- Аферу, которую провернул банк "Золотой век", во всяком случае сейчас можно говорить пока о его германском филиале, мы раскручивали вместе, как я уже сказал, с Володей. Он тоже работал по банкам и мафиозным структурам в финансовой системе. Он был очень хороший аналитик и отличный товарищ… Я мог бы взглянуть на этот ваш протокол?
- Конечно, но для этого мне придется вызвать своего помощника. Завтра, в любой удобный для вас час, я готов показать вам его. Он подписан врачом и старшим инспектором Юнге, в присутствии которого были составлены свидетельские показания.
- Хорошо, я верю вам. Я завтра позвоню часов… в восемь, если не возражаете, мы снова встретимся, и я, возможно, найду вам еще одного человека, который работал вместе с Володей. А теперь, с вашего разрешения, я вас оставлю. Вы принесли мне очень горькую весть, и мне хотелось бы побыть одному. Прощайте. До завтра.
- Что ж вы, сразу-то не могли?.. - будто с осуждением сказал Пушкарский.
- Он абсолютно прав, - ответил своим мыслям Турецкий. - Я бы тоже требовал железных гарантий… А почему сказал не сразу? Манера у меня, понимаете ли, такая: никогда не выкладывать всего на стол. Между прочим, профессионалы на это не обижаются.
- Вероятно, - заметил, поднимаясь со скамейки, Валентин Дионисьевич. - Наверно, я чего-то уже не понимаю в этом мире…
ВТОРНИК, 17 октября
1
Ранний утренний звонок сообщил Турецкому, чтобы он ожидал гостей. С минуты на минуту должен был подъехать и Денис с нужными документами.
Они устроились в кабинете Пушкарского, и старик объявил секретарю, что у него срочное совещание и попросил не входить и не мешать. Вид у Майера был болезненный, на щеках заметна легкая небритость, под глазами темные круги. И речь несколько замедленная. Будто он пил всю ночь напролет. Впрочем, кто его знает, жить без конца в диком напряжении - какое тут здоровье?..
Он пришел не один. Его спутнице было что-нибудь около тридцати лет. Тонкое, изящное лицо было обрамлено длинными, лежащими на плечах каштановыми волосами. Серые глаза смотрели напряженно из-под нахмуренных, собранных в одну ниточку бровей. Пальцы беспокойно теребили маленькую сумочку.
Пушкарский, едва увидев ее, воскликнул:
- Катя! Сто лет, сто зим! Как ты тут оказалась?..
А когда Турецкий знакомился с ней, протянула узкую, но крепкую ладонь и сказала:
- Кэти Торн.
И вдруг это домашнее, российское - "Катя"! Турецкий вопросительно уставился на молодую женщину. Объяснение не заставило себя ждать.
- Мой отец, Павел Иванович Торнин, был хорошим знакомым Валентина Дионисьевича. Он умер. Три года назад. А я одно время пробовала себя в журналистике, отсюда и псевдоним. - И замолчала, уверенная, что данного объяснения вполне достаточно. - Но вы что-то знаете о Рослове? - Голос ее зазвучал напряженно, как натянутая струна.
- Вы имели к нему какое-то отношение?.. Извините, я хотел сказать: вы были знакомы?
- Да.
- Тогда весть для вас будет крайне печальной. Он погиб.
- Когда?
- Сегодня у нас какое? Семнадцатое октября? Ну вот… - сделал паузу Турецкий. - Значит, это случилось третьего октября… Да, ровно две недели назад.
- Но как же так?! - почти возмутилась Катя. Саша решил для себя звать ее по-русски. - Ведь я дважды звонила его матери, но… что-то не получалось на телефонной станции. Соединяли неверно. Я уж подумала, что неправильно записала его телефон в Москве.
Наконец он все понял. Вот она - странная истеричная дама, вызывавшая какого-то Володю, отчего у Шурочки подскакивало давление.
- Простите, - осторожно сказал Турецкий, - Катя, вы уверены, что Владимир Захарович Рослов - подлинное имя вашего знакомого?
- Конечно! - с жаром воскликнула она. - Я даже паспорт его однажды видела.
Турецкий поймал брошенный на него быстрый, скользящий взгляд Миши Майера и решил не продолжать эту тему.
- Миша, я обещал вам вчера показать протокол допроса свидетеля. Он здесь. Денис, будь любезен, дай мне бумаги.
Майер раскрыл тонкую папку. Катя сунулась было к нему, но он сделал легкий отстраняющий жест рукой. Действительно, зачем женщине читать все это?.. Прочитав, вернул папку Турецкому, а Кате лишь кивнул, полузакрыв глаза. Она опустила голову. Молчание длилось не больше минуты, но Турецкому показалось, что это было время их молчаливого прощания с товарищем.
Валентин Дионисьевич, также наблюдавший за этой короткой сценой, не выдержал и, глубоко вздохнув, по-стариковски поднялся из своего кресла.
- Пойду, - сказал, обращаясь в пространство, - погляжу, как там что… А вы продолжайте, не стесняйтесь. У вас дела, понимаю…
- Миша сказал мне, что вас интересуют некоторые факты, связанные с немецким филиалом банка "Золотой век". Что конкретно вы хотели бы знать? - спросила Катя ровным голосом, как бы лишенным интонаций.
- Практически все, что поможет узнать причину убийства президента этого банка Алмазова и директора филиала - Шройдера. У меня есть некоторые соображения, но хотелось бы послушать вас. Извините, я не знаю, имеете ли вы, Катя, отношение к этим делам.
- Самое непосредственное, - сухо ответила она. - Я закончила экономический факультет и последнее время работала… работаю консультантом-аналитиком банка "Золотой век". Но об этом не должен знать никто. Вам я говорю только по той причине, что вы находитесь в доме глубоко уважаемого мной и вообще нашей семьей человека. К тому же вас рекомендовал Мише Феликс Евгеньевич. Это очень высокие рекомендации. А с Володей меня познакомил Миша, когда это было? - Она обернулась к Майеру. - С год назад, больше? Впрочем, теперь это уже не важно. А как погиб Володя?
- Его встретили в Москве на аэровокзале. Он сел в машину Сергея Алмазова, некто встречавший сел сзади. Володя хорошо водил машину, вы не знаете? - как бы между прочим спросил Турецкий.
- Отлично! - с жаром ответила Катя. - Уж на что я рисковый водитель! А он был просто настоящим профессионалом. Даже в гонках, как он рассказывал, не раз участвовал.
- Вот-вот, он и сел за руль. Потому что водителя Алмазов отпустил. И они, как я понимаю, втроем поехали в район Кремля. Но не доезжая немного, а впрочем, кто теперь может сказать, куда они ехали?.. Словом, на одной из пустынных улочек один из пассажиров вышел из машины, а через считанные мгновенья раздался взрыв. Двух мужчин, оставшихся в автомобиле, в буквальном смысле разнесло в клочья. И все сгорело. За исключением… как я говорил…
- И вы не знаете того, кто их встретил? - напряженно спросила Катя, будто сама имела разгадку.
- Нет, конечно… А позже и шофера, и случайного свидетеля-таксиста убрали. Но вы так сказали, словно вам что-то известно?
- Сейчас я не могу ничего сказать, - быстро затрясла головой женщина, - но… мне самой необходимо узнать… Хорошо, я потом скажу. Давайте вернемся к банку, - решительно подняла она голову, и глаза ее блеснули - не то от слез, не то от ненависти к кому-то, о ком она еще не сказала. - Миша, может быть, и ты хочешь что-то объяснить Александру?.. Разрешите, я буду звать вас Сашей?
- Да-да, конечно, - словно спохватился Турецкий.
- Я думаю, как мы познакомились с Владимиром, - медленно цедил слова Майер, - это наше сугубо профессиональная забота. Достаточно того, что мы делали одно дело. Я - по своей линии, он - по своей. Но в определенный момент наши интересы столкнулись… перекрестились… и мы стали работать вместе. Обмениваться информацией. Я знаю, это у вас не поощрялось, но у разведки свои законы. И правила. На определенном этапе, когда у Владимира появился достаточно серьезный материал против филиала "Золотого века", я познакомил его вот с ней, с Кэт. Поскольку, по моим сведениям, только она могла забраться в депозитарий банка.
- Ты, Миша, говоришь обо мне так, будто я какой-то жулик! - нахмурилась Катя.
- Да все мы в некоторой степени… Так вот, Саша… Владимир имел все основания утверждать, что филиал "Золотого века" во Франкфурте стал своеобразной штаб-квартирой криминалитета из России. Через этот банк деньги из России перекачивались сюда, в Германию. Способов много: дорогостоящие фиктивные контракты, да вы и сами знаете о предоплате при непоставке товара, отмывании грязных денег - от продажи наркотиков, торговли оружием. Там же проводились и обратные операции, то есть отмывка денег в России. К вам ушел миллиард долларов сицилийской мафии, полученный ею от наркобизнеса. Причем все документы на этот счет подписывались на уровне вашего кабинета министров. А действующими лицами были теневики-бизнесмены, уголовники, бывшие агенты КГБ, алчные новые госчиновники… Это огромный преступный синдикат. Теперь, Саша, вы понимаете, по какому острию ножа ходил Владимир? И Кэт ему помогала.
- Ну, моя помощь заключалась лишь в том, что мне удалось проникнуть в электронную память акционеров банка и передать Владимиру код и файлы с именами и суммами. Когда он прочитал эти материалы, то сказал, что держит в руках бомбу, которая может взорвать правительство. Он должен был немедленно встретиться с вашим Президентом. И мне стало за него страшно. Но перед отъездом он передал мне один предмет и сказал, чтоб я его сохранила. Он запечатан в пакете и лежит в банке. Я возьму его…
- Я не совсем теперь понимаю, - сказал Турецкий. - Если он имел столь опасный компромат на "Золотой век", то зачем же ему было нужно садиться в машину главного учредителя этого банка? Вы видите логику?
- Я вам скажу, - как бы решилась Катя. - Он мне говорил однажды. У него была возможность подробно информировать свое непосредственное начальство, но ему не позволили этого сделать. По его мнению, потому, что в материалах фигурировали очень крупные государственные деятели вашей страны. Материалы просто не дошли бы до Президента. Поэтому Володе даже было предложено его начальством на какое-то время прекратить свое расследование и отойти в сторону. Другими словами… как это у вас, Миша? Ах да, лечь на дно… Но он не стал. Володя начал искать другой путь. У него была, он говорил, такая возможность. Хотя он сильно сомневался, стоило ли рисковать… Он подробно не говорил. Но все время об этом думал и переживал… Ему даже, по его словам, запретили выходить на связь обычным путем. Только специальные шифровки в определенные часы и дни. И его это угнетало, потому что он не видел причины…
- Последняя шифровка, между прочим, - неожиданно сказал Турецкий, - пришла совсем недавно. Много позже его гибели. Как это могло случиться?
- Как вы сказали? - вскинулся Майер. Турецкий повторил свои сомнения.
- Вывод здесь я бы для себя сделал однозначный: его подставили.
- Но кто? - задал совершенно уже наивный вопрос Турецкий.
- Вот именно, - кто?.. Или собственное начальство, испуганное Володиными возможными разоблачениями, или те, с кем он договаривался о подготовке его встречи с Президентом. Ничего другого предложить не могу. Но это все - не случайность. Это целенаправленное, хорошо подготовленное убийство. Я, конечно, не обладаю всеми Володиными материалами, да у меня и нет ни малейшего желания информировать ваших преступных госчиновников, что все они давно уже на крючке и по ним тюрьма плачет. Лично я избрал для себя другой путь. Все материалы по "афере века" я найду возможность положить на стол своего Президента. А уж он, если пожелает, пусть информирует вашего.
- Простите, Миша, я уже не раз слышу это выражение - "афера века". И в первый раз, кажется, от Феликса Евгеньевича. Вы можете мне объяснить, что это значит, или это тоже нечто суперсекретное? Но Феликс Евгеньевич даже какой-то газетный материал показывал на эту тему…
- Это как раз то дело, которое мы и раскрутили вдвоем с Володей. Только он пошел дальше и выбрался на этот банк. А суть проста, внешне, во всяком случае. Это была многомиллиардная афера с неуничтоженными ценными бумагами американских банков и финансовых корпораций. В операции были задействованы сицилийцы, ваши русские и другие, словом, целая компания уголовных синдикатов. Один из главных каналов, по которому похищенные ценные бумаги поступали в вашу страну, как раз и был "Золотой век". Но, как я понимаю, а мы с Володей не раз обсуждали эту тему, недавние руководители банка не могли, или не желали, резко увеличивать объем операций. В этой же уголовно-финансовой среде, как вам известно не хуже меня, тоже своя бешеная конкуренция, и действуют те же волчьи законы, когда сильный просто обязан сожрать слабого. Кстати, не исключено, что именно в этом и есть основная причина того, почему убрали практически одновременно руководящую верхушку "Золотого века".
"И ловко подставили последнего, оставшегося в живых, его руководителя, вице-президента Санишвили, - сказал сам себе Саша. - Или это ловкая игра?"
- Так, значит, по вашему мнению, этот банк должен перейти в другие руки? - спросил Турецкий.
- Наверняка уже перешел. Только мы об этом еще не знаем…
- А что ж тогда так мучается, разгадывая тайну гибели Манфреда Шройдера, инспектор Юнге?
- А кто вам сказал, что он мучается? Он честно исполняет свой долг. Ему не мои или ваши соображения нужны, а совершенно конкретные отпечатки пальцев, скажем так. Вы ж сами, Саша, следователь… - И по губам Майера, может быть впервые, скользнула улыбка.
- Да, конечно, но кое-что мы ему все-таки привезли.
- Вот и хорошо, значит, получите приз, - добродушно вздохнул Майер. - Есть ли у вас еще ко мне вопросы?..
- Нет, благодарю вас, - Турецкий встал. - Вот разве что к Кате…
- Ну хорошо, - кивнул Майер, вставая, и пожал руки Турецкому и Денису. - Всегда к вашим услугам.
2
- Скажите мне, Катя, Рослов действительно имел какие-то выходы на верхушку преступного синдиката или это ваши предположения?
- У него имелись многие фамилии. Одну он называл не раз - это Матвей Григорьевич Калина, американский подданный, проживающий в настоящее время во Франкфурте. Крупный бизнесмен, один из столпов "Золотого века". Володя даже предполагал, что он мог быть теневым хозяином банка. Калина, кстати, и не скрывает своего адреса.
- Хорошо, спасибо. У меня по этому поводу могут возникнуть некоторые варианты… Значит, говорите, Калина? Матвей Калина! Скажите на милость…
- Вам тоже известна эта фамилия? - вскинула брови Катя.
- Отчасти, Катюша… Вас проводить?
- Да в общем-то я хотела бы вместе с вами заняться свертком Володи. Но для этого мне надо заехать домой, а потом - в банк. Вы не составите мне компанию?
- С удовольствием. Денис, ты внимательно слушал наш разговор? Можешь не отвечать, знаю, что да. Так вот, обо всем этом должен быть информирован Вячеслав, понимаешь? А уж он может поставить в известность Костю. Это слишком серьезно, понимаешь? Есть у нас с тобой такая возможность? И учти, сообщение должно быть максимально кратким, но емким… Катя, простите, вы на колесах?
- Да, но у меня двухместная машина, поэтому…
- Я понял, не беспокойтесь. Денис, по-моему, ты положительно влияешь на этого герра Юнге. Забери у него обещанный "опель" и постарайся не упустить меня из виду.
- Хорошо, дядь Саш. Прямо сейчас надо?
- Нет, мы вместе с Катей смотаемся в ее банк, а вот когда вернусь, твоя помощь понадобится. И скажи герру Юнге, чтобы он тоже был наготове. Я хочу несколько форсировать события.
Катина машина была припаркована возле ворот. Пока шли к ней, Турецкого не оставляло ощущение какой-то некомфортности. Впрочем, он-то знал, откуда у него появляются всякий раз подобные ощущения. И был предельно внимателен. У противоположного тротуара, к примеру, стоит большой темный автомобиль. Зачем? А подальше, у перекрестка, прохаживается мужик в плаще с поднятым воротником и шляпе с низко опущенными полями: классический вариант шпиона из детективного кино.
- Что это за марка такая? - спросил удивленно Турецкий про Катину машину, оглядываясь по сторонам. Вокруг черной машины движения не было. Мужик на углу продолжал скучать, не обращая на них внимания.
- "Альфа-ромео"… Зеленая, как лягушка, да? - улыбнулась она.
- Похожа, - кивнул с улыбкой и Саша, с опаской забираясь в салон. Но его опасения были напрасны - удобно и как-то даже просторно.
- Зато у нее мощность хорошая и скорость, - заметила Катя.
Саша поглядел: на спидометре крайние цифры обозначали 220 миль. Серьезно.
Мотор взревел, и машина рванула. Сашу откинуло и вжало в спинку.
- Обязательно пристегнитесь! - крикнула Катя. - У нас строго!
Турецкий обернулся, черная машина следовала за ними. Ну вот она и ясность… Саша сказал об этом, Катя взглянула в зеркальце и усмехнулась:
- Уйдем…
И они действительно ушли, потому что Катя водила машину так, что у Турецкого от каждого ее виража желудок подпрыгивал к горлу.