- Это дело мучает вас. Ведь это так, Карл?
- Нет, я бы не сказал, что оно меня мучает.
- А что же вас тогда мучает?
Он схватился за край кожаной кушетки. Вот он - подходящий случай:
- Меня мучает, что всякий раз, как я пытаюсь вас пригласить куда-нибудь, вы говорите "нет". Вот что меня мучает!
От Моны он вышел, преисполненный радостного ликования. Она отругала его по первое число, засыпала градом вопросов, в которых так и слышалось недоверие и сомнения. Много раз он от злости чуть не вскакивал с кушетки, чтобы потребовать: поверь же мне наконец! Но сдерживался и лежал на месте как паинька, продолжая отвечать. В конце концов она, смущенно улыбаясь, согласилась пойти с ним в ресторан, однако лишь после того, как закончится курс лечения.
Может быть, она думает, что такое неопределенное обещание поможет от него отвязаться, но ни к чему ее не обязывает, поскольку он будет числиться ее пациентом до скончания веков. Но Карл-то знал, что это не так и свое обещание ей придется выполнять.
Он бросил взгляд вдоль улицы Егерсборг-алле и сквозь изуродованный центр Шарлоттенлунда. Пять минут ходу до электрички, полчаса езды, и он снова очутится в своем подвале, на новом канцелярском стуле, регулируемом по высоте. Не самая подходящая обстановка для того, в ком сердце поет! Хотелось что-то делать, а там, в подвале, это теперь в принципе невозможно.
Дойдя до начала Линдегорсвей, он оглядел улицу. Почему бы не прогуляться немного? Карл вызвал на мобильнике номер Ассада и автоматически взглянул на указатель заряда. Батарейка оказалась наполовину пуста, а он ведь подзаряжал ее совсем недавно! Вот так сюрприз!
В голосе Ассада слышалось удивление. Можно ли им вообще разговаривать?
- Чепуха, Ассад! Просто не надо афишировать, что мы трудимся полным ходом. Послушай лучше, что я скажу. Не мог бы ты найти кого-нибудь из той школы-пансиона, кто согласился бы с нами поговорить? В большой папке есть школьные документы, можно узнать, с кем наша компания училась в одном классе. Либо найди кого-нибудь из учителей, который работал там в период с восемьдесят пятого по восемьдесят седьмой год.
- Я заглядывал туда.
Кто бы сомневался, черт возьми!
- У меня тут есть несколько имен, но я еще посмотрю.
- Хорошо. Будь добр, соедини меня с Розой.
Прождав минуту, Карл услышал ее запыхавшийся голос:
- Да?
- Ты, полагаю, собираешь столы?
- Да! - произнесла она в ответ, сумев вместить в это короткое словечко очень много: досаду, упрек, холодность, безграничную усталость и раздражение оттого, что ее оторвали от более важного дела.
- Мне нужен адрес мачехи Кимми Лассен. Я помню, ты давала мне записку, но сейчас у меня нет ее при себе. Пожалуйста, без расспросов почему и зачем, заранее благодарен!
Он остановился перед "Датским банком", разглядывая терпеливую очередь из хорошо сохранившихся дам и мужчин. Нечто похожее можно видеть в Брёндбю и в Тострупе в день получки, но там это было как-то понятнее. И с какой стати такие хорошо обеспеченные люди, как жители Шарлоттенлунда, тоже выстраиваются в очередь в банке? Неужели им некого послать, чтобы оплатить квитанции? Почему они не пользуются интернет-банком? Видно, не все он еще знает о привычках богатых людей. Может быть, они в день получки покупают на всю наличную мелочь акции, как бродяги с Вестербро - сигареты и пиво?
"Всяк на свой лад живет", - подумал Карл. Взглянув на фасад аптеки, он заметил в окне здания вывеску адвоката Крума с уточнением "С правом выступать в Верховном суде". Подобный специалист должен не знать отбою от клиентов вроде Прама, Дюббёль-Йенсена и Флорина!
Карл глубоко вздохнул. Пройти мимо этой конторы было то же самое, что отвергнуть все искушения, какие только упоминаются в Библии. Он так и слышал хохот врага рода человеческого. Если он позвонит в дверь, поднимется в контору и начнет расспрашивать Бента Крума, то не пройдет и десяти минут, как услышит в трубке голос директора полиции. И тогда конец отделу "Q" и Карлу Мёрку!
Мгновение он колебался, пытаясь вернуть себя на стезю принудительной праздности и склоняя к благоразумному решению отложить беседу до более подходящего случая.
"Умней всего - пройти мимо!" - думал Карл, а палец, словно живя собственной жизнью, в это время уже давил на кнопку домофона. Ну и плевать, если кто-то пытается тормозить его расследование! Бент Крум должен быть допрошен. И чем раньше, тем лучше.
Покачав головой, Карл отнял палец от звонка. Как и прежде с ним бывало уже тысячу раз, он опять поддался дурацкой привычке все решения принимать самостоятельно. Низкий женский голос коротко предложил подождать. Через мгновение послышались шаги по лестнице и за стеклянной дверью появилась женщина - изысканного вида, с шалью авторской работы на плечах и в простенькой шубке: примерно на такую Вигга в период их совместной жизни готова была любоваться часами, замерев перед витриной "Биргер Кристенсен" на Стрёгет. Можно подумать, ей удалось бы в этой шубке выглядеть столь же шикарно! Как бы не так: если бы Вигга ее получила, то к настоящему времени эту шубку давно постигла бы печальная судьба других вещей: ее бы разрезали, перекроили и перешили до неузнаваемости, чтобы какой-нибудь из ее любовников-живописцев получил должным образом задрапированную модель для картины.
Женщина отворила дверь и улыбнулась той белозубой улыбкой, которую можно купить только за хорошие деньги.
- Очень сожалею, но я как раз собралась уходить. Мой муж здесь по четвергам не бывает. Может быть, вы договоритесь с ним на другой день?
- Нет, я…
Карл по привычке сунул руку в карман за жетоном, но там было пусто. Он хотел сказать, что работает над одним расследованием и от ее мужа требуется только ответить на несколько рутинных вопросов. Но сказал нечто другое:
- Ваш муж на площадке для гольфа?
- Насколько я знаю, мой муж не играет в гольф. - Она взглянула на него с недоумением.
- Ну что ж, - тяжело вздохнул Карл. - Мне очень жаль, что приходится это сказать. Но нас с вами обоих обманывают. К сожалению, ваш муж сейчас проводит время с моей женой. И теперь я хочу наконец узнать, чего мне ждать дальше.
Он старательно напускал на себя несчастный вид, одновременно наблюдая, как примет эту новость ничего не подозревающая женщина.
- Извините меня. - Карл осторожно прикоснулся к ее локтю. - Мне очень жаль, что так вышло. Я поступил нехорошо. Еще раз простите.
Затем он повернулся и двинулся в направлении Ордрупа, сам несколько пораженный тем, как пристали к нему негуманные методы Ассада. "Нехорошо поступил"! Это было еще очень мягко сказано!
Нужный дом на Киркевей обнаружился прямо напротив церкви. Крытая стоянка для трех машин, две лестничные площадки, кирпичный дом для садовника, длинная каменная садовая ограда, недавно оштукатуренная, и сама вилла площадью метров в пятьсот-шестьсот - будто дворец. Столько латуни на дверях нет и на королевской яхте "Даннеброг". Назвать это скромным и непритязательным жилищем означало бы серьезно погрешить против истины.
Карл с удовлетворением отметил, что за окнами бельэтажа движутся какие-то тени. Значит, шанс есть.
Горничная, открывшая дверь, выглядела изможденной, но согласилась "сходить за Кассандрой Лассен и привести ее", если возможно. Он сперва удивился выражению "сходить и привести", но оказалось, что оно здесь подходит как нельзя лучше.
Из гостиной сперва послышалась громкая и сердитая тирада, но потом раздался возглас: "Молодой человек, говоришь?"
По виду хозяйки сразу становилось ясно: это дама из высшего общества, знававшая лучшие дни, чем сейчас, и более интересных мужчин, чем вице-комиссар полиции Карл Мёрк. Лощеных, стройных красоток из журналов вроде "Ее жизнь" Кассандра Лассен уже не напоминала: что ж, за тридцать лет многое может измениться. Японское кимоно было надето так небрежно, что шелковое белье под ним выглядело неотъемлемой частью ее туалета.
При виде Карла она сразу же поняла, что перед ней настоящий мужчина, очевидно, это еще продолжало ее интересовать. Разговаривая, дама сильно жестикулировала, размахивая длинными ногтями прямо перед лицом собеседника.
- Да заходите же скорей, - начала она, приближаясь к Карлу. От нее несло перегаром, впрочем, вполне благородного происхождения: Карл определил, что это было солодовое виски. Знаток, вероятно, назвал бы даже год и прочие подробности - густой запах вполне это позволял.
Повиснув на руке у гостя, Кассандра повела его в ту часть бельэтажа, которую, понизив голос, назвала "my room".
Там Карл был усажен в кресло, очень близко придвинутое к ее собственному, так что его лицо оказалось прямо напротив ее набрякших век и отвислой груди. Историческое событие!
Но такой интерес к гостю сохранялся лишь до тех пор, пока он не объявил ей, какое дело его сюда привело.
- Вы хотели узнать что-то о Кимми? - Она прижала руку к груди, что должно было означать: либо ты сейчас же уйдешь, либо я больше не выдержу.
Но в нем заговорило мужицкое упрямство ютландского крестьянина.
- Я пришел, потому что наслышан о благородных манерах, принятых в этом доме. Что здесь всегда встретишь любезный прием, по какому бы делу ни пришел.
Однако лесть не возымела действия. Тогда Карл взял со стола графин и наполнил бокал Кассандры, надеясь, что хоть это ее смягчит.
- А что, девчонка еще жива? - спросила хозяйка без малейшего намека на сочувствие.
- Да. Проживает на улицах Копенгагена. У меня есть ее фотография, хотите посмотреть?
Она зажмурилась и отвернулась, будто он сунул ей под нос собачье дерьмо.
Господи! Только этого ей не хватало для полного счастья!
- Не могли бы вы мне рассказать, что подумали вы и ваш муж в восемьдесят седьмом году, узнав, что Кимми и ее друзья попали под подозрение в уголовном деле?
Она снова прижала руку к груди, но на этот раз, кажется, стараясь собраться с мыслями. Затем выражение ее лица изменилось: здравый смысл вступил во взаимодействие с виски.
- Знаете что, мой друг, честно говоря, мы были тогда не очень-то в курсе. Понимаете, мы много путешествовали. - Она повернулась к нему лицом и постаралась сориентироваться в обстановке. - Как говорится, путешествия - это эликсир жизни. Мы с мужем нашли множество замечательных друзей. Наш мир - дивное место. Как по-вашему, господин…
- Мёрк. Карл Мёрк. - Он слегка поклонился. Такую черствость найдешь, пожалуй, разве что в сказках братьев Гримм! - Да, вы, наверное, правы.
Ей незачем знать, что, кроме единственной туристической поездки на автобусе на Коста-Брава, где Вигга общалась с местными художниками, а Карл жарился на пляже с пенсионерами, он никогда особо не отдалялся от Копенгагена.
- Вы думаете, были какие-то основания подозревать Кимми? - спросил он.
Она поджала губы, вероятно, в попытке придать своему лицу серьезное выражение:
- Знаете что? Кимми была никчемной девчонкой. Она даже дралась. Да, да! Когда была еще совсем маленькой! Колотила руками, как барабанными палочками, когда что-то было ей не по нраву. Вот так! - Женщина попыталась продемонстрировать, как это выглядело, отчего спиртной дух разнесся по всей комнате.
"Какой нормальный ребенок не пытался это проделывать? - подумал Карл. - Тем более при таких-то родителях!"
- Да что вы! И когда подросла, она вела себя так же?
- Еще бы! Ужасная была девчонка! Какими только словами меня не обзывала! Вы себе представить не можете!
Почему же, вполне мог.
- И еще путалась с кем попало.
- Путалась?
Женщина принялась растирать руки, покрытые тонкими синими жилками. Только тут Карл разглядел, что ее суставы искорежены подагрой. Бокал уже был пуст - ну что же, у каждого свое обезболивающее.
- Так вот, она вернулась из Швейцарии и стала кого попало водить в дом. Скажу напрямик: она могла спариваться, как животное, не позаботившись и дверь закрыть, даже если я была дома и могла пройти мимо! - Женщина покачала головой. - Нелегко мне пришлось, оставшись одной, господин Мёрк. - Она поникла и посмотрела на него помрачневшим взглядом. - Да, к тому времени Вилли, отец Кимми, уже забрал свои вещи и был таков. - Она вновь отпила из наполненного бокала. - Как будто я стала бы его удерживать! Этот старый… Вы тоже одиноки, господин Мёрк?
Она кокетливо улыбнулась, показав потемневшие от красного вина зубы, и с ясным намеком повела плечами. Это выглядело карикатурно.
- Да, одинок, - сказал он, принимая вызов, и посмотрел ей в глаза долгим взглядом.
Медленно приподняв брови, она опять отпила из бокала; над его краем видны были только моргающие короткие ресницы. Давно уже на нее так не глядел ни один мужчина.
- Вы знали, что Кимми была беременна? - спросил Карл.
Кассандра набрала в грудь воздух и на секунду, казалось, ушла в себя. На лице у нее отражалась напряженная работа мысли. Но скорее ее покоробило слово "беременна", нежели мучили сожаления о несостоявшейся человеческой жизни. Ведь сама она, насколько было известно Карлу, детей не имела.
- Да, - холодно произнесла она наконец. - Это так. Чего еще было ожидать от такой девчонки?
- И что потом?
- Потом она, конечно, потребовала денег.
- И получила?
- Только не от меня! - Забыв о флирте, Кассандра посмотрела на Карла с глубочайшим презрением. - Но отец дал ей двести пятьдесят тысяч крон и попросил больше к нему не обращаться.
- Вы получали от нее какие-то вести?
Она помотала головой. Ее взгляд говорил: и слава богу!
- Вы знаете, кто был отцом ребенка?
- Да, наверное, тот придурок, который сжег лесоторговое предприятие своего отца.
- Вы говорите о Бьярне Тёгерсене? Тот, которого посадили за убийство?
- Кажется, да. Уже не помню, как его звали.
- Понятно.
Это была отъявленная ложь. Сколько бы она ни выпила, такого не забудешь.
- Кимми жила здесь еще некоторое время. Вам это нелегко далось, как вы сказали.
Кассандра взглянула на него с изумлением:
- Неужели вы думаете, что я стала бы долго терпеть этот сумасшедший дом? Нет уж, я предпочла переждать это время на море!
- На море?
- На Коста-Брава. В Фуэнхироле. Чудная терраса на крыше, выходит прямо на променад. Прекрасное место! Вы знаете Фуэнхиролу, господин Мёрк?
Он кивнул. Там уж ее не мучила подагра, но вообще-то туда ездили те, кому не удалось по-настоящему разбогатеть и у кого вдобавок имелись скелеты в шкафу. Скорее, ей следовало выбрать Марбеллу - ведь у нее было состояние.
- Как вы думаете, в доме еще остались какие-нибудь вещи Кимми?
И тут в ней точно что-то надломилось. В привычном темпе она молча допила виски, а когда бокал опустел, мозги тоже отключились.
- Кажется, Кассандре необходимо отдохнуть, - сказала горничная, молча простоявшая в углу все это время.
Карл поднял ладонь, чтобы остановить ее. У него возникло подозрение.
- Фру Лассен, вы разрешите мне осмотреть комнату Кимми? Ведь там, разумеется, все осталось так, как было при ней?
Он действовал вслепую: это был вопрос из тех, что опытные полицейские держат про запас в ящичке с наклейкой "Стоит попробовать". Задавая их, вставляют слова: "Поскольку, разумеется".
Такое начало всегда выручает на крутом повороте.
Горничная увела владычицу сего царства на ее золоченое ложе, а Карл огляделся. Хоть Кимми и провела здесь детство, для детей такое жилище явно не было приспособлено. Ни одного уголка для игры. Слишком много безделушек, японских и китайских ваз - стоит разок взмахнуть руками, как сразу образуется страховой случай на сумму с шестью нулями. В этой неизменной атмосфере наверняка никогда ничего не менялось, и ребенок должен был чувствовать себя здесь как в тюрьме.
- Да, - послышался с лестницы голос горничной. - Кассандра здесь только живет, а дом принадлежит дочери хозяина. Поэтому все наверху оставлено так, как было при ней.
Так значит, Кассандра Лассен находится здесь только по милости Кимми! Если вдруг Кимми вздумает вернуться к образу жизни, нормальному для ее круга, Кассандре придется распрощаться с этим домашним музеем. Вот так превратности судьбы! Принцесса по доброй воле живет как уличная бродяжка, а злая мачеха шикует во дворце, помня, что ее в любой момент могут пинком под зад выставить отсюда! Вот почему Кассандра назвала Фуэнхиролу - Марбелла ей просто не по карману!
- Только имейте в виду, там не прибрано, - сказала горничная, распахивая дверь. - Мы так решили - чтобы дочь, вернувшись, не могла обвинить Кассандру, что та сует нос в чужие дела. На мой взгляд, это было правильное решение.
Карл кивнул, глядя на красную дорожку. Где еще нынче встретишь такую преданную прислугу, к тому же свободно говорящую по-датски!
- Вы знали Кимми?
- Ну откуда мне ее знать! Посмотрите на меня: разве похоже, что я служу тут с девяносто пятого года? - Горничная от души рассмеялась.
А было вполне похоже.
Входя в личные покои Кимми, Карл ожидал увидеть просто несколько комнат, но очутился словно бы в мансарде Латинского квартала в Париже. Небольшие окна в эркерах с балконной решеткой в наклонной стене были давно не мыты, но в остальном все выглядело очень мило. Если, по мнению горничной, это называется беспорядок, то при виде комнаты Йеспера она бы просто упала в обморок.
Кое-где валялись какие-то тряпки, но и только. Хотя бы какая-нибудь бумажка на письменном столе или журнальном столике перед телевизором, хоть какое-то указание на то, что здесь когда-то жила молодая женщина!
- Вы, конечно, можете осмотреть помещения, если нужно, господин Мёрк, но сперва я хотела бы взглянуть на ваш полицейский жетон. Ведь это же так положено, правда?
Он кивнул и принялся рыться в карманах. Бдительная девица, ничего не скажешь! В конце концов ему попалась завалявшаяся визитная карточка, пролежавшая там, наверное, лет сто.
- Виноват, но мой жетон остался в управлении. Прошу меня извинить. Я, видите ли, начальник отдела и редко хожу по адресам. Но вот, пожалуйста, моя карточка. Теперь вы знаете, кто я такой.
Она прочитала номер и адрес и даже пощупала карточку, словно эксперт, умеющий распознавать подделки.
- Одну минуточку! - сказала она и сняла трубку телефонного аппарата на письменном столе.
Представившись как Шарлотта Нильсен, она спросила, знают ли они комиссара криминальной полиции, которого зовут Карл Мёрк. Затем стала ждать, переминаясь с ноги на ногу, пока ее переключали на другой номер.
Потом снова задала тот же вопрос и попросила, чтобы ей описали внешность Карла Мёрка.
Слушая, она посмеивалась, поглядывая на него, затем положила трубку, все еще продолжая улыбаться.
Интересно, что она там услышала такого смешного? Можно поставить десять против одного, что отвечала ей Роза.
Однако веселилась горничная недолго, предоставив ему искать ответы на свои вопросы в комнатах, которые ничего не могли рассказать о бывшей хозяйке.