388. Тесен мир ученых
Я был принят на химфак переводом и должен был подтвердить все экзамены и зачеты, сданные в академии. Это было несложно. Прихожу к заведующему кафедрой неорганической химии, тогда еще только члену-корреспонденту Академии наук В. Спицину.
- Кому в академии сдавали экзамен?
- Профессору Астахову.
- Константину Васильевичу?
- Константину Васильевичу.
- Милейший человек!
И Спицын ставит подпись в мою университетскую зачетку.
Кафедра высшей математики. Прихожу к профессору Л. Тумаркину.
- Вам читал лекции профессор Бермант?
- Да.
- Говорят, Анисим Федорович на экзаменах никогда не ставит пятерок.
- Я сдавал доценту Арамановичу.
- Не пробовали играть с ним в шахматы?
- Не пробовал.
И. Г. Араманович был кандидатом в мастера спорта по шахматам.
И Тумаркин ставит подпись в зачетку.
Боялся я идти к заведующему кафедрой органической химии президенту академии наук А. Н. Несмеянову. Лекции в академии нам читал профессор Челинцев. В сороковые годы Челинцев выдвинул теорию, призванную стать основой органической химии. Несмеянов обвинил его в теоретической некомпетентности. Полемика между ними легла в основу так называемой антирезонансной кампании. Из Челинцева чуть было не сделали "Лысенко от химии".
- Вам читал лекции профессор Челинцев?
- Да.
- Я слышал, Геннадий Владимирович прекрасно читает лекции? У вас сохранились конспекты лекций?
- Сохранились.
- Не могли бы вы мне их показать?
- Могу.
И Несмеянов ставит свою подпись в зачетку. Тетрадку с лекциями приношу на следующий день секретарю Несмеянова. Тот возвращает тетрадку через пару недель:
- Прекрасные лекции.
389. Профессор Бермант
Говоря профессору Тумаркину, что лекции нам читал профессор Бермант, я лукавил. Он должен был читать, но по каким-то причинам нашему курсу он прочел только первые пять лекций. И экзамены не принимал. К счастью. Ибо о том, как он принимает экзамены, ходили легенды. Рассказывали, что он внимательно выслушивает студента, а потом произносит один и тот же для всех монолог:
- Все знает только бог. Все, кроме отдельных параграфов, знают великие математики. Все, кроме отдельных глав, знаю я. Отдельные главы знают преподаватели. Отдельные параграфы знают одаренные студенты. Вы же принадлежите к категории студентов, которые не знают ничего. Абсолютно ничего.
Побеседовав аналогичным образом с двумя-тремя студентами, он уходил. А они тут же направлялись к доценту Арамановичу и сдавали экзамен, как говорил сам Араманович, "по-настоящему".
390. Всякое бывает
За первый месяц учебы на химфаке я подтвердил экзамены и зачеты, сданные в академии, по всем предметам, кроме физкультуры и автодела. Как говорится, верьте или не верьте, но занятий по физкультуре в академии не было. Не было в академии и автодела. Зачеты надо было сдать по обоим предметам как можно быстрее.
С физкультурой сразу же возникла проблема: для того чтобы сдать зачет по лыжам, надо было ждать зимы, а время поджимало. Пришлось идти окольным путем. У меня было удостоверение о первом разряде по футболу, полученное не совсем праведным путем. Когда я появился на кафедре физкультуры и сказал, что у меня первый разряд, здоровый детина, не иначе как тяжелоатлет, осмотрел меня с головы до ног и спросил:
- По шахматам?
Когда я ответил: "По футболу", он не удивился, сказал: "Всякое бывает" - и поставил зачет.
391. Автодело в университете
Автодело надо было сдавать на военной кафедре. Сдавать только теорию.
Однажды, спускаясь на лифте из библиотеки, я встретил ребят из нашей группы.
- Едем сдавать зачет по автоделу. Поехали с нами.
- Да я…
- Что ты теряешь! Вдруг сдашь! Мы тебе дадим учебник…
Через пять минут я уже рапортовал полковнику, что студент Агранянц прибыл для сдачи зачета, и вытащил билет.
Главным вопросом был "коленчатый вал". Я взял учебник и стал искать по оглавлению "коленчатый". Не нашел. Стал искать на "вал" - нашел и переписал. Так же аккуратно переписал ответ на второй вопрос.
Потом начал слушать, как сдают ребята, и обратил внимание, что, когда кто-нибудь говорил "вот еще утром повторял, а теперь забыл", полковник пускался в пространные нравоучения по поводу того, что в последний день перед зачетом надо отдыхать, рано ложиться спать и тому подобное. И я понял, что у меня появился шанс.
Настала моя очередь.
Я бойко изложил оба вопроса. Начались вопросы. Там, где было "да или нет", я иногда угадывал. Но в общем дела шли плохо. И тогда вместо ответа на вопрос я промямлил:
- Я точно помню, что повторял этот вопрос ночью. Как раз в это время пробило три часа.
Полковник испугался:
- Ты что, ночью не спал?
- Не спал, - признался я, - очень хотел хорошо сдать предмет.
Полковник встал и обратился ко всей аудитории:
- Я вам сейчас приведу замечательный пример. Студент… (он сверился с моей зачеткой) студент Агранянц хорошо занимался, аккуратно посещал лекции (не был ни на одной), хотел хорошо сдать зачет и… не спал ночь перед зачетом. И теперь путается. Я-то вижу, что он все знает, но бессонная ночь мешает ему сосредоточиться.
Я всем своим видом изображал тоску.
После этой речи я торжественно пообещал ему всегда спать перед экзаменами, и он поставил мне зачет.
- А ты боялся, - смеялись ребята.
392. Лекции президента Академии наук
Органическую химию читал Александр Николаевич Несмеянов, президент Академии наук.
Однажды он прервал лекцию и попросил сидевшую на последнем ряду сотрудницу деканата покинуть аудиторию.
- Это не лекция по истории партии, я не позволю искать отсутствующих.
А сотрудница просто пришла послушать академика.
С целины нас вернули на две недели раньше других студентов, ибо в первый вторник сентября Несмеянов приходит в Большую химическую аудитории читать первую лекцию по органической химии, а объяснить ему, что студенты еще на целине, никто не решился.
На лекции о спиртах Большая химическая аудитория была всегда переполнена. Все знали, что после вводной части академик строго и безапелляционно изречет:
- Все спирты ядовиты. Все.
И потом мягко добавит:
- К счастью, кроме этилового.
И когда аудитория начнет улыбаться, строго закончит:
- И право же, это соединение не несет ответственности за безобразия, которые учиняют некоторые, злоупотребив им.
Этот монолог повторялся каждый год слово в слово.
393. Кекуле и Келдыш
В день, когда "Литературная газета" напечатала первую разгромную статью против Пастернака, Несмеянов во время первого часа спросил одного из студентов:
- Коллега, вы, случаем, читаете не "Литературную газету"?
- Да.
- Вы не могли бы дать мне ее на перерыв?
Следующий час академик начал с определения формулы бензола.
- Фридрих Кекуле предложил… - начал было он. Потом прервался. - Я напишу две формулы. Одна из них верна, другая нет. Давайте проголосуем, кто за какую формулу.
Это было необычно и весело. Мы проголосовали.
- Вот видите, - заявил он, после того как ассистентка подсчитала голоса, - большинство высказалось в пользу неверной формулы. Это лишний раз доказывает, что в науке, как, впрочем, и в искусстве, - он взял в руку "Литературную газету", - мнение большинства часто бывает неверным.
Была и печальная лекция. Впервые за историю Российской академии наук ее президент был снят.
Когда Несмеянов вошел в аудиторию, мы подняли газеты с перечеркнутым портретом М. Келдыша, нового президента академии.
Несмеянов поблагодарил кивком головы и спокойно сказал:
- На науке это никак не отразится.
394. О пользе сдавать экзамены академикам
Чем выше ранг у экзаменатора, тем легче сдать ему экзамен. Академики никогда не ставили двоек, а Несмеянов не ставил троек.
Я сдавал историю химии заведующему кафедрой профессору Н. А. Фигуровскому. На какое-то время профессор вышел и передал меня пожилой даме-доценту.
Когда я изложил, что работы Ломоносова не имели никакого влияния на развитие химии, дама испугалась, замахала руками и произнесла монолог, из которого я понял, что не являюсь патриотом, а заодно и не разбираюсь в химии. К счастью, вернулся профессор.
- Он сказал, - заикающимися голосом доложила дама, - что работы Ломоносова не имели никакого влияния на развитие химии.
И приступила к политической оценке моего незрелого выступления. Но профессор ее перебил:
- Правильно, не имели. Его работы нашел в начале двадцатого века Меншуткин и опубликовал. А до этого они были неизвестны.
- Но мы… но приоритет.
- Пропагандистские оценки необходимы в научно-популярной литературе. А на химфаке студенты должны знать правду, - отчеканил профессор и поставил мне зачет.
395. Кристаллохимия
Экзамен по кристаллохимии мы сдавали вместе со студентами геофака. Старшекурсники советовали:
- Берешь билет, подсаживаешься к геологине - и она все тебе напишет. У нас курс - один семестр, а у них - четыре, поэтому их двоечник знает все лучше нашего отличника.
Я вытащил билет, осмотрел аудиторию, нашел девушку посимпатичнее, подсел к ней:
- Рассчитываю на вашу помощь.
Она удивилась:
- Почему?
- Потому что вы красивая. А красивые все добрые. А вы здесь самая красивая девушка.
- Хорошо, - сказала она. - Какой у вас первый вопрос?
И я понял, что совершил ошибку. Я подсел не к студентке, а к преподавательнице, принимающей экзамен.
И я начал отвечать. Что-то говорил. Она меня поправляла. Потом спрашивала, иногда я отвечал по делу, иногда нет.
Ребятам, которые подсматривали из-за двери, как у нас было заведено, я показывал пальцем, на какую оценку тяну. Я показывал три.
Тройка лишала стипендии, но я не боялся, потому что был демобилизованным, а демобилизованным платили стипендию независимо от оценок.
Преподавательница задала еще вопросы. Потом сказала:
- На четверку вы натянули. С трудом, но натянули. По законам Московского университета, если студент отвечает без подготовки, балл завышается на одну единицу. Я вам ставлю отлично.
И поставила в зачетку пять, а когда я встал, улыбнулась:
- А за "красивую девушку" спасибо.
396. Что такое марксизм
Отношение к партийным дисциплинам было особое.
Однажды на четвертом курсе на амвон забрался карикатурного вида старец и тонким голосом начал лекцию с вопроса:
- Что такое марксизм?
И дав нам подумать добрые три минуты, смешно разводя руками, ответил:
- Это система взглядов… Карла Маркса.
Аудитория рассмеялась, а кто-то громко сказал:
- Райкин.
Дальше - больше. Он перешел к теории агностицизма и снова спросил:
- Сколько у курицы ног?
С арифметикой у нас было все в порядке, и мы дружно ответили:
- Две.
- Нет, - взорвался старичок. - У нее есть еще и "нога вообще".
- Тогда это петух, - громко предположил кто-то. Аудитория захохотала.
А старикан продолжал. И когда он предложил разобраться с тем, "что есть между ногами курицы", моя соседка Лариса Слесарева на всю аудиторию закричала:
- Нахал!
Когда раздался звонок, я во всеуслышание объявил:
- Антракт!
397. Особый марксист
Но были и другие преподаватели.
После того как мы окончательно запутали даму, которая вела у нас занятия по диамату, на следующее занятие пришел человек по фамилии Фурманов. О себе он говорить не любил, в его биографии отсутствовало место работы с 1938 по 1955 год.
Он вошел в аудиторию и заявил:
- Я материалист. И вы не сможете переубедить меня.
Мы с ним спорили. Однажды кто-то спросил:
- Могу я на экзамене заявить, что не согласен с тем или иным положением марксизма?
- Да. Но предварительно вы должны будете грамотно изложить это положение.
Дима Попов на экзамене так и сделал. Фурманов поставил ему отлично.
Переубедить его мы не смогли, и я на всю жизнь остался убежденным материалистом.
398. Итак, она звалась Татьяной
Особое место занимала военная подготовка.
Преподаватели к тому времени уже не были кондовыми и студенту, вынесшему из аудитории матчасть, - это было строжайше запрещено - не верили, если он говорил, что зовут его Е. Онегин или О. Бендер. Однако…
Во время занятия по военной подготовке в кабинет несколько раз влетала студентка. Полковник строго спросил ее:
- Как ваша фамилия?
На что девица, потупив очи, ответила:
- Ларина.
- Наверно, Татьяна?
- Точно. Татьяна.
После занятия полковник явился в деканат и попросил найти студентку.
- Идемте в большую химическую аудиторию, они все придут на лекцию Несмеянова, - предложила заведующая учебной частью.
У входа в аудиторию полковник увидел ту, которую искал:
- Эта.
- Ну, что ты натворила, Ларина?
Услышав фамилию, полковник замешкался и осторожно спросил:
- Как ее зовут?
- Татьяна, - ответила заведующая. - Вы хотите с ней поговорить?
- Нет, не надо, - ответил полковник и быстро удалился.
Ибо мою однокурсницу Ларину действительно звали Татьяной.
399. Неприличная фамилия
Был у нас на химфаке студент из ГДР по фамилии Йобст. Если преподавателей научных кафедр некоторая неблагозвучность его фамилии не волновала, то на военной кафедре, где всегда ждали подвоха и боялись попасть впросак, вслух произносили его фамилию с опаской.
Однажды к нам пришел новый полковник и бойко начал перекличку. Мы вставали, говорили: "Я" - и ждали, когда он дойдет до немца. Увидев столь странную фамилию, полковник начал осторожно:
- И.О.Б.С.Т.
- Я.
Полковник повеселел:
- И-о-б-с-т, - продекламировал он нараспев.
- Я, - снова отрапортовал немец.
Теперь полковник решился произнести фамилию сразу:
- Йобст.
- Я.
- Йобст, - обрадовался полковник и спросил: - А как ваша настоящая фамилия?
- Йобст.
Полковник пошел жаловаться в деканат. Там ему объяснили, что, увы, у немца именно такая фамилия. И полковник изрек:
- Так ему и надо. Пусть с такой фамилией и живет.
400. 3 рубля до стипендии
Семинарские занятия по военному делу вел подполковник Филиппов, человек неглупый и рассудительный. Но была у него одна особенность. Он очень не любил, когда студенты во время занятий разговаривали друг с другом. На все отговорки типа "хочу спросить у товарища" он отвечал: "Спросите у меня".
Однажды Володя Хромоножкин наклонился к соседу Юре Максимову.
Выждав минуту, подполковник спросил:
- У вас, наверное, есть вопрос к студенту Максимову?
- Так точно.
- Спросите меня.
- Неудобно.
- На то я и преподаватель, чтобы отвечать на все вопросы.
- Вы не обидитесь?
- Нет.
- Товарищ подполковник, у вас не будет трех рублей до понедельника?
Смеялась вся группа. Смеялся и подполковник. И в перерыве подошел к Хромоножкину:
- Вам действительно нужны деньги? Не стесняйтесь.
Деньги Володя просить не стал, но с тех пор и мы, и другие студенты стали хорошо относиться к Филиппову.
401. Беседа на грузовике
Был у нас парень Женя Лукьянец. Военное дело давалось ему туго, и после второго курса он получил освобождение от военной подготовки по состоянию здоровья.
На перекличке полковник спросил, где Лукьянец. Мы ему ответили, что он стал пацифистом и выступает против всех форм насилия.
Полковник объяснил нам всю пагубность пацифизма и пошел жаловаться в деканат, где ему объяснили, что Лукьянец освобожден по состоянию здоровья.
Но у полковника засела в голове мысль, что Лукьянец "плохой". Мы эту мысль поддерживали. Если что-то в военном кабинете оказывалось сломанным, мы говорили, что приходил Лукьянец и набезобразничал. Полковник качал головой. Однажды…
Полковник проводил с нами занятия на аллее между университетом и метро "Университетская". Он стоял на грузовике, мы сидели на земле. Вдруг мы заметили какого-то парня, идущего в сторону метро.
- Это Лукьянец идет срывать занятие, - сказал кто-то.
- Сейчас я с ним поговорю, - обрадовался полковник и позвал парня: - Иди сюда.
Парень подошел. Он видел только полковника, человечка маленького роста в халате, стоящего на грузовике. Нас он не видел: мы сидели по другую сторону машины.
- Тебе чего надо? - спросил он.
- Подойди сюда и расскажи, куда ты идешь.
- А тебе какое дело?
И дальше нецензурное слово.
- Я знаю, что ты Лукьянец.
- А я знаю, что ты говно, - парировал незнакомец.
- Я сейчас слезу с грузовика, мы пойдем в деканат, и я испорчу тебе жизнь.
- А я сейчас поднимусь на грузовик и испорчу тебе физиономию.
Препирались они несколько минут. Потом парень ушел, а расстроенный полковник прекратил занятие.
Следующее занятие с нами проводил другой офицер.
402. Судьба интеллигента
Женя Лукьянец был интеллигентным, вежливым и очень добрым парнем. Учился он прекрасно, лучше всех. Его любили, но в компании приглашали нечасто, ибо он не пил. Не пил вообще.
Через пятнадцать лет после окончания МГУ я встретил его на встрече выпускников. От него пахло спиртным.
- Пойдем выпьем, - предложил он.
- Как твои дела? Защитился?
- Куда там!
Он махнул рукой.
К тому времени ни один из студентов, которых мы прочили в ученые, - а сокурсники знают это лучше других - диссертации не защитил. Зато удачно женившиеся готовили докторские.
Еще через пару лет я встретил одного такого около дома отдыха в Перхушково.
- Уже доктор?
- Доктор.
- Как дела?
- Болею. Сердце, нервы. Последний год в основном по больницам…
Из всех моих однокурсников известность получил только Сережа Кара-Мурза, прекрасный политолог и аналитик.