Пол был покрыт листками смятой кальки. Но Хоуз и Фрэнки продолжали вспоминать приметы виденного ими человека, и Анджело старался как можно точнее перенести их впечатления на бумагу. И вдруг после того, как они уже потеряли счет рисункам, Хоуз воскликнул:
- Стоп! Вот оно!
- Это он, - подтвердил Фрэнки. - Тот самый тип!
- Ничего не меняйте, - велел Хоуз. - Это он! Тот тип.
Мальчик расплылся в улыбке. Они с Хоузом пожали друг другу руки.
Анджело испустил вздох облегчения.
Наконец перед ними оказался рисунок с изображением человека, которого они оба видели.
Анджело начал собирать вещи.
- Отлично! - воскликнул мальчик.
- Мой стиль, - ответил Анджело. - Отлично! Забудьте, что моя фамилия Анджело. Моя настоящая фамилия - Отлично, с большой буквы "О". - Он устало улыбнулся. Рисовальщик тоже был доволен результатом своей работы.
- Когда мы получим распечатку? - спросил Хоуз.
- А когда она вам нужна?
Хоуз посмотрел на часы:
- Сейчас 3:15. Этот тип сегодня в восемь вечера собирается убить женщину.
Анджело серьезно кивнул. Полицейский в нем тут же возобладал над художником.
- Пошлите со мной человека, - попросил он. - Я распечатаю изображение сразу же, как вернусь к себе.
В 4:15 Карелла и Хоуз вышли из участка с пачкой еще не просохших рисунков, выполненных тушью. Сойдя со ступеней, они разошлись в разные стороны. Карелла направился на Северную Тринадцатую улицу, в бар под названием "Паб", тот самый, куда Самальсон водил свою девушку в прошлое воскресенье. Карелла шел туда с единственной целью: показать портрет бармену в надежде, что тот опознает подозреваемого.
Хоуз же свернул за угол, на Седьмую улицу, где Фрэнки Аннуци, по его словам, встретил мужчину, который передал ему письмо. Хоуз решил начать поиски с Седьмой и двигаться на восток, по направлению к центру, а если понадобится, дойти до Тридцать третьей. Оттуда можно вернуться назад, поворачивая на север и на юг. Если подозреваемый живет где-то поблизости, Хоуз непременно его найдет. Одновременно фоторобот отправили в Бюро идентификации. Вдруг его фото отыщется в досье - на тот случай, если ни один из полицейских, расследующих дело, не наткнется на золотую жилу.
В десять минут пятого из здания участка вышли Мейер и Уиллис. У них также были портреты подозреваемого. Они решили начать поиски с Шестой улицы и двигаться в западном направлении, спуститься до Первой улицы и идти вдоль Пятой до той улицы, на которой живет Леди Астор.
В четверть пятого экипаж одной из патрульных машин получил приказ заехать в участок. Им вручили фотокопии рисунка для раздачи всем моторизованным и пешим патрульным. Портрет подозреваемого отослали также в два соседних участка - 88-й и 89-й. Все улицы, непосредственно примыкающие к району Гровер-авеню, включая Гровер-парк, были наводнены детективами из 88-го и 89-го участков. Парк относился к их юрисдикции. Маловероятно, но все же… Возможно, подозреваемый вернется в парк за биноклем. Город большой, а район парка занимает обширную территорию и отличается повышенной плотностью населения. Утешало одно: территория участка все же меньше, чем территория города.
Хоуз заходил в каждый магазин, в каждый многоквартирный дом, говорил с лавочниками и консьержами, беседовал с ребятишками на улицах - дети подчас самые наблюдательные свидетели. Однако вплоть до Двенадцатой улицы не было никаких результатов.
День уже клонился к закату, но на улицах было по-прежнему знойно. Хоуз мучился от жары и от предчувствия неудачи. Как, скажите на милость, удастся им остановить убийцу? Как, скажите на милость, вообще его найти? Удрученно брел он вверх по улице, продолжая показывать портрет. Ответы отличались однотипностью. Нет, мы никогда не видели этого человека. Нет, мы его не знаем. Он что, живет где-то здесь?
В пятом доме от угла он показал портрет домовладелице - толстухе в цветастом ситцевом халате.
- Нет, - тут же сказала она, - я никогда… - И вдруг замолчала. Потом взяла портрет из рук Хоуза. - Да, это он! - воскликнула она. - Так он выглядел сегодня утром. Я видела его, когда он спускался по лестнице. Именно так он и выглядел.
- Кто спускался? - спросил Хоуз. Сердце у него екнуло.
- Смит, - ответила женщина. - Джон Смит. Мой жилец. Странный тип. Чудик. У него была…
- Какая квартира? - перебил ее Хоуз.
- 22-я. На втором этаже. Он поселился здесь недели две назад. У него была…
Хоуз, не дослушав, вбежал в подъезд, на бегу выхватывая револьвер. Он не подозревал, что за его беседой с домовладелицей внимательно наблюдают из окна второго этажа. И не знал, что наблюдатель опознал его по рыжей шевелюре. Хоуз ни о чем не догадывался до тех пор, пока не добежал до площадки второго этажа, и тогда вдруг все стало ясно.
В узком, тесном коридорчике выстрел отозвался гулким эхом. Хоуз инстинктивно пригнулся, споткнулся о верхнюю ступеньку и чуть не свалился в лестничный пролет. Он выстрелил наугад, в полумрак, никого не видя. Просто хотел, чтобы Джон Смит понял: он вооружен.
- Убирайся отсюда, коп паршивый! - прокричал голос из темноты.
- Бросай пушку! - приказал Хоуз. - Внизу со мной четверо. Так что брось глупости!
- Врешь! - крикнул в ответ Смит. - Я тебя видел, когда ты стоял под окном. Ты один. Я тебя видел!
В коридоре прогремел еще один выстрел. Хоуз снова пригнулся. Пуля сбила штукатурку с облупленной стены. Хоуз мысленно выругал себя за легкомыслие и прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полумраке. Где бы ни таился Смит, он находится в более выгодном положении, потому что прекрасно видит его, Хоуза, оставаясь сам невидимым для него. Хоуз не мог шевельнуться, не мог даже приподнять голову. Сколько же ему торчать на ступеньках? Впрочем, возможно, Смит тоже не может двигаться. Может быть, если он поменяет позицию, Хоуз его заметит. И Хоуз стал выжидать.
Внезапно в коридоре стало тихо.
- Смит! - позвал Хоуз.
Ответом была очередь - пули жужжали в узком коридорчике, как злые осы. Пули впивались в штукатурку. Штукатурка сыпалась на голову Хоузу. Он пригнулся ниже, к самым ступенькам, проклиная узкие коридоры многоквартирных домов и психов, которые твердо вознамерились сделаться убийцами. Снизу, с улицы, слышались возбужденные и испуганные крики, а потом неоднократно повторяемые призывы: "Полиция! Полиция! Полиция!"
- Слышишь, Смит? - крикнул он. - Они зовут полицию. Через три минуты здесь будет весь участок. Бросай оружие!
Вместо ответа, Смит снова выстрелил. На сей раз он целил ниже. Пулей откололо щепку от плинтуса возле самой верхней ступеньки. Хоуз попятился назад и снова инстинктивно пригнулся. С противоположного конца коридора послышался щелчок. Смит перезаряжал пушку. Хоуз подобрался, готовый одним прыжком перемахнуть коридорчик, когда еще один мягкий щелчок подсказал ему, что у его противника снова полный магазин. Он поспешил пригнуться и укрыться под спасительной верхней ступенькой.
В коридоре снова стало тихо.
- Смит!
Молчание.
- Смит!
Снизу, с улицы, донесся вой полицейской сирены.
- Слышишь, Смит? Они уже здесь. Они будут…
Ответом послужили три выстрела. Хоуз пригнул голову, а затем услышал, как Смит шаркает ногами. Он успел увидеть только ноги противника. Смит бросился вверх по лестнице. Хоуз, пригнувшись, побежал за ним, стреляя на ходу в удаляющуюся фигуру. Смит обернулся и тоже выстрелил, и Хоуз снова рухнул на пол. Теперь шаги Смита гремели по ступенькам - шумно, возбужденно, торопливо. Хоуз вскочил и помчался наверх, перемахивая через две ступеньки. Грянул еще один выстрел. На этот раз он не пригнулся, продолжая нестись вверх по лестнице. Надо успеть схватить Смита, пока тот не смылся по крышам! Хоуз услышал лязг металлической двери. Видимо, она не поддавалась. Послышался еще один выстрел. Значит, Смит сбил замок. Дверь на крышу со скрипом отворилась. Выбежав наружу, Смит тут же захлопнул за собой дверь.
Хоуз одним махом преодолел оставшиеся ступеньки. Сквозь щели в кровле на лестницу проникали яркие лучи солнца. Хоуз распахнул было дверь, но тут же снова захлопнул, когда пуля ударилась о дверной косяк и в лицо ему полетели деревянные щепки.
Черт тебя побери, проклятый сукин сын!
Хоуз рывком распахнул дверь, наугад послал очередь и бросился бежать. Ноги липли к вязкому от жары гудрону. Он увидел, как фигура побежала за трубу, а затем метнулась к парапету у ската крыши. Он выстрелил. Выстрел прошел слишком высоко. Теперь он стрелял не для того, чтобы испугать или ранить. Он стрелял наверняка, чтобы убить. Смит на секунду появился в поле зрения. Он балансировал на самом краю крыши. Хоуз выстрелил, и Смит, подобравшись, прыгнул. Он перескочил на крышу соседнего дома и скрылся за углом. Хоуз бросился за ним. Подошвы ботинок влипали в гудрон. Оказавшись на краю, Хоуз поколебался всего секунду, а потом прыгнул. Он приземлился на соседней крыше. Локти и колени оказались перемазанными липким гудроном.
А Смит уже перебежал к противоположному краю. На бегу он оглянулся, выстрелил в Хоуза и бросился к парапету. Хоуз поднял револьвер. Смит взобрался на парапет; силуэт его четко отражался на фоне ярко-голубого неба. Хоуз переложил револьвер в левую руку и тщательно прицелился. Он понимал: у него есть только один шанс. Он не имеет права промахнуться. Если Смит перепрыгнет на соседнюю крышу, его уже не догнать. Он уйдет. Поэтому Хоуз не торопился стрелять. Он внимательно наблюдал за Смитом. Тот раскинул руки в стороны, приготовившись к прыжку. Хоуз прицелился ему в корпус - самую широкую часть тела. Спокойнее! Главное - не промазать.
Смит секунду нерешительно балансировал у края ската. Теперь он представлял собой отличную мишень!
Хоуз спустил курок.
Раздался слабый щелчок.
Щелчок показался Хоузу ужаснее самого страшного грохота; он ударил по барабанным перепонкам Хоуза, словно взрыв пушечного ядра.
Смит прыгнул.
Хоуз вскочил на ноги, проклиная себя, на бегу перезарядил пистолет и одним прыжком оказался там, где только что стоял Смит. Он окинул взглядом крышу соседнего дома. Смита нигде не было видно. Ушел, гад!
Ругаясь на чем свет стоит, Хоуз вернулся на крышу пятого дома от угла. Надо обыскать квартиру Смита. У него не было времени перезарядить пистолет, пока не стало слишком поздно, а раз поздно, то ничего не поделаешь. Понуро опустив голову, он брел по вязкому от жары гудрону.
В тишине, царившей на крыше, внезапно грянули два выстрела, и Хоуз снова залег. Он поднял голову. На краю соседней крыши стоял полицейский и целился в него.
- Ты, тупая башка, прекрати стрелять! - Хоуз был вне себя от ярости. - Я на твоей стороне!
- Брось пушку! - заорал в ответ полицейский.
Пришлось подчиниться. Полицейский перемахнул щель между домами и осторожно приблизился к Хоузу. Тут он его узнал.
- А… это вы, сэр! - пробормотал он.
- Да, это я, сэр, - передразнил его Хоуз.
Домовладелица стала для Коттона Хоуза последней каплей. Она визжала как резаная и требовала, чтобы он немедленно убирался из ее дома. У нее никогда не было неприятностей, а сейчас копы заполонили весь дом и устроили пальбу средь бела дня; что же будет с ее жильцами? Они все съедут - и все из-за него, рыжего здорового придурка! Хоуз приказал одному из полицейских отвести женщину вниз, а сам направился в квартиру Смита.
В постели накануне ночью спали. Простыни были измяты. Хоуз подошел к единственному, кроме кровати, предмету мебели в спальне - гардеробу - и открыл его. Внутри болтались только пустые вешалки. Пожав плечами, Хоуз направился в ванную. Утром жилец явно умывался. Раковина была забита мыльной пеной. Он открыл аптечку. На верхней полке стоял пузырек с йодом. На нижней валялись ножницы, опасная бритва, коробка пластыря, тюбик крема для бритья, зубная щетка и паста. Хоуз закрыл шкафчик и вышел из ванной.
Вернувшись в спальню, он осмотрел туалетный столик. "Смит, надо же! - думал он. - Да еще и Джон Смит. Самый дурацкий псевдоним, какой только можно придумать". В комоде не оказалось ни одежды, ни постельного белья. Лишь на верхней полке в углу лежали шесть магазинов для автоматического пистолета. Хоуз взял один, обернув предварительно руку носовым платком. Если он не ошибается, такой магазин подходит к "люгеру". Собрав все улики, он распихал их по карманам. Затем пошел на кухню, единственное помещение в квартирке, где он еще не был. На кухонном столе стояла кофейная чашка. На плите - кофейник. Возле тостера - хлебные крошки. Очевидно, сегодня утром Джон Смит тут завтракал. Хоуз подошел к холодильнику и открыл дверцу.
На одной из полок лежали батон хлеба и начатый брусок масла. Все.
Он открыл морозилку. В шапке тающего льда стояла бутылка молока.
Парням из лаборатории придется как следует повозиться в квартире Смита. Однако ему, Хоузу, в данный момент делать тут больше нечего. Можно, конечно, поразмыслить, почему в квартире нет одежды, еды. Отсутствие самых необходимых вещей, скорее всего, означает, что Смит - кем бы он ни был - на самом деле не жил в этой квартире. Может быть, он снял ее только из-за готовящегося убийства? Может, собирался вернуться сюда после того, как сделает свое черное дело? Может, здесь разрабатывал план операции? Ведь дом расположен совсем рядом с их участком. Или недалеко от того дома, где живет намеченная им жертва? Почему?
Хоуз закрыл дверцу морозилки.
И тут услышал за спиной какой-то звук.
Кроме него, в квартире был кто-то еще!
Глава 11
Хоуз круто повернулся на каблуках, одновременно выхватывая из кармана пистолет.
- Эй! - удивленно воскликнула женщина. - А это еще зачем?
Хоуз опустил пистолет.
- Кто вы такая, мисс?
- Соседка по лестничной клетке. Я живу напротив. Коп внизу велел мне подняться и поговорить с детективом. Ведь вы - детектив?
- Да.
- Ну вот, я живу в квартире напротив.
Соседку Смита трудно было назвать красавицей, но не из-за внешности. Волосы у нее были черные, глаза - карие, а кожа очень белая. Просто она разговаривала уголком рта, словно лихая девчонка-бандитка из голливудского боевика. На ней была надета лишь тоненькая розовая комбинация; пышная грудь угрожающе выпирала из нее, смущая взор случайного свидетеля.
- Вы были знакомы с вашим соседом Джоном Смитом? - спросил Хоуз, с трудом отводя глаза в сторону.
- В те несколько раз, когда он здесь ночевал, я видела его, - ответила девица. - Он поселился здесь всего недели две назад. Такого трудно не заметить.
- Сколько раз он ночевал здесь с тех пор, как поселился?
- Всего пару раз. Однажды вечером я зашла к нему - просто так, чтобы познакомиться, понимаете? По-соседски. - Когда она смеялась, ее груди тряслись вместе с нею. Хоуз старался не смотреть на нее. - Он тогда сидел вон там, за кухонным столом, и резал газеты. Я спросила, что он делает. Он объяснил, что коллекционирует газетные вырезки.
- Когда это было?
- Где-то с неделю назад.
- Значит, он резал газеты?
- Ага, - кивнула девица. - Представляете? Просто придурок какой-то! И вид у него был такой… нелепый. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Хоуз наклонился и внимательно осмотрел столешницу кухонного стола. Ему удалось разглядеть следы клея на замызганной клеенке. Значит, свое письмо Смит составлял здесь, и это было всего неделю назад, а не в воскресенье, 23 июня! Он просто использовал старую газету.
- Вы не помните, у него на столе тогда был клей? - спросил он у соседки.
- Да… наверное. Тюбик клея. Конечно… Клей нужен, чтобы вклеивать вырезки в альбом.
- Ну да, - кивнул Хоуз. - А после того раза вы с ним не виделись?
- Я видела его только на лестнице.
- Сколько раз?
- После того нашего разговора он был здесь однажды вечером. То есть на прошлой неделе. А еще - вчера вечером.
- Он спал здесь вчера ночью?
- Наверное. Откуда мне знать? - Внезапно до девицы дошло, что на ней ничего нет, кроме прозрачной короткой рубашки. Она поспешно прикрыла ладонями пышный бюст.
- Когда он вчера пришел домой?
- Довольно поздно. Наверное, уже после полуночи. Я слушала радио. Понимаете, вчера ночью было очень жарко. В этих квартирах спать почти невозможно. Они нагреваются, как духовки. Дверь была открыта, и я услышала, как он поднимается по лестнице, потом идет к своей квартире… Я выглянула поздороваться. Он как раз вставлял ключ в замок. Ну и вид у него был, клянусь богом! Вылитый русский шпион! Только пилюль от кашля недоставало для полноты картины.
- У него в руках что-нибудь было?
- Только сумка, вернее, бумажный пакет - вроде бы с продуктами. Ах да. Еще бинокль! Представляете? По-моему, театральный. Я даже спросила: наверное, были в театре?
- И что он ответил?
- Рассмеялся. Вот пугало огородное! Смит. Джон Смит. Надо же! Просто смех! А вы как думаете?
- Что - просто смех? - спросил Хоуз.
- Ну, такая фамилия и все такое. Вы понимаете. Он просто чучело. Сдается мне, больше он сюда не вернется.
- Да, это вряд ли, - согласился Хоуз. По-видимому, решил он, у соседки Смита тоже ветер в голове гуляет, уж больно она бессвязно выражается и постоянно перескакивает с одного предмета на другой. О чем это она говорила?
- Он кто - вор?
- Мы не знаем. А он сам ничего не рассказывал вам о себе?
- Нет. Ничего. Он вообще не отличался разговорчивостью. Да и потом, он ведь был здесь всего несколько раз. И даже тогда, казалось, все время торопился. Однажды я в шутку сказала: наверное, тут у него летняя дача. Понимаете, я ничего такого не имела в виду. А он говорит: да, здесь, мол, его убежище. Ну и чучело! Надо же - Смит! - И девица снова расхохоталась.
- А он не говорил вам, кем он работает? И вообще - чем занимается?
- Нет. - Соседка скрестила руки на груди. - Пойду-ка я лучше накину что-нибудь на себя, - объявила она. - Я дремала, а тут началась пальба. Я так испугалась, что сбежала вниз прямо в ночной рубашке. Ну и вид у меня, правда? - Она хихикнула. - Лучше пойду надену что-нибудь. Приятно было побеседовать. А знаете, вы совсем не похожи на шпика.
- Спасибо, - поблагодарил Хоуз. Наверное, она сделала ему комплимент?
На пороге девица обернулась:
- Надеюсь, вы его сцапаете. Вряд ли его так трудно будет найти. Сколько в городе типов вроде него?
- Вы хотели спросить - сколько в нашем городе Смитов? - не понял Хоуз.
Соседка удивленно посмотрела на детектива: с чего бы он так разволновался?
- Вы тоже - тот еще тип, - сообщила она на прощание.
Он проводил ее взглядом. Потом пожал плечами, закрыл за собой дверь квартиры "Смита" и спустился вниз, на улицу. Домовладелица все еще рыдала.
Хоуз приказал одному из патрульных не пускать никого в квартиру номер 22, пока ее не осмотрят эксперты-криминалисты.
Потом вернулся в участок.
Пять часов вечера.
Когда Хоуз вошел в комнату, Карелла сидел за столом и пил кофе из бумажного стаканчика. Уиллиса и Мейера еще не было. В отделе было тихо.
- Здорово, Коттон, - сказал Карелла.
- Привет, Стив, - отозвался Хоуз.
- Говорят, ты угодил в перепалку на Двенадцатой?
- Угу.
- Ты цел?
- Как огурчик. Вот только опять упустил гада.