- Не продавлю? - Стул тихо охнул, но выдержал. - Я вспомнил тот случай. Могу подтвердить. Таксист сунул мне бутылку коньяка "Белый аист". Я вернул права ему и отпустил…
МО-14562 попробовал развалиться на стуле, закинул здоровые свои рычаги за спину, но стул угрожающе заскрипел.
Игумнов внимательно присматривался: лицо Бакланова с самого начала показалось ему знакомым.
- В восьмом работал?
- Бывал. А ты кого знаешь в восьмом?
- Я там работал на спецтрассе. Так что насчет таксиста и бутылки ты мне не темни. Тебе ее дал старик горец.
- Я думал, ты будешь выводить меня на чистую воду, - сказал Бакланов. - Хотел помочь.
- Почему ты обратил на них внимание?
- Таксист превысил скорость. Я использовал самое малое, на что закон дал мне право. Предупредил. Ты работал - знаешь… Если бы я был взяточник, я бы отобрал у него права. А потом вернул бы… За это… - Он пошелестел сложенной щепотью. - А если я не запугиваю водителя, а предупреждаю, на что я могу рассчитывать? На кавказского дедушку? Много их?
Игумнов дал ему выговориться.
- Мне говорят: "На, старшой! Завтра у меня не будет - ты угостишь!" У меня и сейчас бутылка в машине. Водитель купил. Лестно ему иметь такого друга, как я. Может, он никогда и не обратится. А обратится - я и без бутылки сделаю, что могу по закону и даже чуть больше…
Стул под ним продолжал угрожающе поскрипывать.
- Все друг с другом как люди. А гаишник должен быть как собака. Да кто же поможет мне после этого? А ночью? Когда я подхожу к машине, а мне оттуда: "Старшой, разъедемся по-хорошему! На чирик и уезжай. Ты нас не видел, и мы тебя…" А я тяну время - ищу, кто остановится, поможет… "Сразу и чирик!" А они: "И чирика не получишь, старшой. Только жена твоя - вместе с медалькой твоей посмертной…" Да ладно!
МО-14562 встал, Игумнов тоже поднялся. Они были одного роста, но гаишник был покрупнее, шире в плечах.
- Ты сейчас в аэропорт? - спросил Игумнов.
- Да, к себе.
- Возьмешь моих? - Игумнов позвонил Цуканову. - Бери Качана. Едем. - Он положил трубку. - Мы ищем этого таксиста. Вернее, его друга, он тоже сидел в машине. Мы подозреваем его в убийстве. В машине поговорим…
- В лепешку расшибусь. Найду… - Бакланов снова вернул разговор на больную тему. - Начальство думает, что меня можно купить за бутылку, за пятерку. Обидно, пойми! Вот они летят по осевой… Я - зеленую улицу. Движение перекрыл, руку к козырьку. У них шубы, бриллианты. Посуда из дворца. Деньги в швейцарских банках. Дети и внуки за границей. Все пристроены… А тут бутылка "Белого аиста"! Сколько у них злости на меня - "предал"! Да кто из нас кого "предал"?!
Они спустились в подъезд. Машина ГАИ у дежурки сверкала, как новенькая.
- Хочешь сесть? Машина у меня классная, предупреждаю. Наверное, на все отделения ГАИ такая одна.
- Усовершенствовал?
- А как же! Резина "мишлен". Чистый каучук. Двойные амортизаторы… - Ему доставляло удовольствие перечислять. - Головка прижатая. Мотор от третьей модели. Ну и, конечно, бензин залит высокооктановый 95-й. Отличная машина. Садись за руль. Сейчас убедишься… Уж если гонишь - чтоб не ушел!
В дверях появились Цуканов и Качан.
- Ты тоже в аэропорт? - Цуканов удивился.
- Завезете меня в инспекцию, - сказал Игумнов, легко трогая машину с места.
Секретарь в приемной читала "Огонек". Увидев входящего замминистра, она не растерялась. Отложила журнал. Вытянулась.
- Здравия желаю, товарищ заместитель министра внутренних дел… - недавно Скубилин распорядился, чтобы ее аттестовали.
- Я сам, сам… - Жернаков неверной походкой двинулся к двери, замаскированной под шкаф.
- Сейчас, сейчас! - Она испугалась, что в приемную кто-то зайдет, увидит Жернакова в таком состоянии.
Услышав возню, Скубилин поднялся навстречу:
- Здравия желаю, Борис Иванович! Как раз думал о вас! Проходите…
- Беда, Вася. - Жернаков крепко прикрыл дверь, в глазах у него стояли пьяные слезы. - Попал я в непонятную…
Скубилин уже все знал. Помощник Жернакова - подполковник, которого Скубилин, уходя, рекомендовал на свое место, - успел позвонить.
В самом начале дня в приемную вломилась самозваная комиссия будто бы из народного контроля. Помощника оттеснили, прорвались в кабинет. Жернаков как раз поправлялся стаканом "Армянского". Составили акт. В комиссии оказалась мелкая сошка, в том числе вольнонаемные из ХОЗУ, которых нечем прижать. Акт пошел в управление кадров, копию грозили грохнуть в адмотдел ЦК.
- За что, Вася? Что я им сделал? - Жернаков чуть не рыдал. Транспортный главк спутался с кадрами. А там этот Ильин, у него тесть в административном отделе…
История была пренеприятная, Скубилин понимал это. "Но не комиссия же - к тому же самозваная - решает все! Прикажут - и никакого акта не будет. Как не было".
- Садитесь, Борис Иванович. Еще не вечер!
- Ты так считаешь?
- Конечно! С Картузовым они промахнулись. Он помочь им уже ничем не сможет. Основные свидетели против Гийо у нас с вами. Завтра я пошлю следователя за санкцией на арест. И если нам ничего путного не предложат, к вечеру директор ресторана будет за решеткой. Они это знают.
- А дадут санкцию?
- Материалы-то у нас!.. Вы же сами бывший прокурор. Знаете!
- Есть сто способов разрушить! Подпустить к делу своего человека…
- Сделали уже! Такого, что в жизни не поверил бы, что на это пойдет! Вот он у меня где, Картузов, - Скубилин сжал кулак.
- Ну, и слава Богу, Вася!
- Завтра они вам этот акт комиссии сами в зубах принесут.
- А свидетели? Не откажутся?
- У меня они на даче живут. В Левобережной.
- Есть Бог на свете!
- Я скажу, чтоб Наташа чай вам поставила…
Но секретарь уже шла с чаем.
- Умница, - Скубилин краем глаз провел по ее крепким ляжкам, высоко поднимавшимся из-под джинсовой мини и обещавшим еще долго оставаться такими же мускулистыми и привлекательными.
- Так-то лучше, - Жернаков сделал несколько коротких глотков. - Во сколько завтра ты посылаешь к прокурору?
- После обеда. Надо дать им время оценить обстановку.
- Тяжело ждать! Давай махнем куда-нибудь…
- Нет, нет! Сейчас вам лучше всего домой. Вера Петровна, наверное, ждет. Завтра наш день!
- Ты прав, Вася! Еду…
- Держитесь. - Скубилин спустился в подъезд вместе с Жернаковым.
Завидев их, шофер подал машину, поставил впритык к дверям.
- Послать с вами кого-нибудь?
- Да нет, доеду. Что-то нашло на меня, но сейчас я в порядке… До завтра!
Скубилин, как положено, подождал, пока машина замминистра свернула на Садовое.
Омельчук встретил визитеров сухо. Не вставая, показал на стулья.
Жена директора ресторана - интеллигентная молодая женщина в модных очках, с только что появившейся в Москве изящной, с изгибом, оправой - представила обоих спутников.
- Евгений Васильевич, Ростислав Иванович…
Один оказался адвокатом, членом президиума Московской областной коллегии адвокатов, другой только что прилетел - тоже адвокат, бывший председатель республиканского Верховного суда, близкий друг и родственник арестованного. Оба были людьми пожилыми, солидными.
Картузова в отделе не было, и это сильно упрощало задачу.
- Чем могу быть полезен?
Московский адвокат обрисовал ситуацию:
- Я понимаю: адвокат может вступить в процесс лишь на более поздних стадиях. Но нередко устранение погрешностей еще в более ранние периоды способствует исключению возможных ошибок следствия в дальнейшем…
- Пока мы не видим в этом необходимости… - Омельчук с ходу отвел его доводы. - По делу собрано значительное число доказательств злоупотребления должностным положением со стороны бывшего директора ресторана. Понятно, я не могу приводить их…
- Конечно!
- Самое лучшее для него, мы считаем, рассказать правду…
Со стороны Омельчука это было по меньшей мере недипломатично.
- Простите! - Жена Гийо прервала его. - Как я могу надеяться на объективное разбирательство дела моего мужа, если у вас сразу взят обвинительный уклон? Мой муж принципиальный, требовательный работник. Он уклонялся от всяких махинаций. За это ему могли мстить… Нужны доказательства!
- А огромное количество золотых вещей, которые изъяли на обыске? Драгоценные камни, картины Кустодиева, Бенуа, Репина…
- Это мое. Подаренное, приобретенное… Мой папа - акушер-гинеколог…
Омельчук фыркнул:
- Там на сотни тысяч! И все ваше? Да у вас там зарплата десятка академиков-акушеров за сто лет работы…
- Мой папа лечит от бесплодия. Вы понимаете, что это? Тысячи женщин, которым он помог, и их мужья дарили ему свои самые дорогие украшения. Ведь он дал им возможность продолжить их род!
- А деньги?
- Тоже от наших родителей.
"Ваш муж сказал, что готовил деньги, чтобы послать матери…" - У Омельчука хватило ума промолчать об этом.
- Единственное богатство моего мужа - это его честь! - Оба адвоката немедленно склонили головы. - Репутация благородного человека, которую никому не удастся запятнать. И еще вот это…
Жена Гийо открыла кейс.
Он до самого верха заполнен был медалями, нагрудными знаками, вымпелами и дипломами различных международных соревнований, вырезками из отечественной и иностранной прессы.
Омельчук пошел на попятный:
- Это делает вам честь. Вы выгораживаете мужа. Я понимаю вас. Не каждая жена так поступит. К сожалению, мы, мужчины, не всегда думаем только о женах…
Яснее было трудно выразить свою мысль. Жена Гийо тут же парировала:
- К сожалению, вокруг немало людей, которые готовы оклеветать самого порядочного мужчину. Но в данном случае они бессильны. Гийо идеальный спутник жизни. Ни разу не вошел в дом без цветка. Без коробки конфет или плитки шоколада. Чтобы кого-нибудь не порадовать… Это самый порядочный и верный муж. Вскоре вы убедитесь.
- Но есть свидетели…
Жена директора ресторана снова перебила:
- Женщины, которые на него показывают!.. Кто-то их научил, кто-то организовал это дело! Не знаю, из каких соображений. Как только они поймут, что служат орудием, они сразу откажутся от своих показаний…
Разговор принимал характер, который Омельчуку был неприятен.
- Чем могу еще служить?
- Мы намерены ходатайствовать, чтобы мерой пресечения ему до суда оставалась подписка о невыезде… - сказал прибывший адвокат. - Вот справки о состоянии его здоровья. Заключение под стражу ему явно противопоказано…
Адвокат заметил еще:
- Как многолетний в прошлом председатель Верховного суда, я рассмотрел немало дел по материалам ОБХСС. Это сложные дела… Многие потом отказываются от показаний. И вот еще. У жены нашего клиента есть разрешение на свидание. Вот, пожалуйста.
Омельчук осмотрел бумагу. Документ, без сомнения, был подлинный. Угловой штамп. Печать. Подписал заместитель прокурора республики.
Жена Гийо снова вмешалась:
- И я надеюсь, вы не откажете в продуктовых передачах. Ему сейчас особенно нужно доброкачественное питание, витамины.
Омельчук наконец не выдержал:
- Может, его на это время прикрепить к "кремлевке"?
- Не беспокойтесь, - она поправила очки. - Свет не без добрых людей. Надо будет - прикрепят…
Жена спала. Вернее, делала вид, что спит. Игумнов поправил одеяло, но она все равно не откликнулась. Рационализм ее порой поражал.
Муж и жена, они не стали одним целым. Две параллельные жизни как два рельса одной колеи. Рядом, но никогда не сближаясь…
На тумбочке с ее стороны лежало ожерелье, купленное ей родителями по окончании университета. Рядом стояла фотография её отца.
Игумнов смотрел на жену, лежавшую с закрытыми глазами, лицом к стене. Обе руки ее были аккуратно сложены под щеку, так научили ее в детстве.
Какая, в сущности, глупость их брак! Как ни крути, но разве красивая эта женщина создана для того, чтобы прозябать вечерами в ожидании своего мужа, живущего ночной жизнью первобытного охотника и самца.
"Жестокий мир! Она вполне могла найти мужа по себе. А может, у нее уже есть друг и она мучается, думая, что ее уход сломает Игумнову жизнь. Распространенная ошибка: каждый думает, что его любят немного больше, чем он сам…"
На кухне придушенно затарахтел телефон, он подошел. Звонил помощник дежурного.
- Тебя вызывают в инспекцию по личному составу. На завтра.
- Кто именно?
- Исчурков! Знакомы?
"Вот и объяснение тому, что меня пасли… - подумал Игумнов. - Инспекция по личному составу, полузакрытая организация, ведавшая чистотой и незапятнанностью милицейских душ, жаждала его крови. Готовится разбор…"
- Не знаешь, в чем дело? - спросил он.
- По-моему, насчет французской косметики. Кто-то стучит!
- Да-а…
- Там что-то еще насчет администратора Госконцерта…
Администратор лишился чемодана в одну секунду: оставил у входа в зал, а сам побежал в буфет. Чемодану в момент приделали ноги. Никто из сидевших поблизости и не заметил, как это случилось. Администратор был поддатый, чувствовал свою вину, он даже не настаивал на том, чтобы чемодан искали.
- Парни! Только отправьте! Поезд уже подали, посадка кончается! Выручайте, парни!
В дежурке было много людей. Был начальник, его зам, начальник дежурной части. Администратор кричал на все здание. Все слышали и молчали. Случившееся касалось лишь начальника розыска и его подчиненных.
Когда Качан с помощью бригадира поезда засунул потерпевшего в вагон, Игумнову позвонил Картузов.
- Пусть Качан напишет рапорт об оказании материальной помощи. Молодая семья. Денег всегда не хватает. Как все утихнет, я выпишу ему полсотни. - Это была плата.
"Между Картузовым и генералом Скубилиным кошка пробежала", - Игумнов вернулся в комнату, инспекция по личному составу обычно обходила вокзал бывшего скубилинского шофера стороной.
В их работе, где главной опасностью были вроде убийцы и грабители, остерегаться следовало главным образом не вооруженных преступников, а начальства. Все шло сверху, с какого-то уровня, где, как кольца Сатурна, стояли плотные слои, входя в которые сгорало все живое.
Во главе министерства становились кто угодно - экономисты, строители, все, кроме настоящих ментов и нормальных юристов. Все они были политики, и первое, чем они занимались, как могли, начинали политизировать милицию.
Телефон молчал. Стоило Игумнову взглянуть на него, и сразу раздался звонок.
Звонил МО-14562:
- Я узнал про этого. С кольцом. Которого задерживали в аэропорту и потом отпустили. Неудобнов Михаил… Работал в Раменском таксомоторном парке. Сейчас без работы.
- Желтов знает?
- Да. Он сказал, что перетаскает всю милицейскую смену, но кольцо найдет.
Майя, губастая черноглазая девушка с фиолетовым ярким бантом в волосах, в клипсах, катила сумку по высвеченному прожекторами взлетному полю. Было около двух ночи. Пассажиры растянулись на полкилометра. Автобусы к борту не подогнали, у водителей был перерыв.
Всю площадь перед вокзалом занимал автотранспорт. Водители - крупные ухватистые мужики - встречали у выхода в город:
- Далеко поедем?
Майю тоже окликнули, даже несколько сразу:
- Девушка, машина нужна?
Она не решилась: ночь, незнакомый город и денег жалко.
В темноте платформы виднелась электричка, на ней можно было в 4.30, первым поездом, доехать до вокзала, оттуда до метро "Домодедовская" и дальше автобусом до Юркиной части.
Было заманчиво доехать на такси, вызвать Юрку с коммутатора. Последние дни перед поездкой прошли в беготне. Заранее к отъезду не готовилась. В последнюю минуту свалилось вдруг все сразу. Тут еще Димка заболел. Два дня не ходил в садик. Думала, придется сдавать билеты. Потом мать прихворнула с давлением. В последний день стало лучше. Обеспечила ее лекарствами, все вроде устроилось. Перед самой поездкой пекла печенье - оставить им, чтоб ели да вспоминали.
Она поставила сумку ближе к светильнику, где уже стояли несколько женщин - читали. Достала свежий номер "За отличный рейс", в последнюю минуту вынула из почтового ящика.
Таксисты искали клиентов и тут.
К Майе тоже один подошел - на вид приветливый, скромный:
- Девушка, вам далеко? А то таксист не хочет везти одного!
Майя хотела не отвечать, но уже доставала адрес:
- Воинская часть… Вот.
Он прочитал:
- Тут недалеко. Но для меня вы попутчик невыгодный. Вылезете, а дальше весь расход опять на меня. Может, я кого-нибудь еще найду. И вам дешевле…
"Не глянулась! Ну еще бы! - Она поправила волосы. - Выгляжу, как чучело!" Парикмахерскую откладывала до последнего дня. Так и не сходила.
Парень подошел еще к нескольким пассажирам, те отказались. Скоро его не стало видно в толпе.
"Оно и лучше! А то бы тряслась, как осиновый лист, всю дорогу…"
Майя не заметила, как парень появился снова.
- Поехали, девушка. Никого больше не нашел… Не везет.
Он поднял ее сумку. Пошли рядом. По дороге объяснил:
- Тетку приезжал встречать. Из Воронежа. Таксист - мой сменщик. Тетку не встретил, сменщику задолжал, клиентов нет.
- А я как раз из Воронежа! А где ваша тетка живет?
- На Пешестрелецкой… Вон наша машина…
Водитель - высокий красивый мальчик с бородкой - молча открыл багажник.
- Кладите сумку.
- Ничего, я в кабину.
Она оглянулась на освещенный огнями аэропорт, который она покидала. На белый свет. Впереди была темная дорога, деревья. Сердце ее неожиданно сжалось.
6
В девять Скубилин набрал номер заместителя, через которого вел обычно дела с транспортной прокуратурой.
С полминуты оба отдали дань этикету. Скубилин был любитель сауны; зампрокурора - человек сугубо штатский - каждую неделю регулярно ездил в Измайлово на книжный "черный" рынок.
- Как Пикуль? - спросил Скубилин.
- Кусается… А у вас как прошло?
- Пар был необыкновенный!
Со времени прихода на должность Скубилин и транспортный прокурор вели между собой дипломатическую игру, которая позволяла находиться в прекрасных отношениях друг с другом.
Скубилин ни разу лично ни с чем не обратился к коллеге и лично никогда не отказал прокурору ни в одной просьбе. То же самое никогда не позволил себе и руководитель транспортной прокуратуры.
Со всеми деликатными просьбами они обращались всегда к заместителям, те советовались с начальниками и принимали решения, зная, что просьба исходит от главы соседнего ведомства.
Этот случай не составил исключения.
Между вопросов о воскресном паре и о Пикуле провентилировали вопрос о санкции на Гийо.
- Надо решать. Мошенник он отъявленный, - заметил Скубилин.
Заместитель пообещал, как обычно:
- Я позвоню минут через пятнадцать. Вы у себя?
- Да, я на месте. Материалы следователь подвезет прямо к вам. Как скажете, он сразу и подъедет.
Заместитель прокурора перезвонил быстро.
- Дела не больно хороши, Василий Логвинович…
- Что там? - Скубилин нахмурился.
- У директора ресторана немало заступников. Причем в высоких сферах.
- С торгашами это дело обычное. Мы-то с тобой знаем…