Потом Слава позвонил Погорелову, узнал последние новости. Выслушав Валентина, прогудел в трубку:
- Хорошо. Будем ждать событий. Я о своих успехах завтра расскажу. Пока.
Третий звонок был уже Александру. Грязнов набрал номер его "дельты" и тут же услышал голос друга.
- Привет командировочным!
- Славка? Ты откуда?
- Я уже из дома. А вы где находитесь, товарищ старший по группе?
- В гостинице, только приехал. Гоголев меня привез. Мы план намечали. Дальнейших действий.
- Ага, чувствую. По пол-литра на грудь приняли?
- Нет, меньше. Ну давай рассказывай, с чем вернулся?
- Ну что, результаты есть. Тетка у Ирки твоей замечательная старушенция. Она там в обществе защиты прав человека. Входят в это общество, как ты понимаешь, в основном русские. К тому же отставники, бывшие военные. Как наиболее притесняемый контингент. Так через это свое общество она мне в первый же день нашла тренера нашего фигуранта. Он отставник, подполковник. Тренировал команду рижского СКА, еще, понятно, в советское время. Парня помнит прекрасно. Сам его и тренировал. Говорит, что он действительно был высококлассный стрелок. С малолетства с отцом на охоту ходил. Сначала он биатлоном занимался, но там соперников было многовато, и тренер - Павел Аверьянович его зовут - предложил парню заняться стендовой стрельбой из пистолета. Использовали они пистолеты Марголина. Альгерис больших успехов достиг, на мастера спорта вышел. Но тут с ним приключилась эта история с изнасилованием. Тренер говорит, что изнасилования и не было. Фигурант наш с девчонкой встречался пару месяцев. Потом на другую барышню переключился. Вот эта покинутая девушка устроила ему прощальный ужин при свечах, а утром в милицию побежала. Сам Павел Аверьянович был на сборах с биатлонистами, когда все приключилось. Вернулся, ему ребята из команды всю эту историю и доложили. Главное, девчонка потом просила заявление свое назад, но машина завертелась. Раскрытое преступление - кто ж от такого подарка откажется. Но главное вот что: пистолеты выдавались спортсменам на личное хранение под расписку. Когда тренер вернулся, Смакаускас уже сидел в СИЗО. Ну, Павел Аверьянович решил ситуацию не отягощать и о пистолете ничего не сказал. То есть он у парня остался. Потом его списали как-то. Пистолет, а не парня. Но! Как человек военный, Павел Аверьянович очень аккуратен в бумагах. И представляешь, все журналы по выдаче оружия у него сохранились. Кому выдано, когда, какой заводской номер. Все сохранилось! И расписка Альгериса о получении оружия. Я со всего этого добра ксерокопии сделал. И помимо протокола магнитофонную запись допроса привез. И все за два дня! Вот как надо работать, господин "важняк"!
- А еще ехать не хотел! - рассмеялся Турецкий.
- Эх, данных-то много, да пистолета нет. Надо будет еще раз прочесать все окрестности у дома Фрязина. Это ведь последнее убийство было, может, он все-таки там его бросил. Хотя мы уже прочесывали. Но не грех повторить. Как твои-то дела?
- Да пока никак. Прощупываем НИИ, допрашивали женщину - почтового работника, что посылку отправляла. Сделали фотороботы. Пока больше ничего.
- А как научный консультант поживает?
- Да я ее больше и не видел после поезда.
- Ага, значит, это все-таки была женщина!
- Иди ты, Славка, - рассмеялся Турецкий. - Ну у вас там дела потихоньку движутся? Я с Погореловым сегодня связывался. Кстати, это правда, что наша актриса работает в одном известном ведомстве?
- Правда.
- Ты бы видел ее там, Слава. Не женщина, а инвалид детства.
- Про что и речь. Вся эта семейка одним миром мазана. А ты еще и защищал кое-кого.
- Да уж. Просто не верится. Мне Погорелов про аптеку рассказал. Значит, подпись Ильи Николаевича есть под разрешением на реализацию?
- Есть, Саша, есть.
- Грустно.
- Ты лучше за жену свою порадуйся. Это она нас вывела. Молодец Ирина!
- Кто же спорит?
- Что-то не слышу в твоем голосе законной гордости за законную супругу.
- Да горжусь, горжусь. Так что, остается ждать? - перевел разговор Турецкий.
- Ждать и догонять - хуже нет, - вздохнул Грязнов.
Но долго ждать сотрудникам МУРа не пришлось. Видимо, фортуна сжалилась над ними, приняв во внимание многомесячную изнурительную работу людей. Уже на третьи сутки прослушивания с телефона Тамары Кантурия была считана необходимая информация. Сначала Тамаре позвонил Сергей Висницкий и сообщил, что контейнер для отправки мебели в Москву заказан на следующее утро. Предположительное время прибытия в Москву - семнадцать часов.
- Привезут в квартиру на Наметкина. Я ребят пришлю около семнадцати. Они разгрузят. Отпросись у Ильи пораньше. Тебе сегодня еще позвонят. Проверь все свои контакты, чтобы груз ушел от тебя без задержки.
- Хорошо, Серго, - ответила Тамара.
Потом она звонила по нескольким телефонам, договаривалась о передаче "лекарства".
Уже около полуночи Тамаре позвонили из Петербурга, сообщили, что мебель привезут завтра.
На контейнере надпись "Горячев и компания. Перевозка мебели". Номер машины такой-то.
Адрес доставки: улица Наметкина, дом… квартира…
Всю ночь трещали муровские телефоны непрерывными междугородними звонками. Турецкий, сидевший в кабинете Гоголева, переговаривался с Грязновым, не покидавшим Петровки. Были оповещены все посты ГАИ в самом Питере и на трассе Петербург - Москва о предоставлении "зеленого коридора" для контейнера "Горячев и компания", номер машины…
Ранним утром следующего дня к задним воротам одного из учреждений, занимающего обширную территорию почти в центре Питера, подъехала "Газель". Машину уже ждали. Из стоявшего у самой ограды здания вышли несколько молодых мужчин. Они растолкали мирно дремавшего в будке вахтера, тот, позевывая, открыл ворота. "Газель" подъехала к дверям здания. Картонные коробки, заклеенные скотчем с надписями типа: "люстра", "кофейный сервиз", "мелочи из секретера" и тому подобное, быстро перекочевали в машину. Вахтер получил бутылку водки, "Газель" выехала с территории учреждения. Неподалеку, в глухом переулке, ее поджидал трейлер с надписью "Горячев и компания".
- Что это у вас, мужики, не как у людей? Мебель в одном месте, посуда - в другом, - удивился усатый водитель, раскуривая беломорину. В это время из парадного несколько парней выносили части кухонного гарнитура.
- Да переезды все, - объяснил ему сопровождавший "Газель" мужчина в кожаной кепке. - Съезжаемся мы с тещей. В Москву меня перевели. Решили и старуху с собой взять. Что ей тут одной оставаться? - охотно объяснял водителю мужчина в кепке.
- С тещей, значит, жить будешь? Ох, не завидую я тебе, мужик, - хохотнул водитель.
- И не говори, - охотно поддержал разговор обладатель кепки. - Главное, старуха-то с придурью. Но жена заладила…
Тем временем коробки из "Газели" шустро переместились в нутро контейнера, в самую его глубину. Затем внутрь последовала кухонная мебель.
- …Но жена заладила: возьмем да возьмем. Ты сам женатый?
- А куда от них денешься! - хохотнул водитель. - Уже в четвертый раз. Они, бабы, обожают, когда у них штамп в паспорте. Будто им при этом медаль выдают за трудовую доблесть.
Пока шел этот волнующий разговор, водитель "Газели" обошел трейлер и быстро прилепил к днищу машины какую-то небольшую штуковину. Затем он появился уже с другой стороны и подошел к говорящим.
- Слышь, браток, я смотрю, ты "Беломор" куришь, а мой кончился.
- Так возьми сигарету, - предложил свою пачку мужчина в кепке.
- Не, я сигареты не курю. Баловство это.
- Точно, браток, баловство, - поддержал его представитель компании Горячева. - В кабине у меня пачка лежит. Возьми.
- Моя-то баба последняя, я ее еще и с пацанчиком взял, так пока женихались, ласковая была, как кошечка. А только расписались… - продолжил он беседу.
- Загрузили, командир! - крикнул один из парней.
- Ну ладно. Уже семь пропикало. Пора трогаться. Адрес московский мы сверили: улица Наметкина, так?
Водитель трейлера забрался в кабину. Тяжело урча, контейнер двинулся в путь.
- Сделал? - спросил "кепка" водителя "Газели".
- Мина на днище. Жучок в кабине, - отрапортовал тот.
- Хорошо. Все свободны до завтра, - распорядился "кепка".
Молодые люди растаяли в утренней темноте. Переулок был пуст. Только-только начали загораться окна в тесно прижатых друг к другу домах.
За трейлером "Горячев и компания", следующим в Москву, следили более десятка людей. Следили с таким же вниманием, как любители автогонок смотрят ралли "Формула-1". Посты ГАИ передавали друг другу по цепочке информацию о движении машины.
Обладатель кепки, уже висевшей на вешалке, сидел в собственной квартире, поглаживая обширную лысину и слушая голос водителя трейлера. Тот всю дорогу, неимоверно фальшивя, горланил гнусным голосом русские народные песни. Лысый морщился как от зубной боли, но мужественно слушал. Время от времени он связывался по радиотелефону с водителем другой машины, неказистого "Москвича", пристроившегося к трейлеру через пару перекрестков от места загрузки.
- Как там обстановка? - спрашивал лысый.
- Пока все спокойно, - отвечали из "Москвича".
В семнадцать тридцать к высокому, только что отстроенному и еще на половину не заселенному дому подъехал трейлер. "Москвич" отстал от контейнера около метро "Новые Черемушки". Там он затихарился в одном из переулков, о чем сообщил по "трубке" лысому питерскому "диспетчеру".
Трейлер остановился у одного из подъездов и громко просигналил. Тут же из подъезда высыпало несколько парней, началась разгрузка. Поскольку в этот дом чуть ли не каждый день въезжали жильцы, контейнер не привлек к себе внимания. Не прореагировали на него и двое молодых людей, парень и девушка, сидевшие в обнимку на лавочке в разбитом у дома сквере. Девушка лишь вздрогнула на мощный звуковой сигнал фургона, обернулась на миг к подъезду, но тут же повернулась снова к парню и замерла в продолжительном поцелуе. Страстные объятия не помешали тем не менее передать информацию в МУР:
- Контейнер прибыл, идет разгрузка.
- Хорошо, Юра, продолжайте наблюдение, - послышался голос Погорелова из портативной рации, спрятанной во внутреннем кармане Юриной куртки.
- Нравится мне это задание! - сообщил он своей напарнице, усиливая объятия.
- Ну ты не очень-то увлекайся, - едва успела ответить девушка, как Юра снова приник к ее губам.
Во время разгрузки один из парней, переносивших ящики и мебель, выронил из кармана бумажник, который как бы случайно упал под фургон. Парень, согнувшись, полез его доставать и отлепил от днища машины небольшой предмет.
Сидевшая в сквере парочка обнималась еще полчаса. До тех пор, пока из подъезда не вышла Тамара Кантурия в сопровождении все тех же парней. Компания скрылась за углом дома, о чем немедленно был оповещен Погорелов, а через десять минут покинула сквер и парочка.
Тамрико вернулась в свою квартиру на Профсоюзной, позвонила Нине Вахтанговне.
"- Все в порядке, дорогая, - прошуршала магнитофонная лента голосом Тамрико в небольшой аппаратной на Петровке. Возле магнитофона стояли Погорелов и Грязнов. Вячеслав от нетерпения постукивал ботинком.
- Хорошо, я рада, - отозвалась Нино. - Когда передаешь товар?
- Завтра в шесть утра подъедет Тенгиз, загрузимся, и в шесть тридцать встреча с барыгой.
- Что-то я беспокоюсь, - проговорила Нино.
- А я - нет, - весело отозвалась девушка. - Пока все идет прекрасно. Ну до завтра, дорогая!"
С пленки пошли короткие гудки.
- Чует опасность, зверюга, - имея в виду Свимонишвили, сказал Грязнов. - Валентин, собирай народ ко мне в кабинет. - Если будет что-нибудь новое, немедленно сообщите, - приказал Вячеслав сидевшей у магнитофона девушке в форме сержанта. Та кивнула.
До позднего вечера обсуждался план захвата Тамары Кантурия. Никто из задействованных в операции людей не ушел в тот вечер домой: слишком велико было напряжение. Да и ситуация могла измениться в любую минуту. Галочка непрерывно носила в кабинет начальника тарелки с бутербродами и кофейники. Около одиннадцати вечера Грязнов силой отправил свою помощницу домой. Кабинет его к этому времени был плотно завешен табачным дымом. На столе стояли груды грязных чашек.
- Вы хоть окно откройте, а то до утра не доживете! - потребовала уходя Галочка.
В шесть утра у дома на Профсоюзной остановился микроавтобус. Через пару минут в него впорхнула вышедшая из подъезда Тамара. Микроавтобус повернул на улицу Наметкина, остановился около известного уже подъезда. Тамара вышла в сопровождении двух мужчин, один из которых вел машину. Еще через двадцать минут уже загруженный микроавтобус заурчал, тронулся с места, завернул за угол. Он проехал метров триста и был взят в коробочку муровскими машинами. Из машин стремительно выскочили спецназовцы, окружили автобус. Резким ударом пистолета-пулемета было выбито окно, осколки стекол посыпались на водителя. Тут же была открыта дверь.
- Что происходит? - завопил с грузинским акцентом водитель, когда его выволакивали из машины.
Дюжий спецназовец молча приложил грузина к капоту машины, другой уже защелкнул на его запястьях наручники. В салоне микроавтобуса метался второй мужчина, лихорадочно вытаскивая из кармана ТТ. Но выстрелить он не успел, сбитый с ног мощным ударом в грудь. Через секунду верхом на бившемся на полу теле восседал громила-спецназовец, заламывая поверженному руки. Затем его, уже скованного, выволокли из салона. Тамара, сидевшая в кабине рядом с водителем, словно окаменела.
- Откройте дверь, - приказал возникший перед ней Грязнов.
Девушка подчинилась. Грязнов секунду рассматривал ее. Светло-серый плащ из мягчайшей лайки. Короткие черные волосы одной длины едва прикрывали уши, распадаясь на косой пробор и обрамляя волнистыми прядями ее лицо. Чуть крупноватый нос, красиво очерченные губы и небольшие, но выразительные темные глаза в длинных черных ресницах. Очень привлекательная женщина.
- Тамара Кантурия? - спросил ее Грязнов.
- Нет, - помедлив, ответила девушка. - Елена Субботина. А что происходит? У нас переезд, мы перевозим вещи.
- Понятно, - ответил он. - Ваши документы попрошу.
Тамара достала из сумочки паспорт, протянула.
- В чем все-таки дело? Что вы вытворяете? Я буду жаловаться!
- Это конечно, это сколько угодно, - согласился Грязнов. - Мы должны осмотреть ваш груз. Тут рядом только что убийство произошло. Так, может, вы труп расчлененный везете, гражданка Субботина, - весело проговорил он, сверившись с паспортом. - Ребята, давайте, - махнул Вячеслав Иванович оперативникам. - Олег, подходи, - подозвал он Олега Лойко. - Емельянов, давай понятых.
Оперативники уже вспарывали ящики, вытряхивая лежавшее сверху тряпье. Проложенные мягкой серой бумагой, в ящиках покоились коробочки с ампулами.
- Лойко, немедленно вези на исследование, - протянул Грязнов одну коробку Олегу. - Граждане понятые, одна упаковка вещества отправляется на анализ, что будет внесено в протокол.
Понятые, две пожилые дворничихи, единственные живые души на безлюдной в ранний утренний час улице, ошалело кивнули.
- Вячеслав Иванович, да тут этого добра считать - не пересчитать! - ахнул Юра Виноградов.
- Считайте, ребята… Пилите, Шура, пилите… Они золотые. А то гражданка Субботина скажет, что ей в МУРе коробочки подсунули.
- А-а-а, - вдруг во все горло завопил один из задержанных, тот, что размахивал пистолетом.
- Молчи, сука, пристрелю как шавку, - ласково шепнул ему на ухо спецназовец, крепко державший мужчину.
- Вещички, значит, перевозите? - усмехнулся Грязнов, глядя на Тамару. Та молча отвернулась.
Наконец был оформлен протокол места происшествия, из которого следовало, что в задержанном микроавтобусе обнаружено сто тысяч упаковок неизвестного вещества. По десять ампул в каждой упаковке. Когда понятые расписались, Грязнов все так же весело сказал девушке:
- Ну что ж, очаровательная гражданка Субботина, проедемте на Петровку! Ваши рыцари, безусловно, проследуют с нами.
…Илья Николаевич Висницкий недовольно поглядывал на часы. Уже десять, а Тамары на месте нет!
Ну сколько можно! И так без конца отпрашивается. Да вот только вчера снова отправилась к своему доктору, на два часа раньше ушла. Сегодня опять нет. Все знают, что она ему почти родственница, молчат. Но за спиной-то судачат наверняка! Дескать, к кому Илья Николаевич строг, а кому - так все позволено. И снова нужно обращаться к секретарше своего зама, первой сплетнице учреждения. Ну как же можно так его, Илью, подставлять! Он, конечно, понимает, что у нее проблемы со здоровьем, что-то там женское. Тамара в слезах призналась ему года два назад, что лечится от бесплодия. ("Господи, да есть ли на свете нормальные, здоровые женщины?" - попутно подумал он, вспомнив свою погибшую жену.). И очень ей сочувствует. Поэтому девочка и замуж не выходит, считает себя не вправе создавать семью, где не будет детей. Это, конечно, очень благородно, да и вообще Тамара очень славная девушка, и он ее нежно любит. Но работа есть работа, все имеет свои пределы! В конце концов, здесь не собес, а главк Минздрава.
Так думал Илья Николаевич, раздраженно просматривая принесенные на подпись документы.
Но он прекрасно знал, что, как только откроется дверь и заглянет Тамара в своих дурацких очках, которые она носила только на работе, все его раздражение растает. Он действительно очень привязался к этой девушке, умевшей без слов чувствовать его настроение и сказать всего два-три слова, но именно таких, какие бы ему хотелось в данную минуту услышать.
И конечно, он сочувствовал ее женскому несчастью. Женщина, у которой нет детей, это артефакт. Это ошибка природы. Но к сожалению, сегодня таких женщин все больше и больше. Основная часть из них просто не хочет обременять себя. Не желает отягощать и без того сложную жизнь. Но природа не прощает поругания своих законов. Сколько он видит этаких свободных от забот дамочек даже в собственном учреждении. И что? Часть из них просто пускается во все тяжкие, словно торопится спустить свою женскую сущность с молотка. Часть превращается в злобных психопаток. Другое дело, когда женщину постигает такая беда, как бесплодие. Илья Николаевич опять вспомнил жену.
Как ни странно, он быстро привык к своему вдовству. Как справедливо заметила однажды Нино (о чем Илья Николаевич, естественно, не знал), его темперамент не требовал постоянной физической близости. Он был, что называется, не по этой части. В то же время оказалось, что он бесконечно устал от постоянных Надиных истерик, резких перемен настроения, что одиночество не тяготило его. Напротив, он радовался, приходя домой в чисто убранную опрятной домработницей тетей Глашей квартиру, где его ждал вкусный обед. Накормив его, тетя Глаша уходила, и весь вечер можно было просто отдыхать от напряжения рабочего дня. Каждый раз, ощущая, как ему хорошо одному, Илья мысленно просил у Нади прощения.