- До армии был один - веселый хлопец, легкий на подъем. Все мечтал поступить в мореходку в Новороссийске и по заграницам мотаться, но не получилось.
- Почему?
- В армию забрали, а потом, будь она неладна, случилась та Абхазия. Вместе с моим Мишкой подались туда воевать. А все наш атаман, царствие ему небесное, сбил их с панталыку и потащил туда. Мой, слава Богу, домой вернулся без единой царапины, а Петру не повезло - морду всю располосовало. Он, когда в станицу приехал, так в пьянку ударился. Так бы и сгинул, пусть спасибо скажет Клавке. После женитьбы как отрезало - бросил пить и за ум взялся.
- Понятно. А что он за человек?
- Человек? Э-э, Петька - цэ не Мишка мой, только баранку крутить может, а он мужик башковитый, свой бизнес завел и сейчас большими деньжищами ворочает. Вон за окном яку хоромину отгрохал, газ протянул, мог бы и нам по-дружески…
- Галина Семеновна, про газ потом, - остановил ее Павел и вернул разговор в нужное русло: - Скажите, а что так повлияло на Пацана: война, ранение или что-то другое?
- Война, она, конечно, мозги им свернула. Мой Мишка як напьется, так все про нее.
- А что Пацан о ней рассказывал?
- Та почти ничего. Одно только знаю: было у них какое-то наступление, и они попали в окружение.
- Вот это уже интересно! - оживился Ковалев. - А сколько дней он находился в окружении? Был ли в плену?
Вопросы остались без ответа. За окном раздался гул мощного мотора, и, когда клубы пыли рассеялись, из кабины КАМАЗа показался здоровенный детина. Галина бросилась к окну, отдернула занавеску и, когда обернулась, то по ее лицу Павел все понял - возвратился муж! Встреча с вспыльчивым Михаилом, ревновавшим жену к первому встречному, ничего хорошего не сулила. Происходящее напоминало не просто трагикомическую сцену из известного анекдота о разгневанном ревнивом муже и застигнутом врасплох любовнике - все оказалось намного хуже. Грядущий скандал грозил расшифровкой доверенному лицу контрразведки - Галине, а это уже влекло за собой служебное расследование со всеми вытекающими для Ковалева организационными и дисциплинарными выводами.
Павел вскочил со стула. Взгляд упал на большой трехстворчатый платяной шкаф. "Идиот!" - в душе обругал он себя и посмотрел на открытое окно. Оно выходило в соседний двор, но и здесь путь к отходу был отрезан. Огромная кавказская овчарка, погромыхивая цепью, злобно скалила зубы.
"Стоп, Паша, не дергайся! Только хуже будет. Ну, соображай же!" - лихорадочно искал выход Ковалев.
Грохот входной двери заставил его отступить к окну. В прихожей раздались тяжелые шаги, и на пороге возник Михаил.
- Галю, я прие… - Фраза застыла у него на губах, в следующее мгновение гневная гримаса исказила лицо, и он взорвался: - Ах ты. Мужик за порог, а хахиль в хату!
- Миша! Миша! - пыталась сказать Галина.
Но он ее не слышал и с ревом:
- Молись, гад! - ринулся на Павла.
Тот в последний момент успел увернуться. Кулак просвистел над его головой, и сто с лишним килограммов Михаила, потеряв равновесие, пролетели через комнату и врезались в стену. Это только добавило ярости разгневанному и униженному мужу. Развернувшись, он стремительно для своего веса переместился к двери, чтобы отрезать Павлу путь к отходу, и изготовился для новой атаки.
- Миша! Миша! Остановись! Послухай меня! - умоляла Галина.
- Цыц, сука! - рыкнул он.
- Михаил Петрович, не делайте глупостей! Я майор! Я… из военкомата! - выкрикнул Павел первое, что пришло в голову.
- Миша, не позорь меня и себя! - взывала к мужу Галина.
Михаил ожег ее испепеляющим взглядом и, остановив его на Ковалеве, просипел:
- Шо?! Из якого ще военкомата?
- Краснодарского, - на ходу сочинял Павел.
- И че? Думаешь, раз погоны нацепил, так можно лезть в чужую хату!
- У меня поручение от военкома.
- Чужих баб щупать? Не крути, майор! На твоей харе все написано. В блудняк мою Гальку ввел! Щас у тебя звезды не с погон, а с глаз посыпятся! - прорычал Михаил.
- Миша, перестань! Ты шо такое мелешь?! - воскликнула Галина и бросилась к нему.
Михаил отодвинул ее в сторону и шагнул к Павлу. Тот продолжал импровизировать:
- Я приехал в отношении отца Галины Семеновны.
- Батьки? А он тут яким боком?
- Так участник же войны!
- А-а. - Кулаки Михаила разжались, но через мгновение на его губах зазмеилась кривая ухмылка, и он зловеще процедил:
- Крутишь, майор, я тебя, блядуна, насквозь вижу. Батька- то рядом живет.
Ковалев похолодел - попал в ловушку, которую сам же создал. И здесь на помощь пришла Галина. Она решительно перешла в атаку:
- Перестань, Мишка! Совсем сказился. Батька-то на даче!
Михаил обмяк и растерянно захлопал глазами. Павел перевел дыхание - драки удалось избежать, - теперь его мысли занимало одно: как, не вызывая подозрений у ревнивого мужа, довести до Галины задание по Пацану и поскорее выбраться из дома. Рассчитывая на ее сообразительность, он многозначительно посмотрел на нее и, стараясь как можно яснее объяснить цель визита, пояснил:
- В общем, Галина Семеновна, договорились: постарайтесь в ближайшее время встретиться с отцом и подробно расспросите его: как воевал в окружении, с кем выходил, кто из наших земляков-кубанцев с ним был. Главное - больше деталей. Мы хотим, чтобы Книга памяти ветеранов войны была живой и трогала сердца людей. Как поговорите, пожалуйста, позвоните.
- Я все поняла, Павел Николаевич, сделаю, - заверила Галина и, подмигнув, обратилась к мужу: - Миш, а че ждать, отдохни, и поехали к батьке на дачу. Для компании Петьку Пацана прихватим, он с батькой любит погутарить.
Михаил кивнул головой и, пряча глаза от Павла, пробормотал:
- Вы уж, товарищ майор, извините, я с дороги, ночь не спал, всякое может померещиться.
- Да ладно, Михаил Петрович, дело-то житейское, - благодушно произнес Павел и, кивнув на шкаф, заметил: - Хорошо, что в шкаф не полез. Тут бы ни военком, ни отец Галины Семеновны не помогли, попал бы под вашу раздачу.
На мгновение в комнате воцарилась звенящая тишина. Михаил оторопело смотрел на него. Галина захлопала глазами, а в следующую секунду, схватившись руками за лицо, зашлась от смеха. Михаил окончательно потерялся и не знал, куда девать свои кулачищи. Павел воспользовался моментом, пожал ему руку и поспешил покинуть дом. Еще одна экстремальная ситуация благополучно завершилась. За семь лет службы в военной контрразведке их было немало. В одних случаях он не знал, то ли смеяться, то ли плакать, в других было не до смеха.
Во время командировки в Чечню ему только чудом удалось уйти от смерти. Казалось бы, надежный, проверенный на серьезных заданиях агент из числа боевиков в итоге оказался двурушником. Что заставило пойти его на предательство - это так и осталось тайной. Были ли то страх перед разоблачением и мучительной смертью от рук патологического садиста Тракториста - палача боевиков, то ли трагедия в семье - гибель сына, который, как полагал агент, погиб от рук федералов. Та явка с агентом для Павла могла стать последней.
Готовясь к ней, он не подозревал об этом. Все шло своим чередом. За сутки до явки агент поставил сигнальную метку на стене водонапорной башни - она означала: встреча в 2.00 на заранее оговоренном месте. Отправляясь на нее, Павел взял для прикрытия двух бойцов из подвижного резерва разведроты. Один из них - ингуш, хорошо знал чеченский язык. Была ли то слепая удача или счастливый случай, который выпадает один на тысячу, но именно это спасло жизнь Павла и разведчиков.
С наступлением темноты они покинули расположение части и выдвинулись к месту встречи с агентом. Она должна была состояться в заброшенной колхозной ферме. Когда до нее оставалось меньше 50 метров, сработала аппаратура слухового контроля "Око". В наушниках раздались голоса. Говорили несколько человек, разговор шел на чеченском языке. Прозвучало имя Павла - боевики обсуждали план его захвата, который так и не состоялся.
Другой случай, о нем Павел если и вспоминал, то с улыбкой, произошел в начале службы в контрразведке. Слегка оперившись, он намерился самостоятельно, без участия руководителей, приобрести негласного помощника в лице "чекистки" - работницы офицерской столовой, отбивавшей чеки на кассе. Разбитная, смазливая бабенка пользовалась успехом не только среди зеленых лейтенантов, но и соломенных холостяков - прожженных, прошедших через Крым и Рим капитанов и майоров. Павлу она представлялась перспективным источником информации о тех, кто плохо держал язык за зубами и по пьяной лавочке болтал о секретах ядерного "Тополя".
На контакт "чекистка" пошла легко. Симпатичный, галантный старший лейтенант, позже всех ужинавший в столовой и вызвавшийся проводить ее до квартиры, приятно выделялся на фоне остальных поклонников, пытавшихся в первый же вечер залезть к ней в постель. Их отношения, как казалось Павлу, успешно развивались, но каждый видел в них свое. Практичная "чекистка" строила на него виды не только как на постоянного любовника, но и перспективного жениха. Павел же обольщался информацией о болтунах-секретоносителях. Прошел месяц, и ушлая "чекистка" посчитала, что старлей пал жертвой ее чар и готов идти под венец. А Павел уже не сомневался в том, что она созрела оказывать помощь контрразведке и родине в борьбе со шпионами и международными террористами.
К решающей встрече, которая должна была состояться на квартире "чекистки", каждый готовился по-своему. Павел, отправляясь на встречу с ней, сложил в папку ручку и лощеную бумагу, на которой будущий негласный помощник военной контрразведки должна будет подтвердить свое согласие бесстрашно бороться с врагами тайными и явными. А она, ничего не подозревая о его замыслах, заранее подменилась на работе, чтобы навести в квартире идеальный порядок и предстать перед кавалером в самом обольстительном виде.
Вечером, когда на дворе сгустились сумерки, Павел незаметно проскользнул в подъезд и тихо постучал в дверь. Через мгновение она приоткрылась и перед ним предстала "чекистка". Прозрачный розовый халатик выгодно подчеркивал ее женские прелести. Молодое крепкое тело трепетало от страстного желания. В следующее мгновение горячее дыхание "чекистки" опалило Павлу щеку, руки обвили шею, а с губ сорвалось:
"Ну, возьми же меня! Возьми! Я вся горю!"
Павел же горел от другого - от профессионального позора. Жестоко просчитавшись, он рвался из объятий "чекистки" и, чтобы остановить порыв бешеной страсти, пытался говорить о любви, но о совсем другой - любви к родине, которую со всех сторон окружили враги и с которыми она - отличник общепита - вместе с ФСБ должна бороться днем и ночь.
Обманутая, оскорбленная в своих лучших чувствах, несостоявшаяся негласная помощница контрразведки пришла в неописуемую ярость и превратилась в настоящую фурию. Шинель на Ковалеве затрещала по всем швам, пуговицы, пришитые грубой мужской рукой, как горох, посыпались на пол, ногти рассвирепевшей львицы грозили превратить лицо в кровавую маску. Ему ничего другого не оставалось, как только спасаться бегством.
Ситуация в доме Галины могла сложиться куда более драматично. Рассвирепевший Михаил был пострашнее медведя, поднятого из берлоги. Теперь же, когда все произошедшее осталось позади, оно ничего другого, кроме смеха, не вызывало. Павел расхохотался и уже не мог остановиться. Девушки, проходившие мимо, сначала с недоумением, а затем с осуждением посмотрели на него.
- Девчата, все нормально! Слава Богу, что в шкаф не полез! - вспомнил Павел и снова зашелся в приступе неудержимого смеха.
Они же, покрутив пальцем у виска, поспешили скрыться. Ковалев, проводив их веселым взглядом, возвратился к машине и в приподнятом настроении выехал в Краснодар. На этот раз ему было что доложить Васильеву. Прошлое Пацана оказалось не так уж и безоблачно. Начало шпионской ниточки, если он действительно был завербован грузинской разведкой, следовало искать в далеком марте 93-го года. В этом Павел почти не сомневался и готов был отстаивать свою точку зрения перед Васильевым. Тот, несмотря на позднее время, все еще находился в отделе. Вместе с Азовцевым они подводили итоги работы за день. Ковалев открыл дверь и попросил разрешения войти.
- Проходи, садись, Павел Николаевич! - пригласил Васильев к столу.
- Как съездил в Ахтырскую?! - с ходу спросил Азовцев.
- Есть интересная наводка, - бодро доложил Ковалев.
- Кто дал? Наш источник, эта… как ее… - затруднился вспомнить Васильев.
- Галина, - подсказал Азовцев.
- И что она говорит, Павел Николаевич? - оживился Васильев.
- Навела на одно темное пятно в прошлом Пацана, Александр Васильевич.
- Да, и какое же?
- Оно связано с Абхазией.
- Как я и предполагал! А что конкретно? - загорелся Азовцев.
- Во время мартовского наступления абхазов 93-го года Пацан попал в окружение!
- Уже горячо!
- Анатолий Владимирович, не спеши с выводами, - был более сдержан в оценке Васильев и поторопил Павла: - Давай дальше, Павел Николаевич!
- К сожалению, Александр Васильевич, дальше возникают одни вопросы. Просматривается, что грузины захватили его в плен и потом завербовали, - выдвинул шпионскую версию Ковалев.
- Вполне, если обратиться к старым материалам, то те, кто вернулся из плена, через одного являлись их агентами, - напомнил Азовцев.
- С Пацаном, Анатолий Владимирович, это еще не факт! Во- первых, где доказательства, что он находился в плену? А во- вторых, какие есть основания говорить о его вербовке? - возразил Васильев.
- Но есть же косвенные признаки, Александр Васильевич! - не сдавался Ковалев.
- Какие?
- После выхода из окружения Пацан фактически сбежал из Абхазии. От чего или скорее от кого он бежал? Я так полагаю, что от вербовщиков, чтобы не выполнять их задания.
- Это пока лишь твои домыслы, Павел Николаевич. Сама война уже стресс, да еще какой.
- Хорошо, а как тогда объяснить тот факт, что когда Пацан вернулся домой, то ударился в пьянку, а потом вдруг резко бросил пить, заимел деньги и пошел в гору.
- Семья повлияла, мало ли других причин. Что касается денег, так он, по твоим словам, мужик башковитый.
- А если не семья, а резидент грузинской разведки прижал Пацана, а потом дал денег? Кафе у него крыша, а… - упрямо гнул свое Ковалев.
- Стоп, Павел Николаевич! Твои фантазии могут далеко нас завести! - остановил его Васильев. - Будем говорить предметно. На сегодняшний день в отношении Пацана мы имеем один достоверный факт - он находился в окружении. А что там с ним произошло, надо разбираться. Так?
- Так, Александр Васильевич! Тогда чего тянуть время, надо направлять Павла в Абхазию, пусть на месте выяснит, - предложил Азовцев.
Васильев не торопился с решением. Оперативная наводка, полученная Ковалевым на Пацана, представляла интерес, но не давала ответа на главный вопрос: шпион он или нет. В той мясорубке, что была на Кавказе в начале 90-х годов, были перемолоты сотни, тысячи человеческих судеб и похлеще, чем у Пацана. Бросать же на его проверку значительные силы отдела, когда времени катастрофически не хватало, а шпион и, вероятно, не один, продолжал безнаказанно действовать, было опрометчиво, а в итоге могло дорого обойтись.
На взгляд Васильева, более перспективными выглядели материалы на Харлампиди и Голодца. Контакты первого с офицерами авиационного полка, дислоцирующегося под городом Крымском, и последняя его поездка в Крым, где наружка зафиксировала контакт с гражданином Грузии Гурамом Папаскиром, логично укладывались в шпионскую версию. Не менее интересными представлялись материалы на Голодца. Его настойчивые попытки устроиться на базу отдыха "Лесное озеро", служившую прикрытием для объекта Х, заслуживали самого пристального оперативного внимания.
- Александр Васильевич, так как, будем направлять Павла в Абхазию или нет? - напомнил о своем предложении Азовцев.
- Не знаю, не знаю, Анатолий Владимирович, оперсостава катастрофически не хватает, - посетовал Васильев.
- Ну это же совсем рядом, за три дня можно обернуться.
- Ладно, прежде чем посылать, согласую командировку с Аниченко. Абхазия - горячая точка, и здесь моих прав недостаточно.
- Александр Васильевич, так, пока бумага по верхам ходит, может, я позвоню в Сухум начальнику отдела по миротворческим силам, а он за это время подработает вопрос?
- А ты что, его знаешь?
- Быстронога? Борю? Да! Вместе проходили переподготовку на курсах повышения квалификации в Новосибирске.
Васильев улыбнулся каким-то своим мыслям и спросил:
- Анатолий Владимирович, а ты с ним случайно не в "Яме" познакомился?
Азовцев с недоумением посмотрел на него, а затем рассмеялся и в тон ответил:
- Дом культуры российской армии мы, конечно, посещали, на спектакли ходил, так сказать, для поднятия интеллектуального уровня, но, когда шло "Горе от ума", признаюсь, случался грех, спускались в ресторан.
- Все, убедил! Звони Быстроногу, но предупреди, чтобы работали без фанатизма. Лишняя инициатива его подчиненных нам ни к чему. Главное, как говорят врачи: не навреди. Дело серьезное, находится на контроле у самого Градова. Поэтому конспирация и еще раз конспирация!
- Это понятно, поэтому я поставлю перед Быстроногом только один вопрос - установить сослуживцев Пацана по роте.
- Не более того, - подтвердил Васильев и вернулся к началу разговора: - Павел Николаевич, как думаешь, способна ли Галина выполнить поставленное перед ней задание - все-таки женщина?
- Полагаю, да. Наблюдательная, на язык острая, быстро ориентируется по ситуации, умеет повести беседу в нужном направлении. С желанием взялась за выполнение задания, - охарактеризовал ее Ковалев, умолчав при этом, в какой ситуации ему пришлось его отрабатывать.
- Александр Васильевич, можете не сомневаться, она справится! Я ее хорошо знаю. Не баба, а конь с яйцами! - поддержал Павла Азовцев.
Васильев с укоризной посмотрел на него и не удержался от упрека:
- Анатолий Владимирович, ты еще про лассо скажи. Мы же не ковбои, а контрразведчики!
- Извините, Александр Васильевич, к слову пришлось, - смутился Азовцев.
- В нашей работе со словами надо быть аккуратным - вылетит, потом прокурор и адвокат замордуют, - строго заметил Васильев и предложил: - А теперь, товарищи, давайте помозгуем над дополнительными проверочными мероприятиями по Пацану.
- По Мальчику, - снова оживился Азовцев.
- Анатолий Владимирович, тебя сегодня что-то заносит. Какому еще "мальчику"?
- Александр Васильевич, предлагаю присвоить делу на Пацана кличку Мальчик. В самый раз подходит.
- Мальчик? Пацан? А что, действительно подходит, - согласился Васильев и, жирно выведя на листе бумаги "Мальчик", ниже поставил цифру один и спросил: - С чего начнем?
- Командировать Ковалева в Абхазию, чтобы выяснить, был ли Пацан в плену и в вербовочной ситуации, - вернулся к своему предложению Азовцев.