Я наскоро благодарю многословную девушку и бросаю на рычаг трубку. Мне не терпится сообщить Вовке то, что я услышал.
- Итак, это скорее всего человек, связанный с добычей золота, и зовут его Витя, - небрежно говорю я.
Вовка бросается к списку, хотя прекрасно знает, что оба наших старателя - Викторы. Если только мы вообще не идем по ложному следу, предположительно отпадает третья кандидатура - шофера.
- Ну что же, - Вовка бодро выстукивает авторучкой по столу фрагмент из какого-то одному ему известного марша. - Курочка по зернышку клюет.
В тот же день было еще два звонка, не прибавившие почти ничего к тому, что мы знали. Экономист из сельхозуправления видел похожего мужчину в автобусе. Запомнил, потому что сидели рядом. Узнав, что сосед связан по работе с селом, все спрашивал о ценах на шкурки, о рыбе и икре.
Две подружки из пединститута видели его в аэропорту. Он был выпивши и приставал ко всем пассажирам. Сами девушки летели в Хабаровск и мужчину в своем самолете не видели.
Что ж, для одного дня не так уж мало. Если последовательно доработать нашу версию, осталось из двух Викторов выбрать одного.
Однако в тот день нам было суждено испытать еще одну радость.
Дома вечером мы сообразили с Вовкой несколько партий в шахматы.
Зазвонил телефон.
- Простите, это квартира Комарова?
- Больше того, у телефона сам Комаров.
- Я звонил вам на работу, и дежурный дал ваш телефон. Я, может быть, и ошибаюсь, но на фотографии, которую показывали по телевидению, по-моему, один мой знакомый Артамонов... Мы с ним вместе работали в старательной артели. Конечно, точно не скажу, но сходство есть.
- А как зовут вашего знакомого?
- Виктор. Отчества не знаю. У него еще прозвище было в артели - Брюнет. Лет ему под пятьдесят. Я сегодня улетаю в отпуск, но, если нужно, запишите мой одесский адрес...
Я благодарю еще одного наблюдательного человека и мчусь на кухню. Наверное, вид у меня дурацкий, потому что Вовка смотрит с недоумением.
- Ну, старик, кажется, мы победили. Опознали на фотографии именно Артамонова! Понимаешь?
Но Вовка есть Вовка.
- Ну и что? - спрашивает он. - Ведь сходство с искусственным портретом не может быть доказательством. Надо еще доказать, что убит именно Артамонов.
5.
В нашем кабинете тихо. У меня раскалывается голова - то ли от усталости, то ли от того, что опять неизвестно, куда идти дальше. Из Могилева, где родился и долго жил Артамонов, нам ответили, что единственная его родственница - тетка - давным-давно не получает от него вестей и знать не знает, где он может быть.
Я в который раз читаю заключение экспертов, которое и так знаю наизусть. И вдруг, пронзенный неожиданной мыслью, от которой мгновенно прошла головная боль, кидаюсь к столу друга.
- Послушай, Шерлок Холмс, как же мы не догадались раньше!
Я зачитываю тот абзац заключения экспертов, в котором говорится о недостающих зубах и металлической коронке в полости рта убитого.
- Ну и что? - Вовка недовольно смотрит на меня, будто я отвлек его от важных размышлений.
- А то, что если за месяц до гибели Артамонову была поставлена коронка, значит, он посетил зубного врача где-то здесь - у себя в поселке или в Магадане. А посему можно попытаться отыскать в карточках его фамилию, найти стоматолога, который его лечил. У каждого врача свой "почерк", и свои коронки он узнает из сотни, как тебе известно. А если Артамонов с его зубом опознан врачом - это уже, между прочим, доказательство!
Мы быстро сочиняем текст запроса для поликлиник и снова принимаемся за недостойное детектива занятие - ждем ответов. Слава богу, на сей раз сведения получены быстро: Артамонов лечился в стоматологической поликлинике Магадана у врача по фамилии Березняк.
И вот мы с Вовкой ждем этого самого врача Березняка, как дорогого гостя.
Доктор Березняк оказывается миловидной женщиной, легко краснеющей в ответ на Вовкины уверения, что она - наша последняя и единственная надежда. Да, эту коронку делала она. Это совершенно бесспорно. Она удивляется, как мы с другом можем сомневаться в том, что она права. Мы же задаем вопросы уже для порядка, боясь поверить в успех. Но победа оказалась даже более полной, чем можно было ожидать. Женщина, подумав немного, сказала:
- Вы знаете, а я его помню. Прекрасно помню, потому что такой случай у меня произошел впервые. Этот пациент, во-первых, был не совсем трезв, а во-вторых, вдруг стал предлагать мне деньги, чтобы я обработала ему зуб получше. Представляете?
Она, как бы приглашая нас тоже удивиться наглости пациента, с возмущением оглядела меня и Вовку.
Вовка встал, с серьезным лицом подошел к доктору Березняк и галантно поцеловал ей руку. И для нее, и для меня это было неожиданностью, но, если бы я не боялся выглядеть в глазах друга жалким подражателем, я с удовольствием сделал бы то же.
Итак, сомнений больше не было. Теперь мы знали, что жертва - рабочий старательской артели Виктор Андреевич Артамонов, сорока семи лет от роду, образование - восемь классов, имеет права бульдозериста, холост.
У нас на эти сведения ушло много месяцев.
Теперь надо искать преступника. И мы с Вовкой, не дожидаясь наступления Нового года, решаем ехать на прииск, где работал Артамонов, в поселок Верхний Ат-Урях. Время для поездки, конечно, не самое подходящее, в канун новогоднего праздника кому захочется отвечать на не очень приятные вопросы, но слишком велико наше нетерпение. И мы едем.
...В кабинете главного инженера, где мы обосновались, перебывало уже довольно много людей. Сейчас перед нами старожил, которого здесь зовут Трофимычем.
- Зубастый был человек, царство ему небесное. - Трофимыч ерзает на стуле, всем своим видом показывая, как неприятен ему разговор. - Я, стало быть, с ним в одной комнате в общежитии проживал. Сосед был, однако скажу, не сахар. Все ворчит: то в магазине чего-то нет, то кино не везут. А какое кино в промсезон? Кто его, кроме приисковых, смотреть будет? Старатели - одно слово: стараются с рассвета дотемна. Капризный был человек...
Трофимыч опасливо смотрит на нас - угодил или нет своим ответом?
- Врагов у него не было? С таким-то характером должны быть, - задаю я банальный вопрос.
- Да какие враги? Зуда он, вот и весь сказ. То не так, это не так. Какие враги у такого-то могут быть! От него даже собственная баба сбежала. Довел своим жужжанием, значит. Да вы, наверное, про нее уже слыхали. Наташа Васильева, в детсаде работает...
Васильеву Наташей разве что Трофимыч может назвать. Лет ей уже под сорок. Женщина, сразу видно, боевая.
- Мужик, он, конечно, женщине нужен. Дело наше такое - заботиться о ком-то, присматривать. А с виду Виктор ничего, видный мужчина. И рука крепкая, и в плечах широк, да и неглупый. Только скучный человек больно. Как мы с ним поженились, ни разу в гости не сходили. До свадьбы то у одной подружки побываешь, то с другой в кино сбегаешь. А тут сиди, как сычиха, дома и слушай, как он здешние порядки поносит. И все твердит, какой он хороший да работящий, только зажимают его будто. Будь он председателем артели - тогда бы порядок был... Надоело. Не выдержала я такой жизни. Подруги, конечно, отговаривали: и хозяйственный он, дескать, и пьет только по праздникам, где ты еще, мол, такого найдешь! А по мне - не было мужика и это не мужик...
Перед отъездом с прииска мы только и выяснили, что уехал Артамонов отсюда 15 октября прошлого года, получил при расчете семь с лишним тысяч рублей. В артель по истечении отпуска писем и заявлений не присылал, и место его занято. Симпатией окружающих не пользовался, друзей не имел, да и врагов тоже.
В кабинете главного инженера мы в последний раз подводили итоги, когда в дверь постучали. Оказалось - Трофимыч.
- С вас, товарищи следователи, причитается. Подробность вспомнил. Витька мне из Магадана телеграмму прислал, чтобы "Спидолу" его никому не давал. Я же говорю, жадный был человек. И еще сообщил, что восемнадцатого вылетает в Красноярск. Вот так-то.
6.
Всю неделю после поездки мы с Вовкой проверяли путевые листы водителей таксомоторного парка. Искали тех, кто работал на линии 18 октября прошлого года. Таких оказалось около ста. Пятнадцать из них заезжали в аэропорт, причем один ухитрился побывать там трижды. Каждому из пятнадцати мы показывали фотографию Артамонова, просили припомнить, не встречал ли его в порту.
И вот, наконец, перед нами худой и какой-то дерганый молодой парень, который, посмотрев на снимок, заявил, что видел похожего гражданина в аэропорту.
- Значит, так. Он стоял возле машины - кажется, газик это был - и просил шофера подбросить его в город. Я разозлился, что "левак" перехватывает пассажира из-под носа. Как назло, самолетов в тот день было мало из-за непогоды, пришлось загорать больше часа. В общем, обменялись мы с водителем газика любезностями. Едва удержался, чтобы не стукнуть его как следует, ей-богу, а мужчина этот стоял да посмеивался. Видать, скуповатый мужик - решил на такси сэкономить...
- Как выглядел шофер, не помните?
- Да точно не помню, вроде пожилой и роста большого...
Новые сведения ведут нас к новому массовому опросу...
Сегодня в очередной раз шеф знакомится с ходом нашего "дела". Мы двигаемся вперед без посторонней помощи и, хотя скорость этого движения могла бы быть и побольше, все-таки ощущаем, как с каждым днем у нас прибавляется материалов и подробностей, ведущих к развязке.
- Ну, что мы имеем на сегодняшний день? - Подполковник, видимо, уже уверовал в нашу самостоятельность.
Роль докладчика взял на себя Вовка. И надо сказать, что со всеми нашими домыслами эта история выглядела довольно складно.
- ...Пассажиры, ожидающие вылета самолета рейса восемьдесят два Магадан - Красноярск - Москва! Ваш вылет задерживается до шести утра местного времени по метеоусловиям города Красноярска. - Голос в репродукторе умолк...
Артамонову неожиданно стало душно. Наверное, начали сказываться выпитые полчаса назад триста граммов водки. Возле аэровокзала прогуливались пассажиры, которым еще предстояло провести в ожидании самолета не один час.
Подошел "Икарус" с зашторенными окнами, из него заторопилась к аэровокзалу новая партия пассажиров. Через некоторое время они, как и старожилы аэропорта, начнут фланировать, не зная, как убить время. Но сейчас в каждом еще жила надежда на скорый вылет.
"Спешите, спешите, сейчас вас успокоят, - злорадно подумал Артамонов. - Ишь, как торопятся свои башли в Сочах просадить!"
Он пощупал туго набитый бумажник. В прошлом сезоне их артели подфартило: каждый отхватил восемь тысяч, а бригадир - все двенадцать.
- Чертовы летуны, - выругался вслух Артамонов, - все у них циклоны да антициклоны...
Плюнул и решительно зашагал к запыленному газику.
- До Магадана подбросишь? - спросил он ладно сколоченного высокого мужчину.
- Ну садись.
К ним подбежал таксист в кожаной фуражке:
- Эй, земляк, давай ко мне, на такси!
- Ничего парень, перебьешься! - Шофер газика выразительно сплюнул.
На минуту Артамонову стало жалко менять элегантную "Волгу" на брезентовый газик, но договор есть договор. К тому же такси меньше червонца не обойдется, а шиковать - так уже лучше на материке.
Поехали. Шофер газика был из молчаливых.
- Давно ты в Магадане кантуешься? - пытался завязать разговор Артамонов. - Недавно? Между прочим, за что я люблю здешнюю трассу, так это за населенность. Возьмем, к примеру, Чукотку. Бывал? Нет? А я там старателем вкалывал пять лет. Заработки приличные, штук по десять на брата каждый сезон. Здесь мы в прошлом году горбатились, горбатились, еле-еле себя прокормили, а там - совсем другой коленкор. Так вот, пилишь по Чукотке сто километров, двести - и ни одного деревца или поселка. Тундра и тундра. А здесь километров десять проскочил - новая картина. То поселок, то пейзаж подходящий. Верно я говорю?
- Верно.
- Я считаю как? Человек должен за свой труд получать по справедливости. Вот возьмем, к примеру, старателей. Люди от восхода до заката вкалывают. Получают прилично, но все равно, по сравнению с государственной ценой за металл, маловато выходит. Везу я семь тысяч в отпуск. - Артамонов вытащил туго набитый бумажник и покрутил им у носа водителя. - Спрашивается, что я на эти деньги буду иметь? Рестораны, море да курортных красавиц! Вот и все кино.
Шофер снова кивнул, внимательно посмотрел на пассажира, потом взглянул в смотровое зеркало.
- Что-то мотор барахлит... - Машина замерла возле небольшой речушки с заросшими брусникой берегами. - Вылезай, перекур.
Артамонов с удовольствием вылез из кабины и поежился от вечерней прохлады. Опьянение начало проходить. Водитель взял ведро и спустился к воде. Артамонов последовал за ним. Вода в речке была прозрачной, и ему захотелось напиться. Он наклонился поближе к воде, чтобы зачерпнуть ее в ладони...
- Вот тут-то и кончилась жизнь незадачливого человека и большого путаника Виктора Андреевича Артамонова, - закончил свой рассказ и потупился, ожидая реакции шефа, Володька.
Подполковник покрутил свои усы:
- Что же, версия как версия... Живописно, к тому ж. Шофера такси, видевшего, как Артамонов садился в газик, вы нашли? Осталось немного - разыскать убийцу. Как вы намерены эти сделать?
В кабинете воцарилось молчание.
- Разрешите мне? - Я поднялся, собираясь высказать мысль, уже несколько дней не дававшую мне покоя. - Возможно, есть тут связь с тем самым делом о грабежах....
Это дело о грабежах уже много месяцев висело на управлении и требовало самого быстрого раскрытия. Рассказы потерпевших были похожи один на другой вплоть до деталей. Получив отпускные деньги, заглядывали они в ресторанчик. За рюмкой знакомились с соседями, подсевшими к их столику, и постепенно становились их "закадычными друзьями". Потом соседи приглашали отпускников "проветриться", прокатиться на газике, который всегда был под рукой. На газике! В машине "друга" раздевали, отбирали у него деньги, а потом высаживали где-нибудь на окраине. Сколько ни искали грабителей - пока результатов нет. Ибо потерпевшие, как правило, были крепко выпивши и не могли толком ничего вспомнить: ни номера машины, ни примет преступников. В личном пользовании газиков немного, и все их владельцы давно были тщательно проверены. Среди них не было и не могло быть сообщников грабителей. Выходило, что искать надо среди шоферов служебных машин.
- Мне кажется, - продолжаю я, - довольно подозрительным то, что во всех этих случаях фигурирует газик и речь идет об отпускниках.
Я понимаю, что этого маловато для предполагаемой связи нашего дела с грабежами в городе. Но подполковник неожиданно соглашается со мной:
- Ну что ж, займитесь отработкой вашей версии.
7.
Удача не имеет права не прийти к тому, кто долго готовится к встрече с ней. Она явилась к нам в облике забинтованного парня, которого звали Андрей. Ай, какой парень! Ему бы лежать и лежать, лечиться, а он - сюда. А в "скорой помощи" в первую ночь, побоявшись забыть что-нибудь, продиктовал жене и номер машины и приметы преступников. Главное, деньги-то его целы, и пришел он только для того, чтобы нам помочь!
Вот уже полчаса длится его рассказ, и мы с Вовкой слушаем, почти не перебивая.
...Газик занесло на повороте, и Андрей едва не свалился с сиденья. С того момента, как соседи по столику в ресторане, пригласившие его покататься, перестали скрывать свои истинные намерения, он мгновенно протрезвел. Голова раскалывалась. Пульс на виске бешено отстукивал секунды, заглушая для него даже шум мотора. Ноет разбитое плечо, на пальцах ссадины. Попробовал их согнуть и чуть не застонал. Почувствовал ненависть к себе: "Попался, как салага. Сейчас найдут бумажник с отпускными, и тогда прощай все, что задумано у них с Люськой!"
Словно прочитав его мысли, парень слева приставил к боку Андрея нож:
- Ты, папаша, сиди ровно и не облокачивайся. Давай раздеваться будем. Проведем инвентаризацию. Часики марки "Луч" на двадцати трех камушках? Сгодятся. Не стесняйся, снимай! Не переживай, спортивную форму - трусы и майку - на тебе оставим!.. - Он захохотал, довольный своей шуткой и властью над зависящим от него человеком.
"Надо же, совсем ведь сопливые ребята, неужели не справлюсь?" - подумал Андрей и что есть силы ударил того, что слева, головой. Ударить второго не успел. Голова взорвалась от боли, и он потерял сознание.
Первые слова, которые услышал, придя в себя, были такие:
- А чего бояться! Надо кончать. На пику - и в кусты. Никто и не узнает...
- Может, ты его, Петя, уже... прикончил?
- Да ну, что я, своего удара не знаю! Минут пятнадцать проваляется и встанет. Ну что ж, ребята, и правда надо его убрать. А то неприятности неизбежны.
Андрей старался не застонать, не выдать себя. Его глаза были прикованы к тускло поблескивающей в свете фар встречных машин дверной ручке. Медленно, по миллиметру, двигалась его рука к дверце. Еще чуть-чуть, только бы они не посмотрели в его сторону, занятые своим разговором. Не смотрят. Еще миллиметр, еще один... Пальцы встретились с холодной гладкой поверхностью ручки, и в ту же секунду Андрей все телом наваливается на дверцу. Она легко поддается, и он прыгает в спасительную темноту, в которой смешалось для него все: и новая волна резкой боли, и радость освобождения, в которое все же нельзя до конца поверить. Уже снизу, из кювета, Андрей видел, как затормозившая было машина рванула вперед. И он, как заклинание, твердит ее номер, тающий в рубиновом свете подфарников.
Андрей закончил свой рассказ, и мы с Вовкой смотрим на карту.