- Глаз не спускать! Странно все это...
- Шеф, таблетки через полчаса,- напомнил Дима.
- Таблетки Николаю отдай... Нет,- вдруг перерешил Троицкий.- Ты остаешься, а Николай - за ними.
Доверять Николаю таблетки отчего-то не хотелось.
Утром Федор Ильич немножко усовершенствовал свой аппарат: тот самый, который Василий рекламировал Пастухову. В котором "вместо рыб яблоки". Днем усовершенствованный аппарат работал, причем не только на яблоках, но и на грушах, а вечером Федор Ильич дремал перед телевизором и дегустировал усовершенствованную продукцию. "Неплохо,- думал Федор Ильич.- В целом вышло неплохо".
В телевизоре шли новости культуры. Известный режиссер собирался снимать сериал по знаменитому роману "Мастер и Маргарита".
- А правда, что на роль Иешуа вы планируете пригласить Леонардо ди Каприо?..- приставала к режиссеру назойливая журналистка с разноцветными волосами.
- Нет, все роли в сериале сыграют наши соотечественники.
- И кота - соотечественник?..
- На роль кота будем пробовать дрессированного тигра из саратовского зоопарка.
"Хорошо",- одобрил Федор Ильич.
Не тигра одобрил, а факт сериала. Когда-то, давным-давно, он собирался прочесть роман "Мастер и Маргарита". Но так и не собрался, А теперь и не нужно - скоро будет сериал.
В телевизоре перешли к международным новостям, По экрану поплыли пальмы.
- Продолжается Каннский фестиваль,- бодро рапортовал диктор.- Сегодня свой фильм представляет известный французский режиссер Жан Рошфор. Главную роль в нем исполнил популярный российский актер Олег Белов. По словам режиссера, действие картины происходит в России. Она посвящена сложной эпохе девяностых, когда интересы личности и государства разошлись настолько, что, казалось, вместе, как сказал поэт, им не сойтись. Но...
Белова в этот вечер творческая группа поймать не смогла, а потому просто транслировала проход по красной дорожке.
По дорожке шли Рогов и Плахов. Игорь был сосредоточенный, а Василий, напротив, очень довольный.
Федору Ильичу даже показалось, что Васька ему подмигнул с экрана.
- Мать! Беги сюда! - вскрикнул Васькин тесть.
- Чего стряслось-то?..- вбежала в комнату взволнованная теща.
- Там... Там наш Васька. Во фраке... С бабочкой,- Федор Ильич тыкал пальцем в телевизор.
Но репортаж из Канн уже закончился. Начался репортаж с выставки авангардистов. Вместо Василия теща увидела на экране портрет женщины с тремя глазами и двумя ушами. Из головы у нее росло дерево типа дуб.
- И с сачком... - съязвила теща.-Додегустиро-вался, что бабочки в голове...
- Да при чем здесь сачок?! - возмутился Федор Ильич.- По лестнице, говорю, шел... Во фраке... Клянусь!
- Во фраке?!
- Во фраке... С бабочкой. Игореха Плахов рядом с
ним.
- И этот во фраке?
- И этот! - гордо подтвердил Федор Ильич. Теща выключила телевизор.
- Все. Иди спать... Полегчает. Федор Ильич подчинился. Вставая, буркнул:
- А наш Васька-то мог бы кота сыграть...
- Тьфу! - плюнула теща. "Может, и впрямь привиделось,- рассуждал тесть,
засыпая.- Как же может Васька во фраке?.. Корень, интересно, нашел, нет? И подмигнул с экрана. С экрана же не подмигивают..."
"Мы строим церкви! Детские дома! На моей родине, наконец-то..." - вещал на экране герой Олега Белова.
Троицкий поморщился. Выходило как-то неубедительно. Жаловаться, конечно, не на кого. Сам принял фильм. Тогда показалось, что ничего, хорошо даже. А сейчас - чего-то не то... Или настроение такое. Или голова болит. И ведь все правда: и про церкви, и про детские дома. А неубедительно. Актер, что ли, плохой?
Белов, подлец, на премьеру не пришел. "Испугался, что придушу, сука..."
- Шеф, таблеточки... - деликатно шепнул Дима.- То есть, извините, таблетки...
"А ведь все только начиналось! - страдал Егоров.- И ничего еще толком не началось. Не подержал, как следует, за коленку, не поцеловал. Не рассказал, как в девяносто втором году Дэвид Линч сымитировал пожар в гостинице, чтобы привлечь внимание к своему фильму "Твин Пике: огонь, иди со мной". Не... Сплошные "не"!
Егоров поискал Кристину в нарядной толпе на набережной Круазетт, но не нашел, да и понимал, что смысла в этом никакого. Ну найдет он ее, ну и что? В лучшем случае даст она ему пощечину. Или даст понять, что презирает его. А больше ничего интересного не даст.
Домой идти не хотелось. Выслушивать россказни Плахова и Рогова о посещении премьеры?! Описались поди от счастья, олухи царя небесного. И где они достали билеты, мерзавцы?! Если у них были свои ходы, по любым понятиям требовалось перво-наперво обеспечить билетами старшего группы!
"Напьюсь! - решил Егоров.- На фестивале, я или не на фестивале?".
Наперсток виски в ближайшем кафе стоил десять евро.
"Однако!" - подумал Егоров и пить не стал. Пошел в ночную лавчонку, которую давно приметил, и купил у араба за ту же десятку бутылку в-двести граммов. Тоже не слишком много, но все же... Больше в пять раз.
Пошел на пляж, сел на прохладный песок. Вечерами дул северный ветер, у воды становилось не то что холодно, но чуть-чуть свежо, С виски - сочетание идеальное.
Залив был полон огней, но чуть в стороне, дальше начиналась бескрайняя темнота. Открытое море.
"Люди затеряны в жизни,- с горечью рассуждал Егоров.- Как эти... Как острова в океане. Что такое вот эта пляжная песчинка (в ботинки Егорову понабилось песка) в сравнении с человеком?.. Ничто. Тьфу!.. А что такое человек в сравнении с бесконечным океаном? Такая же бессмысленная песчинка. Человек всю жизнь совершает ошибки. Вот я делил командировочные - и совершил ошибку. Можно было оставить Рогову и Плахову чуть поменьше..."
У кромки воды появилась женская фигура. Она бежала вдоль берега, махала руками. Егоров узнал Кристину. Едва не зарылся в песок. С его комплекцией сделать это было сложновато, но, по счастью, луна была закрыта тучами, и Кристина не заметила Сергея Аркадьевича.
Да она и не смотрела по сторонам. Неслась и кричала:
- Фена нет! Билета нет! Обманули!
- Сумасшедшая... - пробормотал Егоров.- Хорошо что мы... расстались.
Виски кончилось. Кристина скрылась за Дворцом. Луна выползла из-за туч. С набережной доносилась музыка. "На дискотеку, что ли, сходить? Чего билетам пропадать?" В суете он расслышал от Анри, только что дискотека - немножко необычная.
У входа в дискотеку толпились только парни - ни одной девушки, если не считать женщины-охранницы. Егоров это заметил, но значения поначалу не придал. Появление Егорова у публики, столпившейся у входа, вызвало искренний интерес. Все разом замолчали и уставились на громоздкого дядьку, который, несмотря на короткую стрижку, казался очень взъерошенным.
Сергей Аркадьевич решил продать второй билет по номиналу (разглядел в углу маленьким шрифтом - 15 евро). Деньги сгодятся. Вертлявый рыжеволосый юноша в оранжевой жилетке, тыча длинным пальцем в жилет, вдруг приобнял Егорова за талию, прижался весь прямо к нему и стал что-то быстро ворковать по-своему. Егоров оторопел. Дернулся, вырываясь из объятий рыжего, но субтильный хлопец прилип к нему крепко.
- Э, ты чё? - возмутился Егоров.- Отцепился быстро, кому сказал! Это чё он? Чё он говорит-то...
В толпе засмеялись.
- Чё гогочете-то? - взревел Егоров (по-русски, разумеется) и сжал кулаки.
Русскоязычной оказалась охранница. Соизволила помочь соотечественнику:
- Он говорит, что денег у него нет, зато темперамент у него горячий, а страсть его нежна...
Егорова словно оглоблей по голове стукнули. Челюсть, отваливаясь как ковш экскаватора, аж скрипнула от возмущения.
- Но я вам не советую,- доверительно добавила землячка.- Это известный "динамщик".
Стряхнув, как муху, слюнявого рыжего, кое-как справившись с чувствами, вспомнив задним числом не дошедшие сразу до сознания слова Анри, Егоров с помощью охранницы пристроил билеты за полцены (два за пятнадцать) и двинул вспять.
На душе у него было черно.
Он то ненавидел всех (клятых киношников, араба с билетами, предательницу Кристину, особенно Рогова с Плаховым, даже за что-то Шалашова с юным Колей, встреченных близ дискотеки), то начинал жалеть себя (как несправедлив мир!), то вспоминал несбывшиеся лирические мечты.
"А ведь я бы мог расстегивать сейчас молнию на ее платье... Гладить полные бедра...."
Жюль Дега расстегнул молнию на платье Сусанны, начал ласкать ее костлявые бедра...
- Жюль, не томи, мон амур,- зарычала Сусанна,- я вся истомилась. Мы не делали этого уже десять дней. Тебе хорошо, ты пялишь свою жену каждую ночь, а каково мне?!
Сусанна отвесила Жюлю увесистую пощечину и тут же впилась в его губы в страстном поцелуе.
- М-м... Р-р-р...- распалялся Жюль. Оторвавшись от поцелуя, он стал оправдываться: -- Но ты же знаешь, моя похотливая птичка, что у меня были ночные дежурства. И нам с тобой было просто негде, просто не было места!..
- Ты все врешь, мерзавец! Ты просто не хотел меня, вонючий самец...
Беседуя так, они быстро раздели друг друга. Платье и белье Сусанны, брюки, жилет и пистолет Жюля --все полетело на пол.
Жюль не врал: вот уже неделю все четыре доступные ему конспиративные квартиры в Каннах были глухо заняты. На балконах всех четырех торчали огромные кактусы. Прямо кактусовый лес какой-то. И вот лишь сегодня...
И в тот самый момент, когда Сусанна бросила болтать (что случалась с ней крайне редко) и уже только стонала, послышался тревожный скрежет. Будто кто-то вращал ключ в замочной скважине. Жюль влепил Сусанне затрещину, чтобы перестала стонать. Так и есть: ключ в замке.
Жюль прошептал:
- Странно! Полицейские не могут сюда прийти... - Его аналитический ум тут же сделал единственно возможный вывод: - Значит, воры! Подожди, моя страстная рыбка...
Он неслышно встал.
- Вломи им скорее и возвращайся, грязный хрен! - напутствовала его девушка.
Войдя в комнату, Сергей Аркадьевич Егоров мгновенно почувствовал, что ко лбу ему уже успели приставить ствол пистолета. Ну и денек.
- Стоять, придурок! Руки за голову! - рычал Жюль.
Рычал он по-французски, но Егоров понял, о чем речь. Руки поднял.
- Жюль, убей его и иди ко мне,- закричала Сусанна.- Я больше не могу!..
Напевая веселую песенку, Вазген вышел из своего ателье с тряпкой в руках. Будто бы окна протереть. То есть окна тоже нужно было протереть: Вазген любил чистоту. Любил, когда внутри ателье много солнца,- тогда душа сама петь начинает!..
Но была еще одна цель: проверить, по-прежнему ли пасется снаружи приставленный к операм бычок от Троицкого.
Да, пасется. Другой, не с такой дауновской физиономией, как вчера, но явно из той же компании. И тоже явно не Спиноза. Обнаружить его нетрудно - торчит за углом, за двумя довольно чахлыми для этих мест пальмами.
На здешнем перекрестке наблюдателю укрыться особо негде. Неблагодарная у парня задача. То-то у него рожа такая кислая...
Завидев Диму, Вазген быстро перешел дорогу. Туда, к пальмам. Якобы полюбоваться сверкающими на солнце стеклами. Николай дернулся, но сделать уже ничего было нельзя. Не ретироваться же, навлекая лишние подозрения.
- Сверкает, как само солнце, и переливается, как хрусталь! - вознес Вазген руки к небу. Дружелюбно подмигнул Диме.- Комм ля сьель! Нес па?..
Дескать, как солнце! Не так ли, досточтимый незнакомец?
Дима что-то буркнул в ответ, попытался выдавить улыбку... Выдавилась, но кривая.
Уяснив, что наблюдатель ни бельмеса не сечет по-французски, Вазген решил немного развлечься. Просто так, из чистой жизнерадостности. Из любви к искусству. А вот есть и зритель. Сухонькая старушка с тросточкой пересекает улицу.
Обращаясь прямо к Диме и приветливо на него глядя, Вазген понес на языке д'Артаньяна и мадам Бовари бессистемный вздор:
- Не всякая птица дважды в год совершает длительный перелет. Есть и такие, ленивые птицы, которые отсиживаются в своем гнезде и не суют клюва наружу. Лазурный берег - лучшее место во Франции, воистину земной рай. Конечно, если вы христианин. Лошади кушают овес и сено - не все, но подавляющее большинство. Подавляющее большинство!.. Однако старый Вазген знал некую лошадь, которая кушала карасей и огурцы. За час можно влюбиться, жениться, сделать ребенка, разочароваться, развестись и влюбиться в другую!.. Ростов - тоже красивый город, но на протяжении последних четырех веков нравы оставляют желать лучшего...
Говорил все это Вазген с такой интонацией, будто требовал у Димы подтверждения своим словам. Дима в ответ недовольно кивал. Он ко всему прочему побаивался певучего эмигранта: интонации-то вроде добродушные, но вообще ряха - в страшном сне не приснится.
Старушка послушала немного, скорчила свирепую физиономию, погрозила Вазгену и Диме тростью и быстро уковыляла в сторону моря.
Вазген пошел домой очень довольный.
Игорь и Вася, спрятавшиеся во внутреннем помещении ателье, рассматривали ящики с упаковками белых рубашек для фраков. То есть не рубашки - которые у них уже были - Рогова и Плахова заинтересовали, а сами ящики. Вернее, маркировка на них - "made in Paristan".
- Гляди-ка, в Пакистане сделано,- обратил внимание Рогов.-А французы что, белых рубашек не производят?..
- Наверное, там дешевле,- пожал плечами Плахов.- Бизнес! Или может только написано, что в Пакистане, а на самом деле в Ростове... Или в Ереване.
"Не всякая птица дважды в год совершает длительный перелет",- напевал, входя, Вазген. Ему так понравилась свежепридуманная фраза, что захотелось подобрать для нее мелодию. В детстве Вазген закончил пять классов музыкальной школы.
- Ну, чего там? - Рогов бросил рубашку в ящик.
- Ха, он прячется за пальмами! Он думает обмануть местного жителя, укрывшись за пальмой!.. Будто он птичка породы колибри, а не тупоголовый бугай...
- А нам ведь идти пора,- забеспокоился Игорь.- Может, отвлечь его как-нибудь?
- Господа офицеры забыли, что они имеют дело с опытным правонарушителем,- обиделся Вазген.- Что, по-вашему, Вазген похож на полного идиота? На дебила, на лоха ростовского, на дурака? Отчего-то мне кажется, что вы так не считаете...
- Не считаем, конечно,- подтвердил Игорь.
- В ателье есть черный ход, на соседнюю улицу. На совершенно соседнюю, абсолютно другую улицу! Да, у Вазгена всего один черный ход, и что? Вы скажете, мало? Не соглашусь! Один черный ход в этом земном раю - вполне, поверьте, вполне достаточно...
- Вы, Вазген, настоящий конспиратор.
- Коллеги ваши научили, шустрые ростовские опера! Дай им Бог здоровья. Жаль, что вы не были знакомы со следователем Кулебякой! Может быть, на дорожку по двадцать капель?
- Вазген, если можно - вечером... - взмолился Рогов,- Правда пора. Мы вас не очень стеснили?
- А ла гер ком а ла гер!
- Чего? - не понял Василий.
- На войне как на войне,- перевел Плахов.
- А-а, точно,- хлопнул себя по лбу Рогов.- Я это с Семеном разучивал. Вот голова пустая... Ну, мы пошли.
И оперативники покинули гостеприимное ателье с черного хода.
А незадачливый охранник Дима подвергся в это время агрессивной атаке со стороны возвращавшейся назад старушки. Размахивая клюкой, она втолковывала Диме, что он и его толстый друг являются несомненными идиотами, если считают, что лошади способны кушать карасей.
Старушка говорила страстно и долго. Сначала Дима кивал, но скоро ему это наскучило. Воровато оглянувшись, он сделал старушке хорошую "козу" и прохрипел:
- Вали отседова, старая...
Старушка огрызнулась, но ретировалась.
Егоров и Перес стояли друг против друга с недовольными физиономиями.
- Своих олухов я в бараний рог согну, а дома из зарплаты вычтем, чтоб неповадно,- соглашался Егоров с необходимостью примерно наказать Рогова и Шахова,- Но и у вас, Анри, согласитесь, черт знает что творится. Мало того что с билетом облапошили, так еще и этот ваш Жюль с пистолетом. Чуть не пристрелил ведь...
- Детектив Жюль Дега, У него была встреча с агентом,.. - процедил сквозь зубы Анри.
- Так я и понял... - Егоров вылепил в воздухе руками эдакую снежную бабу.- С голым агентом. А кактус на балконе - чтобы голым задом на него не сесть.
В голосе подполковника звучала досада. Голого агента он вчера имел возможность разглядеть хорошо. Несмотря на включенный свет и присутствие чужака, агент и не думала прикрываться, а продолжала валяться, раскинувшись, на его, подполковничьей кровати и громко призывала детектива Дега немедленно разделить с ней ложе. На фоне происшествия с Егоровым все это было откровенным издевательством.
Оперативную сметку Сергей Аркадьевич, конечно, проявил - взял у Жюля двадцатку, чтобы полчаса подождать в ночном кафе (выпил два бокала вина на десять двадцать в сумме, пятьдесят центов оставил на чай, девять тридцать сэкономил),- но осадок остался.
- Это моя вина, конечно,- потупился Перес- Я вас забыл предупредить про ботаническое растение. Это не просто кактус, это условный полицейский кактус. Если его нет на балконе, квартира есть свободна.
- Да я понял,-хохотнул Егоров.- Прямо как у Штирлица!
- Кто это? - нахмурился Перес.
- Как кто - разведчик наш знаменитый. Если бы не он...
Егоров осекся. Он недавно читал книжку про Штирлица. "Семнадцать мгновений весны". Ну, собственно, как читал... В общем-то, романов он не любил, предпочитал справочную литературу. Просто открыл и закрыл. Но первую страницу прочел. И на первой же странице рассказывалось, что Штирлиц снял загородный домик для встреч с агентами, и сторож никак не мог понять, почему у этого солидного мужчины бывают в гостях одни мужчины, и он заподозрил, что герр Штирлиц - гомосексуалист. Егоров вспомнил вчерашнее происшествие у дискотеки, и ототвращения его чуть не стошнило. Казалось бы, культурная страна, Франция, а по улицам свободно разгуливают толпы гомо, будь они не ладны, сексуалистов!..
Раздался звонок в дверь.
- Ну я им сейчас дам... - Егоров сжал кулаки. Щелккнул задвижкой.
На пороге стояли Плахов и Рогов.
- Вы где шляетесь?! - буквально заорал и затопал ногами Сергей Аркадьевич. Аж Анри вздрогнул. А на ком еще срывать злость, как не на подчиненных? Для этого они, в частности, и предназначены.
- Приобщались к европейской культуре,- буркнул Плахов.
- Сергей Аркадьевич, сейчас все объясним... - засуетился Рогов. Войдя в комнату, он увидел Переса и растерялся: - О... Привет, Анри.
Анри холодно кивнул. Молча. Пусть русские между собой разбираются, а он и одним внешним видом выразит презрительное отношение.
- Вы что себе позволяете?! - шумел Егоров,- В чужой стране! ГУВД наше на весь мир позорите!
- А что случилось-то? - прикинулся шлангом Плахов.
- Издеваешься?! - взревел Егоров.
- Белов пожаловался в полицию, что вы похитили его билет,- вмешался Анри.