310. Сегодня вечером будет переворот
Посол вышел из самолета в возбужденном состоянии и заявил, что хочет сделать заявление для прессы. Я ответил, что сделать это трудно, ибо прессы в стране нет.
- Где адмирал?
- На корабле.
- Ужас! Ужас!
Он отвел меня и резидента КГБ в сторону и ошарашил:
- У меня есть сведения, что сегодня вечером в стране произойдет военный переворот.
"Надо срочно сообщить об этом адмиралу", - рассудил я и направился в порт. Перед отплытием Олег вручил мне уоки-токи и объяснил, что я - "второй", а он - "первый" и что их шлюпка называется "маленькая".
И я, забравшись на мешки, при свете заходящего тропического солнца, как в дешевом шпионском фильме, кричал в аппарат:
- Первый! Первый! Я второй! Вышлите маленькую.
Через час "маленькая" приплыла. На ней Олег. Я рассказал, в чем дело.
- Кто тебе об этом сказал?
- Посол.
- А он мудак. Ты еще с ним намаешься.
И уплыл.
311. Забойщик свиней
Когда я вернулся в посольство, ко мне бросился резидент, у него возникли проблемы с послом:
- Объясни ты этому мудаку…
Оказывается, первое, что распорядился сделать посол, - это поставить у дверей посольства охрану. Раньше, на радость кагэбэшникам, охраны не было, и местные не могли контролировать, кто к нам приходит. Посол настаивал, резидент возмущался, и завхоза отправили искать охрану. В час ночи он привел солидно выпившего детину.
- Где ты работаешь? - спросил у него третий секретарь В. Черняков.
- На бойне. Свиней бью, - смиренно ответил тот.
Ему заплатили, и он обязался не спать ночью и охранять посольство. Оставив посла и его супругу под надежной охраной забойщика свиней, мы спокойно разошлись по домам.
Утром проснулись и удостоверились, что никакого переворота не случилось.
312. Остров дураков
Перед обедом появился адмирал.
- Кто вам сказал про переворот? - атаковал он посла. - Учтите, что у меня постоянная связь с Москвой. А у министра обороны Сан-Томе, который был с нами на корабле, есть связь с местным генеральным штабом.
Посол начал что-то мямлить. Адмирал настаивал:
- Кто вам сказал про переворот?
- Когда я сошел с самолета, мне показалось, что обстановка очень напряженная. Такая бывает перед переворотом.
Дальше адмирал слушать не стал.
- Где завхоз?
Появился завхоз.
- У тебя есть комната?
- Есть.
- Идем к тебе в комнату. Ты в этом посольстве единственный нормальный человек.
Целый час адмирал пил с завхозом виски, потом отправился на корабль.
Когда он подплывал к эсминцу, у матроса, поливавшего шлангом палубу, вырвался шланг - и струя холодной воды обрушилась на адмирала.
Команда замерла: адмирал был известен своим крутым нравом. Но он подошел к застывшему от страха матросу, похлопал его по плечу и ласково сказал:
- Надо осторожней.
Очевидно, он решил, что находится в стране полных идиотов.
Через несколько часов делегация вернулась с корабля и отбыла в аэропорт. На прощание адмирал грустно сказал мне:
- Ты еще с ним хлебнешь!
313. Петрушка
Работать с Дьяконовым было трудно. Он постоянно менял мнение, мог подписать бумагу, потом влететь в кабинет, размахивая руками и крича:
- Ошибся, я ошибся.
Мы его прозвали "Петрушка". Каково же было мое изумление, когда ЦРУшники, знавшие его по Аргентине и Мексике, потом мне рассказали, что они дали ему кличку "Паяц"!
К чести посла не могу не отметить, что, когда на меня пришла увесистая анонимка, он сделал все возможное, чтобы доказать мою невиновность.
314. О капризах розы ветров
Телеграфной связи с центром в Сан-Томе не было, и мы возили диппочту в столицу Камеруна Яунде. Для этого сначала заказывали частный самолет до столицы Габона Либревиля. Потом большим международным лайнером летели в Дуалу, а оттуда местными самолетиками в Яунде. И через несколько дней назад. Эти поездки вносили разнообразие в наш скучный быт.
Когда мы снимали частный самолет, возвращаясь назад из Либревиля в Сан-Томе, то заказывали напитки, и в немалом количестве. Все это вносилось в цену пролета и, естественно, оплачивалось центром как "перевоз дипломатической почты". Каждый раз мы брали разные напитки, поэтому и цена за пролет по одному и тому же маршруту выставлялась разная. Это не прошло мимо недремлющего ока главного бухгалтера Министерства иностранных дел. Он долго копался в бумагах, потом ехидно спросил меня:
- А почему за полет по одному и тому же маршруту каждый раз новые цены? Уж не включались ли в эту цену какие-либо другие расходы?
- Все зависит от ветра, - спокойно ответил я. - Если дует сильный встречный ветер, то самолет летит на десять-пятнадцать минут дольше, вот цена и меняется.
315. О вреде тяги к роскоши
После приезда посла мы решили чередоваться в ежемесячных поездках в Камерун за диппочтой: один раз летел посол с третьим секретарем, другой раз - я с кагэбэшником.
Но в первый раз с Дьяконовым поехал я: надо было представить его послу Тикунову в Камеруне.
Первый же вопрос Тикунова был:
- Как разместились?
Дьяконов ответил:
- Хорошо.
- Куда выходит номер?
- На дорогу.
- Советую вам поменять номер. В отеле есть президентский номер. Оттуда чудесный вид на горы.
Дьяконов так и сделал. Заплатил разницу в двадцать долларов и переехал в президентский номер с видом на горы.
Возвращались мы, как всегда, через Либревиль.
И в роскошном отеле "Окуме Паллас" Дьяконов решил не ударить лицом в грязь.
- Есть ли у вас президентский номер? - спросил он в регистратуре.
- О да.
- Я его беру.
- Поздравляю вас, - обрадовался администратор. - В этом номере до вас останавливались президент Франции и султан Омана.
Посла сопровождали в номер трое служащих.
Утром посол получил счет на… 890 долларов!
- Что делать? Что делать? - убивался посол. - Москва не утвердит расходы.
- Надо списать на чартерный рейс, - успокоил я. - Мы всегда списываем разницу за счет ветра.
- Но здесь очень большая разница.
- А мы напишем: была сильная буря.
316. О трудностях с продажей государственной тайны
Однажды мы с резидентом КГБ Володей Кулаковым получили в Яунде большой мешок диппочты. Внутри оказался… флаг Советского Союза, предназначенный для вывешивания над зданием посольства. И мы повезли его через две страны на свой остров в дипломатических мешках, так называемых вализах.
Как и положено лицам, перевозящим дипломатическую почту, мы приобрели билеты первого класса. Поднявшись на борт, сели в кресла. Сбоку от нас оказались американцы, по виду дипломаты. Через несколько минут Володя начал хохотать:
- Если мы продадим им нашу диппочту, и нам, и им влетит. Нам - за то, что продали диппочту; им - за то, что купили… советский флаг!
- К сожалению, такое невозможно, - с грустью сказали мне потом в ЦРУ. - Для того чтобы приобрести даже что-то необходимое, нам нужно запрашивать центр.
317. Купите "Мону Лизу"
В аэропорту Яунде ко мне подошел африканец и с заговорщическим видом прошептал:
- Мой брат украл картину в музее. Он не сможет ее вывезти, а вы сможете. Я вам продам ее за мизерную сумму. Посмотрите.
Он отвел меня в угол зала и показал… огромный портрет: "Джоконда", раз в пять больше оригинала.
- Подлинник, настоящий подлинник, - повторял африканец. - Брат украл.
Я вежливо отказался и пошел к ожидавшему меня в баре Володе Кулакову.
Через полчаса объявили посадку. Мы поднялись в самолет, сели в кресла.
- Смотри, - Володя показал на европейца в темно-сером плаще. Это-то при камерунской жаре! - Под плащом он что-то прячет.
- А ведь это "Мона Лиза", - догадался я.
И действительно, когда он проходил рядом, я заметил спрятанную под плащом картину.
Мужик по дешевке купил "Джоконду"!
318. Будьте здоровы
Однажды во время приезда Дьяконова в Камерун Тикунов сказал ему:
- Вы очень хорошо выглядите.
А потом как будто мимоходом добавил:
- При таком здоровье вам в посольстве и доктор не нужен.
Дьяконов согласился.
А через месяц мы получили из Москвы сообщение о том, что "ставка доктора переведена из посольства в Сан-Томе в посольство в Яунде". И была приписка: "с послом в Сан-Томе согласовано".
- Это безобразие, я не соглашался, - возмущался посол. - Он меня поймал на слове.
- Но вы действительно выглядите лучше, чем он, - успокоил я его.
319. Дюже подлючие
Первым секретарем посольства в Камеруне был Володя Шевченко, бывший первый секретарь комсомола Днепропетровской области.
Он мне рассказал забавную историю. Однажды он был делегатом Съезда комсомола. Сидит в зале и слышит, что кто-то осторожно пробирается по проходу. Оказалось, ищут его: "Кто здесь Шевченко?" - "Я". - "Идемте со мной". И его провели в комнату президиума. Там его ждал сам Н. Подгорный, тогда председатель Президиума Верховного Совета СССР. Володя представился, а Подгорный начал кричать: "Почему вы не представили к наградам комсомольцев Днепрогэса?". И начал объяснять, что такое Днепрогэс.
Дослушав до конца, Володя доложил, что правление Днепрогэса находится не в Днепропетровской, а в Запорожской области, а посему он не несет за награждение никакой ответственности. И добавил, что Днепрогэс строили тысячи, а сейчас в управлении работают человек двадцать, из которых комсомольцев всего трое. Его отпустили.
Володя запомнился мне фразой:
- Не пьют только дюже хворые или дюже подлючие.
Мне потом попадались непьющие "дюже хворые". Но редко. Чаще всего непьющими оказывались "дюже подлючие".
320. Яунде и Эльзас
Как-то мы с Володей Шевченко пошли во французский ресторан. У входа я увидел фотографию хозяйки, а внизу - табличку с ее биографией, из которой следовало, что она родилась и выросла в Эльзасе.
Вечером в разговоре с Володей я упомянул хозяйку и назвал ее эльзаской.
- Откуда ты знаешь? - спросил Володя.
- Определил по акценту, - ответил я.
Володя удивился:
- Ты по акценту можешь определись, из какой кто провинции?
- Да, - ответил я.
Через много лет я попал в Эльзас, там услышал акцент местных жителей, вспомнил хозяйку ресторана в Яунде и удостоверился, что она действительно говорила с эльзасским акцентом.
321. А может быть, это любовь
Камерун. Я сижу в кабинете Тикунова. Тот вызывает к себе заместителя торгпреда и жену экономсоветника.
- До меня дошли слухи, что вы продолжаете… совокупляться.
Тикунов употребил другой глагол.
Те начинают возмущаться. Тикунов повторяет:
- До меня дошли слухи, что вы продолжаете… совокупляться. Три месяца назад я вас предупредил: если вы будете продолжать совокупляться, я вас вышлю. Даю вам неделю на сборы.
Когда они вышли, я решил заступиться:
- Зачем так строго, Вадим Степанович? Надо ли вмешиваться в личные дела? Может быть, у них любовь?
- В личные дела вмешиваться нельзя, - согласился Тикунов. - Я их выгоняю не за то, что они совокупляются, а за то, что они так совокупляются, что мне стало об этом известно. Личная жизнь не должна становиться предметом обсуждения всей колонии.
322. Не невиновные, а подозреваемые
Тикунов любил вспоминать. Слушать его было интересно: начальник погранвойск, министр внутренних дел.
Однажды в Камеруне за обедом он рассказал:
- Мне сообщили о злоупотреблениях в Ташкенте. Я сказал: "Арестуйте пятнадцать человек. Приеду - разберусь". Приехал, разобрался. Человек десять выпустил. Остальные сели.
- Значит, были арестованы невиновные, - прокомментировал я.
- Не невиновные, а подозреваемые, - поправил Тикунов. - Главное, что порядок был восстановлен. Виновные понесли наказание, и лет пять там никто не пытался обмануть государство.
И еще он поливал Брежнева.
- Вы не боитесь, Вадим Степанович?
- Ленька меня боится. Поэтому я и невъездной. У нас есть невыездные. А я невъездной. Меня ни на какую должность в Союзе не возьмут.
Однажды он приехал в отпуск и неожиданно умер.
Траурная процедура проходила у нас в МИДе. Никого из его бывших сотрудников не было. Только мидовцы. Я выразил соболезнование жене. Она наклонилась ко мне и прошептала:
- Они убили его, Олежек.
323. Будет скандал
Однажды поздно вечером ко мне домой влетел резидент:
- Спустись, надо поговорить.
Я спустился. Внизу стоял коричневый мерседес кубинского посла.
Очень красивый мужчина латинской внешности, окончивший Сорбонну, прекрасно говоривший по-французски, кубинский посол следил за собой, по два раза в день менял костюмы. Не обратить на него внимания не могла ни одна дама. И жена нашего дежурного коменданта, красивая молодая женщина с большими серыми глазами, бывшая циркачка, внимание обратила. И он обратил на нее внимание. Вместе они составляли красивую пару. В силу этого и ряда других причин тайн у кубинца от нас не было.
Начал Володя:
- Ты знаешь, что наш посол во время беседы с президентом после вручения верительных грамот просил его ратифицировать договора, депозитарием которых является Советский Союз?
Я знал. Это рутинный вопрос. Советский Союз был заинтересован в скорейшей ратификации таких договоров, и послам ставилась задача "всемерно способствовать ратификации".
- Но ты не знаешь, что президент спросил его, может ли он в случае ратификации этих договоров рассчитывать на официальный визит в СССР.
Этого мне посол не рассказывал. Володя продолжал:
- И наш посол пообещал ему.
- Это крупная глупость, - сказал я. (В то время престарелый Брежнев отказывался принимать с официальным визитом даже глав крупных государств.)
- Верно, - подтвердил кубинец. - Наши разведчики это знают.
- Но это не главное, - продолжал Володя. - Сегодня президент подписал все договора. Завтра он вызовет нашего "Петрушку" и потребует официального визита в Москву.
Кубинец подтвердил.
- Будет скандал, - предположил резидент.
- И не просто скандал, - ответил я, - а очень большой скандал.
324. Шутки с престарелым Брежневым плохо кончаются
На следующий день президент действительно пригласил посла. Тот, вернувшись, сказал мне, что речь шла о поставках советского вооружения.
- Можно, я вместо вас поеду в Яунде, - вежливо попросил он.
Отвозить и привозить дипломатическую почту мы ездили парами: один раз - я и Володя Кулаков, следующий раз - посол и Володя Черняков. Сейчас была моя очередь. Я, разумеется, согласился.
Вернулся он веселым:
- Теперь я могу вам рассказать, в какое я попал тяжелое положение и как из него вышел.
А вышел он так. Он попросил пригласить президента в СССР на "отдых и лечение". Такое практиковалось часто.
- И что дальше? - спросил я.
- Он приедет в Москву, попросит встречи в Брежневым. Ему скажут, что Брежнев болен, и он успокоится.
Через месяц мы получили телеграмму: "Президент Сан-Томе может прибыть на отдых и лечение".
И президент поехал, будучи уверенным, что едет с официальным визитом. Готовились бумаги, писались справки.
Вот что мне потом рассказал заведующий Вторым африканским отделом Вениамин Лихачев, который вместе с первым заместителем заведующего Международным отделом ЦК КПСС Кареном Брутенцем встречал президента в аэропорту:
- Когда мы поняли, что посол обещал официальный визит, Карен мне сказал: "Если кто-нибудь про это узнает, мы с тобой сами загремим в это Сан-Томе. Делаем вид, что ничего не понимаем".
Так и сделали. Президента отправили в Крым. Он каждый день спрашивал, когда его примет Брежнев, ему отвечали: "Он плохо себя чувствует".
По возвращении в Сан-Томе президент разорвал все договоры.
Через несколько недель уехал я, а еще через пару месяцев посла отправили на пенсию. Договоры не восстановили.
325. Зеленые кофейные зерна
Я окончательно улетал из Сан-Томе. Я уже готовился идти на посадку, как меня предупредили: приехал министр иностранных дел.
- Я хочу сделать вам на прощание подарок, - министр протянул мне маленький мешочек.
В самолете я открыл мешочек. Там оказались зеленые кофейные зерна.
На Сан-Томе мы привыкли к кофе высочайшего качества. И не только к кофе. Местная кока-кола делалась из настоящих орехов кола и местной родниковой воды; она была совершенно не похожа на ту, что продается в бутылках.
В Москве Лариса обжарила зеленые зерна, и ни с чем не сравнимый запах кофе наполнил квартиру.
Я знал, что пить кофе, приготовленный из обожженных зеленых зерен, надо осторожно, он не прошел выжимку кофеина. В Алжире в ночных клубах подавали кофе без кофеиновой выжимки. Однажды мы с другом выпили две больших чашки такого кофе в клубе, который утром работал как кафе. После этого мы долго приходили в себя: пульс доходил до двухсот ударов в минуту. Такой же случай произошел с Ларисой и с женой Саши Авдеева Галиной. Они выпили по чашке такого кофе.
- У него какой-то горький привкус, - говорили они.
Кофе, который мы приготовили из подаренных министром зерен, тоже имел горьковатый привкус.
Через месяц к нам пришли знакомые:
- У вас в квартире пахнет кофе.
Слабый запах кофе оставался в квартире в течение почти двух месяцев.