- Виктор Витальевич! - Серостанов изобразил на лице искреннее изумление. - Я полжизни работаю на Ближнем Востоке. И имею некоторое представление о том, что такое Израиль. Вы ведь не стали бы рисковать мною, будь эта кассета какой-нибудь безделицей, верно? Информация, которую я доставил в Центр, меня абсолютно не касается. Однако представить себе, что именно она содержит, я могу вполне…
- Н-да, - неопределенно протянул Евсеев и откинулся на спинку стула. - Я так и думал…
- Могу я задать вопрос?
- Задавайте.
- Меня оставляют в Центре?
- Нет, - начальник ГРУ резко мотнул стриженной головой, словно отгоняя подальше эту возможность. - Завтра утром вы получите новые инструкции, после чего тотчас же вернетесь обратно в Каир.
- Тоже завтра?
- Да, днем. Вам надлежит вернуться на место службы, не вызывая ни малейших подозрений. То есть, к вечеру воскресенья…
- Могу я повидаться с родителями?
- Ни в коем случае! - взгляд Евсеева был холоден, как лед. - В этом нет никакой необходимости! Приказ о присвоении вам очередного воинского звания уже подписан. Вы также представлены к ордену Красной Звезды за безупречное выполнение важного правительственного задания. Представление будет подписано в ближайшую неделю… Что же касается ваших родителей, подполковник, то они регулярно получают корреспонденцию от вашего имени, а также соответствующее денежное содержание, которого им вполне хватает. Самочувствие ваших родителей вполне удовлетворительно. Так что, беспокоиться вам не о чем, подполковник. Хочу также довести до вашего сведения, что руководство ГРУ довольно вашей работой. Тот факт, что в течение двух лет вашими услугами практически не пользовались, никак не означает недоверие лично к вам, подполковник. Могу лишь сказать, что внутри главного разведывательного управления структуры происходили значительные структурные перемены, кое-какие моменты были заново пересмотрены… Сейчас этот процесс полностью завершился. Отныне ваши полномочия по месту несения службы будут значительно расширены, под ваше начало передаются кое-какие дополнительные контакты… Впрочем, обо всем подробно вы узнаете завтра, в ходе инструктажа, который проведет мой заместитель…
Евсеев неожиданно встал и протянул Серостанову руку.
- Виктор Витальевич, я должен безвылазно находиться в гостинице?
- У вас есть какие-то неотложные дела? - насупив брови, спросил начальник ГРУ.
- Да нет, ничего определенного… - Николай неопределенно развел руками. - Только… Я ведь не был в Москве много лет, Виктор Витальевич. Стал уже забывать, как она выглядит. Хотелось просто погулять…
- Ночь на дворе, - Евсеев кивнул в окно, где разрозненными, редкими огнями очерчивались контуры ВДНХ. - Да и морозно. Хороший хозяин в такую погоду собаку не выпустит…
- Тем лучше, - сдержанно улыбнулся Серостанов. - Меньше толкотни…
- Вы - гражданин братской Болгарии, - совершенно серьезно произнес генерал армии Виктор Евсеев. - Так что, можете идти туда, куда захотите, подполковник. Главное, чтобы завтра в одиннадцать вы были в номере. Успеха вам! И, надеюсь, до скорой встречи…
* * *
В половине третьего ночи тишину квартиры генерал-майора КГБ Эдуарда Горюнова прорезала трель телефона. На четвертый сигнал трубку сняли и заспанный, недовольный голос хрипло откликнулся:
- Алло?
- Эдик?
- Ну?
- Не узнаешь?
Последовала короткая пауза.
- Ты?
- Я.
- Ты где?
- Как обычно. Нужно поговорить…
- Еду…
Круглосуточно работавшее кафе на втором этаже центрального аэровокзала на Ленинградском проспекте, было их местом. В Высшей школе КГБ или "вышке", как называли это учебное заведение курсанты, несмотря на его суровую специфику, обучались, все-таки, мужчины, которым - правда, в разной степени - не было чуждо ничто человеческое. Именно здесь, в одну из суббот семьдесят второго года, Николай познакомился с миловидной девушкой, работавшей официанткой в ресторане аэровокзала. Естественно, он назвался вымышленным именем, сказал, что учится в технологическом институте, а вообще-то родом из Николаева и живет в общежитии. Девушку звали Таней. После того, как знакомство переросло в более тесные отношения - у разведенной и бездетной Тани была кооперативная двухкомнатная квартира на Автозаводской, где Николай и проводил свободное от занятий в "вышке" время, - он как-то спросил Таню, есть ли у нее симпатичная подруга. Получив утвердительный ответ, Николай явился на очередное свидание вместе с Эдуардом - самым близким своим другом по "вышке", который, правда, уже завершал обучение…
Это была их маленькая, хотя и отнюдь не безопасная тайна - по суровым правилам "вышки", каждый курсант был обязан информировать руководство о любых своих контактах. Нарушение этого правила грозило немедленным отчислением и самыми неприятными последствиями. Оба были еще очень молоды и, скорее всего, просто не отдавали себе отчет в том, насколько сильно и безрассудно рисковали, держа в тайне от начальников грозного и всезнающего учебного заведения свои амурные делишки…
Расположившись за высоким мраморным столиком спиной к выходу, Серостанов лениво прихлебывал из граненого стакана безвкусный кофе с молоком.
- До самой последней минуты я был уверен, что это какой-то розыгрыш. Неужели это действительно ты?..
Николай медленно, как бы нехотя, обернулся. Перед ним стоял Эдик Горюнов в модной дубленке с небрежно поднятым узким воротником. Тонированные стекла, вставленные в модную металлическую оправу, загадочно поблескивали и скрывали выражение глаз.
- Ты на машине? - Николай спокойно отвернулся и угрюмо уставился в граненый стакан.
- Да.
- Номер?
- 14–18.
- Через двадцать пять минут. За "Соколом". Сиди в машине и жди…
В машине Николай произнес единственную фразу: "Куда-нибудь, где можно спокойно поговорить…" В оставшиеся двадцать минут, в течение которых Горюнов пересекал у Химок кольцевую дорогу и несся по Ленинградскому шоссе на скорости 100 километров в час, ни один не проронил ни слова. В салоне "жигулей" воцарилась тяжелая атмосфера напряженности и взаимного недоверия…
Убедившись в обзорном зеркальце, что позади нет ни одного огня, Горюнов резко свернул с шоссе на какую-то проселочную дорогу, попетлял минут пять и изящно проскользнув в небольшой створ, образованный двумя раскидистым соснами, приглушил мотор и выключил фары.
- Приехали, Коля…
Серостанов молча вылез из машины и огляделся. Горюнов последовал за ним.
- Ну, здравствуй, дружище! - Николай протянул руку.
- Ты меня напугал, - признался Горюнов, одной рукой отвечая на приветствие, а другой сжимая плечо Серостанова. - Прямо, привидение какое-то, ей богу!
- Прости, иначе я не мог…
- Где ты пропадал, Коля?
- Ой, как некрасиво, товарищ генерал-майор! - Серостанов улыбнулся и покачал головой. - Как непрофессионально: задавать подобные вопросы подполковнику ГРУ!..
- Всего лишь подполковник?
- Ну, не всем же быть генералами.
- А как другу вопрос задать можно?
- А мы все еще друзья? - быстро спросил Николай.
- Трудно сказать… - Горюнов поглубже засунул руки в карманы дубленки и поежился. - Может, лучше в машине, а? А то ведь замерзнем на хрен!..
- Ничего, лучше потерпим на открытом воздухе - так спокойнее. Да и для здоровья полезнее…
- Ты все еще за бугром, Коля?
- А меня что, готовили к другому?
- Много лет прошло с тех пор…
- Ну и что? - Серостанов равнодушно пожал плечами. - Ты ведь все равно проверишь, верно, Эдик?
- Считаешь, нужно?
- Нужно, - коротко кивнул Николай. - Обязательно проверь. Потому, как есть разговор к тебе. Очень серьезный разговор. Если бы речь шла не о тебе, этой встречи не было бы. И быть не могло, ты понимаешь?
- Честно говоря, не очень.
- Видишь ли, со своим начальством я встречался сегодня вечером… Впервые, кстати, за последние четыре года.
Горюнов какое-то время молчал.
- И что?
- Мне важно, чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений на мой счет.
- У меня есть время?
- Для бесед со мной? - уточнил Николай.
- И для этого тоже..
- Боюсь, этот разговор - первый и последний! Завтра днем убываю на место постоянной службы. Когда еще свидимся - не ведаю. Если вообще свидимся. Так что, проверять будешь уже без меня, Эдик.
- А что так печально, друг?
- Не знаю… - Серостанов потер веки и оглянулся. Вокруг стояла мертвая тишина. - Устал, наверное. Да и ситуация мне не нравится…
- Говори, я слушаю.
- Тебе известно, где я работаю?
- Имеешь ввиду регион?
- Именно.
- Нет, неизвестно. Но это нетрудно узнать…
- Не напрягайся попусту: Ближний Восток. Потом проверишь.
- Ох, не повезло тебе, друг, - улыбнулся Горюнов. - Жарища небось?..
- Об этом - в другой раз, - отмахнулся Серостанов. - Официальная крыша - сотрудник одного западного информационного агентства. Очень серьезного, между прочим…
- Кажется, я догадываюсь, какого именно, - пробормотал Горюнов и внимательно посмотрел на Серостанова. - Надеюсь, работаешь не арабом?
- И даже не израильтянином! - отрезал Серостанов.
- Упреждаешь мой следующий вопрос? - усмехнулся Горюнов.
- Постарайся не спрашивать лишнего! - Николай перешел на сдавленный шепот. - Во-первых, ты не мой начальник, а, во-вторых, у нас мало времени…
- Извини, - пробормотал Горюнов.
- Ничего. Кстати, я уже много лет подданный Ее Величества королевы Великобритании.
- Ишь ты! - ухмыльнулся Горюнов.
- Так вот, у меня есть один контакт. Там, в Каире… - Николай говорил отрывисто, словно ему было неприятно признаваться в этом. - Долгое время я был уверен, что он связан с арабскими спецслужбами. И использовал эти связи. Причем довольно результативно. Это контакт выполнял мои отдельные поручения - на за просто так, как ты понимаешь. Естественно, эта связь была санкционирована Центром… На прошлой неделе мы встретились. По его просьбе. И этот контакт начал с того, что в прямо лоб задал вопрос о тебе…
- Обо мне? - изумление в голосе Горюнова было неподдельным.
- Именно, - кивнул Николай. - Сказал он мне буквально следующее: что, КГБ готовит покушение на Горбачева, которое намечено на ближайшее время; что специально для этой цели люди КГБ выкрали в Копенгагене одного беглого офицера советской внешней разведки; что в рамках этой подготовки, хотя и по неустановленной причине, непосредственно в Москве был заминирован самолет, на котором возвращался в Штаты ответственный чиновник американского госдепа и который взорвался где-то над Альпами. Но главное, что ко всему этому непосредственное отношение имеет заместитель начальника Первого главного управления КГБ генерал-майор Эдуард Горюнов, с которым я когда-то учился в Высшей школе КГБ…
Серостанов сделал паузу и внимательно посмотрел на Горюнова. Эдуард молчал. Выражение его лица было ошарашенным.
- Контакт сказал мне также, - продолжил Серостанов, - что ситуация находится под полным контролем некоторых спецслужб - правда, не уточнив при этом, каких именно, - и что им необходима личная встреча их представителя с тобой, Эдик для конкретного предложения. Мне также было передано, что тебе будет гарантирована не только полная безопасность, но и серьезное продвижение по службе. В том случае, естественно, если ты согласишься на встречу и выслушаешь, что они хотят тебе сказать. Это все, Эдик…
Горюнов молча стоял, засунув руки в карманы дубленки, и, медленно покачивался, словно кряжистое дерево под порывами ветра.
Серостанов терпеливо ждал.
- Н-да, Коля, - негромко произнес наконец Горюнов. - Ты передал мне информацию спецслужбы, а не частного лица, добытую частными методами. Надеюсь, ты это понимаешь?
- Думаю, что понимаю.
- И попасть именно к тебе СЛУЧАЙНО она не могла.
- Очевидно, так оно и есть, - кивнул Серостанов.
- Тогда почему же она попала именно к тебе, друг мой? Откуда твоему таинственному контакту известно о нашей дружбе в период совместной учебы? Не говоря уже о том, почему твой контакт обращается по делам КГБ к "кроту" советской военной разведки?
- У меня есть только один ответ, - Николай виновато улыбнулся и развел руками. - Возможно, тебе он покажется абсолютно идиотским…
- Ну, говори.
- Я не знаю!
- На кого ты работаешь еще, Коля? - неожиданно жестко спросил Горюнов. - Говори как есть, я постараюсь тебя понять…
- Ты спрашиваешь, на кого я работаю? - Серостанов широко раскинул руки, словно решил обнять старого друга. - Еще на две спецслужбы, плюс к тому консультирую третью. Причем так успешно, что сегодня Евсеев сообщил мне при личной встрече о присвоении очередного звания и представлении к ордену Красной звезды…
- Это еще ни о чем не говорит, - отмахнулся Горюнов.
- Говорит, тупица! - вдруг взорвался Серостанов. - Еще как говорит! Ибо расскажи я сегодня вечером эту увлекательную историю своему шефу, я бы тут же догнал в звании тебя, счастливчик, а к Красной Звезде получил бы впридачу Звезду Героя Советского Союза.
- Почему же ты этого не сделал? - тихо спросил Горюнов.
- Послушай, Эдик! - Серостанов резко выпрямился. - По-моему, ты чего-то не понял. Я ведь разговариваю сейчас только с тобой, верно? И только тебе сказал то, что сказал. За мной нет хвоста и я без прослушки - можешь проверить. Если эта информация туфта, - забудем о ней и поговорим о подружках нашей с тобой молодости. И об этой встрече тоже забудь - так будет спокойнее и тебе, и мне. Но если это правда, Эдик… Тогда ты не до нашей следующей встречи - до послезавтра можешь не дожить! Просекаешь, приятель? Меня ваши лубянские интриги никак не касаются - я в другой конторе и у меня другие проблемы. Но мы были друзьями, хорошими друзьями, и ты - один из немногих порядочных людей, сохранившихся в моей памяти о прошлой жизни. То, что я сейчас делаю - кстати, с риском угробить не только свою карьеру, но и голову, - я делаю во имя нашей дружбы. Дальше - твои проблемы и твой выбор. У меня все, дружище. И давай выбираться из этой глуши, а то и впрямь замерзнем…
- Звучит очень даже искренне, - кивнул Горюнов. - Если только именно такой сценарий не является твоим конкретным заданием…
- Ты мне не веришь?
- А почему я должен тебе верить? - неожиданно вскипел Горюнов. - Может быть, тебя специально для этой встречи и отозвали на родину, а? Получил от своего руководства инструкции и теперь разыгрываешь тут доверительную встречу двух старых приятелей, чтобы завтра, получив от меня подтверждение, твои начальники стали дырявить мундиры для новых орденов?
- Господи, а Евсеев-то здесь при чем? - искренне изумился Николай. - Да знай он хоть крупицу из этой информации, Лубянка была бы уже оцеплена Таманской дивизией!
- Ну, да, конечно… - не обращая внимания на монолог Серостанова и уставившись на носки собственных ботинок, пробормотал Горюнов. - Евсеев тут действительно не при чем! И, главное, как все удачно совпало! Просто взяло и сложилось, как в примитивном пасьянсе для домохозяек. Ты встречаешься с неким контактом, потом сразу же прилетаешь в Москву, - впервые, кстати, за много лет. Причем прилетаешь всего на сутки, но, тем не менее, успеваешь встретиться со мной глубокой ночью, чтобы наутро убраться восвояси…
Эдуард поднял голову и неожиданно улыбнулся.
- Чему ты радуешься? - сухо поинтересовался Серостанов.
- Озарению, друг мой! - с неестественной живостью откликнулся Горюнов. - Профессиональному озарению! А ведь тебя используют, Коля! Причем я даже не хочу размышлять над тем, вслепую или в светлую - сейчас это уже не имеет принципиального значения…
- Значит, все это - правда? - очень тихо, почти шепотом, спросил Серостанов.
- Что, "это"? - механически переспросил Горюнов. Его мысли, казалось, унеслись далеко от глухого места встречи двух старых друзей.
- Я говорю о покушении на Горбачева. Это правда?
- Правда, неправда! - Горюнов прищелкнул языком. - Представляешь, Коля, сколько миллионов долларов тебе отвалили бы в твоем информационном агентстве за такую информацию, а?
- Что ты будешь теперь делать?
- Я? Ты спрашиваешь, что я буду делать? - Горюнов невидящим взглядом окинул Николая. - Еще не знаю. Все довольно неожиданно, и, главное, очень много вопросов без ответов. Откуда ты вообще свалился на мою голову, Серостанов?
- Из Каира… - Николай положил руку на его плечо. - Послушай, Эдик, а, может, это совсем не так плохо, что свалился именно я?
- Ты в этом действительно уверен?
- Знаешь, я не хочу лезть в твои дела, но если эта информация хотя бы на треть соответствует действительности, то ты - в дерьме по уши, Горюнов! Скорее всего, ты скажешь, что это не мое собачье дело, и, тем не менее, я хотел бы знать: почему бы тебе не принять это предложение?
- Потому, что это вербовка, Коля, - спокойно произнес Горюнов. - Классическая вербовка высокопоставленного офицера совсем не хилой спецслужбы. Одной рукой мне действительно помогут вылезти из дерьма, но другой - в него же и затолкают. Да так основательно, что я не выберусь оттуда до конца жизни… - Он резко стряхнул руку Серостанова. - Судя по всему, с тобой это уже произошло, верно? И, очевидно, не так давно?..
Николай молчал, не отводя взгляд.
- Ну же, Коля! - в голосе Горюнова звучала болезненная, неестественная бодрость. - Смелее! Уж меня-то бояться тебе не стоит, друг мой! И что вообще происходит в безлюдной ночной глуши на тридцать пятом километре шоссе Москва-Ленинград? Встреча двух старых друзей, которые почему-то не могут просто так, ни от кого не прячась, распить на радостях бутылку? Или, все-таки, разговор двух предателей, двух заурядных изменников родины - одного реального и другого - перспективного? Ну, Коля, ответь с трех попыток!..
- Я своей родине не изменял! - голос Серостанова звучал глухо. - У тебя нет ровным счетом никаких оснований так говорить! И тебя к измене я тоже не призываю!..
- Да ты что, Коля, в самом деле обиделся? - удивление Горюнова казалось совершенно искренним, не наигранным. - Да брось ты, в самом деле, старый дружище! Я действительно верю: все, что ты сделал - сделано из самых лучших, приятельских побуждений. В то же время, друг Коля, не тебе объяснять, что рано или поздно любой человек нашей с тобой профессии оказывается в подобной ситуации. Вопрос лишь в том, когда именно это случится и как на это реагировать?..
- Что ты собираешься делать?
- А что мне делать? - наигранное возбуждение вдруг разом покинуло Горюнова. Взгляд его стал угрюмым и настороженным. - Выбор, скажу откровенно, скудный: либо стенка, к которой, кстати, меня поставят заодно с тобой, дружище, либо - измена присяге, предательство.
- Ну, да, конечно, - пробормотал Серостанов и косо сплюнул в сторону. - Участие в подготовке покушения на жизнь главы собственного государства изменой родине и предательством не считается. Все это так, ерунда, невинные тактические занятия на местности…
- А ты хоть знаешь, почему я сделал этот выбор? - набычился Горюнов. - Ты хоть потрудился задать себе такой вопрос?..
- Не знаю и знать не хочу! - отрезал Николай. - Вот уж что меня действительно, не касается!
- Ты рассуждаешь так, словно речь идет не о судьбе твоей страны!..