Мы с матушкой сидели в проходной комнате, в которой до моего переезда жили родители и которая теперь именовалась "гостиной", а маленькая задняя комната, принадлежавшая ранее мне, теперь именовалась соответственно "спальней". Родителей чрезвычайно радовала такая просторная терминология. С неожиданной грустью я отметил про себя, что они замечательно обжились без меня в своем "гнездышке".
Матушка протянула заранее приготовленный листок с очередным рецептом для укрепления волос. Потом поинтересовалась, как Игорь Евгеньевич, берет ли меня к себе. Я ответил, что сам еще не готов к такому счастью - быть подчиненным Игоря Евгеньевича.
- Не сделай глупость! - испугалась она. - Провалял дурака в институте, так хоть теперь возьмись за ум. Пусть Игорь Евгеньевич поможет продвинуться, а потом на него наплюешь. Главное, хоть в небольшие начальники выбиться, все какая-то перспектива!
- Да ты посмотри, какие они все - начальники, - сказал я. - Одни хамы, грубияны, самодуры.
- Это верно.
- И ты хочешь, чтобы я стал таким же?
- Все-таки перспектива, - со вздохом повторила матушка.
Потом она говорила, что Лоре нужно наконец хорошенько подлечиться и рожать и я как мужчина должен, по ее мнению, на этом настоять. Я не возражал.
- А у вас какие новости? - спросил я.
- Вот в пятницу приглашены с отцом в гости. Помнишь, я тебе рассказывала о дедушкином друге? О дяде Иване… Представляешь, он все-таки разыскал нас после стольких лет! Говорит, что сохранил чувство благодарности к нашей семье и очень хотел бы что-то для нас сделать…
Я действительно кое-что слышал. О временах массового психоза доносительства и страха. О "врагах народа"… Когда вокруг дяди Ивана начала образовываться зловещая пустота, а сам он со дня на день ждал ареста, единственный, кто не побоялся навещать его, был мой дед… Я помнил, что-то рассказывалось о демонстративных чаепитиях у раскрытого окна на виду всей улицы, о кусте цветущей сирени под окном… А потом арест, лагеря. Потом реабилитация…
- А что он может для нас сделать? - спросил я.
- Понятия не имею. Но, может быть, у него какой-нибудь блат есть…
Матушка достала старые фотографии, сделанные еще до войны. В лицах людей было что-то такое, что делало их совершенно непохожими на моих современников. Меня это всегда удивляло, и в чем туг дело, я не понимал. Может быть, дело в глазах? Другое выражение глаз? В глазах предков - или страх, или предательство?.. Но у деда в молодости лицо всегда казалось мне вполне современным.
Па прощание матушка чмокнула меня в щеку и, как слесарю, сунула в карман трешку.
Я вышел от родителей с каким-то глупейшим ощущением "бездомности" (якобы раньше у меня был дом, а теперь - не стало). Вариант ухода по примеру Сэшеа мне явно не подходил. В ушах стоял звон отцовского велосипедного звонка.
Я вошел в телефонную будку и набрал номер Сокольников. Жанка сразу сняла трубку, словно ждала у телефона.
- У меня сложности с электричеством, а ты пропал! - лукаво молвила она. - Родители тобой недовольны!
- Еще какие новости?
- Валерий принес нам нового котенка. Очень милого. Маман сказала, что ты никогда бы не додумался до такого благородного поступка.
- Это попятно.
- Так как наша "программа"? - нетерпеливо спросила Жанка.
Весь вечер меня подмывало наведаться в "Некрасовку", повидать Кома.
- К вам мне сегодня что-то не хочется. Давай позанимаемся в библиотеке? - предложил я.
- В библиотеке? - удивилась Жанка.
- Библиотека способствует изучению законов электричества.
- Да-да! - вдруг обрадовалась Жанка. - Еще как способствует! Я и родителям так объясню!
Мы встретились на "Пушкинской".
- Эй, что это ты намазалась как проститутка? - недовольно покачал я головой.
- А ты общался с проститутками? - живо полюбопытствовала Жанка. - Они что - вызывают отвращение? А за что же им тогда деньги платят? А ты вообще платил женщинам деньги?
- Ну-ну, бессовестная!
- Куда пойдем? - спросила Жанка. - Сюда? - Она кивнула в сторону кафе "Лира".
- Нет, - ответил я, - туда!
- Что, правда - в библиотеку?! - разочарованно протянула Жанка. Я знала, что ты позвонишь, и даже отказала одному хорошему человеку, который обещал повести меня, куда я только захочу, а ты - в библиотеку! "Сэшеа, - подумал я. - Приобщается, идиот!"
- А что ты скажешь, если мы повидаем того, кого ты вчера так защищала - спросил я.
- Кого?
- Кома.
- Нет, не хочу! - испугалась Жанка. - Он страшный. И садист. Он нас ненавидит. И ты с ним не встречайся! Как ты вообще можешь встречаться с ним после вчерашнего?!
- Он не страшный. И не садист. Просто нервный, несчастный, одинокий. Мы с ним дружили в институте. Ему нужно помочь!
- Как же мы ему поможем?
- А вот пойдем, поговорим с ним как ни в чем не бывало. Покажем, что он не одинок. Что у него есть друзья.
Я уговорил Жанку, и мы вошли в библиотеку. Мы разделись в гардеробе на один номерок. На Жанке были джинсы в обтяжку, заправленные в высокие сапоги, просторная, распахнутая кофта, под которой виднелась все та же футболка с трафаретом. На губах у меня вдруг ожил вчерашний поцелуй. "Боже мой, ей же всего четырнадцать лет, - ужаснулся я про себя, - это ж развратные действия!" Однако тут мое внимание было отвлечено другим.
- Смотри! - усмехнулся я.
Среди одежды на вешалках гардероба сразу бросились в глаза шинель и панама Кома.
Мы поднялись в читальный зал. Несмотря на многолюдность, я сразу увидел Кома, потому что, как только мы вошли, он обернулся, как будто почувствовал нас спиной. Я недоумевал, померещился мне или нет намек на смущение, пробившийся сквозь его непроницаемую маску, когда он увидел со мной Жанку.
Мы подсели к нему. На столе рядом со стопой синих томов Ленина лежала горбушка черного хлеба.
- Бери пример, - сказал я Жанке, - человек тянется к знаниям, идет по ленинским стопам. Не то что ты!.. - Что изучаешь? - спросил я Кома.
- "Уроки декабрьского восстания", - отвечал тот, глядя на нас так спокойно, словно не он угробил вчера кота.
- Мы же это все проходили и в школе и в институте, - удивился я.
- А результатов никаких, - сказал Ком.
- То есть?
- А нам теперь еще и двадцать шестой съезд придется проходить! - вздохнула Жанка.
- Слушай, - сказал я Кому, - мы тут подумали и решили, что нам нужно как-то опять сдружиться… Вот Жанка предлагает даже "Лиру" посетить…
- А я окончательно решил с работой, - сказал Ком, пропуская мимо ушей мои слова. - Буду устраиваться в ваш НИИ.
- Вот это ты молодец, - одобрил я.
Ком отщипывал от горбушки кусочки хлеба и жевал.
- Угостите? - попросила его Жанка.
- А, конечно! Извините! Я автоматически… - смутился он. Они стали жевать вдвоем.
- Неудобно как-то - жуете в читальном зале, - сказал я и предложил выйти в вестибюль.
Мы вышли в вестибюль.
- Главное, получше сдружиться, - снова сказал я. - Верно?
- Верно, - кивнул Ком.
- Пошли на улицу, что-нибудь придумаем!
- Нет. Мне сегодня еще нужно позаниматься.
- Что с тобой поделаешь, занимайся!
Мне надоело ломать голову, чтобы понять его.
- Я могу зайти к тебе вечером, - предложил он, - если ты не слишком рано ложишься спать. Поговорим.
- Заходи, - пожал плечами я. - Ну, пойдем, - сказал я Жанке.
- А он действительно несчастный, - шепнула она.
На улице я предложил ей зайти в кафе-мороженое, но она не захотела, а попросила отвезти ее домой. Я взял такси. Жанка молчала всю дорогу, и только когда я высаживал ее около дома, сказала:
- Теперь ты будешь сам просить, чтобы я тебя поцеловала!
- Договорились, - кивнул я, подумав: "Какое все-таки еще детство!"
Я возвращался на том же такси… Подъезжая к дому, мы разминулись с белыми "Жигулями". Лора была в машине с Валерием. Поднявшись в квартиру, я обнаружил на столе ее записку, в которой она сообщала, что ночует в Сокольниках.
Настроение сделалось хуже некуда, но ревность тут была ни при чем. На кухне я достал из шкафа банку с бразильским кофе (снабжение Валерия!), не спеша перемолол зерна в ручной кофемолке и сварил кофе. Потом я позвонил в Сокольники. К телефону подошла маман, но я отчетливо разобрал в трубке голос Лоры: "Если он, то меня нет!"
- Ее нет, - сказала маман.
- Не унижайте себя ложью, маман, - сказал я. - Я же слышал ее голос! Я просто хочу сказать ей "спокойной ночи"!
- Он хочет сказать "спокойной ночи"! - воскликнула маман с неожиданной злостью.
Они долго совещались; трубка, очевидно, была зажата ладонью, и я не понимал, что происходит. Наконец трубку взяла Лора. Ее тон поразил меня: столько в нем было неприязни.
- Я хотела отложить разговор до завтра, но это даже хорошо, что ты позвонил, - начала она, не давая мне вставить ни слова. - Мы поговорим. Но это не телефонный разговор! Ты должен немедленно приехать сюда. Не приедешь - тем хуже для тебя. Пожалеешь. Так что бери такси и приезжай. И не задавай мне сейчас никаких своих вопросов!
- Да что случилось?
- Случилось! Приезжай и узнаешь! - Лора бросила трубку.
Я не сомневался, что речь пойдет о разводе, но зачем им потребовалась такая срочность? Значит, что-то действительно произошло. Но что могло произойти?.. Честно говоря, меня вообще всегда удивляло, что в нашей жизни еще что-то может происходить.
Я допил кофе, листая какую-то книжицу из "сумасшедшей библиотеки" жены. На этот раз на глаза попалась история о некоем З., который в припадке бешенства изрубил топором свою тещу на мелкие куски… Стало быть, несмотря ни на что, в этой жизни нет-нет, а что-то да и происходит…
Выходя из квартиры, я столкнулся с Комом. Я и забыл, что он собирался ко мне зайти.
- Давай, - сказал я, - ты тут располагайся. Ешь, что найдешь. Спи, как устроишься. А я лечу по срочному семейному вызову. Думаю, вернусь часа через полтора. С существенными новостями. Если не заснешь, поговорим!
- Если хочешь, я - с тобой? - предложил он.
- Не стоит. Вернусь, поговорим.
В двенадцатом часу ночи я приехал в Сокольники. Мне открыл дверь "лучший друг семьи". На руках Валерий держал сиамского котенка. У меня сразу все перепуталось в голове.
- Было большое совещание. В этом доме против тебя заговор! - шепнул мне Валерий. - Но не унывай, я - на твоей стороне.
- Тогда я спокоен, - усмехнулся я.
- Ого, целый консилиум, - воскликнул я, входя в комнату, где собралась вся семейка. - А кто же у нас больной?
- Сейчас мы это выясним, - пообещала маман.
- Взгляни, милый, - сухо сказала мне Лора, протягивая какой-то листок. - Эту записку я нашла в нашем почтовом ящике. Что скажешь?
Я взял листок и сразу узнал каллиграфический почерк Сэшеа. Вот что писал мне этот ненормальный:
"ПРЕДАТЕЛЬ ГОВНО! ЧТОБ ЖАНКА НЕ СТАЛА СПАТЬ С ТОБОЙ, А ПЛЮНУЛА БЫ НА ТЕБЯ И ПОЕХАЛА КО МНЕ, А ТЫ БЫ ПОБЕЖАЛ ЗА МНОЙ И СТАЛ БЫ ПРОСИТЬ, ЧТОБ Я ОТКРЫЛ ТЕБЕ ДВЕРЬ И ОТДАЛ ЖАНКУ. А Я БЫ НИ ФИГА БЫ НЕ ОТДАЛ И НЕ СТАЛ БЫ ДАЖЕ С ТОБОЙ ГОВОРИТЬ, А КОГДА БЫ ТЫ ВЫШЕЛ ИЗ МОЕГО ПОДЪЕЗДА, Я БЫ ПЛЮНУЛ НА ТЕБЯ СВЕРХУ, И ТЕБЕ БЫ ПРИШЛОСЬ НОЧЕВАТЬ НА СКАМЕЙКЕ ПОД МОИМ БАЛКОНОМ. А Я БЫ ЗАВЕЛ ОЧЕНЬ ГРОМКО "LOVE ME DO" И ДРУГИЕ КЛЕВЫЕ ВЕЩИ, ЧТОБ ТЫ ПЛАКАЛ ОТ ЗАВИСТИ, А Я БЫ ПЛЕВАЛ НА ТЕБЯ И БРОСАЛ БЫ В ТЕБЯ БУТЫЛКИ, А ПОТОМ ПОЗВОНИЛ БЫ МИЛИЦИЮ И СКАЗАЛ, ЧТО У НАС ПОД ОКНОМ ПЬЯНЫЙ ХУЛИГАН! НУ И ДАЛИ БЫ ОНИ ТЕБЕ! ВОТ ТОГДА БЫ ТЫ УЗНАЛ, КАК ПРЕДАВАТЬ ДРУЗЕЙ!
ТЕПЕРЬ ТВОЙ ВРАГ,
Я".
Я подумал, что если Валерий уже успел "внести определенность" в отношения с Лорой и со мной решено расстаться, то Сэшеа дал им для этого замечательный повод. Они обвинят меня во всех смертных грехах.
- Ну и что? - сказал я, складывая записку и засовывая ее в карман.
Я сел на диван рядом с Жанкой, которая, как пай-девочка, сидела скромно и чинно.
- Ты не прячь, не прячь улику! - сказала маман. - Жанна нам и та! всё рассказала. Знаешь, как твои действия можно квалифицировать?.. А вед ты и так у меня на волоске висишь после инцидента в ванной. Уже забыл?
- И это после всех твоих душевных слов о семье, о детях, о нормальной человеческой жизни! - усмехнулась Лора.
- А я не отказываюсь от своих слов, - сказал я.
- Девочка! Молоденькая, чистая девочка! - воскликнула маман. - Но тебя это не остановило!
- Мог бы по крайней мере подождать, когда она немного подрастет, - сказала Лора, - или весь интерес как раз в этом?
- Умел напакостить, умей ответ держать! - сказал Игорь Евгеньевич, едва сдерживая ярость. - И про "Некрасовку"! И про "занятия"! Давай, рассказывай!
Я вопросительно взглянул на Жанку.
- А я пошутила! - вдруг беспечно прощебетала она и засмеялась, хлопая в ладоши.
- Как - пошутила?! - изумился Игорь Евгеньевич.
- Такого нарассказывала! - изумилась маман.
- Подумаешь! Я просто хотела посмотреть, как он будет выкручиваться!
- Ну нет! - набросилась Лора на сестру. - Ты сама теперь выкручиваешься! Из записки все ясно!
- А, по-моему, из записки ясно только то, что приятель, ее писавший, сам имеет на Жанку определенные виды, - рассудительно заметил Валерий, поглаживая котенка.
- Ты не понимаешь! - сказала Лора. - Она очень даже способна на все, в чем признавалась, а теперь отказывается. Она делает из нас дураков! Но сама окажется в дурацком положении!
- Да, - согласилась Жанка, - я маленькая, глупенькая девочка… И потом, могла я тебе немножко позавидовать?
- Девочка, - строго сказала маман, - не нужно маме лгать! Скажи мне правду… Он ведь по крайней мере тебя домогался, да? Он ведь…
Жанка загадочно и мечтательно улыбнулась.
- Говори, дрянь! - закричала маман. Валерий поспешно сунул ей в руки котенка.
- Он… - начала Жанка томно, - он… замучил меня… законами электричества! Теперь мне снятся молнии, огненные стрелы, электрические дуги. Они пронзают меня насквозь! А иногда я сама превращаюсь в шаровую молнию!..
- Лучше помолчи про свои сны, - посоветовала Лора.
- Ничего не понимаю, - пробормотал Игорь Евгеньевич, - в записке ясно сказано…
- Я уже просил Лору оказать автору записки психотерапевтическую помощь. У моего товарища весьма расстроены нервы, - объяснил я.
- Все друзья у тебя - идиоты! - сказала маман.
- Все это очень странно! - покачала головой Лора.
- Да ты посмотри, как он тебя любит! - сказала Жанка сестре. - Ты только вспомни, как вы были счастливы на "вашем свадебном" диване! Вспомни, как обожали запираться в ванной!
- Сейчас получишь по губам! - прикрикнула на Жанку маман.
- И все-таки я ей не верю! - сказала Лора. - Она могла шутить, могла выдумывать. Но про лифт она не выдумала! Она не могла такое выдумать!
- А мне это приснилось! - заявила Жанка.
- Она нам еще преподнесет сюрприз! - сказала Лора родителям.
- Ты такая проницательная! - кротко заметила Жанка.
- Как бы там ни было, - сказал мне Игорь Евгеньевич, - но общая ситуация твоих с Лорой отношений крайне неудовлетворительная! Я думаю, даже новый человек, - тут он взглянул на Валерия, - успел это разглядеть…
- А по-моему, - сказал Валерий, - время от времени в жизни случаются такие моменты, когда ситуация становится как бы безнадежной. В таких случаях нужны решительные действия. Промедление, как говорится, смерти подобно… Тут годится только одно средство…
Маман и Игорь Евгеньевич с надеждой посмотрели на него.
- … Нужно отправиться в путешествие! - вдруг заявил Валерий.
- Что?!
- Я говорю, Лоре следует переменить обстановку. Я - рекомендую путешествие. Лучше всего поехать на экскурсию за границу. Желательно в "кап". Впрочем, можно и в "соц".
- Спасибо за совет, - фыркнула Лора.
- А что, хорошая мысль! - сказал я.
- Я не это имел в виду… - разочарованно протянул Игорь Евгеньевич.
- Только за границу.
- Ей-богу, отличная мысль.
- Все ясно, - сказала Лора, - поговорили.
- Мы еще вернемся к этому разговору, - предупредила меня маман. Хотя было очевидно, что Валерий не спешит вносить определенность, я в то же время ясно почувствовал, что если Лора и будет для меня желанной, то все равно - отныне каждое наше объятие будет переплавлять любовь в ненависть, и я ничего не смогу с этим поделать.
Итак, подобие мира было восстановлено, но Лора осталась ночевать в Сокольниках, а мы с Валерием, вместе выйдя из квартиры, задержались на лестнице.
- Мужики должны доверять друг другу, - сказал Валерий и вытащил из своей спортивной сумки бутылку водки и аккуратно завернутые в папиросную бумагу бутерброды с балыком. - Надеюсь, - добавил он, - ты не станешь бить меня этой бутылкой по голове?
- Конечно, не стану.
- Правильно понимаешь.
- Не подвернись ты, нашелся бы кто-нибудь еще, - сказал я.
- Абсолютно справедливо… Хочу тебя, кстати, заверить: жены друзей для меня - святое, но не жены вообще, и если ты против, то я теперь с Лорой ни-ни!.. А что было - то было…
- Пусть сама решает, - махнул я рукой, - что уж теперь!..
- Да, будь спок! - заверил Валерий. - Теперь по крайней мере я с ней - пэссив!.. И вообще ты не думай, что она мне с разбегу отдалась… Не могу похвастать, не с разбегу…
Мы оставили пустую бутылку на подоконнике и, закурив, вошли в лифт. Кабина поползла вниз.
- А младшая-то, я вижу, тебя крепко зацепила! - сказал Валерий.
- С ума сошел, - возмутился я. - Ребенок.
- Ну ты сказал! Ей и в двенадцать лет, по-моему, не было противопоказано!.. И потом, разве тебе Лора не говорила, что Жанка уже не девочка?
Когда я услышал это, мне показалось, что у лифта оборвался трос и кабина ухнула вниз.
- Не бери в голову, - сказал Валерий, взглянув на меня, - может быть, Лора врет… Хотя зачем ей врать?
Мы вышли на улицу. На жестких буграх электрического света тяжело ворочалась ночь. Валерий пытался взять меня под руку. Мы шли к проспекту, где можно было поймать такси.
- Ты, старик, в отношении Жанки можешь на меня твердо рассчитывать, - бормотал Валерий. - Помогу, чем смогу. Родителей я нейтрализую, не сомневайся. Ты заметил, что я имею на них некоторое влияние. Главное, сам не теряйся!..
Я подумал, как это было бы просто и логично - врезать ему по пьяной роже. Но тут я увидел, что он пьян гак сильно, будто бы он еще до того, как мы пили в подъезде, основательно "зарядился".
- Ты лови на этой стороне, а я буду на той, - сказал я и перешел на другую сторону улицы.
Валерий первым остановил такси и радостно замахал мне своим рыжиком. А в машине напросился ко мне ночевать и расплатился с водителем, когда приехали.
- У меня бабок до фига! - кричал он, когда я попробовал возразить насчет платы.