Сегодня здесь проходила пресс-конференция Константина Лесневского, одного из кандидатов на должность мэра. О ее проведении было объявлено еще неделю назад, но особую активность проявили лишь журналисты независимых средств массовой информации, а с таковыми в городе давно наблюдалась напряженка.
Лесневского не считали фаворитом. Более того, наблюдатели предрекали ему одно из последних мест. Мутный бизнесмен с нерусской фамилией – так про него обычно говорили в кулуарных междусобойчиках. Если раньше ходили легенды про дружбу Лесневского с действующим мэром Поповым, то теперь, перед выборами, эта дружба, разумеется, накрылась медным тазом. "Знающие люди" рассказывали, что когда Лесневский накладывал свою лапу на аптечную сеть, непосредственную помощь и поддержку ему оказал именно Попов. Как они делили прибыль, насколько крепки были их отношения, никто доподлинно не знал, но в своих выступлениях городской голова обычно тепло отзывался о Константине Палыче, который "снова оказался неравнодушным к нуждам и проблемам города". Теперь же Лесневский и Попов не упускали случая наподдавать друг другу по первое число.
Ходили и другие слухи, еще более нелицеприятные. Например, о том, что Лесневский когда-то находился под следствием по какому-то темному делу о вымогательстве. О том, что во время приватизации сорвал неплохой куш через чековый инвестиционный фонд. И, наконец, говорили, что он может быть причастен к некоторым крупным заказным убийствам. Что из этого правда, а что попахивает откровенными мистификациями, знал только сам Господин Фармацевт. Рядовым избирателям, разумеется, был представлен идеально отреставрированный фасад: промышленник, аккуратный налогоплательщик, благотворитель, радетель, умница.
Однако писаки его все равно не любили.
Лесневский восседал за столиком под огромным плакатом с изображением какой-то чрезвычайно озабоченной женщины, напоминающей знаменитую Родину-мать. На этом плакате Родина призывала несознательных граждан определиться со своим выбором: либо ты, как и прежде, ковыряешься в носу, либо завтра тебя ждут чистые улицы, ровные дороги и оплаченная тарелка супа. Лозунг, начертанный поверх головы Большой Матери, был соответствующим – "Выбери будущее".
Справа и слева от Лесневского сидели его помощники, деловитые и сосредоточенные. Конференц-зал на триста мест был заполнен лишь на треть, если не считать гвардии телеоператоров, сгрудившихся у стены.
– Дамы и господа, – обратился к собравшимся помощник кандидата, – у нас с вами будет тридцать минут на вопросы по существу дела и еще некоторое время на беседу о смысле жизни. Перед пресс-конференцией вам были выданы пресс-релизы, в которых указаны биографические данные о Константине Лесневском, о его профессиональной и общественной деятельности. На сегодняшний момент это наиболее полная информация, какую мы можем вам предоставить. Начнем, пожалуй.
Когда помощник сел, с небольшим вступительным словом выступил сам кандидат. Он повторил то, что было озвучено уже не раз. Что-то вроде краткого содержания своих мыслей относительно перспектив фармацевтического рынка и судьбы города.
– А теперь ваши вопросы.
Журналистская братия прошелестела брошюрами, поскрипела креслами, кто-то прокашлялся. Оживление явно не торопилось наступать.
– Я не кусаюсь, – сказал кандидат, и тут все увидели, какая у него очаровательная улыбка.
С последнего ряда поднялся молодой журналист.
– Василий Стручков, телекомпания "Неон-ТВ". У меня к вам такой вопрос, Константин Палыч. Насколько серьезно ваше желание стать мэром и как вы сами оцениваете свои шансы на победу?
Лесневский напрягся.
– Серьезность моих намерений, – начал он, разглядывая авторучку, – подтверждается тем, что мы сегодня здесь с вами беседуем. Это первое. Шансы на победу у всех кандидатов примерно одинаковые. Это второе.
– Не могу согласиться с вами, – сказал Вася, держа в вытянутой руке диктофон. – Рейтинг нынешнего мэра Дмитрия Попова, если верить социологам, достаточно высок. Кроме того, остальные участники предвыборной гонки производят впечатление людей более влиятельных в политической и экономической жизни города. Что же стало побудительным мотивом вашего решения баллотироваться?
Лесневский дернул губами. Журналисты уже замечали раньше, как забавно у него это получается: левый уголок рта поднимается вверх, нижняя губа вытягивается вперед, и все вместе это напоминает не то ухмылку, не то попытку прошипеть. Вероятно, на имиджмейкера фармацевтический барон так и не раскошелился.
– Как вы понимаете, дополнительная реклама в СМИ мне не особенно нужна, – сказал он, оставив в покое свои губы. – Компания "Лес-фарм" работает с десятками регионов по всей стране, мы хорошо развиваемся, а здесь дома мы, что называется, и так в своей тарелке. Стало быть, подозрения в попытках дополнительно раскрутить свое имя беспочвенны.
Стручков не унимался. За вчерашний бенефис в клубе "Черепаха" ему в редакции накрутили хвост, и сейчас он был очень зол. Впрочем, он не мог задать вопросы, которые вертелись у него на языке – "Кто вас ведет? Кто у вас крыша? Москва одобрила вашу кандидатуру, в конце концов?!", – и оттого злился еще больше.
– Еще один момент. Как вы намерены совмещать работу в компании и деятельность на посту главы города в случае вашего избрания?
– Так же, как это делали до меня и будут делать после меня мои коллеги.
– Вы не считаете, что приход во власть представителей крупного бизнеса… эээ… чреват.
– Чем?
– Чреват тем, что… – Василий запнулся. Он не хотел спрашивать в лоб: "Тебе что, денег мало, скотина, хочешь еще город по-новому порезать?!", но и изображать из себя дилетанта тоже было непросто. – …Ну, скажем, чреват нежелательными последствиями для общества.
Лесневский усмехнулся.
– Я убежден, молодой человек, что приход во власть людей компетентных, состоявшихся и уже сделавших успешную карьеру в бизнесе чреват только положительными последствиями. Вы помните, чем закончилось для нашей страны правление непрофессионалов, единственным достоинством которых было наличие партбилета в кармане. Сегодняшней Россией должны руководить экономисты, бизнесмены, интеллигенция.
Василий скуксился. Он еще некоторое время постоял с вытянутой рукой, как нищий на паперти, потом сел. Поблагодарить кандидата он не соизволил.
Журналисты немного оживились. С первого ряда поднялась девушка с длинной косой и в очках.
– Наталья Степанова, газета "Новости". Константин Павлович, озвучьте, пожалуйста, основные тезисы вашей предвыборной программы.
Команда Лесневского зашелестела бумагами.
– Главное направление – социальное. Кроме того, как экономист и предприниматель я предполагаю …
Лесневский говорил минут пять. Журналистка Наталья Степанова уже была сама не рада, что затронула эту тему. Она стояла, сунув свободную руку в подмышку, и нетерпеливо притопывала ногой, пока бизнесмен рассыпал пригоршни цифр. Пару раз она пыталась вставить короткое "спасибо", но у нее получалось лишь "спаси…" – дальше снова шли цифры.
Наконец, Лесневский закончил. Степанова поспешила сесть на свое место.
Следующий вопрос задал корреспондент одной мелкой радиостудии, рейтинги которой были еще ниже, чем у "Пилота".
– Скажите, Константин Павлович, вас устраивают результаты распределения эфирного времени в программах областной телерадиокомпании для предвыборной агитации?
– Вполне.
– А вам не кажется, что кандидаты находятся в неравных условиях? Кто-то располагает собственными информационными ресурсами, а кто-то должен довольствоваться тем, что выделяет горизбирком.
– Я не могу отвечать за разумность и правильность мироустройства. По большому счету, все в пределах существующего законодательства, если не считать того, что самыми мощными ресурсами располагает действующий глава города господин Попов. С ним, как вы понимаете, соревноваться трудно, но мы все же попытаемся.
– Спасибо.
Запала журналистов хватило еще минут на десять. Лесневский отвечал на их вопросы почти нехотя, уже не отвлекаясь на консультации со своими помощниками. По тональности вторая половина пресс-конференции напоминала дружескую беседу: девушки спрашивали о семье, хобби и приоритетах в отношении к искусству и литературе. Как напишут завтра городские газеты, кандидат на пост мэра Константин Лесневский "показался милым, внимательным, и в то же время целеустремленным человеком, который всегда знает, чего он хочет и как этого добиться".
Когда помощник бизнесмена собрался объявить мероприятие закрытым, со своего места вновь поднялся Вася Стручков.
– Извините, Константин Палыч, еще один вопрос.
Лесневский нахмурился.
– Хорошо, но это последний на сегодня.
Стручков включил диктофон.
– Скажите, вы всерьез полагаете, что можете победить?
Команда Лесневского шумно выдохнула.
– Молодой человек, – сказал бизнесмен, – я считаю, что победит сильнейший. Давайте подождем выборов, тогда и поговорим. Все, спасибо за внимание, господа. До встречи!
Народ начал расходиться.
В VIP-гостиной Центра делового сотрудничества Лесневский расслабился. Он уселся в огромное мягкое кресло и закинул ногу на ногу.
– Коля, сообрази чего-нибудь попить, – сказал он одному из своих охранников.
В соседних креслах и на большом кожаном диване расположились помощники бизнесмена. Достали по сигарете, задымили.
– Андрей, – обратился Лесневский к тому, что на пресс-конференции сидел по правую руку, – как там с вашим гениальным планом?
– В ожидании.
– Чего ждем?
– Решения директора. Думаю, что он согласится. Кстати, и Трофимов доложил, что у него все в порядке.
Лесневский взял стакан с минеральной водой и сделал несколько глотков, потом как бы между делом заявил:
– Уволю всех к чертовой матери, если ваша авантюра провалится. Сомневаюсь, что вы потом найдете работу по специальности.
Андрей Нестеров промолчал.
Нельзя сказать, что Вадим волновался перед столь ответственной, по его мнению, встречей. У него ничего не просили, он ничего не должен был сделать или сказать. Его просто пригласили посидеть-покалякать, но Вадиму все равно не хотелось ударить в грязь лицом, ему хотелось произвести хорошее впечатление.
На вахте его не пустили. Бойкая старушенция, сидевшая в стеклянной кабинке, выскочила к турникету и вытянула руки в стороны.
– Куда идем?
– На третий, на "Пилот".
Вадим попытался прошмыгнуть мимо, но обойти эту тетку было так же сложно, как трамваю объехать зазевавшегося пешехода.
– У тебя пропуск есть?
– Нет.
– Ну, тогда и не пущу. Восьмой час уже, нету в здании никого. Без пропуска нельзя.
Вадим в замешательстве почесал затылок. Опаздывать он не любил, даже если опаздывал не по своей вине.
– А какой пропуск у меня должен быть? – спросил он растерянно.
– Обычный, как у всех. Если без пропуска, то нам должны были оставить заявку, что придет такой-то и во столько-то. Вот ты кто?
– Я Вадим Колесников.
Бабка, не меняя выражение лица и интонацию голоса, заявила:
– Вадим Колесников у меня в списке есть. Чего молчал?
Парень пожал плечами. В самом деле, почему он не сказал сразу?
Вахтерша освободила проход. Она только заметила напоследок, что шарахаться до полуночи туда-сюда не позволит, даже если ей сунут под нос десяток пропусков и заявок на посещение.
Вадим поднялся на третий этаж, попал в небольшой холл, погруженный в полумрак дежурного режима освещения. Он остановился перед металлической дверью, украшенной гигантской табличкой с надписью "Радио Пилот". Программный отдел". В самом низу было указано время работы: с 9 до 18 часов. Вадим взглянул на часы.
– Заходи, заходи, – услышал он голос за спиной и чуть не вскрикнул от неожиданности. К нему направлялся Глеб со стопкой посуды. – Чего остановился? Я тут чашки мыл в туалете. Секретарша ушла домой, а у меня гора грязного фарфора скопилась. Открывай дверь, а то руки заняты.
Вадим открыл массивные ворота, пропустил вперед начальника и прошел сам, неуверенно и озираясь.
Офис "Пилота" представлял собой длинную комнату со стеклянными перегородками. В каждом "аквариуме" размещалось одно из подразделений станции. В центре комнаты, перед входом, красовалась высокая стойка офис-менеджера; Вадим отметил, что она, пожалуй, будет повыше стойки бара.
Глеб поставил на нее свою посуду, стряхнул руки.
– Пойдем, – сказал он, – покажу, как мы живем.
Он подвел гостя к первому аквариуму. Дверь была открыта настежь, а внутри из-за горы аппаратуры торчала чья-то лохматая голова.
– Вот это у нас производственная студия, так называемый "продакшн", – говорил Шестопалов. – Здесь пишутся рекламные ролики, программы, клепается вообще вся музыкальная и звуковая продукция. А там у нас сидит Паша, наш оператор и звукорежиссер. Паша, покажи личико!
Лохматая голова взметнулась вверх. Оператор оказался высоким и скуластым парнем лет двадцати.
– Здрасьте, – сказал он.
– Не отвлекайся, работай. – Глеб пошел дальше. – Вот тут, в закуточке – столовка, тут мы, бывает, обедаем и даже ужинаем.
Маленькая столовая пристроилась в углу. Жалюзи темно-коричневого цвета прятали от любопытных глаз столик, две кушетки и холодильник с микроволновой печью. Окон в "столовой" не было.
Глеб пошутил:
– Захочешь водки попить – приноси сюда, поможем, и никто не увидит.
Вадим всюду следовал за ним молча, и лишь на упоминании о водке улыбнулся.
Глеб провел его в дальний конец офиса, открыл дверь в очередной "аквариум".
– Тут у нас эфирка… эфирная студия, то есть. Вещание идет отсюда.
В студии никого не было. Вадим огляделся с немым и сдержанным благоговением. У стола, на котором, кроме микшерского пульта и двух плоских мониторов, были наставлены небоскребы всякой аппаратуры, скучал стул на колесиках, на его спинке висели наушники. В колонках тихо наигрывал свои гитарные форшлаги Гари Мур.
– Время позднее, – пояснил Глеб, – по вечерам у нас ди-джеи пока не работают, вещание идет без ведущего. Пашка со сменщиками следит за эфиром, чтобы ничего не грохнулось, но скоро мы поставим программу, которая позволит нам всем в конце рабочего дня валить домой. В Москве они работают уже вовсю, а мы пока готовим к обкатке.
Он жестом предложил Вадиму подойти поближе, посмотреть. Тот шагнул к столу, очень внимательно все осмотрел.
– Ну как?
– Годится, – улыбнулся Вадим.
– Ну, тогда пошли ко мне.
По дороге Глеб указал на столы с компьютерами в одном из незапертых "аквариумов" и сообщил, что там работают симпатичные девочки из информационной службы, самой независимой из всех независимых в городе.
– Они тебе понравятся, особенно Машка.
В кабинете директора Вадим не сразу решился присесть. Пока Глеб не подтолкнул его в спину, он так и стоял перед стулом, глядя на работающий вентилятор.
– Расслабься, – велел Шестопалов. – Кофе или чай?
– Кофе. – Вадим все-таки опустился на стул. Пока Глеб возился с чайником и банкой "Нескафе", он рассматривал кабинет. Разумеется, первыми в поле его зрения попали стопки упаковок с шестопаловской книгой.
– Они самые, – бросил хозяин. – Тысячи четыре с половиной, как я и говорил. Честно сказать, не соображу, что с ними делать. "Роспечать" ссылается на перебор с ассортиментом, оптовики говорят, что вообще не сезон: дескать, люди сейчас на югах баклуши бьют, а ты гундишь о личностном росте.
– Это бывает, – произнес Вадим.
Глеб на мгновение оставил в покое банку.
– Слушай, – сказал он, – я пригласил тебя попить кофе и поболтать, поэтому не смотри на меня как на премьер-министра. Будь проще. Я думаю, ты не намного моложе меня. Скока тебе?
– Двадцать восемь.
– Ну, я где-то так и подумал. В армии служил, сам на жизнь зарабатываешь и так далее, поэтому не коси под кисейную барышню.
Глеб налил воды в чайник, нажал на кнопку и сам, наконец, уселся в свое начальственное кресло.
– У нас тут вообще все просто, – сказал он, закуривая сигарету. – Я строю свои отношения с людьми на партнерских началах. Придумал что-нибудь хорошее – пришел и сказал мне, а я одобряю или отвергаю. Если я обидел незаслуженно – опять пришел ко мне. Заработал – получи, слажал – не получишь.
– А проблем из-за этого не возникает?
– Каких?
– Ну, ты ж все-таки не собутыльник, а начальник, которого следует слушаться.
Шестопалов покачал головой.
– Не вынуждай меня говорить банальности.
Вскипел чайник. Глеб налил кипяток в обе чашки, одну из них придвинул гостю.
– Ладно, это все лирика, – бросил он, усаживаясь на место. – Я не об этом хотел поговорить.
Он открыл ящик стола и вынул компакт-диск. Вадим подобрался, словно котенок, учуявший собаку.
– Мне твой диск понравился, – сказал Глеб. – Могу предложить включить пару песен в ежедневную ротацию на "Пилоте". Ну, примерно, на пару месяцев. Как тебе мое предложение?
Вадим чуть не пролил кофе на штаны. Стараясь скрыть охватившее его волнение, он принялся размешивать напиток ложечкой. Глеб смотрел на него с небрежным любопытством.
– Бесплатно? – решился поинтересоваться гость.
– Разумеется. А где с тебя брали деньги за это?
– Не брали, но просили. По пятьсот рублей за один эфир. Я не дал.
Глеб покачал головой.
– Мать их… Правильно сделал, что не дал.
– Так-то оно так, но меня и не крутили.
– Это не страшно. Если музыка хорошая, кто-нибудь ее обязательно возьмет и бабок при этом не попросит. Вот я, например. Я, конечно, с "Русским радио" конкурировать не смогу, но кое-что и в моих силах. Кстати, на "Русском" ты бы без трусов остался. Грустно, но факт: в нашей стране платят исполнители, а не наоборот.
Глеб перевернул диск, пробежал глазами список песен.
– Так, Вадик, я бы выбрал сначала вторую, а потом пятую дорожку. Согласен?
Вадим кивнул, и снова кофе чуть не украсило его брюки мерзким коричневым пятном.
Глеб поднялся, вышел из-за стола и, не говоря ни слова, покинул кабинет. Вадим в его отсутствие помешивал ложечкой остывающий кофе и рассматривал стопки книг, аккуратно упакованные в плотную бумагу, перевязанные бечевкой. Вадим любил книги. Иногда его даже не волновало, о чем там пишут и насколько это профессионально, он просто обожал этот запах, цвет бумаги, этот соблазн перевернуть страницу…
Вернулся Глеб.
– Поздравляю, – сказал он, – я широким начальственным жестом вставил твою песню в программу. Через двадцать минут пойдет.
Благодарный музыкант почти прослезился.
– Ладно, ладно, – отмахнулся Шестопалов, – "спасибо" не звенит. Я тебе соврал, это не так уж и бесплатно.
Вадим отодвинул пустую чашку и сосредоточился.
– Я чем-то могу помочь?
– Надеюсь. – Глеб снова заглянул в ящик. На этот раз на стол лег экземпляр его многострадальной брошюры. – Тебя за язык никто не тянул, когда ты сказал, что знаешь, как ее продать. Я весь внимание.
Вадим ответил не сразу. Он взял книгу в руки, осмотрел обложку. На синем фоне была нарисована волчья морда с оскаленной пастью, выше стояла фамилия автора, ниже – название книги. Обложка броская и в то же время ни к чему не обязывающая.
– "Убегающий волк" – это тот, что в лес не убежит?