На экране было хорошо видно, как Вульф наклонился к своему соседу и, показывая глазами на выход, что-то спросил. Затем оба встали и двинулись между столиков. За ними последовали три телохранителя. Под светящейся надписью "Мужской туалет" горели красные буквы "занято". Вульф и свита остановились, но дверь тотчас открылась, и выходивший молодой человек учтиво придержал ее, пропуская Вульфа в кабину. Щелк! - захлопнулась пружинящая дверь. Сопровождавшие эмиссара сотрудники спецслужб остались одни.
Дальше Жан-Полю и Трюньяну смотреть стало нечего - телевизионной камеры в помещении туалета не было.
Едва Вульф вознамерился сделать то, что хотел, как в кабине погас свет. Резко отодвинулась одна из стен, кто-то сильно и плотно обхватил его, вмиг скрутил толстой веревкой. Крикнуть Вульф не успел - во рту торчал кляп. С руки быстро сняли часы, швырнули в раковину. Безмолвное, сдавленное тело Вульфа уплыло в темноту, а бетонная стена встала на свое прежнее место. Телохранители слышали лишь характерный звук спускаемой воды. На пульте, где следили за местонахождением эмиссара по позывным датчика в часах, ничто не вызывало тревоги.
А между тем Вульфа с накинутым на голову мешком упрятывали в автофургон, стоявший у черного хода ночного кабаре.
- Вот так же когда-то и мы с тобой выкрали немца с моноклем, Жан-Поль.
- Тогда было проще, Ив. Гауляйтера никто не провожал до двери уборной, и, забеспокоившись, охрана кинулась первым делом на улицу. Немцам и в голову не пришло. А тебя теперь затаскают.
- Знать ничего не знаю! Если америкашка похищен в моем заведении, то совсем не значит, что это сделал я. Вот так-то! Следить надо было лучше. А я, извините, ни при чем.
- Мне пора, Ив. Любопытно бы посмотреть, чем все кончится.
Жан-Поль показал рукой на экран, где трое телохранителей невозмутимо сторожили вход в туалет, над дверью которого по-прежнему горело предупреждение - "занято".
- С ума сойдут, вот чем кончится! Сломают дверь, а там пусто. И в бетонных стенах ни щели. Куда девался эмиссар? В унитаз сам себя спустил? Только так! Ха-ха-ха!
- Прощай, Ив, ты нам здорово помог.
Белый фургон рефрижератора с голубыми пингвинами по бокам, выбравшись из сутолоки уличного движения, набирал скорость по автотрассе, ведущей на Запад.
Не доезжая города Дрё, машина свернула на проселочную дорогу и, проехав километров двадцать среди пустынных полей и редких лесов, остановилась у заброшенной на вид фермы. На фасаде строения, крытого позеленевшей от времени и дождей черепицей, в свете фар грузовика можно было с трудом прочесть плохо сохранившееся название фермы - "Старая мельница". Вблизи не было ни соседей, ни проезжего тракта.
Шофер вылез из кабины, обошел фургон, постучал по дверям, и они тотчас распахнулись.
- Приехали, выгружайтесь.
- Одну минуту.
В проеме двери показался Клод, за ним Вульф с плотно забинтованными глазами и ртом - виднелся только нос. Клод спустился по трапу на землю, подал американцу руку и, как слепого, повел в дом.
- Здравствуй, Сандро, - приветствовал крепко сложенного старика, открывшего дверь.
Размотав немного марлю на голове пленника, чтобы мог говорить, но не видеть, Клод обратился к нему с краткой речью.
- Месье Альфред Вульф, вы похищены "Бригадой спасения Мэри Локс".
- Кто такая Мэри Локс?
- Узница Центрального разведывательного управления. Вы, месье Вульф, будете незамедлительно освобождены, как только Мэри Локс вернется к папе и маме из застенков вашей самой свободной страны в свою страну. Мы гарантируем вам жизнь, сносное питание и свежий воздух при условии, что месье Альфред Вульф будет вести себя как джентльмен… Вы ведь джентльмен, не так ли? Я плохо слышу или мой английский вам непонятен, сэр?
Вульф пробормотал невнятное.
- Ах, вот как! Вы не обещаете "Бригаде" лояльного поведения? Тем хуже для вас.
Клод взял Вульфа за кисть правой руки и защелкнул у запястья массивный наручник. Другое звено замкнулось на ржавой цепи, наглухо прикованной к цементному полу.
- Так будет надежнее, месье Вульф. Сандро вам даст все необходимое. Но учтите - он вооружен, не понимает английского и не склонен к сентиментальности. Прощайте и будьте паинькой, сэр. Сандро, смотри в оба. Когда уеду, можешь развязать глаза эмиссару. Пусть любуется на природу из окна. Хотя, впрочем, сейчас уже ночь. За порог не выпускать.
Грузовик-рефрижератор уехал в темь, и на заброшенной ферме снова наступила тишина.
На следующий день личному секретарю американского посла в Париже позвонила неизвестная и попросила срочно принять телефонограмму: "Предлагаем обмен - Альфреда Вульфа на Мэри Локс. Согласие подтвердите подъемом флага над посольством завтра в полдень. Подпись: "Бригада спасения Мэри Локс".
Секретарша, записав послание, попыталась что-то переспросить, но ей ответили лишь короткие гудки.
Назавтра в 12 дня на флагштоке американского посольства, выходящего фасадом на площадь Согласия, взвилось звездно-полосатое полотнище.
Через час женский голос продиктовал новый текст:
"Отправляйте Мэри специальным самолетом в Испанию на американскую военную базу. О прибытии Мэри известите нас поднятием флага над посольством в Мадриде. Бригада освобождения…"
И снова ни одним междометием больше, снова короткие гудки.
Прошло два дня, и над куполом крыши посольства США в испанской столице затрепетал национальный флаг.
Американцам передали новый приказ "Бригады спасения Мэри Локс": "Доставить Мэри в консульство США в Малаге". Затем продиктовали: "В 6 утра отправить Мэри из Малаги в Севилью в машине без сопровождающих - с одним шофером". При этом строго предупредили не затевать никаких отклонений от инструкций - на карте жизнь эмиссара.
Автомашина с Мэри выехала из ворот консульства ровно в предписанное время.
На 137-м километре свернула на проселочную дорогу № 7 и, как было велено, проехав десять километров по безлюдной лесистой местности, остановилась возле развесистой алеппской сосны.
Тотчас из-за кустов выкатилась серебристая "тойота" без номеров. В напряженной тишине из американской машины боязливо вышла бледная светловолосая девушка в вельветовых джинсах, огляделась по сторонам и направилась к "тойоте". Вслед к ее ногам выбросили дорожную сумку, которую девушка, видимо, забыла. Она подняла ее, постояла, раздумывая, и медленно пошла к машине, откуда ей уже подавали сигналы фарами.
В больших темных очках за рулем был Робер, на заднем сиденье - Клод. Как только Мэри оказалась рядом, он объявил:
- Ну вот, наконец, вы и свободны, мадемуазель Локс.
Она внимательно посмотрела на него, на Робера, но ничего не ответила.
- Трогай, Робер. Не забудь перед выездом на шоссе прикрутить номера.
Все натянуто молчали.
- Я не хочу вдаваться в детали, мадемуазель, - снова начал Клод, - но получилось так, что я и мой друг придумали драматургический сюжет, чтобы добиться вашего освобождения. И, как видите, преуспели.
- Зачем?
- Что - зачем?
- Зачем вы это сделали?
- О, у нас свои счеты с американцами.
Снова наступило молчание.
- Куда мы едем? - спросила девушка.
- Сначала во Францию. Оттуда отвезем вас к папе и маме.
Клод подумал, что Мэри выглядит гораздо старше своих шестнадцати лет. Большие серые глаза были печальны.
- Вы намерены сопровождать меня до дома?
- Да, Мэри. Мы должны передать вас отцу. Лично.
В ней чувствовалась усталость, надломленность, заторможенность. Разговор не клеился, да, собственно, и говорить им было не о чем.
В потоке машин без всяких проблем миновали границу.
Из Биаррицы Клод позвонил в Париж, сообщив Жан-Полю, что все в порядке и что "важную птицу" можно выпускать на волю.
В тот же день за Вульфом на ферму приехали два молчаливых молодых человека, отстегнули наручник, усадили в старенькую с брезентовым верхом "рено-4". Плутая по узким сельским дорогам, подъехали к одной из парижских окраин. Американцу протянули стофранковый билет и показали на стоянку такси. "О'кей", - сказал Вульф, сел в машину и велел ехать в свое посольство.
Клод, Робер и Мэри пообедали в небольшом рыбном ресторанчике, выходящем окнами на море.
После обеда, во время которого все больше молчали, Клод снова отправился на телефонную станцию. Соединившись с офисом Эдди Локса, узнал, что тот еще не вернулся из Нью-Йорка. Затем связался с Крафтом, который, судя по голосу, был обеспокоен исчезновением Клода.
- Где вы, откуда звоните?
- Из альпийской местности, - наобум сымпровизировал Клод. - Катаюсь на горных лыжах. Сейчас самый сезон. К тому же, полагаю, я вам не нужен. Не так ли? Ведь "известное лицо", которому мне поручено сделать деликатную хирургическую операцию, еще не вернулось из поездки.
Договорились, что Клод будет периодически давать о себе знать.
Выйдя из кабины, Клод вдруг почувствовал растерянность - что же делать теперь, когда Мэри оказалась на его плечах? Самого Эдди Локса пока нет, когда вернется - неизвестно. Видимо, он не в курсе событий: американцы под разными предлогами отказывают в свидании с дочерью, которая для него по-прежнему их узница. Это, безусловно, Локса тревожит, и он обивает пороги, чтобы увидеться с Мэри. Похоже, американские спецслужбы выжидают, что Мэри Локс вот-вот объявится в своей семье, и отец, узнав об этом, отправится к себе на родину. И здесь, по их расчетам, на сцену должен выйти Клод с бесшумным пистолетом в руках, спрятанным для него в вокзальной камере хранения.
"Что делать? - думал Клод, не спеша подходя к "тойоте", где его ждали Робер и Мэри. - Роберу пора возвращаться в редакцию. А что мне делать с Мэри в Париже? Либо ее кто-то узнает, либо она попросту улизнет. Весь замысел может полететь к черту. Финальный кадр - передача Мэри лично отцу и откровенный решающий разговор с ним…"
Клод был удивлен, застав Мэри оживленно беседующей с Робером. Но при его появлении она замолчала, снова замкнулась.
- Эдди Локс еще не вернулся, - сказал Клод, обращаясь к Роберу, подчеркнуто игнорируя Мэри. Ему было неприятно, что девушка его сторонится. - Но тебе пора быть в редакции, а вот нам в Париже делать нечего. Надо где-то выждать приезд барона.
- Но кто знает, когда он вернется?
- В любом случае через неделю папа будет дома.
- Вот как! - оживился Клод. - Вы в этом уверены, мадемуазель?
- Уверена, месье. Потому что через неделю рождество.
- Ах, да! Ну, конечно же, на рождество Эдди Локс, как и все, кто сейчас где-то по делам, вернется к своему домашнему очагу. Но что же мне делать с вами целую неделю?
Девушка пожала плечами, как бы говоря: "Это уж ваши проблемы".
- Послушайте, Мэри, а не хотите ли покататься на лыжах в горах, в Альпах, например? Вы, надеюсь, увлекаетесь горными лыжами?
- С четырех лет.
Клод понял ответ как согласие.
- Ну, что же, прощай, Робер. Мы обязательно пришлем тебе открытку к рождеству с видами Альп.
Все трое рассмеялись.
В аэропорту Биаррицы Клод и Мэри сели на самолет, летящий в Канны, оттуда на шестиместной авиетке компании "Эр Альп" перелетели в курортный поселок Куршевель. Отыскав старого знакомого - инструктора по горным лыжам Жиля Рока, Клод с его помощью снял небольшое двухэтажное шале, арендовал лыжи и купил костюмы.
В Куршевеле толстым слоем лежал снег, ярко светило в морозном небе зимнее солнце. Горный, слегка разреженный холодный воздух клубился изо рта. По двадцать раз в день поднимались они на фуникулере на вершину нависшей над поселком горы и, вычерчивая крутые синусоиды, скатывались в долину.
За эти дни и вечера, проведенные вместе, Клод и Мэри подружились. Теперь, когда Клод уходил звонить или, как он сам говорил, - на связь с Парижем, Мэри напутствовала:
- Возвращайтесь скорее! Меня могут украсть.
Однажды вечером они смотрели телевизионные новости.
Передача шла о политической жизни в Соседней стране, где надвигалось повторное голосование об американских ракетах.
- Я ничего в этом не понимаю, - сказала Мэри. - Но отец придает им большое значение.
- Еще бы! Ваш отец не просто человек бизнеса, он патриот.
- Вы знаете, Клод, до меня как-то не доходят такие высокие понятия. Что такое патриот? Человек, любящий свою родину. Я тоже ее люблю, но мне все равно - будут у нас американские ракеты или нет.
- Я не собираюсь вас переубеждать, ибо привык уважать мнение других, даже если оно очень отличается от моего собственного. Меня только настораживает, что им, американцам, далеко не все равно - будут их ракеты в вашей стране или нет. Они очень хотят их там расставить. Жаждут. Как одержимые. Вот что тревожит.
Девушка зевнула.
- Я не знаю, почему им так уж хочется. Возможно, заботятся о нас.
Клод взорвался.
- Заботятся! Конечно, они там у себя в Америке прямо исходятся заботой о нас с вами. Они так заботливы, что меня ни за что ни про что едва не упекли в тюрьму. Вынудили бросить Сорбонну, перевернули всю жизнь. Они и о вас, Мэри, очень позаботились. Куда там! Сцапали, как перепелку, и за решетку. А знаете отчего и почему?
Клод остановился перед ней.
- Вы даже не представляете себе, из-за чего оказались в американских застенках. Да оттого, что им до зарезу нужно поставить ракеты в вашей стране. Вот ведь в чем дело.
- Но где связь? Я и военные ракеты…
- Мэри! Ваш папа - он против. А в парламенте его голос кое-что значит. Как на папу повлиять, изменить его мнение? Деньгами - нельзя, он миллионер. Угрозами - плюет. И вдруг удача - дочь сама лезет в пасть дракона, летит в Америку. Дальнейшее вам известно.
- Так, значит… Они шантажировали отца мной?
- Да, да! И многое другое, Мэри.
- Какой ужас!
- О, это еще что. Позже вы узнаете кое-что пострашнее. Но не сейчас, не к ночи, Мэри.
На шестой день праздного пребывания в Куршевеле Клод получил сразу два подтверждения о том, что Эдди Локс возвращается к себе - от его секретарши, которой звонил ежедневно, и от Крафта, с которым связывался раз в три дня.
- Мэри, каникулы окончены. Пора домой. - Клод постучал в дверь ее комнаты. - Подъем!
- Мы успеем еще покататься сегодня?
- Нет, Мэри. Я уже взял билеты на самолет.
В Соседнюю страну они добрались на следующий день в четыре часа вечера. Был канун рождества, и ни в офисе, ни дома телефон Локса не отвечал.
- Попробуем поискать на теннисном корте, - предложила Мэри.
На такси подъехали к загородному спортивному клубу местной знати.
- Стойте! - радостно крикнула Мэри. - Вон его белый "мерседес".
Машина стояла в веренице припаркованных у входа лимузинов. Накрапывал холодный дождь вперемежку со снегом.
- Мы что, так и будем дежурить здесь, пока ваш отец изволит выйти?
- Папа никогда не запирает машину.
Мэри распахнула дверцу и опустилась на заднее сиденье.
- Садитесь, Клод! О боже, неужели я дома?
Она засмеялась и, перегнувшись вперед, включила отопление.
- Но вы же не исчезнете насовсем, Клод? Будете у нас бывать, не правда ли?
- Как получится, Мэри. Как получится…
- Получится! Вы не знаете моего отца, он ценит благородные поступки, а вы - мой спаситель.
- Посмотрим, Мэри, посмотрим.
Эдди Локс, поглощенный своими мыслями, сел за руль, не взглянув на заднее сиденье, не заметив притихших Клода и Мэри.
- Папа!
Он резко обернулся. Силился что-то сказать, но не мог - спазмы сжимали горло, гримасы искажали лицо.
- Ну что ты, папа!
Она обхватила его за плечи, прижалась и зарыдала.
- Мэри, Мэри, моя девочка, Мэри… - только и твердил ошеломленный Локс, гладя ее русую голову.
Клод щелкнул зажигалкой, прикурил. И только тогда Локс взглянул на него. Но посмотрел безучастно, не видя или не придавая ему значения.
- Папа, это Клод. Он меня освободил.
Локс снова посмотрел на Клода, но не узнал. Мимолетная встреча в рабочем кабинете не оставила в памяти барона никакого следа о посетителе, предлагавшем обменять дочь на отказ от убеждений.
- Месье Эдди Локс, у меня к вам серьезный разговор. Операция еще не завершена. Давайте сделаем так. Едем к вам, на вашу загородную виллу. По дороге я все расскажу.
И Клод поведал барону то, что счел нужным: историю похищения Альфреда Вульфа, его обмен на Мэри.
- Сколько я должен вам?
- Вы мне ничего не должны, месье Локс. Это я должен…
Он помолчал. Локс настороженно смотрел на него через зеркало обзора.
- Это я должен, месье, вас застрелить.
Локс как-то облегченно вздохнул, обрел свою привычную уверенность.
Мэри рассмеялась.
- Вы шутите, Клод?
- Отнюдь. Слушайте внимательно, месье Локс. Вас, кандидатов, так сказать, на переубеждение, у американских спецслужб было четверо: Жозеф Боль, но он умер. От сердечного приступа. Карл Дорт, которого хотели купить…
- Дорт неподкупен.
- Возможно. Но на сегодняшний день у американцев уверенность, что он уже куплен. Далее - Эдди Локс. Его взгляды, оказалось, ни купить, ни обменять даже на собственную дочь, увы, нельзя. Что решают американцы? Убрать с дороги Эдди Локса. И поручают это мне. Я не убийца. Отказаться - могу. Но помешать им - нет. Найдут другого. И вас, месье Локс, так или иначе устранят.
- Черта с два!
- Да, стало быть, вас устранят. Но не из жажды вашей крови, не из мести. А чтобы на ваше депутатское место был избран другой. Кто был вашим соперником на последних выборах? Мне называли его имя, кажется, на "К"…
- Кальтербрунн?
- Да, да. Речь шла о нем.
- М-да. Ловко рассчитано. Эта скотина будет плясать под их дудку.
- Так что круг оказался замкнутым. В день ваших похорон будет объявлено о дополнительных выборах в связи с безвременно… И так далее. И изберут этого Кальтербрунна. Что и требовалось доказать, месье Локс.
Барон поежился и прикрыл окно. Мэри следила за Клодом, но, не выдержав, воскликнула:
- Но что ты предлагаешь, Клод?! Простите. Я хочу сказать - что вы предлагаете, Клод?
- Войти вместе со мной в игру против американцев.
- Что за игра?
- Я вам сейчас все объясню, месье Локс.
- Учтите, ни на какие компромиссы я не пойду, месье…
- Месье Сен-Бри.
- Да, месье Сен-Бри. Никаких сделок!
- Я уже учел эту вашу черту. Сделок и компромиссов не будет, месье Локс.
Через несколько дней Клод пригласил Джорджа Крафта к себе. Американец попытался было переменить место встречи, но Клод настоял, сказав, что предстоит просмотр видеокассеты.
Клод наблюдал из окна - черный "кадиллак" подкатил к подъезду, вышел Крафт, машина осталась ждать.
Крепкое рукопожатие, быстрый, но цепкий взгляд бывалого разведчика по квартире.
- Славно устроились, месье Сен-Бри.
- Виски, джин, водка?
- Давайте виски. Без льда и без воды. Клод налил добрых полстакана.
- О, это слишком! - притворно запротестовал Крафт. Но было видно, что доволен "королевской дозой".