Джин подошла к компьютеру и, пробежав стрелкой мыши по экрану, открыла статистические данные. "Очень интересно. Эпицентр находился там, где, по данным Дэвида, иранцы недавно установили зенитную батарею. То есть у предполагаемого объекта "Роза". И если даже батарея и сам объект не пострадали, поскольку подземные толчки были невелики, утечка радиации вполне могла произойти. Либо, раз Нассири подозревает, что его друга отравили, кто-то намеренно допустил её, воспользовавшись природным катаклизмом. Но кто и зачем? Чтобы ответить на эти вопросы, остается надеяться лишь на то, что Лахути сможет добиться для меня разрешения осмотреть больного. Что ж, - невесело усмехнулась Джин, - ради этого, пожалуй, стоило изменить Майку с иранским капитаном. Ведь если бы я отказала Лахути вчера, еще неизвестно, как бы он повел себя по отношению ко мне сегодня. Вполне возможно, попросил бы даже перевода в другую спасательную команду, чтобы больше со мной не встречаться. И кого бы тогда вместо него прислали? Убежденного хомейниста, у которого не было студенческого прошлого, возлюбленной танцовщицы Эке и сожалений о прежней жизни? То есть, проще говоря, фанатика, слепо верящего нынешней власти. Нет, такой персонаж не только осложнил бы мне жизнь, но и всю мою шпионскую деятельность мог бы свести к нулю. Так что небольшая уступка Шахриару, с которой всё еще не может смириться совесть, возможно, имеет гораздо большее значение, нежели вынужденное романтическое приключение…"
- Я принесла кофе, ханум, - прервала размышления Джин помощница, подойдя к столу с подносом, на котором, источая аромат свежезаваренного кофе, стоял пузатый кофейник с узким носом. - Можно, я возьму кусочек нуги, ханум? - смешно наморщила она носик.
- Конечно, Марьям. Бери, сколько хочешь, - кивнула Джин, закрыв файл со статистикой землетрясений.
На темно-голубом фоне монитора снова высветилась картина Рафаэля.
- Какая интересная картинка, - уселась в кресло напротив Марьям, разлив кофе по чашкам. - А кто этот человек с колючей проволокой на голове? Он мертвый, да? Его убили? - Она засунула в рот кусок нуги с орехами.
- Это Иисус, - пояснила Джин и взяла свою чашку. - В Коране его называют "пророк Иса". Ты должна была читать о нем в школе. И на голове у него не колючая проволока, - улыбнулась она, - а ветка терновника, терновый венец. Такой венец надевали на голову всем, кого вели на распятие. Смертникам, как теперь сказали бы. Иисуса распяли на кресте давно, задолго до появления Магомета. А на этой картине его ученики, последователи, снимают тело Исы с креста, чтобы предать земле.
- Да, я вспомнила, нам читали об этом. - Марьям отхлебнула кофе, засунула в рот еще один кусок нуги, прищелкнула языком от удовольствия. - Очень вкусно, ханум, попробуйте. - И вернулась к обсуждению картины: - Но я никогда не думала, что Иса выглядел именно так. В наших книжках не было рисунков. Теперь буду знать. И расскажу отцу. Он часто читает Коран, ему будет интересно. А кто нарисовал эту картинку? Тот, кто был там же, рядом с Исой, и всё видел? А потом эту картинку перенесли на компьютер, да?
- Да, отсканировали репродукцию и перенесли на компьютер, - снова улыбнулась Джин. - Но на самом деле это не картинка, а великая картина величайшего мастера, одного из самых великих на земле за всю историю её существования…
- Он тоже был учеником Исы? - перестав жевать, Марьям теперь неотрывно смотрела на Джин.
- В какой-то мере да, ведь всё великое в нашем мире не обходится без божьей искры. И все великие мастера живописи, музыки, литературы - люди посвященные, это совершенно точно. Автор этой картины - итальянец Рафаэль Санти. Конечно же, он не присутствовал при казни Христа, поскольку родился много позже. Но, прочитав о сцене распятия в Библии, такой же священной книге как Коран, смог представить, как всё происходило, и запечатлеть это на холсте.
- То есть попросту придумал?
- Не совсем. Скорее прозрел. Просто закрыл глаза и увидел. Христос сам подсказал ему, как всё было. Ведь Рафаэль был необычным человеком: он обладал талантом видеть то, что не дано простым смертным.
- Как интере-есно, - протянула Марьям, подавшись вперед, к монитору. Помолчав, поведала: - Однажды мы с классом были в Тегеране, и там нас поселили в гостинице. А в переулке напротив, он, кажется, назывался Мофат, - она снова смешно наморщила нос, - стояло странное здание. Похожее на мечеть, только без минаретов и большого купола. С крестом над входом. Учитель сказал нам, что это христианский храм. Мне стало любопытно, и как-то утром я потихоньку улизнула из гостиницы, подошла к этому странному зданию и заглянула внутрь. Там очень красиво пели, а на стенах висели почти такие же картинки, как у вас здесь, - девушка поднесла палец к монитору. - И перед ними горели свечи.
- Ты заглянула в храм Святого Николая, Марьям. Он принадлежит Русской православной церкви. Тебе понравилось его внутреннее убранство?
- Да, ханум, очень. Отец потом объяснил мне, что я попала на христианское богослужение, а картинки на стенах называются иконами.
- Он прав, - кивнула Джин. - И сюжеты для них иконописцы берут тоже из Библии.
- И на всех изображен Иса?
- Не только. Еще его мать Марьям, ученики-апостолы, святые… В христианстве много святых, но Иса, конечно, главный среди всех, ведь он - Сын Божий.
- Мать Исы звали как меня? - округлила глаза Марьям.
- Возможно, в честь нее тебя и назвали, - предположила Джин, с улыбкой наблюдая за девушкой.
- Обязательно спрошу у отца, - закивала та. - Он говорил, что имя мне придумала мама. Интересно, почему именно такое?..
* * *
- Что показывают анализы?
Человек, лежавший на больничной койке, вызвал у Джин ассоциацию с египетской мумией, которую только что извлекли из саркофага и распеленали. Скелет, обтянутый желтой, совершенно обезвоженной и потрескавшейся как старинный пергамент кожей. Практически голый череп, хилые клочки волос топорщатся только на висках и затылке. Лицо без бровей, глаза без ресниц. Вместо глаз - две глубокие черные дыры.
Когда Джин подошла, человек с огромным усилием повернул голову в её сторону, и на подушке остался клок совершенно бесцветных волос. Больной шевельнул потрескавшимися губами, по сморщенной желтой щеке скатилась слеза. Сердце Джин сжалось. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять: дни несчастного сочтены. Тем удивительнее показался ответ доктора Нассири:
- Анализы не показали ничего существенного, ханум. Кроме, пожалуй, резкого снижения уровня лейкоцитов, который продолжает неуклонно снижаться.
- И вы считаете это несущественным? - Джин повернулась к доктору, взяла протянутые им результаты обследования. - А по-моему, это говорит о поражении костного мозга, не способного более обеспечивать деятельность организма. Такие показатели, - кивнула она на бумагу, - характерны обычно для лейкемии, причем в последней стадии. Какой вы поставили диагноз?
- Отравление таллием, ханум.
- Таллием? - недоуменно воззрилась на коллегу Джин. - На чем основано ваше заключение?
- Видите ли, ханум, - Нассири взял Джин под локоть и отвел в сторону, - обстоятельства начала заболевания таковы, что я не уполномочен посвящать вас в подробности. Надеюсь, вы меня понимаете? - понизил он голос. - Данное решение зависит не от меня. Могу сказать лишь, что Дермиан Эбаде - мой друг, мы вместе учились. Позднее он прошел специальную подготовку и в последнее время работал в радиохимической лаборатории, где проводил опыты, связанные с применением таллия в лечебных целях. В частности, при лечении туберкулеза. Во время недавнего землетрясения в лаборатории произошла авария с отключением электричества, и несколько ампул с таллием разбилось. Чтобы не пострадали другие сотрудники, Дермиан, рискуя жизнью, в одиночку собрал рассыпавшееся вещество, и в результате отравился им.
- Вы уверены в этом? - Джин внимательно посмотрела на доктора.
- Все признаки налицо, - развел руками Нассири. - Резкое повышение температуры, рвота, боли в животе, кровавый понос… Я приступил к лечению, как только узнал о трагедии. Промыл Дермиану желудок, первые четыре часа поил сиропом ипекакуаны, сделал гемодиализ, усилил экскрецию почек хлоридом калия, начал регулярно вводить ферроцин - самый эффективный антидот из всех мне известных. Казалось бы, состояние больного должно было улучшиться, но оно почему-то все ухудшается, ханум, - потерянно посмотрел он на Джин. - Признаться, я в полном отчаянии. Особенно мне не дает покоя эта необъяснимая потеря лейкоцитов…
- Вы видите, какой процент таллия обнаружен в крови? - протянула она ему бумагу с анализами. - По сути, ничтожный. Я знаю, что вы хирург и от ядерной медицины далеки, поэтому подскажу: период распада таллия длится всего четыре минуты. Следовательно, чтобы им отравиться, нужно специально положить его в рот. Или чтобы это сделал кто-то другой, но тоже намеренно. Ничего подобного, насколько я поняла, в случае с вашим другом места не имело. К тому же при таком периоде распада таллия процент его содержания в крови был бы гораздо выше. Кроме того, - назидательным тоном продолжила Джин, - таллий, конечно же, поражает желудочно-кишечный тракт, задевая попутно печень и селезенку, однако в первую очередь он влияет на состояние нервной системы - вызывает психоз и судороги. Выпадение же волос у пациента свидетельствует о запущенности заболевания. Ведь при лечении ферроцином волосяной покров, как нам с вами известно, восстанавливается, а в случае с вашим другом мы этого не наблюдаем. Другими словами, несмотря на прием антидота заболевание интенсивно прогрессирует. Кишечник, судя по анализам, не задет, - она снова заглянула в бумагу, - а вот костный мозг, который таллием обычно не поражается, практически прекратил свою деятельность. Причем, если исходить из ваших слов, уже на второй или третий день после отравления! На основании всего этого, уважаемый коллега, я позволю себе предположить, что относительно истинной деятельности господина Эбаде вас ввели в заблуждение. Поэтому при его лечении вы пошли по ложному пути, и теперь предпринимать какие-либо меры для спасения вашего товарища уже поздно. - Нассири побледнел, но Джин безжалостно добавила: - И еще, господин Нассири, прежде чем приступать к лечению своего подопечного, вам не помешало бы надеть защитный костюм.
- Защитный? - растерянно переспросил доктор. - Но для защиты от чего?
- От радиации, - отрезала она. - Чтобы не пострадало ваше собственное здоровье. Однако вернемся к пациенту. Итак, у него налицо сочетание признаков острого отравления и последней стадии лейкемии. На фоне очень короткого инкубационного периода и стремительного развития воспалительного процесса очень похоже на лучевую болезнь. Остается только выяснить, чем она была вызвана.
- Радиация? - Казалось, Нассири её больше не слушал. Он беспомощно оглянулся на Лахути, сидевшего за столом у двери. - Но мне сказали…
- Вам сказали в надежде, что я не догадаюсь, - усмехнулась Джин. - И совершенно, видимо, упустив из виду, что в составе миссии Красного Креста я принимала участие в лечении сотрудников японской атомной станции в Токаймуре, когда там произошла авария. Поэтому если вы оба действительно хотите, чтобы я дала какой-нибудь дельный совет - хотя, как мне кажется, время для советов уже упущено, - будьте любезны изложить мне всю картину происшедшего без утайки. Либо, как говорится, я умываю руки. Меня не прельщают подобные игры, извините.
- Но я… - в поисках поддержки Нассири снова взглянул на Лахути. Тот молча кивнул, и тогда доктор, глядя в пол, приступил к покаянному признанию: - Видите ли, ханум, мой друг и в самом деле работал в радиохимической лаборатории. Только… имел дело не с таллием, а…
- Опишите мне обстоятельства, при которых произошло заражение, и самые первые симптомы. А там уж я сама пойму, с чем он имел дело, - перебила его Джин.
Нассири в очередной раз бросил умоляющий взгляд на Лахути, и тот, сдавшись, подошел. Твердо глядя Джин прямо в лицо, сказал:
- Во время землетрясения на объекте, где работал Дермиан Эбаде, действительно отключилось электроснабжение и прервался отвод остаточных тепловыделений реакторов. Без достаточного охлаждения снизился уровень теплоносителя, вследствие чего повысилось давление. В результате произошел взрыв водорода, образовавшегося за оболочкой реактора. При аварии пострадал не только Эбаде, но и другие люди.
- И вы решили показать мне одного Эбаде, чтобы узнать, как помочь остальным, - догадалась Джин. - Резонно. Непонятно другое: как вы намеревались использовать мои советы, заведомо зная, что к реальности они не имеют никакого отношения?
- Я решений не принимаю, - отчеканил Лахути. - Так распорядились сверху. И для этого, кстати, имелись достаточно веские основания.
- Какие, например? - не преминула поинтересоваться Джин.
- Фактическое отсутствие радиации и крайне низкий уровень гамма-излучений, - подключился к их разговору более-менее пришедший в себя Нассири. - То есть фон был практически нормальный. Так что надобности в защитном костюме, ханум, у меня, полагаю, не было. А в крови пострадавших обнаружилось наличие именно таллия, - взглянул он на Джин почти победоносно.
- Мы передали все эти данные наверх, - продолжил Лахути, - и эксперты пришли к выводу, что, скорее всего, имело место отравление таллием. И для подстраховки разрешили пригласить вас, ханум, строго запретив посвящать вас при этом в подробности.
- А о том, что ферроцин не действует и волосы продолжают выпадать, а организм разрушаться, вы наверх сообщили? - спросила Джин.
- Да, - кивнул Лахути. - Именно поэтому вам и разрешили осмотреть больного. В надежде, что порекомендуете более действенные препараты.
- К сожалению, более эффективные препараты для лечения отравлений таллием современной медицине пока неизвестны, - развела руками Джин, - однако я по-прежнему считаю, что в данном случае они и не нужны. Скорее, нужны другие антидоты, хотя и их принимать, я думаю, больному уже поздно. Чем вы измеряли радиацию? - обратилась она к Нассири.
- Как всегда, - пожал тот плечами, - счетчиком Гейгера. Никаких отклонений от нормы он не выявил.
- Этого не может быть, - нахмурилась Джин. И повернулась к Лахути: - У вас есть более чувствительные приборы?
- Только экспериментальный образец.
- Принесите его. Срочно. И позаботьтесь о выдаче всем нам защитных костюмов. Мне отнюдь не улыбается перспектива облучения.
- Всё настолько серьезно? - помрачнел Лахути.
- Похоже, да, - кивнула она. - А вам, доктор Нассири, я настоятельно рекомендую пройти срочное обследование и, при необходимости, не менее срочно начать прием нужных лекарств. Заодно не помешает свести к минимуму контакт с семьей. Хотя бы на время, пока не убедитесь, что здоровы. То же самое касается всего персонала, который обслуживает как господина Эбаде, так и других пострадавших от этой аварии.
- Хорошо, хорошо, ханум, я всё понял, - испуганно пролепетал Нассири и принялся нервно тереть шелковой тряпочкой очки.
- Сейчас принесу счетчик, - буркнул Лахути и вышел. Вид у него был озабоченный.
Нассири наклонился к уху Джин, прошептал вопросительно:
- Так вы подозреваете, что…
- Я не подозреваю, доктор, я знаю точно, - сказала она тоже тихо, но твердо, - что таллий можно не только обнаружить в природе, но и получить искусственным путем. Как изотоп металла под названием висмут-210. Который, в свою очередь, является прямым участником реакторной реакции получения вещества.
- Какого вещества? - подозрительно воззрился на нее Нассири, водрузив очки на нос.
- Подозреваю, что в чистом виде это вещество в природе практически не встречается, но знаю, что оно во много раз сильнее синильной кислоты и цианистого калия. Вдобавок оно необыкновенно летуче и обладает высоким заражающим свойством, почему я, собственно, и настаиваю на защитных костюмах. Именно это вещество поражает в первую очередь костный мозг, в считанные часы разрушает иммунитет и создает видимость клинической картины лейкемии. Антидот для борьбы с ним уже существует, но он эффективен только на первых стадиях заболевания. Боюсь, вашему другу этот антидот теперь не поможет, поскольку у него болезнь уже запущена, а вот лично вам и персоналу рекомендую начать принимать его незамедлительно.
- Но что же это за вещество?! - ошарашенно спросил Нассири.
- Полоний. В природе его содержание ничтожно мало, а искусственным путем можно получить только в реакторе при облучении висмута-210. Побочным же продуктом данной реакции является таллий, который и сбивает с толку многих медиков и ученых. Наверное, пару лет назад я бы тоже терялась в догадках, но теперь знаю, что в 2006 году в Великобритании произошел случай намеренного отравления человека полонием. И тогда английские медики буквально совершили подвиг, сумев выявить отравляющее вещество. Полоний крайне тяжело обнаружить, и в тот раз медики нашли его лишь за три часа до смерти пациента. Зато благодаря им у нас теперь есть описание симптомов и даже некоторые руководства к действию.
- Вы уверены, что мой друг отравлен полонием?
- Я пока ни в чем не уверена, - грустно усмехнулась Джин. - Но если моя догадка верна, с другом вы можете попрощаться. Когда Шахриар принесет низкофоновый дозиметр, постараемся уловить с его помощью гамма-излучение. Если оно присутствует, тогда мы точно имеем дело с полонием. Но потом потребуется второй прибор - для измерения уже не гамма-, а альфа-излучения. Вы же пока распорядитесь поставить пациенту капельницу: нам нужно добиться мочевыделения и замерить уровень радиации еще и в моче.
- Сию минуту, ханум, - кивнул доктор Нассири и подозвал санитара.
"Полоний, получаемый из облученного висмута в соединении с бериллием, широко применялся до недавних пор при изготовлении детонаторов для атомных бомб, - задумалась Джин. - Иранцы же наверняка начнут меня уверять, что производят его из отходов атомной станции для лечения онкологических заболеваний. Однако известно, что из отходов получается мизерное количество полония, для лечения рака действительно достаточное. А вот та его доза, которая вылетела в атмосферу при взрыве на объекте, где служил Эбаде, возможна только при производстве начинки для ядерной бомбы. Это не подлежит никаким сомнениям".