- Там, где находится его жертва.
- И ты уверен, что эта жертва - Фэллон?
Раух пожал плечами: он не имел обыкновения сразу выкладывать на стол козыри, даже когда игра почти выиграна.
- Очень может быть.- И стал объяснять Бендеру: - О Центральной Америке Фэллон разглагольствует больше всех. Для Ортеги он куда опаснее, чем какой-то там Мартинес.
Бендеру было прекрасно известно, что Терри Фэллон резко критиковал ЦРУ за его провал в Центральной Америке и нажил в Компании немало врагов.
- Ну-ну, не будем насчет Фэллона! Ваша Компания давно наложила в штаны в Никарагуа. Если бы не головотяпство ЦРУ, там не было бы сейчас ни сандинистов, ни этих дерьмовых контрас.
- Тут все сплошь дерьмо! - возразил Раух.- Начиная с Рузвельта, мы всегда поддерживали семейство Сомосы - их и "Юнайтед фрут". Да еще "Чейз Манхаттан банк". Никого другого все американские правительства просто не желали там знать. И если бы сегодня какой-нибудь Сомоса оставался у власти, ты первым поддержал бы его, и сам это прекрасно знаешь.
Бендер смолчал: Раух говорил правду.
- О'кэй,- произнес он наконец.- Переходи к делу.
- Это не имеет прямого отношения к Фэллону. Понятно, что он нужен вам, чтобы Бейкер смог остаться на второй срок.
- Я же сказал, черт подери: к делу!
Смяв салфетку, Раух положил ее на тарелку.
- Фэллон требует для Центральной Америки жесткого курса. Он больше всех постарался, чтобы контрас получали деньги и оружие. Возможно, учитывая все это, Ортега решил: если он заставит Фэллона замолчать, то поставки для контрас прекратятся.
- Ты что, веришь всему этому?
Раух пожал плечами. Всего, чего он хотел от Бендера, он добился. Теперь самое время подвести его к нужному заключению.
- Я верю, что подобный вариант сценария возможен. Во всяком случае, он куда правдоподобней, чем ваш, согласно которому Ортега подослал убийцу к Мартинесу.
Покачав головой, Бендер произнес едва слышно, будто напоминая самому себе:
- Мы не можем потерять Фэллона, не можем…
- Конечно,- согласился Раух.- Но ты же знаешь, Лу, стопроцентной безопасности просто не бывает.
Некоторое время Бендер молчал: Раух видел, как бродившие в его голове мысли становятся все мрачнее.
- О'кэй! - прервал молчание Бендер.- Кто теперь наш человек у контрас?
- Карлос Бевилакуа, или просто отец Карлос.
- Еще один недоделанный? - вздохнул Бендер.- Ты что, не можешь подыскать настоящего солдата?
Раух улыбнулся:
- В партизанской войне, Лу, есть много такого, чего ты не понимаешь. Бевилакуа воюет с "комми" от имени Отца, Сына и Святого Духа. Он мистик, но вместе с тем весьма практичный человек: цель для него оправдывает любые средства.
- И он, по-твоему, сумеет вести эту проклятую войну?
- Да еще и проповедовать по воскресеньям!
- Кто его нашел?
- Мы.
- И он будет делать то, что ему велят?
- Его заповеди - бедность, чистота и послушание.
- Тогда так. Направим Ортеге послание - дадим ему понять, что если он еще раз попытается добраться до Фэллона, то мы…
- Какое послание? - как бы между прочим, ничем не выдавая своего волнения, осведомился Раух.
- Ну, к примеру, убьем кого-нибудь из тех, кто ему дорог.
Бендер выпустил в воздух струю голубоватого дыма; утренний свет пронзил ее узорными лучами.
- Кого, например? Его мать? - хохотнул Раух.
- Кого хотите. Но чтоб со стороны это выглядело как несчастный случай.
Раух улыбнулся: он добился своего, теперь можно было приступать к делу, не останавливаясь ни перед чем.
- Ну, Лу, таких отъявленных злодеев, как ты, поискать!
- Не трать время на комплименты.- И, аккуратно сложив бумажную салфетку, Бендер опустил ее на стол.
8.25.
Рольф Петерсен, держа в руке пакет с апельсиновым соком и пончиками, шагал через автостоянку. Здесь парковались постояльцы старой гостиницы "Холидэй Инн", где он сейчас остановился. Перед дверью своего 108-го номера он чуть замешкался. Уходя, он оставил включенным телевизор, а на ручке двери табличку: "Просьба не тревожить!" Это ограждало его от нежелательных посетителей. В одиночестве попивая теперь апельсиновый сок, он смотрел программу "Тудей".
Главным событием дня был Фэллон: герой, мужественно сражавшийся за свою жизнь, человек, о котором говорила сейчас вся страна, будущий вице-президент. Комментаторы брали телеинтервью у партийных боссов. О'Доннелл был уклончив, но расточал Фэллону всяческие похвалы: по его мнению, он вполне подготовлен, чтобы занять самые высокие посты в государстве. А вот и сам Фэллон. Выздоравливающий. Толпы богатых паломников, стекающихся к его дому в Кембридже, штат Мэриленд. Колонны фургончиков с телеоборудованием, батальоны репортеров, запрудившие всю Кресент-драйв.
Петерсен допил сок, швырнул пустую жестянку в корзину для бумаг, затем, взяв карту, расстелил ее на кровати. Ему не понадобилось много времени, чтобы найти на ней Кембридж. И еще меньше, чтобы обнаружить Кресент-драйв.
8.50.
Когда Манкузо и Росс подъехали к Кресент-драйв, улица оказалась перекрыта полицейскими барьерами, и, только показав свои удостоверения, они получили разрешение припарковаться за углом. К дому Фэллона им пришлось довольно долго подниматься пешком - туда, где перед домом Фэллона по обеим сторонам улицы стояли мини-автобусы, оборудованные для передачи теле- и радионовостей, а перед камерами можно было видеть репортеров, рассказывающих зрителям, где они сейчас находятся, или берущих короткие интервью у соседей Фэллона.
Второй ряд полицейских барьеров перегораживал подступы к самому дому: здесь стояли уже не обычные "копы", а "пай-мальчики" из секретной службы, ведавшей охраной президента и его окружения, - бдительные няньки при великих мира сего.
Манкузо молча взирал на роскошный особняк, построенный в колониальном стиле минувших времен. Как-то так получалось, что конгрессмены и сенаторы вроде бы работали за умеренную зарплату, а купались в роскоши.
Когда пухлый коротышка Крис Ван Аллен ввел их в библиотеку, Манкузо сперва отказался поверить собственным глазам.
Подобно какому-нибудь кронпринцу, Терри Фэллон возлежал на большой кожаной софе в дальнем конце просторной комнаты. На нем была голубая шелковая пижама, а поверх, тоже голубой, шелковый халат, пояс которого увенчивался длинными махровыми кистями. Его домашние бархатные тапочки с загнутыми носами были расшиты золотом.
За ним, посвечивая жемчугами, стояла Салли Крэйн в дорогом сером костюме.
Едва дождавшись, когда за ними закроется дверь, Терри начал:
- Я хочу дать вам ясно понять, что недоволен тем, что - по вашей вине - произошло вчера вечером. Вы поставили мисс Крэйн в весьма щекотливое и потенциально опасное положение.
Манкузо и Росс остановились посреди комнаты - там, где застала их эта тирада.
- Да, конечно…- промямлил Манкузо.
- Я хочу, чтобы вы знали, я сегодня же позвонил в отель "Четыре времени года", чтобы принести свои извинения мистеру Томасу.
Росс беспокойно переступил с ноги на ногу.
- Ручаюсь, что этот тип был прямо-таки тронут,- промолвил Манкузо.
- К сожалению, мистер Томас уже покинул отель.
- Н-да? Жаль.
- Вот именно, агент. И если вы сделаете еще что-нибудь, что могло бы скомпрометировать мой офис, я позвоню директору О'Брайену, чтобы он отстранил вас от ведения этого дела. Вам ясно?
- Да, сенатор. Нам ясно.
- Что вы еще хотите?
Манкузо подтолкнул Росса.
- Сенатор,- начал тот,- у нас имеется фото человека, который, возможно, стрелял в вас.
- Дайте взглянуть.
- Но это сугубо конфиденциально,- заметил Манкузо, глядя на Салли.
- Джентльмены, меня это все начинает утомлять.- Терри говорил раздраженно.- Мисс Крэйн имеет доступ ко всем секретным бумагам, поступающим ко мне в офис.
Росс вынул фото Петсрсена из папки и передал Крису. Тот пронес его через комнату и вручил боссу. Салли тут же наклонилась над его плечом.
- Вы видели когда-нибудь этого человека, сенатор?
Терри покачал головой:
- Нет, никогда.
Он посмотрел на Салли. Она тоже покачала головой, пожав плечами.
Росс не мог оторвать от нее взгляда. Ее кожа как-то таинственно светилась. Или, быть может, то было сияние ее волос или глаз (а может, сегодня ее груди по-особенному лежали под шелковой блузкой?). Вчера ночью она была просто хорошенькой, сегодня - восхитительной.
- Почему вас интересует, знаю я этого человека или нет? - спросил Терри.
- Он работал в ЦРУ,- ответил Манкузо.- Как вы полагаете, мог Мартинес иметь какие-нибудь личные конфликты с ЦРУ?
Терри сразу подобрался:
- Вы хотите сказать, что Октавио Мартинес был убит агентом ЦРУ? Так?
- Не совсем. Этот тип сейчас сам по себе, вольный стрелок. И вообще на нем еще окончательно не остановились. Пока что он лишь "баллотируется" в убийцы.
Шутка показалась не смешной, и Терри был уже готов отчитать Манкузо. Но тут заговорил Росс:
- Как по-вашему, сенатор, Ортега настолько жаждал гибели Мартинеса, что готов был пойти на риск прямых ответных мер со стороны американской администрации, если бы той удалось выявить его участие?
Манкузо поглядел на Росса: вопрос ему понравился. Терри же взглянул на Салли - похоже, и они его оценили.
- Не знаю,- ответил Терри после паузы.- Любопытная постановка вопроса. Но я просто не знаю.
- А кто, по-вашему, может знать? - не унимался Росс.
- Рамирес.
- Кто, кто?
- Хулио Рамирес,- ответила за Терри мисс Крэйн.- Он был государственным секретарем у Сомосы до того, как Ортега его свергнул. А сейчас он член их правительства в изгнании. Кстати, это он просил сенатора Фэллона выступить с приветствием по случаю прибытия полковника Мартинеса в Вашингтон.
Росс улыбнулся: она, оказывается, не только хороша собой, но и говорить умеет. И какой голос - грудной, свободный…
- Где можно этого человека найти? - спросил Манкузо.
- Сейчас он скрывается. Где-то во Флориде.
- Н-да,- поскреб подбородок Манкузо.- Может, вы могли бы подсказать, как нам его искать?
Салли покачала головой, но Терри, видимо, решил иначе:
- Да. Мы можем войти с ним в контакт. Мисс Крэйн организует для вас встречу с ним.
- Но сейчас у нас столько дел,- занервничала Салли.- Осталось всего шесть дней до…
- Убит великий человек,- твердо отчеканил Терри.- Я хочу, чтобы его убийцы получили по заслугам. Мы все этого хотим.
- Хорошо. Как скажешь…
Росс не отрываясь глядел на нее: боже, до чего хороша, когда она вот так злится…
- Благодарю, джентльмены,- заключил Терри.- Оставьте ваши визитные карточки. Мы свяжемся с вами, как только договоримся об этой встрече.
- То есть сегодня? - уточнил Манкузо.
- Как только договоримся. Всего наилучшего.
Наконец-то Росс смог взглянуть Салли в глаза. И улыбнуться ей. Она же просто кивнула в ответ: никаких эмоций, все по протоколу. Крис Ван Аллен проводил их.
9.15.
Нередко, когда ему предстояло принять важное решение, Сэм Бейкер садился в лифт и нажимал кнопку П-3. Кабина опускалась все ниже - с "семейного" этажа на правительственный, затем цокольный, где располагались приемные для церемониальных встреч и с самого утра вилась бесконечная очередь туристов, допускавшихся для осмотра Восточного крыла Белого дома. Вот первый этаж, вот нулевой; далее лифт начинает погружение под землю. Нет нужды смотреть на световое табло над дверью кабины: президент всякий раз и так ощущает, что лифт пересек эту отметку и начал спуск на первый из подземных этажей. Прохлада и сырость земли каким-то непостижимым образом проникают в кабину, спускающуюся сперва туда, где расположен Центр оперативной секретной службы, и еще ниже, туда, где в звуконепроницаемых комнатах оставался во время карибского кризиса 1961 года ночевать Джон Кеннеди. Когда же лифт наконец достигает третьего подземного этажа, кабину слегка встряхивает, на табло зажигается соответствующая клетка: глубина тридцать футов, холодная сырая земля, омываемая водами Потомака.
Вставив серебряный ключ в замочную скважину, он повернул его вправо, и двери лифта с шипением отворились. Президент ступил в тускло освещенный узкий бетонированный коридор, куда воздух нагнетался через мощные фильтры. В конце его находилась затемненная, полностью звукоизолированная комната. Вся обстановка - тяжелые ковры и три привинченных к полу кресла. Бейкер устроился в среднем.
Прямо перед ним большие окна, сквозь них виден Центр управления противовоздушной обороной Белого дома. Специальные стекла позволяют самому президенту оставаться невидимым, но наблюдать за тремя огромными ярко светящимися электронными табло, изображавшими нашу планету в трех ракурсах.
На телефонном аппарате возле его локтя замигал красный глазок. Он поднял трубку.
- Говорит генерал Гейнор, мистер президент. Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен?
Президент поглядел в темное стекло. За ним в Центре управления стоял навытяжку генерал Гейнор, прижав к уху телефонную трубку.
В свои пятьдесят с лишним он дослужился до генерал-майорского чина, его грудь украшали пять рядов орденских планок. Сэм Бейкер лишь однажды виделся с ним на коктейле в честь начальников штабов.
- Вы тот офицер, который сидит в Центре управления? - спросил президент.- И вы будете там в том случае, если…
- Да, сэр,- ответил Гейнор тихо.- Тогда я буду там рядом с вами.
- Надеюсь, мне не придется быть с вами рядом, генерал.
- И я молю бога о том же, сэр!
Впрочем, Сэм Бейкер мог видеться с генералом когда угодно - вот только сам генерал не мог его видеть сквозь зеркальные стекла той комнаты. Если президенту, как это было сейчас, предстояло какое-то особо трудное решение, он спускался сюда, садился один в центральное кресло и рассматривал очередные, сделанные из космоса, снимки мирной планеты Земля. Когда морские пехотинцы высаживались в Гренаде или когда бомбардировщики, покинув свою базу в Грешэм-коммон, обрушивали смертоносный груз на Ливию, он всегда мог прийти в подземный Центр и понаблюдать по спутниковой связи за тем, как разворачивается очередная драма.
В данный момент, однако, в помещении за зеркальными стеклами все было тихо: на электронных табло одна половина столь знакомого ему мира была погружена в сон, в то время как вторая бодрствовала, а он, вознесенный в своем воображении над земным шаром, любовался его голубыми водами, коричневатыми континентами и серебристыми облаками, не уставая дивиться этой сотворенной Богом Земле.
А ведь вполне может настать и такой день, когда ему придется сесть в это самое кресло и принять Решение. Невыносимое, ужасное Решение, которое дано принять человеку в канун Страшного суда. Что ж, тем счастливей чувствовал себя Сэм Бейкер, сидя сейчас в этом кресле, пока на Земле еще царил мир. И пусть эта память о мире посетит его в тот миг, когда, не дай бог, придется отдавать приказ о его уничтожении…
- Извините, сэр,- тихо произнес генерал Гейнор в прижатую к уху телефонную трубку.
- Это вы меня извините, генерал. Я чуть забылся.
Гейнор поглядел на табло:
- Со мной это тоже случается, сэр. Иногда.
Сэм Бейкер почувствовал, что оба они отлично поняли друг друга.
- Я хотел бы выяснить у вас, генерал…
- Что именно, сэр?
- Как вы узнаете, что я нахожусь здесь? Вам что, звонят и сообщают, что я спускаюсь?
- Нет, сэр. Никто не звонит. Это ваше сиденье…
- Сиденье?
- Я хотел сказать: ваше кресло. Когда вы в него садитесь, оно нагревается, и у меня здесь загорается световой сигнал.
- Благодарю вас, генерал.
В дальнем конце коридора между тем раскрылись бронзовые двери лифта, и Генри О'Брайен, директор ФБР, ступил в коридорный сумрак.
- Привет? - неуверенно произнес он, вглядываясь в окружавшую его темноту.- Есть здесь кто-нибудь?
Президент выпрямился в кресле:
- Я здесь, Генри! Проходи и садись.- Бейкер похлопал по сиденью ближайшего к себе кресла.
О'Брайен, продолжая моргать, приблизился и сел рядом с президентом. На душе у него, как всегда, когда он находился в обществе главы государства, было неспокойно. Толстый живот любителя пива перевешивался через пояс брюк; верхняя пуговица рубашки, по обыкновению, расстегнута, толстый твидовый пиджак (один и тот же летом, и зимой) немоден и безвкусен. Словом, обыкновенный полицейский, не более того. Правда, наделенный природной смекалкой и пользующийся доверием Сэма Бейкера.
- Ага! Вот оно, значит, какое, это самое место,- оглядевшись, заметил шеф ФБР.
- Это самое место,- повторил за ним президент.
- Святая Мария, Матерь Божья,- перекрестился О'Брайен.- Помолись за нас, грешных, сейчас и в час смерти нашей. Аминь.
- Аминь,- повторил за ним президент.
Некоторое время они сидели молча.
- Есть какой-нибудь прогресс?
О'Брайен знал, что тот имеет в виду:
- Нет, сэр.
- Понятно.- Бейкер откинулся в кресле.- А те, кого вы в ФБР бросили на это дело, они что-то смогут обнаружить?
- Маловероятно.
- Разыщут они убийцу, Петерсена?
- Не думаю. Ведь никаких следов.
Президент задумался.
- Конечно,- продолжал О'Брайен,- если бы мы опубликовали его фото в газетах…
- Генри, присяга, которую ты принимал, она для тебя священна? - перебил его президент.
О'Брайен вздрогнул, набрал в легкие как можно больше воздуха. И ответил:
- Да, конечно.
- А ты бы ее нарушил? Если бы я тебя об этом попросил?
- Надеюсь, вы не станете о таком просить, мистер президент.
- Я и не собираюсь. Напротив, я как раз хочу просить тебя оставаться верным присяге, что бы ни случилось. Обещаешь?
- Да, сэр!
- Тогда ответь мне: почему это дело расследуют только двое твоих агентов?
Вместо ответа О'Брайен уставился на президента.
- Я же задал тебе вопрос. Почему делом Мартинеса заняты всего два человека?
О'Брайен продолжал смотреть на него так, словно тот говорил на непонятном ему языке.
- Генри!
- Но это был… - О'Брайен запнулся… - приказ.
- Приказ? Чей?
О'Брайен не отвечал. Потом наконец заставил себя произнести:
- Да вообще-то, мистер президент, ваш!
- Мой?
- Да, я получил его непосредственно от мистера Бендера.
Теперь уже Бейкер в упор уставился на О'Брайена. Красный глазок у него под рукой отчаянно замигал, но президент, казалось, этого не замечает.
Теперь-то уж Сэм Бейкер понимал: дело зашло слишком далеко. И глубоко. Толща темной воды кипит предательскими круговоротами, которые тащат тебя в такие глубины, куда не проникает, кажется, и сама смерть. Сейчас он сам барахтался там, беспомощно шевеля ногами и руками, не зная, куда и как выплыть. Сидящий перед ним О'Брайен - всего лишь ненадежная скала, за которую не ухватишься в этом бушующем море.
- Мистер президент… телефон, сэр!