригодятся в период санации.
Я думаю, что Константин Николаевич предвидел сложности, которые могли возникнуть, или был предупрежден, и пытался сформировать резервный фонд. Поэтому и был, э-э-э, как бы это сказать, слегка неадекватен в тот день. Отсюда и столь досадные ошибки. Так что, можно считать, что мы с вами выполняем его последнюю волю. Я не думаю, что Константин Николаевич был в какой-то мере причастен к тем, не совсем законным действиям, который ставятся нам в вину. Как юрист банка, я уверен, что все официальные операции, - он сделал ударение на слове "официальные", - были проведены в рамках действовавшего на тот момент законодательства. А то, что законы у нас не совершенны - это уже не наша вина. В любом случае, господа, если все кончится не очень печально, то я буду рад продолжить сотрудничество с вашим банком. Господин Краснов очень ценил ваши с ним взаимоотношения и ваше сотрудничество.
- Сука, - подумал Костя, цепенея от брезгливости. - Умная, грамотная, хитрая сука. И жадная, как все предатели и воры. Кому ты это рассказываешь?
- Нам приятно об этом слышать, - сказал Дитер. - Мы тоже высоко ценили партнерство с вашим банком, господин Калинин. И несколько удивлены событиями, которые происходят вокруг него. Можно даже сказать - чрезвычайно озабочены. И искренне надеемся, что досадное недоразумение будет улажено в ближайшее время.
- Вы собираетесь возглавить банк, господин Калинин? - спросил Франц и пояснил вопрос. - Насколько я понял, сейчас именно вы взяли руководство на себя.
- Нет, нет. Я, увы, не экономист и ориентируюсь только в юридических проблемах. Ну, еще, быть может, в схемах оптимизации. В той части, что касается урегулирования с законом. Не более.