- И тем не менее я настаиваю. У меня возникла крошечная возможность помочь вам очиститься от убийства. Но только при условии, что ни вы, ни я до этого не будем убиты.
- Черт! - выдохнул Билл. - А вы меня не разыгрываете? Что вы раскопали?
- Начнем с машины. Это собственный автомобиль человека, чей кабинет ваш приятель выбрал для своего прыжка. Кристиан…
- Вадон, - тихо присвистнул Билл.
- Он самый, - прошептал Лантье. - Но это еще не все.
- Продолжайте. - Мозг Билла лихорадочно работал. Он насторожился, закрыл окно - упаси Бог, кто-нибудь услышит в ночной тишине их разговор, - и, не сводя глаз с улицы, уселся в кресло.
- Я проверил список жильцов того дома. О большинстве из них вы, возможно, и не слыхали. Богатые, влиятельные, очень осмотрительные.
- Если я действительно когда-нибудь выкарабкаюсь из всего этого, непременно попытаюсь завязать с ними переписку. Установили, к кому ходил в гости наш приятель?
- Есть один подходящий кандидат. Женщина. Как будто аристократка. И как будто очень богатая, большую часть состояния унаследовала от своего дорогого покойного первого мужа. А он нажился… - Лантье помолчал, - на вывозе и переработке промышленных отходов.
- Предполагаете, что он был членом Моб? В Америке на этом делают большие дела. Собирают отходы для мусоросжигательных печей и сваливают их где попало. До черта этой дряни, а половина Нью-Джерси - зона бедствия.
- Я в подробности не вдавался. Но он был… колоритной фигурой. У дамочки, однако, большие связи, она активно участвует во всех благотворительных акциях. Это чтобы люди поменьше задавались вопросами, откуда взялось ее богатство.
- То же самое можно сказать и о моих клиентах. Но почему вы решили, что именно она?..
- Де Медем. - Лантье произнес это имя быстро, почти неслышно.
- Что?!
- Я обзвонил многих своих доброжелателей и докопался до этого. Вам известно, что такое "enquétes réservées"?
- Отдел полиции, где собирают секретную информацию на политически неблагонадежную публику?
- Верно. Хотя они офицеры полиции, но работают в тесном контакте с канцелярией министра. Так сказать, частная полиция министра. Она была у них под наблюдением. Вплоть до недавнего времени.
- Кто же заставил их закрыть ее дело?
- Думаю, что Вадон. Хотя этому нет никаких доказательств.
- А почему они за ней следили?
- Она любовница Блеза де Медема.
Билл от изумления не мог выговорить ни слова и некоторое время молчал, переваривая услышанное, а затем сказал:
- Первое. Как раз в то время, когда Вадон, по общему мнению, должен был раскапывать всю ту грязь, которая скопилась на де Медема, он отзывает своих псов. А теперь вот навещает даму его сердца. Мне кажется, я правильно понимаю поведение Вадона. Ведь не думаете же вы, что он соперник де Медема?
- Нет ничего невозможного в нашем мире, - сухо заметил Лантье.
- Так что же происходит, черт возьми?
- Я сам хотел бы знать. А пока буду все это раскапывать, я намерен удесятерить свою осмотрительность. - Голос полицейского звучал жестко. - И от вас требую того же. У меня еще много работы с этим делом. На несколько часов. Нужно кое с кем встретиться, предстоят серьезные разговоры, которые никак нельзя вести по телефону. Мне хотелось бы повидаться и с вами. Скажем, в пять часов вечера, на том же самом месте. Идет?
- Как скажете.
- Договорились. Если же случится так, что дело повернется в нежелательную для нас сторону, очень прошу вас: доверяйте мне.
- Я и так доверяю вам.
- Я прошу у вас полного доверия. Возможно, мне придется посадить вас в камеру предварительного заключения - чтобы уберечь вас.
- Сажайте. Как непрофессионал, я это понимаю так, что вы собираетесь арестовать меня. Я думал, что мы уже все это обговорили?
- Обговорили. Если не хотите, не надо. Поймите только, что это для вашего же блага; если все провалится, я хочу, чтобы вы были хоть в какой-то безопасности.
- Но пока все как будто идет прекрасно.
- Пока да. Я проверил документы, сестра там не значится. Они оформлены на имя фирмы Лихтенштейна. Насколько я могу судить, никто ничего не сможет узнать. Если только она не…
- Если только она никому ничего не рассказала? - перебил его Билл упавшим голосом.
Лантье ответил не сразу.
- Послушайте, - сказал он наконец, - не берите себе в голову. Мы же не знаем, что с ней случилось. - Помолчав, он заговорил, взвешивая каждое слово: - Но я не стал бы слишком успокаиваться. Если ее все-таки похитили… - Его голос пресекся.
- Да. Спасибо за совет.
- Простите. Но мы с вами зашли гораздо дальше, чем думаем. Кстати, сегодня вечером я намереваюсь познакомить вас с одним человеком.
- Кто это? - настороженно спросил Билл. - Вы разве забыли, что я социально опасный элемент номер один?
- Нет. Я не могу назвать его. Он очень близок к президенту, его доверенное лицо. Мы с ним знакомы целую вечность, и я бы доверил ему свою жизнь. - Лантье тихо засопел и холодно рассмеялся. - Может быть, уже доверил.
- Идет. Встретимся в пять, - после трехсекундного молчания отозвался Билл.
Вадон, выругавшись, сел и включил прикроватную лампу с украшенным кисточками абажуром. Протянул руку, взял телефонную трубку, по темному атласу пижамы побежали мягкие переливы.
- Да?
- Кристиан?
При звуках этого голоса он нахмурился, вертикальная складка на переносице углубилась.
- Вадон слушает. Кто вы такой? И почему вы звоните мне домой? Среди ночи?
Негодование его было вполне искренним. Он узнал голос, и сон с него как рукой сняло. Несколько дней назад он познакомился с этим смазливым блондинчиком на приеме у префекта полиции. Огорчения, последовавшие после самоубийства Ахмеда, несколько помрачили его разум, и он имел глупость пригласить этого человека выпить с ним. Тот оказался компьютерным фанатом. Дни и ночи напролет, а возможно, даже и выходные он проводил за компьютером в разведывательном управлении. Вадон уже пошел дальше: по рассеянности он дал парню номер телефона своей квартиры.
- Я же запретил вам звонить мне домой. И к тому же у меня есть звание. Вам следует называть меня министром. Запомните?
- Ну разумеется. Конечно, министр, - заикаясь, пробормотали на другом конце провода. - Простите меня, пожалуйста. Но здесь такое дело… Я… ну… я думал, вам небезынтересно будет узнать…
- Что интересного вы можете сообщить, разбудив меня среди ночи, вы, дурак безмозглый? - с притворной грубостью спросил министр, надеясь снова уловить льстивую интонацию в голосе парня.
- Это касается… э-э… графини де Берни, - дрожащим голосом промямлил парень.
Вадон побледнел и судорожно сглотнул, пытаясь успокоиться.
- Что вы имеете в виду? Господи, да зачем мне нужно что-то о ней знать?
- Ее досье было помечено красным. И там указано, что это сделано по вашему распоряжению. Вот я и подумал, что должен без промедления уведомить вас.
- В четыре часа утра? Ну тогда вы полный идиот.
И сам расслышал, как в его разгневанном голосе прозвучало натянутое притворство. Человек этот просто строго следовал инструкциям. Пометка, о которой он говорил, предназначалась для посылки предупреждения каждый раз, когда помеченный файл кто-то вызывал. А инструкция эта четко предписывала ответственным лицам, каковым и был звонивший Вадону человек, немедленно информировать об этом министра. Это правило действовало без всяких изменений со времен генерала де Голля, установившего его в надежде свести к минимуму ущерб, причиняемый бездельниками и доносчиками, и дать министрам возможность проследить за утечками информации.
- Я ужасно извиняюсь, министр, но я действую по инструкции. Я подумал, что должен…
- Плохо вы подумали, - фыркнул Вадон. - Вы должны были позвонить в мою канцелярию, а не министру, они бы там решили, следует ли будить меня среди ночи. - Сон как рукой сняло, мозг его лихорадочно работал. - Хотя, - он понизил голос, - вы правильно сделали, что позвонили мне. - Он попытался беззаботно рассмеяться, но вышло весьма фальшиво. - Должно быть, графиня чем-то заинтересовала меня. Но это в прошлом. - Он махнул рукой и прибавил, словно это только сейчас пришло ему в голову: - Интересно, кому понадобился этот файл?
- Инспектору Лантье, министр. Он полицейский следователь. Хотя недавно его прикомандировали к Министерству транспорта. Но там он только коптит небо, - с презрительным смешком прибавил он. - Пристает вот к одному моему оператору, чтобы тот доставал для него файлы. Досье на графиню де Берни и еще одного человека. Такое часто случается, когда списанный полицейский вынужден искать себе подножный корм. Собирают информацию для своих мемуаров. Думаю, он…
- А кто этот другой человек?
- Ничтожество, не стоящее вашего внимания, министр. Его зовут Кхури. Саид Кхури. Алжирец.
Вадон нахмурился, порылся в своей памяти, ничего не вспомнил и спросил:
- А кто он такой, хотелось бы знать?
- Ничтожество. Поганый мелкий гангстер. Занимается сутенерством, наркотиками. Есть факты, что замешан в актах насилия. Личность, возможно, известная в преступном мире, но в наши досье попал только потому, что в середине восьмидесятых был подручным Палатэна в Ницце. Там была большая компания, - прибавил он со смешком, - но арабов в ней было совсем немного. Мне кажется, он проходит по какому-то делу, которое расследовал Лантье, и не имеет никакого отношения к графине де Берни…
Вадон молча сидел и слушал, лицо его побледнело до синевы. Когда он заговорил, голос звучал неестественно.
- Все это ерунда. Никто из них абсолютно меня не интересует. Забудьте обо всем этом.
- Разумеется, министр. Я только подумал, что раз оно помечено…
- Забудьте, я вам сказал, - крикнул Вадон. - Вы что, не расслышали? - Он нажал пальцем на кнопку, и голос в трубке умолк.
Несколько минут он просидел молча, держа трубку в одной руке и грызя ногти на другой, щеки и мешки под глазами судорожно подергивались. Потом он что-то прошептал, швырнул трубку на аппарат, отбросил одеяло и вскочил с постели.
Десять минут спустя, стараясь не думать о том, что не смог побриться, он остановил свой "ягуар" на тенистом проспекте, напротив телефона-автомата. Проспект был пуст, за исключением какого-то любителя бега трусцой, да еще два негра мели тротуар. Адвокаты, владельцы крупных фирм, богатые наследники и арабы, населявшие роскошные дома по обеим сторонам проспекта полуночниками не были. Он наблюдал за бегуном в зеркало заднего вида. Мужчина в старом армейском свитере, тяжелых боксерских бутсах, смотревшихся на мостовой гораздо лучше фантастических одеяний парижских любителей бега. Он пробежал мимо, даже не взглянув на машину. Когда он исчез из виду, Вадон выпрыгнул из машины и подбежал к телефонной будке. Одной рукой он прикрывал лицо, делая вид, что приглаживает волосы. Вряд ли негры-дворники узнали бы его, даже если б столкнулись с ним нос к носу в лифте, и тем не менее совершенно недопустимо, чтобы его увидел хоть кто-нибудь!
- Вы дурак! Стопроцентный идиот! Вообразили, что все уладили с ним, устранили его со своего пути. Так вы сказали? Черт! Как мне работать с такими людьми, как вы?
Выведенный из себя оскорблениями де Медема, которые тот выплевывал в трубку, Вадон, согнувшись над аппаратом, тоже повысил голос.
- А что я мог еще сделать? Отправить его по почте в Антарктиду? Я сделал все, что было в моих силах, - прибавил он. Против его воли голос звучал умоляюще.
Гнев де Медема обернулся сарказмом.
- Прекрасно! Итак, вы сделали все, что было в ваших силах. А я теперь, по-вашему, должен исправлять ваши ошибки. Как? Можете вы мне это сказать?
- Прекратить. Прекратить все, что вы затеяли. Еще не поздно. - Вадон облизнул губы, тревожно огляделся, на проспекте никого не было. - Это слишком опасно. Все будет раскрыто. Сначала американец, теперь вот этот араб Кхури. Полагаю, что он замешан в этом деле. Один из ваших дружков-гангстеров. Должно быть, совершил какую-нибудь глупость, и вот Лантье снова заинтересовался им. Он провалит все дело. Вы должны были предвидеть это, прежде чем связаться с арабом.
- Вот как? - весело рассмеялся де Медем. - Ну, уж если мы заговорили об арабах, не забывайте и о своем маленьком дружке. Если бы вы держали его в руках, никто бы сейчас не совал нос в наши дела. - Де Медем тяжело дышал, не в силах совладать с яростью. Вадон хотел было что-то возразить, но тот не дал ему выговорить ни слова. Голос его звучал мягко, но непререкаемо. - Поймите же: мы запустили дело и должны довести его до конца. А вас бросает то в жар, то в холод, как начинающую грешить школьницу. Вы плохо знаете меня, приятель. Вам следовало отказаться до того, как мы начали.
- Разве я мог? - чуть не плакал Вадон. - У меня не было выбора. Вы же собирались уничтожить меня. Я понятия не имел, что я…
- Вы сами уничтожали себя. Никто не заставлял вас влюбляться в этого маленького ангелочка. Так или иначе, связь с ним не довела бы вас до добра. Вот так мы с вами удовлетворяем наши амбиции.
- Но… как это…
- Как что? То, чего я добиваюсь? - Голос де Медема понизился до свистящего шепота. - Да я мечтаю об этом вот уже тридцать лет. И работаю как вол. Вы никогда не страдали из-за насмешек, оскорблений, глумлений, которыми меня осыпали так называемые интеллектуалы. Даже сейчас они относятся ко мне, словно я грязное, мерзкое существо, как будто я и мои люди не имеем права на собственное мнение. Я заслужил то, что получу в результате этого покушения. Я не позволю вам сбежать и таким образом перечеркнуть всю мою жизнь. Или вы пройдете со мной через все это, или я затопчу вас в такую грязь, что вы никогда из нее не выберетесь. Итак, непременно найдите американца и зажмите свои нервы в кулак - остался всего один день. - Он помолчал, а когда снова заговорил, голос его звучал нормально, в нем слышалась даже сердечность. - Я хочу сказать вам то, о чем прежде никогда не говорил.
- Что? - потерянно, безразлично спросил Вадон.
- Думаю, что вы все-таки заслуживаете этого. Вы достаточно долго сражались. И я действительно уверен, что вы отлично справитесь со своим делом, если немного пошевелите мозгами.
Внезапно пробудившись, Билл вскочил с кресла, прислушался, пытаясь распознать разбудивший его звук. Начал было расслабляться, наверное, это восходящее солнце развеяло мою дремоту, подумал он. И в этот момент снова услышал звук. Скрежетал лифт. Вот лифт остановился, раздвинулись двери. В три прыжка он оказался у открытой двери гостиной, спрятался и стал наблюдать в щель за прихожей.
Легкие шаги по ковру, кто-то остановился у входной двери. Спина его взмокла от пота. Послышался скрежет металла о металл. Снова и снова, словно кто-то не мог справиться с замком. Он огляделся, протянул руку и схватил со стола вазу с узким горлышком, крепко сжал ее, повернулся и снова стал наблюдать в щель, как двигались рычажки открывающегося замка.
Билл сглотнул, провел языком по губам, переступил с ноги на ногу, чтобы лучше держать равновесие. Рука с крепко зажатой вазой взмокла от пота.
У него перехватило дыхание, когда дверь медленно открылась и на пороге появилась Кельтум. Она стояла неподвижно, держа в опущенной руке ключи. Билл уронил вазу на ковер, вышел из-за двери и с улыбкой облегчения и радости произнес:
- Кельтум! Слава Богу, вы вернулись.
Она не ответила, вяло шагнула в прихожую, не повернулась, чтобы закрыть дверь, а просто захлопнула ее спиной.
- Где вы были? - подбежав к ней, спросил он. - Я чуть не умер от беспокойства.
Она словно не слышала его, стояла, опустив голову, и смотрела в пол.
Улыбка угасла на лице Билла, он подошел к ней вплотную.
- Кельтум! Что с вами?
Она не шевельнулась, руки безвольно висели по бокам. По щеке скатилась слеза и упала на полированный деревянный пол. Плечи девушки поднимались и опускались в беззвучном рыдании, лицо было безжизненно, вся она оцепенела. Он осторожно взял ее за плечи, слегка присел, согнув ноги в коленях, и приблизил лицо к ее лицу.
- Кельтум! Что такое? Какая беда приключилась с вами? - Он нежно потряс ее.
Медленно-медленно подняла она голову и посмотрела ему в глаза невидящим взором. Ее искаженное, безжизненное лицо казалось восковой маской. Наконец глаза приобрели осмысленное выражение.
- Он умер.
Билл испуганно смотрел на нее и не верил своим ушам.
- Умер? - тупо переспросил он.
По ее восковым щекам текли слезы.
- Мой отец.
- Господи, - прошептал он, скорбно опустив глаза. - Когда?
- Сегодня, рано утром. - Кельтум пожала плечами. - Я не посмотрела на часы, - прибавила она упавшим голосом.
Еще несколько секунд они стояли, убитые горем, и смотрели друг другу в глаза. Билл держал ее за плечи.
- И вы были там? В доме ваших родителей?
Она чуть заметно кивнула головой.
- Мама позвонила мне вчера вечером.
- Она знала, что вы были здесь?
Кельтум замотала головой, на лицо Билла попала ее слезинка.
- Нет, но она не знала, где меня еще искать. Она совсем разбита.
- Конечно, - кивнул он. - И вы из дома поехали прямо сюда? - Это было вопросом и одновременно ответом на него.
Она снова чуть заметно кивнула головой. Отчаяние, отразившееся на ее лице, перевернуло ему душу.
- Господи!
Он осторожно отпустил ее и подбежал к окну. Посмотрел вниз на улицу, держась как можно дальше от стекла. В тридцати метрах от дома на автобусной остановке стоял грузовик для доставки товаров. Билл ясно видел чей-то локоть, лежавший на подоконнике кузова. Он понаблюдал с полминуты: никто ничего не грузил и не выгружал. Билл повернулся, быстро подошел к неподвижно стоявшей девушке.
- Они уже здесь, - понизив голос до шепота, произнес он. - Я должен уходить. - Он взял ее за плечи и коснулся губами ее лба. - Прощайте, Кельтум. Позаботьтесь о вашей маме. Если они не помешают вам. Понадобится помощь - свяжитесь с Лантье. Он сделает для вас все, что будет в его силах. Думаю, что мы с вами увидимся на этих днях.
Он посмотрел в дверной глазок - на лестничной площадке никого не было; приоткрыл дверь, и в этот момент она повернулась и схватила его за руку.
- Нет! Я иду с вами.
Он покачал головой и вытянул рукав из ее руки.
- Нет! Возвращайтесь домой! Они пришли не за вами. Идите к вашей маме. Вы ей нужны.
Девушка, в свою очередь, тряхнула головой - так энергично, что из прически выбилась прядь волос.
- Это она послала меня к вам, - всхлипывая, сказала она. - Таково последнее желание отца.
Билл уже стоял на верхней ступеньке, прислушиваясь.