Филипп не верил в удачу экспедиции, так как не знал силу и вес имевшихся у Жанны мандатов. Поэтому, когда начальник ГОЧС, бледный, испуганный, вышел проводить Жанну в коридор, а потом, позабыв о шапке, вынес им что-то обернутое в белую бумагу на крыльцо и стоял на ветру, рассказывая, как доехать до дома нужной им зачем-то какой-то девушки Любы, Филипп только недоуменно хлопал глазами.
– Ты станцевала ему стриптиз? – спросил он ее, когда они отъехали от управления.
– Еще немного, и это он бы мне его станцевал! – усмехнувшись, надменно сказала она и железная леди снова выглянула из нее.
Деревня была как деревня: дома, дома, дома, – табличек нет, и спросить некого. Однако Любу нашли.
– Запомни, мы с тобой – корреспонденты из газеты… – быстро и негромко сказала Филиппу Жанна, когда они остановились напротив нужного дома. – Какая у вас тут главная газета?
– "Правда края"… – вспомнил Филипп.
– "Правда края"… "Правда края" – забормотала Жанна. – Не забыть бы…
Они открыли калитку, прошли по узкой тропинке в снегу к дому и постучали в дверь хаты. Из хаты что-то закричали, а потом дверь открылась. Девушка, не красавица, но милая, стояла перед Жанной в калошках, придерживая на голове старую шаль.
14
– Девушка, мы из города, из газеты "Правда края"… – бойко заговорила Жанна. Люба (это была она) не знала, какая беда постучалась в ее дверь, и потому не очень удивилась городским гостям – не впервой приезжали из города за разными пустяками. Приговаривая по-деревенски "В избу, в избу проходите", впустила их в дом. Они прошли холодные сени, потом – прихожую с печкой (здесь было еще не тепло) и, наконец, вступили в комнаты. Здесь было уже тепло.
– Мы из города, из газеты "Правда края"… – начала было снова Жанна, но тут из комнаты вышла женщина в годах – мать Любы – и захлопотала:
– Да что ж вы стоите? Люба, посади гостей! Да раздевайтесь, раздевайтесь же… Может, чаю?! Да обедать с нами…
Жанне, желавшей нагнать темп, сбившийся еще из-за начальника ГОЧС, хотелось зарычать. Филипп заметил это и тронул ее за руку.
– Тише. Тише… – с улыбкой сказал он.
– Вы нас извините, но нам очень некогда… – просительно сказал он женщине и девушке. – Мы бы с радостью, и чаю попили, и все остальное, но материал в газете очень ждут…
Женщина, посмотрев на них чуть ли не осуждающе, вздохнула и ушла. Люба также вздохнула и сказала:
– Ну, и что ж мы, у порога разговаривать будем?
– Зачем же у порога? – быстро проговорила Жанна. – Можно в машине. Вы же понимаете, по какому поводу мы приехали. Нам ведь все равно надо в музей – покажете нам, где эта штука стояла…
– Этот… – Люба подыскивала слово. – Куб?
– Ну да… – сказала Жанна, удивляясь тому, как вдруг запунцовела эта девчонка.
"Что это с ней? Давление что ли скачет?" – подумала она.
– А давайте я вам так все расскажу, и все? – предложила Люба.
– Нет… – любезно, но твердо ответила Жанна. – Нам бы все же посмотреть.
Люба вздохнула.
– Сейчас… – сказала она.
Она чувствовала, как горят ее щеки. Зайти еще раз в музей было для нее испытанием, сразу вспоминалось, как все это было у них с Олегом, как, мокрые от пота, пришли они в себя на столе, как, обретая вновь слух и зрение, она увидела странный свет из соседнего зала и побежала туда, боясь, что это неизвестно откуда взявшийся пожар.
Черный куб этот она знала давно, так давно, что и не считала его чем-то необычным, хотя никто не мог сказать, для чего он. Остался он от кого-то из деревенских, и был прибран в музей как требующая разъяснения вещь. Потом о разъяснении забыли, и куб использовали для разных надобностей. Последние несколько лет он заменял собой ножку шкафа. Вот из-под этого шкафа и выбивался удивительный свет, звучали голоса. Люба почувствовала даже запахи и странное, заполнившее музейный зал, тепло.
Они с Олегом присели на корточки, заглянули внутрь куба и тут же отпрянули – Любе показалось, что и оттуда кто-то смотрит на них. Набравшись смелости, Люба наклонилась к кубу снова, и с облегчением поняла, что это – лишь отражения, ее и Олега.
– Это что за хреновина? – прошептал изумленно Олег.
На этих словах в кубе что-то щелкнуло, свет пропал, исчезли запахи, и Любе стало холодно, как и должно было быть в плохо нагретом большом зале.
Они договорились никому ничего не рассказывать – ведь тайна была не одна, а сразу две, и вторая, про них с Олегом, была для Любы, может, и поважнее. Но уже на следующий день Любе позвонили и спросили, что это было у нее в музее. Люба поняла – Олег растрепал. Замирая от обиды, она позвонила Олегу, узнать, про все он рассказал или нет. Или она спросила как-то не так, или он ответил что-то не то, но они поругались сразу, наотмашь, будто подрались. Олег, узнала Люба, со своей механизаторской простотой и правда не особо скрывал то, что произошло между ними. Он откровенно не понимал, зачем из этого делать тайну, и даже звонил вчера, пытаясь объяснить, что все нормально и она, обижаясь на него, ведет себя как дура. "Я ж не прячусь, от тебя не бегаю, давай вместе ходить…" – сказал он, но Люба отключила телефон. Ей было, впрочем, приятно, что он не прячется. "Ходить вместе" означало в их деревне отношения. Люба вечерами думала об этом и привыкала к этой мысли все больше. Сегодня с утра собиралась уже было позвонить Олегу, да домашние дела отвлекли. А теперь вот еще и гости…
Люба оделась, все втроем они залезли в машину, и скоро были уже на площади, перед зданием ДК. Люба провела их по коридорам, потом отперла музейную дверь. Они вошли.
– Так… – проговорила Жанна, озираясь. – Миленько… Миленько… Культурненько…
Филипп тоже оглядывался, хотя видел таких музеев немало.
– И где же эта штуковина стояла? – спросила Жанна.
Они прошли по залам. Люба показала шкаф, который подпирал черный куб.
– Лучшего применения не нашли? – усмехнулась Жанна. Люба только пожала плечами.
– А откуда он взялся-то, этот экспонат? – спросила Жанна.
Оказалось, куб был частью доставшегося музею имущества местного жителя, почетного инженера-гидролога. Гидролог, по словам Любы, был пьяница, от водки и помер.
– Да и как ему было не помереть, когда вся деревня шла к нему с бутылкой…
– усмехнулась Люба.
– Это почему? – насторожилась Жанна.
– А он предсказывал хорошо, лучше всех бабок в округе… – просто ответила Люба. – Любому наперед жизнь раскладывал так, что некоторые боялись к нему ходить. И большое предсказывал, и малое. Я сама не помню, но мама рассказывала, что и Горбачева он предсказал, и Ельцина, и что СССР развалится. За СССР хотели его было привлечь, да тут СССР и правда развалился.
Она засмеялась. Филипп и Жанна между тем переглянулись.
– Ну, а как помер, так все, что было ценного – макеты ГЭС, чертежи, ордена, – все в музей… И этот куб как-то прихватили, хотя никто и не мог понять, что это и для чего. Вот, в конце концов, и подставили под шкаф.
– И сколько времени его использовали вместо ножки? – спросила Жанна.
– Да кто знает? – пожала плечами Люба. – Давно.
– Ага… Ага… – задумчиво сказала Жанна, глядя на шкаф. Сейчас ту ножку, вместо которой стоял куб, заменяла стопка книг.
– Ну что? – спросил ее Филипп.
– Будем проводить следственный эксперимент… – бодро сказала Жанна.
– Как? – поинтересовался Филипп.
– Надо поставить этот куб на его место.
– Ну давай… – сказал Филипп.
– Это ты давай… – хохотнула Жанна.
– Я что ли буду шкаф ворочать?
Посмеиваясь и подшучивая друг над другом, они принялись за работу: Филипп навалился на шкаф и чуть приподнял нужный край, девушки сноровисто выкинули из-под него книги и поставили вместо них куб.
– Ну, все… – довольно проговорила Жанна. – Или не все?
Она повернулась к Любе.
– Почему он заговорил именно в этот день, именно в это время, а? Люба, Люба, вспоминайте, что такого было в этот момент… – нетерпеливо заговорила Жанна.
Люба запунцовела – что тут вспоминать, она и не забывала. Она вдруг поняла, что первые признаки жизни куб подал именно во время их с Олегом телефонного разговора. "Я сказала "люблю" и он загудел… – подумала она, и голова ее загорелась. – Но не могу же я это повторить".
Жанна внимательно смотрела на внезапно зардевшуюся девушку.
– Люба, Люба, что это с вами? – участливо, но не без подтекста, проговорила Жанна. – Что же вы так рдеете-то?
От этих слов Любино лицо загорелось еще сильнее.
– Ну-ка, говорите всю правду! – требовательно сказала Жанна. – Нам можно, мы никому.
Она торжественно подняла правую руку.
– Ну… – Люба никак не могла решиться. Испуганными глазами она смотрела на Филиппа.
– Что? – Жанна тоже глянула на Филиппа, а потом перевела глаза на Любу:
– Мешается? Пошепчемся по-девчачьи? Филипп, отойди…
Филипп улыбнулся и отошел. "Ишь, по-девчачьи…" – подумал он и решил, что железную леди Жанна пускала так, для виду и значения.
Девушки шептались о чем, Люба показывала на соседний с залом кабинет, где, разглядел Филипп, стоял стол с компьютером.
– Ладно, Филипп, возвращайся… – сказала Жанна.
Он подошел.
– Так, Филипп, – негромко, почти ему на ухо, будто скрывая сказанное от черного куба, заговорила Жанна. – Значит, кодовое слово "я тебя люблю", после этого куб срабатывает. Попробуем?
– Попробуй… – усмехнулся Филипп.
Жанна присела на корточки перед кубом и тихо сказала:
– Я тебя люблю…
Ничего не произошло. Она повторила:
– Я тебя люблю.
Куб оставался, каким был. Жанна помрачнела.
– Давай ты… – сказала она Любе.
Люба, хоть все это начинало уже ее мучить, тоже присела перед кубом и сказала:
– Я тебя люблю.
Куб оставался все той же безмолвной черной штуковиной неизвестного материала и неизвестного назначения.
– А потеплее? – предложила Жанна.
– В смысле? – удивилась Люба.
– Ну, понежнее. Вспомни своего парня, как ты с ним ворковала, добавь эмоций… – Жанна заводилась и размахивала руками, как режиссер.
Любе стало стыдно, так, как было, когда она узнала, что Олег все рассказал. Тем не менее, она пригнулась к кубу и пробормотала:
– Я тебя люблю…
Когда она подняла голову, на глазах у нее были слезы.
– Ну, милая, так дело не пойдет! – сказала Жанна. – Тут судьбы человечества решаются. А она ревет.
– Какие судьбы, что вы такое говорите… – отмахивалась от нее Люба, которой все происходящее сделалось вдруг неприятно.
– Звоните Олегу! – вдруг быстро и повелительно сказала Жанна.
– Зачем? – поразилась Люба.
– Пусть едет сюда – может, при виде его у вас будет нужный настрой… – объяснила Жанна. – Звоните, звоните.
Люба потом и понять не могла, почему она послушалась эту женщину, уже пугавшую ее своей настойчивостью и напором. Но тогда она и правда вынула телефон, нашла номер Олега и нажала вызов.
– Это я… – сказала она. – Слушай, ты можешь сейчас приехать в музей?
Олег что-то заговорил. Жанна, изнемогая от нетерпения, жестом попросила у Любы телефон, и та, удивляясь себе, снова подчинилась.
– Молодой человек! – напористо начала Жанна. – Я Жанна Миронова, корреспондент газеты "Краевая правда".
"Черт!" – подумал Филипп, но сбой в легенде никто, кроме него, не заметил.
– Мы готовим статью о необычных предметах и явлениях… – продолжала Жанна. – Да, да, вот про этот куб. Да-да…
Олег, видимо, что-то говорил, Жанна кивала.
– И вы, как очевидец, нам крайне необходимы.
Олег что-то сказал. Филипп заметил, как что-то насмешливое мелькнуло в глазах Жанны.
– Да, конечно, это небесплатно! – сказала она.
Люба дернулась, но Жанна жестом отстранила ее.
– Да, да… – проговорила она в трубку.
– Ждем вас.
Она отключилась.
– Сейчас приедет твой парень… – ободряюще сказала она Любе. – А он по голосу ничего. И сообразительный! Сколько, говорит, вы мне заплатите? Ишь, хваткая сельская молодежь…
Она засмеялась. Люба кусала губы. "Ничего, все обойдется… – думала она. – Сейчас Олег приедет, мы им все быстро расскажем, и пусть катятся со своим кубом".
Жанна заметила, что девчонка задумалась. Это было нехорошо – мало ли до чего она додумается. Вдруг да спросит корреспондентские удостоверения – а их-то и не было.
– А что, Люба, хоть бы экскурсию нам устроили… – сказала Жанна, рассчитывая этим отвлечь девушку. – А то когда мы еще будем в ваших краях.
Тут же она поняла, что выбрала верную кнопку – Люба, начав рассказывать нехотя и вскользь, скоро зажглась, и в том зале, где был мемориальный кабинет первого секретаря, рассказывала уже как заправский экскурсовод (хоть и избегала смотреть на стол).
– А это и есть первый секретарь? – спросил Филипп у Любы, указывая на стеклянный гроб. Люба про себя поразилась тому, какие же у людей одинаковые шутки, но любезно ответила, что это не первый секретарь, а древний человек, который жил на территории их района тысяч эдак пять лет назад.
– Ишь ты… – сказал Филипп. – Но никто не мешал ему и тогда быть первым секретарем.
Тут они обменялись с Жанной значительными взглядами, смысла которых Люба не поняла. Ей, впрочем, и не до взглядов было – она с трепетом ждала, когда же загремят в коридоре олеговы сапоги.
Наконец, Олег приехал. Он вошел в музей мрачный и настороженный. Сначала, когда зазвонил телефон, он думал, что Люба предлагает мириться, но тут вмешалась какая-то городская баба. Олег не очень-то и понял, что ей надо. Про деньги сказал так, из деревенской привычки всегда тянуть из городских деньги – чаще всего это было ради шутки, но иногда оказывалось очень даже кстати. По дороге он подумал, что раз уж она согласилась платить, то запросит он какую-нибудь совсем несуразную сумму, ну вот хотя бы никак не меньше пяти "штук", мол, деревенские тоже себе цену знают, и от предвкушения, как вытянется у этой городской лицо, он довольно захохотал.
Он вошел, оглянулся, и встал посреди зала, широко расставив ноги в кирзовых сапогах.
– Ну чего?.. – лениво спросил он. – Кто тут деньгами размахивал?
– Молодой человек, это мы с вами говорили про деньги… – Жанна подошла к нему, и вынула портмоне. – Сколько?
– Пять "штук"! – торжественно сказал он. Люба ахнула. На Жанну, однако, эта сумма не произвела никакого впечатления – она вытащила из портмоне бумажку и протянула ее Олегу будто трамвайный билет.
– Ну… – нетерпеливо сказала она.
Олег смотрел на банкноту остановившимися глазами – он и не видел таких.
– Пять тысяч, настоящие… – сказала, поняв все, Жанна.
Олег пришел в себя, напустил солидности, взял купюру, посмотрел ее на просвет, сложил вчетверо и сунул внутрь шапки.
– Не выпадет? – с любопытством спросила наблюдавшая за всеми этими манипуляциями Жанна.
– Оттуда не выпадет… – обнадежил ее Олег. – Ну ладно. Так что вам надо-то?
– Понимаете, какое дело… – начала Жанна, соображая на ходу, как бы вырулить к нужному результату. – Вот этот агрегат – она кивнула на куб – заработал, когда Люба сказала вам, что любит вас…
– Э, нет… – сказал, ухмыльнувшись, Олег. – От другого он заработал.
– Олег! – закричала Люба. – Не слушайте его. Это он во второй раз заработал от другого. А в первый раз – когда я сказала, что люблю его.
– А от чего – от другого? Ну-ка, ну-ка… – заинтересовалась Жанна. Хотя можно было и не спрашивать – Люба отвернулась вся красная и в слезах, а Олег так смущенно хлопал ресницами, что Жанна только всплеснула руками:
– Да вы трахались, молодые люди!
Филипп аж поперхнулся.
– Прикинь, Филипп, они трахались!
Жанна радостно оглянулась и восторженно провозгласила:
– Придется повторить!
Настала немая сцена. Все – Олег, Филипп, Люба – смотрели на Жанну, выпучив глаза.
– Что… повторить? – наконец, смог проговорить Олег.
– Все то, что вы делали здесь в ту субботу… – как малому ребенку пояснила Жанна. – В мелких подробностях. Куда целовал, где гладил. Ну, и ты со своей стороны… – кивнула она Любе, которая смотрела на нее стеклянными остановившимися глазами.
– Да вы что? Охренели?! – начал было Олег, но Жанна быстро развернулась к нему и жестко сказала:
– Деньги взял? Ты думал меня трахнуть, а это я тебя трахну!
Филипп сейчас не узнавал ее.
– Жанна, остынь, ты что… – начал было он.
– Филипп, не лезь! – зло сказала Жанна. – Лучше закрой дверь.
Тут, вспомнив про дверь, Люба бросилась бежать.
– Стоять! – закричала Жанна так, что у Филиппа зазвенело в ушах. В ту же секунду в руке у Жанны оказался пистолет и она выстрелила из него вслед Любе, но выше. Пуля грохнулась в косяк. Люба застыла на месте, обратившись в соляной столп.
– Не понимаю, дети, почему я вообще должна вас заставлять заниматься этим приятным делом… – тихо заговорила Жанна, перемещаясь по кабинету так, чтобы видеть всех. – Вы же должны радоваться любому удобному случаю. Ну вот вам и случай. Филипп, закрой дверь!
Филипп с ужасом смотрел на нее. Ствол пистолета пошевелился и направился в его сторону. Филипп сглотнул горячую слюну, пошел к двери, обошел по пути все так же стоявшую на месте Любу, и запер дверь.
– Где все было? – спросила Жанна Олега.
– Здесь… – ответил он. – Вот… На столе…
– Ого! – засмеялась Жанна. – Порыв страсти. Прямо на музейном экспонате. Молодость, молодость! Хорошо хоть не в стеклянном гробу. Ну, давайте…
– Чего – давать? – уставился на нее Олег.
– Колхоз! – сплюнула Жанна. – Тащи сюда свою девчонку.
Олег смотрел то на Жанну с ее пистолетом, то на Любу, все так же стоявшую ко всем спиной. Жанна тоже быстро посмотрела на одного, на другого, что-то поняла, кошачьим прыжком преодолела расстояние до Олега и уткнула пистолет ему прямо в голову.
– Люба! – вкрадчиво позвала Жанна.
– Люба…
Люба медленно повернулась.
– В общем, так… – устало сказала Жанна. – Или вы сейчас любите друг друга прямо на этом столе, или я его убиваю. И ты будешь в этом виновата. Ты, Люба… На всю жизнь. Ну?
Дальше все было как в тумане. Люба подошла к Олегу. Отвернувшись друг от друга, они начали раздеваться. Потом Люба легла на стол.
– Стоп! – сказала Жанна, и они замерли. – Филипп, давай в тот зал, следи за кубом. И снимай все на камеру.
Филипп рад был, что ему можно выйти отсюда. Он бросился в соседний зал, доставая на ходу камеру, которую прихватил утром из дома.
Стоя в дверях, он не удержался и оглянулся. Олег стоял перед Любой, потом наклонился, дальше было не разобрать. Но, видать, что-то было не так.
– Черт тебя возьми! – закричала Жанна. – ты же молодой парень, у тебя должен стоять даже под пулеметом! Люба, помоги ему!
Дальше Филипп смотреть не стал. Он включил камеру, и приник глазом к окуляру. Сначала не было ничего. Потом вдруг стало тепло, намного теплее, чем было за минуту до этого. Потом Филипп почувствовал запахи – такие, каких не чувствовал никогда. Он опустился на колени и снимал куб в упор. Тут куб щелкнул и открылся. Хлынувший из него свет ослепил Филиппа, он закрыл глаза и отвел их от камеры. И тут же почувствовал, как горячо стало державшей камеру руке. Он не выдержал и стряхнул камеру с руки.
– Ну что там?! – закричала Жанна.