– Он самый.
Вадим открыл брошюру, бегло просмотрел первую главу, пару раз улыбнулся. Если бы он поднял глаза, то увидел бы, как автор сего труда пытается спрятать за пеленой сигаретного дыма свое волнение.
– Выглядит заманчиво, – вымолвил Вадим.
– Спасибо… Знаешь, я давно хотел написать что-нибудь подобное, еще с тех времен, когда за школьные сочинения пятерки получал. Мечта юности, понимаешь…
Вадим заглянул в конец книги, посмотрел оглавление.
– Книга хорошая, – резюмировал он. – И я предложил бы тебе сделать одну вещь, но не знаю, пойдешь ли ты на это.
Глеб выдохнул.
– Я готов продать душу дьяволу, лишь бы эти стопки больше не валялись в моем кабинете.
Вадим приосанился.
– В общем, – начал он, – ты будешь смеяться, но я предлагаю порекламировать ее в эфире…
Глеб даже не стал маскировать разочарование.
– Да рекламировали уже десятки раз! И рецензии положительные были, и ролики, и всякая мура. Ты пойми, мне не деньги вернуть нужно, а сон спокойный, потому что эта чертова книга на самом деле лучше, чем о ней думают!
– Ты не понял, – спокойно возразил Вадим. – Мы сделаем рекламу в эфире твоей станции, только текст будет мой и читать его буду я.
– Иии?… – затянул Глеб. – В чем прикол?
– Только в том, что я сказал.
– Понятно. У тебя кролик в рукаве?
– Нет.
Глеб начал теребить в руках пачку сигарет.
– Что-то я не пойму, – признался он уже более миролюбиво. – Ничего нового ты мне не предложил. Говори яснее.
– Хорошо. – Вадим положил руки на стол, развернул их ладонями вверх, словно собираясь объяснять очевидную вещь непроходимому тупице. – В тексте не будет каких-то наворотов, не будет никаких открытий, не известных тебе. Суть только в том, что текст прочту я и…
Вадим умолк. Шестопалов его не торопил.
– Понимаешь, Глеб, я просто предлагаю тебе довериться. Я могу гарантировать результат, и ты не будешь разочарован. Согласен, это как кота в мешке покупать, но хуже-то не будет, верно?
– Вообще-то, да. Хуже уже никак.
– Ну, вот. Давай попробуем, а по результатам ты уже будешь сам решать, оправдал ли я твои ожидания.
– Давай, – нехотя согласился Глеб. – Хотя я все равно ничего не понял.
Вадим улыбнулся:
– И не надо.
Награда для измученных духотой горожан – благословенная вечерняя прохлада. Днем народ пропадал на пляжах, а вечером оккупировал проспекты и улицы, топтался возле пивных ларьков и магазинчиков, где были замечены огромные холодильники с "кока-колой". Трофимов с удовольствием бы пропустил бутылочку-другую живительной пивной влаги, но он сегодня за рулем.
Руль был изрядно потрепанный. Впрочем, как и весь автомобиль. Неделю назад трофимовской "семерке" поставили новые крылья взамен старых, проржавевших за время долгой стоянки в протекающем гараже, и теперь белая консервная банка зияла черными висками. Однако Павел Владимирович не особенно переживал, поскольку был уверен, что скоро у него будет возможность сменить марку авто. Он хотел купить что-нибудь подержанное импортное, года эдак девяносто девятого. Не "крутой хмырь", конечно, но уже и не бывший советский инженер, заработавший за свою жизнь лишь скудную пенсию. Обеспеченная старость – сладкий приз на финише марафона.
Трофимову хотелось верить, что все получится. Хоть и пытались его отучить от этой вредной привычки, хоть и доказывали, что счастье – продукт скоропортящийся, и уж лучше довольствоваться усредненной амплитудой, чем взлетать на пик, а потом катиться вниз, ломая ребра. Пал Владимыч знал, что мечты сбываются, а цели можно достигнуть, если проявить упрямство. Не упорство, нет – именно упрямство. Осел все равно сожрет охапку травы и пойдет по своим делам, как бы над ним ни смеялись и как бы ни дубасили.
Однако существовала одна вещь, которая бывшего советского инженера смущала: он хотел, чтобы финишной чертой всё и закончилось. Он не принадлежал к числу безумцев, не способных остановиться после крупного выигрыша в казино. Получил – отвалил, только так. Если принять на веру, что крупная удача – это пик, то лучше скатиться вниз по противоположному склону мягко, оберегая ребрышки и не жалея задницу. Она мягкая, все стерпит и простит.
Авантюра, которую затеял Трофимов, имела все шансы стать успешной, но когда дело выгорит, надо сворачиваться и уходить. Однако в спокойный и незаметный уход автор авантюры не верил. Лесневский с самого начала отнесся к затее скептически, более того, даже посмеялся и велел своим людям заниматься делом, а не валять дурака, но Трофимов смог его убедить. Лесневский рискнул. Когда выяснится, что риск себя оправдал, этот губошлепнутый фармацевт потребует добавки, и аппетит у него, судя по началу, просто нечеловеческий. Что делать тогда?
Черт бы с ним, с этим хапугой, но вот парень Павлу Владимировичу нравился. Насядут они на него.
В машине у Трофимова звучало радио "Пилот". С некоторых пор он слушает только эту волну. Кто бы знал, насколько это тяжело!
Трофимов все же притормозил возле ларька. Оставив машину на обочине, потолкался в толпе, купил бутылку холодного кваса и прихватил местную газету, которую распихивал прохожим голодного вида молодой человек с сумкой на плече. Газета называлась "Горожане". На первой полосе красовалась физиономия действующего мэра Попова, а под ней простиралась огромная статья о крупных успехах и мелких неудачах в работе администрации. Это поповская газета, поповская реклама и поповские обещания. Ничего нового он не сказал и уже не скажет, потому что скинут его на предстоящих выборах, как котенка со шкафа. И через четыре года прохожим будут всучивать точно такие же газеты, но уже с другой "мэрской" физиономией, и через восемь лет, и через двенадцать. Чудны дела твои, Господи…
Трофимов сел в машину, бросил бутылку и газету на соседнее сиденье и вдруг замер.
– Быть не может… – пробормотал он, протягивая руку к панели магнитолы, чтобы сделать погромче. – Слишком быстро…
На волнах "Пилота" звучала новая песня. Впрочем, Трофимов слышал ее и раньше (она ему не понравилась – чересчур монотонная, по его мнению), но он точно знал, что в радиоэфире ее никогда не было.
– Вот тебе и раз! – воскликнул он, и лицо его растаяло в почти сладострастной улыбке. – Опережаем график!
Он тронулся с места, проскочил перекресток и помчался по широкой улице на скорости под восемьдесят. Он испытывал сложные чувства. С одной стороны, все складывалось удачно, и практика подтверждала, что теория имеет значение, но вот с другой… Трофимов еще не утратил способность испытывать угрызения совести. Пожалуй, это качество и отличало его от большинства специалистов команды Лесневского.
Парень все-таки ему нравился. Хороший парень.
Вадим снова не знал, куда девать руки. Поскольку у джинсов карманы были слишком узкие, он пытался засунуть одну руку в разрез между пуговицами рубашки, а другую пристроить под ремнем на пояснице. Глеб с нескрываемым любопытством наблюдал за этими маневрами.
– Как ощущения? – спросил он, улыбаясь. – Штырит?
– Более чем, – осипшим голосом сказал Вадим. Затем, прокашлявшись, добавил уже более внятно: – Штырит.
– Это хорошо. Тех, кто впервые живьем выходит в эфир, трясет еще больше. К этому трудно привыкнуть сразу, но это нормально.
Вадим все еще продолжать воевать с руками, не желавшими находить подобающее им место, но с волнением уже вполне управился. Он присел на стул перед звукорежиссерским пультом.
– Интересное ощущение, – сказал он, – как будто это не моя песня, а чья-то чужая.
Глеб продолжал улыбаться. Они находились в эфирной студии. Только что проскочил маленький блок рекламы, вышедший сразу после песни Вадима, сейчас играла одна из старых вещей "Дюран Дюран".
– Твою песнюшку мы позже протестируем, – сказал Шестопалов и склонился над ежедневником. – Если реакция будет благожелательной – что ж, ветер тебе в парус.
– А если не очень?
– Это вряд ли, но…
Зазвонил телефон. Вадим от неожиданности подскочил, потому что аппарат стоял почти у него над ухом. Глеб взял трубку.
– Алло! Да, "Пилот"… Что? Какая? Сейчас "Дюран Дюран", "View To A Kill"… До нее? А, до рекламы! – Глеб в паузе подмигнул Вадиму. – Это группа "Темная половина", песня "Весна"… Ну, не знаю, девушка, смотрите в магазинах или попробуйте попозже скачать у нас на сайте… Пожалуйста. До свидания.
Положив трубку, Глеб уселся на краешек стола и торжествующе глянул на своего смущенного гостя.
– Ну, что, супермен, – сказал он, покручивая связку ключей на пальце, – с тебя бутылка. Тобой уже поклонницы интересуются.
Вадим немного стушевался, но было видно, что он доволен.
– Ладно, не дрейфь, – уже серьезно добавил Шестопалов, – сработаемся. Пока можешь посидеть, подумать, а я тебя оставлю ненадолго.
Он вышел.
Вадим посидел немного, покрутил головой, полистал списки песен. Время от времени он бросал короткий взгляд на телефон. Глеб наверняка решил бы, что он ожидает новых звонков, но Вадим интересовался телефоном совсем по другой причине.
Наконец, он решился. Аккуратно приподнял трубку, набрал номер. Молчание его длилось очень долго.
Абонент не отвечал.
4
– Сима, вставай! В садик опоздаем.
– Не хочу!
– Я те дам "не хочу"! Ну-ка, поднимайся.
Лариса легонько потянула мальчика за ухо. Максим открыл один глаз, моргнул, снова закрыл. Начиналась его любимая игра под названием "Пинками в детский сад".
– Симка, не зли маму.
Мальчишка открыл другой глаз.
– А ты купишь мне вечером Бэтмена?
– Если не встанешь, я Бэтмена сделаю из тебя самого!
Максим нехотя стал выползать из-под одеяла.
– Вот умничка.
Лариса пошла в кухню. Электрический чайник уже закипал, на столе стояла тарелка с бутербродами и миска манной каши. На завтрак в садик они, как всегда не успевали, приходилось кормиться дома. Впрочем, домашнюю кашу пятилетний сорванец жаловал не больше, чем детсадовскую, и сейчас Ларису ожидала еще одна перебранка – одна из тех, что иной раз доводили ее до нервного срыва.
– Максим, ты идешь умываться?
– Да-а, иду-у.
Маленькая тень переместилась из детской комнаты в ванную. После нескольких секунд мелодичного журчания, смешанного с зеванием, свирепо гавкнул сливной бачок унитаза. Потом полилась вода из крана. Несмотря на ранний нигилизм, малыш умывался сам и чистил зубы без напоминаний. Вероятно, самостоятельности он учился у мамы, которая уже не первый год наглядно демонстрировала, каково обходится без поддержки. Иногда Лариса ловила его за возней с молотком – Максим пытался что-то починить, предварительно сломав. Когда после очередного вывода из строя какого-то аппарата Лариса сделала ему замечание, мальчишка вскинул руку в театральном жесте и рявкнул: "А кто будет чинить? Пушкин, что ли?! Или папа?".
С манной кашей Максимка сегодня управлялся особенно долго. Лариса успела помыть посуду, заправить постель и вынести мусор, а парень все еще ковырялся в тарелке.
– Сима, если ты наелся, так и скажи!
– Я наелся.
– Тогда пей чай, он уже остыл.
Максим отодвинул тарелку и схватился маленькой ручонкой за самый большой бутерброд. В этот момент в дверь позвонили.
– Ой! – вырвалось у Ларисы. В такой ранний час их никогда не навещали. Даже соседка Люба, прежде чем завалиться в гости, предварительно звонила по телефону. Кто это может быть?
Лариса, увидев на лице сына вопросительно-настороженное выражение, подмигнула ему и направилась в прихожую. Заглянув в глазок двери, она никого не увидела. Едва она успела подумать, что звонок просто среагировал на помехи в сети (такое у нее иногда случалось), как позвонили снова.
По старой привычке – не раздумывая – Лариса открыла дверь.
– При-и-вет!
Она отшатнулась. На пороге, привалившись к косяку, стоял плечистый гигант в безрукавке и синих спортивных штанах.
– Привет, – выдавила Лариса. – Чего так рано?
– Разбудил? Извини. В квартиру-то пустишь?
Лариса крепче взялась за дверь, оставив только небольшой проем, чтобы можно было разговаривать.
– Извини, Володя, некогда. Сына в садик собираю. Что ты хотел?
Мужчина поцокал языком.
– Даже по старой дружбе?
Лариса побледнела.
– По какой дружбе? Это ты с Игорем дружил, а я с вами не выпивала.
– Да ладно, я не настаиваю. – Визитер отодвинулся от косяка, сунул руки в маленькие карманы штанов. – Я просто зашел тебя проведать, узнать, как вы тут. Игорь скоро уже приедет, знаешь?
Лариса стала уже не просто бледной, она похолодела.
– Знаю. Всё у тебя?
– Ага.
– Ну, тогда еще раз извини, мне надо собираться. Если увидишь Игоря первым, можешь передать, что у нас с Максимом все в порядке.
– Лады. Пока!
Он отправился восвояси, насвистывая какую-то блатную гадость. Лариса захлопнула дверь – пожалуй, громче, чем обычно.
– Мама! – позвал из кухни сынишка. – Кто там?
– Никто, – произнесла Лариса, вытирая повлажневшие глаза. – Это дяденька… дяденька из ЖЭКа.
Вездесущий Кирилл Обухов в это самое время находился за сотни километров от города – в соседней области, в маленьком районном центре под романтичным названием Семеновка. Он вышагивал по разливочному цеху со странным выражением лица. Рядом семенил главный технолог, маленький лысоватый грибок в засаленном костюме, и что-то пытался прокричать директору на ухо, но уже тысячная по счету попытка обернулась полным провалом: "странное выражение лица" босса настолько его пугало, что, едва раскрыв рот, мужичок тут же его закрывал.
Нельзя сказать, что Кирилл Обухов был деспотичным директором. Не тянул он и на злюку, беспричинно срывающуюся на подчиненных. Однако и назвать его добряком, несмотря на приличную комплекцию, никто не решался. Все толстяки добрые? Ха-ха, только не те, что владеют ликероводочным производством!
Остановившись перед одним из секторов разливочной линии, Кирилл поднял руку с вытянутым указательным пальцем.
– Это что? – спросил он.
– Это? – растерялся технолог. – Черт, это мусор...
Кирилл присел, дотянулся до картонной коробки, доверху набитой какой-то бумагой.
– Что за мусор и почему он здесь?!
– Ну… мы сейчас уберем.
– Не надо, я сам.
Кирилл поднялся и с такой силой пнул по коробке, что она на десяток метров вылетела в проход, ударив одного из рабочих.
– Клюев! – обратился Кирилл к лысому грибку. – Чтобы сам директор ходил по заводу и убирал коробки с мусором – да я тебя за одно за это четвертую! На вот, почитай.
Он сунул ему под нос газету, которую до сих пор держал под мышкой. Технолог развернул ее, прочел первый же попавшийся заголовок.
– "Кто заказал прокурора?".
– Да не это! На обороте читай.
Клюев перевернул газету. Через полминуты лицо его вытянулось и стало похоже на высохшую головку чеснока.
– Это чья?!
– Не знаю, будем искать. Пошли в контору уже!
Когда начальник и технолог ушли, рабочие еще долго переглядывались и шушукались. Тот, в кого попала проклятая коробка, наверняка затаил обиду и уже обдумывал текст письма в трудовую инспекцию. Все толстяки добрые, ха-ха…
В конторе, располагавшейся в кирпичном двухэтажном здании, Кирилл вывалил на стол своего кабинета целую пачку газет, всего штук десять. Клюев таращился на нее во все глаза, и его маленькие очки сами собой полезли на лоб.
– Свежий номер, – пояснил Кирилл, – только что выдернул в киоске. Потом раздашь всем, но сначала сам прочитай.
Технолог опустил очки на место, сел на стул и принялся читать.
"Ежегодно в нашей области сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями выявляют десятки подпольных цехов, в которых производится фальсифицированная водка. Можно сколько угодно говорить об экономическом ущербе, об ущербе, причиненном здоровью граждан, но явление это, пожалуй, вряд ли будет искоренено... Тем более явление это вызывает тревогу, когда недоброкачественный товар выпускают известные и уважаемые предприниматели…".
Клюев сделал паузу, посмотрел на Кирилла. Тот ухмылялся.
– Дошел до эпитетов в мой адрес? – спросил он.
Технолог кивнул.
– Читай дальше. Только не вслух, я тебя умоляю.
"На днях сотрудники областной Госторгинспекции изъяли из торговой сети большую партию недоброкачественной водки, изготовленной на Семеновском ликероводочном заводе, который, кстати, находится за пределами нашей области. Причина – использование при изготовлении недостаточно очищенной воды и наличие посторонних примесей, вредных для здоровья"…
– Что?! – взвился Клюев, и очки его снова поползли вверх. – Кто это писал?!
– Того, кто это писал, я найду и подвешу за яйца, – ответил Кирилл. – Написано бездарно.
– Но это же неправда!
– А вот об этом ты сейчас мне и расскажешь.
Обухов уселся на стол перед главным технологом и проскрежетал:
– Колись, что вы тут творите в мое отсутствие?
Клюев просто потерял дар речи. Попытки вернуть очки на место успеха не имели, и вдобавок к этому у технолога начал дергаться левый глаз.
– Ничего! Все выдержано, Кирилл Сергеевич! Все в соответствии с технологией, как обычно. Никаких рекламаций не поступало, отгрузка идет по графику.
– При чем тут отгрузка! Где акты, предписания, где это все?
– Ничего не было! Я впервые слышу о том, что тут написано.
Кирилл вздохнул. Похоже, технолог был прав: на заводе и на линиях все в порядке. Клюев был до тошноты ответственным мужиком, и если бы на вверенном ему объекте действительно обнаружили что-то из ряда вон выходящее, он публично сожрал бы собственные трусы.
– Я привез с собой человека, – сказал Кирилл, успокаиваясь. – Он эксперт в этой области, один из лучших. Кстати, он сейчас подъедет, будем разбираться.
Клюев накапал себе валерьянки и потом еще долго горестно вздыхал, сидя в углу кабинета и шелестя проклятыми газетами…
Обещанный гость появился в конторе через полчаса. За это время Клюев успел уже километр соплей на кулак намотать – так переживал из-за нанесенного оскорбления. "Эксперт" оказался подтянутым, спортивного вида молодым человеком в джинсах и дорогом пиджаке, надетом поверх черной толстовки. Вылитый Том Круз в "Человеке дождя". Без лишних разговоров парень представился Иваном Сорокиным, сел за стол и вынул блокнот.
– Говорите.
– Ваня, – сказал Кирилл, – в первую очередь я хочу выяснить, кем заказана эта статья, и вообще, откуда ветер дует. У меня есть свои догадки, потому что дело к тому и шло, но теперь мне нужно знать наверняка – это просто "пук" или дана отмашка на окончательную травлю.
Иван сделал какую-то короткую пометку на чистой странице блокнота.
– Еще.
– Подумай, как это можно нейтрализовать. Если появится шумиха в прессе, нужно будет срочно что-то предпринимать. Честно говоря, моя пиар-служба расслабилась и наела доброе пузо, поэтому придется тебе начинать все с чистого листа. Смогёшь?
Иван, не отрываясь от своих записей, улыбнулся одними губами и кивнул. Закончив писать, он поднял голову.
– Вопрос можно?
– Давай.
– Водка действительно говёная?