Хотя Никки и чувствовала себя виноватой из-за того, что разыгрывает журналиста, злорадное удовлетворение оказалось сильнее чувства вины.
- Мы собирались увидеться с ней для того, чтобы показать кадры с камер видеонаблюдения "Гилфорда". Но я не могу получить доступ к записям без распоряжения судьи, так что удачи тебе в поисках судьи среди ночи. - Хит представила себе картину: окунь разевает огромную пасть, готовясь заглотить заманчивую наживку. Во время бессонных ночей она насмотрелась рекламы товаров для спортивной рыбалки.
- Я знаю одного судью.
- Забудь об этом.
- Хорэса Симпсона.
Никки поднялась с кресла и принялась расхаживать по проходу между столами, стараясь не выдать того, что улыбается.
- Послушай, что я скажу, Рук. Не лезь в это дело.
- Я тебе перезвоню.
- Рук, я сказала - нет, - произнесла она командирским тоном.
- Я знаю, он еще не спит. Скорее всего, смотрит свой любимый порноканал.
А потом Никки услышала женское хихиканье - как раз перед тем, как Рук повесил трубку. Хит получила то, что хотела, но почему-то одержанная победа не радовала ее. "Да какое мне дело до его женщин?" - спросила она себя. Уже не в первый раз.
На следующее утро, в десять часов, когда уже наступила удушливая жара - таблоиды называли это лето "Зной на убой", - Никки Хит, Тараканы и Рук встретились под тентом "Гилфорда". Детективы принесли два комплекта по двенадцать распечатанных кадров с камер, расположенных в вестибюле. Хит велела Тарреллу и Каньеро показать их швейцару, а сама в компании Рука отправилась на свидание с Кимберли Старр.
Как только двери лифта закрылись, он завел свое:
- Только не надо меня благодарить.
- А почему я должна тебя благодарить? Я несколько раз говорила тебе не звонить этому судье.
Но ты, как обычно, делаешь что хочешь, мне наперекор.
Рук помолчал, обдумывая услышанное, затем произнес:
- Не за что. - И снова улыбнулся своей поганой улыбочкой. - Все дело в подтексте. О-о, сегодня утром он особенно сильно чувствуется, детектив Хит.
Он даже не смотрел на нее. Задрав голову, он разглядывал мелькавшие на дисплее цифры, но Никки все же чувствовала себя так, как будто этот мужчина видел ее насквозь, читал ее мысли, раздевал ее взглядом, и не знала, что сказать. Спасение пришло, когда лифт, негромко звякнув, остановился на шестом этаже. "Будь ты проклят!"".
Когда дверь квартиры открыл Ноа Пакстон, Никки сделала себе мысленную заметку выяснить, не спит ли бухгалтер с вдовой. В нераскрытом деле об убийстве нет несущественных деталей. Как же заманчиво представить себе такую картину: молодая красивая жена старого богатого мужа, любящая деньги, и человек, который управляет этими деньгами, задумали прикончить магната, валяясь в постели… Но она ничем не выдала своих мыслей, ограничившись лишь словами:
- Какой сюрприз!
- Кимберли опаздывает - она сейчас у своего косметолога, - объяснил Пакстон. - Я привез ей кое-какие документы на подпись, а она позвонила и попросила меня развлечь вас до ее прихода.
- Как приятно видеть, что ее так волнует расследование убийства собственного мужа, - заметил Рук.
- Добро пожаловать в мой мир. Поверьте мне, Кимберли мало что волнует.
Детектив Хит попыталась разгадать его тон. Что это - настоящее раздражение или притворство?
- Пока мы ждем, взгляните, пожалуйста, на эти фотографии. - Хит нашла то кресло с гобеленовой обивкой, в котором сидела в прошлый раз, и вытащила желтый конверт. Пакстон устроился напротив нее, на диване, и она разложила на красном полированном кофейном столике фотографии размером четыре на шесть дюймов. - Посмотрите внимательно на каждого из этих людей. Скажите мне, знаком ли вам кто-нибудь из них.
Пакстон принялся изучать каждый из двенадцати снимков по очереди. Никки занялась тем, что обычно делала во время предъявления фотографий: рассматривала того, кто рассматривал фото. Он действовал методично, двигался справа налево, сначала верхний ряд, потом нижний, не было никаких пауз, все очень ровно. Не испытывая ни малейшего влечения, Никки задумалась о том, так ли он ведет себя в постели, и снова представила путь, от которого когда-то отказалась, - загородный дом и размеренную жизнь.
Закончив просмотр, Пакстон сказал:
- Мне очень жаль, но я не узнаю никого из этих людей. - А потом задал вопрос, который задавали все свидетели в таких случаях: - Кто-то из них - убийца? - И снова, как делали все, посмотрел на фотографии, размышляя, кто же преступник - как будто это можно было понять по лицу.
- Могу я задать вопрос, который напрашивается сам собой? - заговорил Рук, когда Хит убрала фотографии в конверт. Как обычно, журналист не стал ждать разрешения раскрыть рот.
- Если Мэтью Старр был, как вы говорите, разорен, почему он просто не риспродал все это барахло? Вот смотрю я вокруг - на антикварную мебель, коллекцию картин… На деньги, полученные от продажи одной этой люстры, развивающийся страна могла бы прожить целый год.
Хит оглядела итальянскую фарфоровую люстру, французские канделябры, стены, от пола до потолка увешанные картинами, зеркало эпохи Людовика Пятнадцатого в золоченой раме, богатую мебель и подумала, что Писака, несмотря ни на что, иногда выдает умные мысли.
- Послушайте, мне неудобно об этом говорить. - И Пакстон взглянул поверх плеча Никки, как будто Снялся, что сейчас войдет Кимберли Старр.
- Вполне простой вопрос, - заметила детектив. Они знала, что еще пожалеет о том, что поддержала Рука, но добавила: - И притом хороший. Ведь вы финансист, верно?
- Хотел бы я, чтобы все было так просто.
- А вы попробуйте объяснить, может, я и пойму. Вот вы мне говорите, что Мэтью Старр сидел без гроша, его компания вылетела в трубу, в личных финансах образовалась течь, как в танкере с Аляски, а потом я вижу этот интерьер. Кстати, сколько все это стоит?
- На этот вопрос я могу ответить, - сказал Пакстон. - ПНЦ - от сорока восьми до шестидесяти миллионов.
- ПНЦ?..
- По нынешним ценам, - ответил за Пакстона Рук.
- Даже если распродавать по дешевке, сорок восемь миллионов могли бы решить немало проблем.
- Я показал вам отчетность, я нарисовал финансовую картину, я просмотрел ваши фотографии, разве вам этого мало?
- Да, и знаете почему? - Положив руки на колени, Хит наклонилась вперед и буравила финансиста взглядом. - Потому что есть еще нечто такое, о чем вы не желаете говорить, и я готова выслушать это или сейчас, или в участке.
Хит дала ему время поспорить с самим собой, и через несколько секунд он ответил:
- Просто мне кажется некрасивым осуждать Мэтью в его собственном доме так скоро после его смерти. - Детектив по-прежнему молчала, и Пакстон сдался.
- У Мэтью было чудовищное самомнение. Без этого не обойтись, если хочешь достичь того, чего достиг он, но его эго переходило все границы. Так что этой коллекции ничто не угрожало, пока он был жив.
- Но ему-то самому угрожало банкротство, - возразила Никки.
- Именно поэтому он игнорировал мои советы - нет, какие, к черту, советы, требования распродать ее но частям. Я хотел, чтобы он избавился от коллекции прежде, чем за ней явятся кредиторы, но эта комната была его дворцом. Она служила ему самому и окружающему миру доказательством того, что он по-прежнему король. - Излив душу, Пакстон оживился и принялся расхаживать по комнате.
- Вчера вы видели наш офис. Мэтью никогда не стал бы встречаться там с клиентами. Он приводил их сюда, чтобы вести переговоры, сидя на троне в своем собственном маленьком Версале. "Коллекция Старра".
Он обожал, когда воротилы бизнеса останавливались возле кресел эпохи королевы Анны и спрашивали, можно ли присесть. Или когда они смотрели на картины, зная, сколько он за них заплатил. А если они не спрашивали, он обязательно сам называл цену. Иногда я чувствовал себя настолько неловко, что мне приходилось отворачиваться.
- И что теперь будет со всем этим имуществом?
- Теперь, разумеется, я могу начать ликвидацию. Нужно выплачивать долги, не говоря уже о вкусах Кимберли. Думаю, она предпочтет лишиться нескольких безделушек, но сохранить прежний уровень жизни.
- А после того, как будут уплачены долги, остатка хватит на шикарную жизнь?
- О, не думаю, что Кимберли придется побираться, - усмехнулся Пакстон.
Расхаживая по гостиной, Никки переваривала полученную информацию. Когда она приходила сюда в прошлый раз, это было место преступления. Сейчас детектив просто любовалась шикарными апартаментами. Хрусталь, гобелены, книжный шкаф работы Уильяма Кента с резными цветами и фруктами… Одна картина ей понравилась - изображение регаты работы Рауля Дюфи, и она подошла поближе. Когда Хит училась в Северо-Восточном университете, от общежития до Бостонского музея изящных искусств было всего десять минут ходьбы.
Никки любила искусство и провела в выставочных залах немало часов, но не считала себя знатоком живописи; однако она узнала несколько экспонатов из коллекции Мэтью Старра.
Картины были дорогие, но, на ее вкус, комната представляла собой просто двухэтажный склад. Полотна импрессионистов висели вперемежку с работами старых мастеров; немецкий плакат тридцатых годов соседствовал с итальянским религиозным триптихом пятнадцатого века. Хит задержалась перед этюдом Джона Сингера Сарджента к одной из ее самых любимых картин - "Гвоздика, лилия, лилия, роза".
Хотя это был лишь предварительный набросок маслом, один из многих, которые Сарджент делал к каждой картине, ее заворожили знакомые фигурки девочек, таких прекрасных, таких невинных в своих белых платьицах, до девочки зажигали китайские фонарики в саду, погруженном в сумерки. Затем Никки удивилась, что этот этюд делает рядом с дерзким Джино Северини - без сомнения, дорогим, но кричащим полотном.
- Во всех коллекциях, которые мне доводилось видеть, было некое единство… я имею в виду нечто общее, ну то есть…
- Вкус? - подсказал Пакстон. Он пересек свой Рубикон, и теперь можно было говорить без утайки. Но все же, несмотря на это, он понизил голос и снова огляделся, как будто опасаясь, что его поразит молния им недобрые слова о покойном.
Слова его действительно были недобрыми. - Если вы ищете в этой коллекции какую-то идею или гармонию, то вы ее не найдете по одной простой причине. Мэтью был невеждой. Он не разбирался в искусстве. Он разбирался только в ценах.
Рук подошел к Хит и сказал:
- Думаю, если поищем, сможем найти здесь "Собак, играющих в покер".
Она рассмеялась, даже Пакстон позволил себе ухмылку. Но они смолкли, когда открылась парадная дверь в салон впорхнула Кимберли Старр.
- Извините за опоздание.
Хит и Рук уставились на нее во все глаза, едва сумев скрыть неприятное удивление. Лицо вдовы распухло от ботокса или каких-то других косметических инъекций. Вокруг ненатурально полных губ залегли синяки, лоб пересекали ярко-розовые полосы - казалось, они разбухали на глазах. Женщина выглядела так, как будто упала лицом в осиное гнездо.
- На Лексингтон-авеню вырубились светофоры. Проклятая жара.
- Я оставил бумаги на столе в кабинете, - заговорил Ноа Пакстон. Он уже подхватил портфель и взялся за ручку двери. - У меня полно дел в офисе. Детектив Хит, если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.
Незаметно для Кимберли он многозначительно вытаращил глаза, глядя на Никки, и это заставило ее отодвинуть на второй план гипотезу об интимной связи молодой жены и финансового директора, хотя она все-таки решила, что проверить ее стоит. Кимберли и детектив заняли те же места в гостиной, что и в день убийства. Рук отказался от обитого туалью кресла и устроился на кушетке рядом с миссис Старр. "Возможно, для того, чтобы не смотреть ей в лицо", - подумала Никки.
Изменения произошли не только с лицом Кимберли. Одежду из "Тэлботс" сменило черное на бретелях платье "Эд Харди" с картинкой в стиле татуировки: огромная красная роза и надпись "Моему любимому" на ленте. По крайней мере, вдова была в черном. Кимберли заговорила с Никки отрывисто и грубо, как будто та вломилась к ней в квартиру, чтобы испортить остаток дня:
- Ну? Вы говорили, что мне на что-то нужно посмотреть?
Хит старалась быть объективной. Она привыкла оценивать, а не осуждать людей. И по ее оценке выходило, что горе горем, но Кимберли Старр обращалась с полицией как с прислугой. Необходимо было как можно скорее поставить ее на место.
- Почему вы солгали мне относительно вашего местонахождения в момент убийства мужа, миссис Старр?
Распухшее лицо женщины все же могло выражать какие-то эмоции, и сейчас на нем появился страх. Никки Хит понравилось это зрелище.
- Что вы хотите сказать? Солгала? Зачем мне лгать?
- Об этом мы еще поговорим. Сначала я хочу узнать, где вы находились между тринадцатью и четырнадцатью часами, потому что в "Дино-Байтс" вас не было. Вы мне солгали.
- Я не лгала. Я была там.
- Вы оставили сына с няней и ушли. У меня есть свидетели. Может, мне допросить еще и няню?
- Нет. Это правда, я ушла.
- Куда вы ушли, миссис Старр? И я советую вам на этот раз говорить правду.
- Ну хорошо. Я была с мужчиной. Просто мне стыдно было тогда рассказывать вам.
- Значит, расскажите сейчас. Что значит - вы были с мужчиной?
- Боже, ну вы и сучка. Я была в постели с этим человеком, понятно? Довольны?
- Его имя?
- Вы шутите, что ли?
Лицо Никки, в отличие от лица Кимберли, вполне адекватно отражало все ее эмоции. По его выражению вдова поняла, что детектив говорит вполне серьезно.
- И не надо про Барри Гейбла, потому что он утверждает, что вы послали его подальше.
У Кимберли отвисла челюсть.
- Барри Гейбл. Помните мужчину, который набросился на вас на улице? Вы еще сказали детективу Каньеро, что он, наверное, хотел вырвать у вас сумку и что вы его в первый раз видите.
- Я была с любовником. Мой муж только что погиб. Как я могла сказать об этом?
- Надеюсь, сейчас вы преодолели свою застенчивость, Кимберли, так что расскажите мне об этом втором любовнике, чтобы я могла проверить ваше алиби. Вы ведь наверняка уже поняли, что я проверяю все.
Кимберли назвала ей имя врача - Кори ван Пелдт. Да, это правда, сказала она, и да, это тот самый врач, у которого она только что была. Хит заставила ее произнести фамилию по буквам и записала ее и номер телефона. Кимберли рассказала, что познакомилась с ним две недели назад, когда решила сходить к косметологу и узнать, не нужны ли ей какие-нибудь процедуры, и вдруг поняла: это то самое, что она искала всю жизнь. Хит была на сто процентов уверена, что "то самое" находилось в брюках доброго доктора и называлось "бумажник", но воздержалась от комментариев. Она молила небо о том, чтобы у Рука тоже хватило на это мозгов.
Воспользовавшись слабостью противника, Никки решила надавить еще сильнее. Ей нужно было продемонстрировать Кимберли фото, и она хотела удостовериться в том, что женщина не вздумает лгать или хотя бы разнервничается настолько, что не сможет как следует притворяться.
- Очень жаль, что мне теперь приходится дважды проверять каждое ваше слово и все, что с вами связано.
- Что вы имеете в виду?
- Это вы мне скажите, Лалдомина.
- Прошу прощения?
- Или Саманта?
- Эй, послушайте, вот только не надо начинать эту фигню!
- Ого, здорово! Чистый лонг-айлендский выговор. - Хит обернулась к Руку. - Видишь, что делает с людьми стресс? Настоящей леди как не бывало.
- Мое официальное имя - Кимберли Старр. Сменить имя - это не преступление.
- Проясните-ка для меня одну вещь: почему Саманта? Я представляю вас с натуральным цветом волос, и мне кажется, вам больше подошло бы имя Тиффани или Кристал.
- Вы, копы, постоянно цепляетесь к нам, девчонкам, только потому, что мы пытаемся заработать на жизнь как умеем. Каждый делает то, что может, ясно вам?
- Именно с этой целью я и пришла к вам сегодня: чтобы выяснить, кто сделал и что.
- Если вы считаете, что я убила своего мужа… Боже, не могу поверить, я это сказала… Тогда ответ: нет. - Она ждала реакции Никки, но та молчала.
"Пусть помучается", - подумала детектив.