Значит, придется посылать водолазов, подумал Сейер.
- Она принимала какие-нибудь лекарства?
- Да нет. Она никогда не болела.
- Что она была за девочка? Открытая? Разговорчивая?
- Тяжелая, - мрачно сказал отец.
- Что вы имеете в виду? - Сейер обернулся к нему.
- Это просто такой возраст, - вмешалась мать. - Она была в переходном возрасте.
- Вы имеете в виду, что она изменилась? - Сейер снова обратился к отцу, чтобы исключить из разговора мать. Не получилось.
- Все девочки меняются в этом возрасте. Они взрослеют. Сёльви тоже была такой. Сёльви - это наша старшая, - добавила Ада.
Мужчина не ответил, он опять словно онемел.
- Так она не была открытой и разговорчивой девочкой?
- Она была тихой и скромной, - гордо сказала мать. - Пунктуальной и справедливой. В ее жизни был порядок.
- А раньше она была более живой?
- Дети более открыты.
- Когда примерно она начала меняться? - спросил Сейер.
- Лет в четырнадцать.
Он кивнул, снова взглянул на отца.
- Для перемен не было других причин?
- Каких, например? - быстро спросила мать.
- Я не знаю. - Сейер вздохнул и отклонился назад. - Я пытаюсь выяснить, от чего она умерла.
Мать так сильно задрожала, что почти потеряла дар речи. Ее слова трудно было разобрать:
- От чего она умерла? Но что это может быть, кроме…
Она не смогла выговорить это слово.
- Мы не знаем.
- Но она не была… - И снова пауза.
- Мы не знаем, фру Холланд. Пока нет. Нужно время. Но те, кто занимаются сейчас Анни, знают, что делать.
Сейер осмотрелся в комнате, чистой и прибранной, сине-белой, как и одежда Анни. Венки засушенных цветов над дверьми, гардины с белыми колечками из соленого теста на окнах. Фотографии. Вязаные фигурки. Все хорошо сочетается, прибрано и прилично. Он поднялся. Подошел к большой фотографии на стене.
- Это снято зимой.
Мать последовала за ним. Сейер осторожно снял фотографию и посмотрел на Анни. Удивился, как удивлялся каждый раз, когда видел лицо, которое в первый раз увидел безжизненным и темным. Тот же человек, и все-таки не тот же. У Анни было широкое лицо с крупным ртом и большими серыми глазами. Густые темные брови. Она сдержанно улыбалась. Распахнутый ворот рубашки и часть медальона. Красивая девушка, подумал он.
- Она занималась спортом?
- Раньше, - тихо сказал отец.
- Она играла в гандбол, - печально сказала мать, - но потом бросила. Сейчас она бегает. Много миль в неделю.
- Много миль? Почему она бросила гандбол?
- Не успевала учиться. Дети - они все такие, чем-то увлекаются, потом бросают. Она пробовала играть в школьном оркестре, на корнете. Тоже бросила.
- Она хорошо играла? В гандбол?
Мать повесила фотографию на место.
- Очень хорошо, - тихо сказал отец. - Она была вратарем. Зря она ушла из команды.
- Я думала, ей было скучно стоять в воротах, - сказала мать. - Я думала, она бросила поэтому.
- Мы не знаем, - ответил мужчина. - Она никогда нам ничего не объясняла.
Сейер снова сел.
- Она хорошо училась в школе?
- Лучше многих. Я не хвастаюсь, это правда, - ответил отец.
- Это задание, над которым работали девочки, в чем оно состояло?
- Сигрид Унсет. Они должны были сдать его ко дню святого Ханса.
- Можно заглянуть в ее комнату?
Мать поднялась и пошла короткими шагами, словно на ощупь. Отец остался сидеть на подлокотнике.
Комната была очень маленькой, но выглядела как отдельный кабинет. Места как раз хватало для кровати, письменного стола и стула. Сейер выглянул из окна и увидел веранду дома напротив. Апельсиново-желтого дома. Под окном на дереве торчали остатки старого птичьего гнезда. Он поискал на стенах постеры, но их не было. Зато в комнате было множество кубков, дипломов и медалей; на фотографиях красовалась сама Анни. На одной она была в форме вратаря вместе со своей командой, на другой - стояла на красивой доске для серфинга. На стенах над кроватью висело много фотографий маленьких детей; на одной из них Анни везла коляску. А вот рядом с молодым парнем. Сейер указал на нее:
- Это ее парень?
Мать кивнула.
- Она работала с детьми?
Он указал на фотографию Анни с беловолосым карапузом на коленях. Девушка выглядела гордой и довольной. Она даже приподняла мальчика перед камерой, почти как трофей.
- Она сидела со всеми детьми на этой улице, если родители просили.
- Она любила детей?
Мать снова кивнула.
- Она вела дневник, фру Холланд?
- Не думаю. Я искала его, - призналась она. - Искала всю ночь.
- Ничего не нашли?
Ада покачала головой. Из комнаты доносилось тихое бормотание.
- Нам нужны имена, - сказал Сейер наконец. - Людей, с которыми мы можем поговорить.
Он смотрел на фотографии на стенах и внимательно изучал униформу вратаря на Анни, черную, с зеленой эмблемой на груди.
- Похожа на дракона?
- Это морской змей, - тихо объяснила мать.
- Почему морской змей?
- Здесь во фьорде жил когда-то морской змей. Это всего лишь сага, старая легенда. Если ты идешь в море на веслах и слышишь, как за лодкой вскипает вода, это морской змей встает из глубины. Ни в коем случае нельзя оборачиваться, просто греби дальше. Если делать вид, что ничего не происходит, и оставить его в покое, все будет хорошо; но если ты обернешься и посмотришь ему в глаза, он утащит тебя глубоко-глубоко. Сага говорит, что у него красные глаза.
- Пойдемте вниз.
Скарре все еще писал. Мужчина по-прежнему сидел на подлокотнике дивана. Он выглядел так, будто изо всех сил старается не взорваться.
- А ее сестра?
- Она прилетит самолетом перед обедом. Она в Тронхейме, там живет моя сестра.
Фру Холланд снова упала на диван и прислонилась к мужу. Сейер подошел к окну и выглянул. Из кухни дома напротив на него уставилось чье-то лицо.
- Дома здесь стоят довольно близко друг к другу, - констатировал он. - Вы хорошо знаете своих соседей?
- Довольно хорошо.
- И все знают Анни?
Она молча кивнула.
- Мы пройдемся по улице, зайдем в дома. Пусть это вас не беспокоит.
- Нам нечего стыдиться.
- Вы можете дать нам несколько фотографий?
Отец поднялся и подошел к полке под телевизором.
- У нас есть видео, - сказал он, - с прошлого лета. Мы были в хижине в Крагерё.
- Им не нужно видео, - бесцветно сказала мать. - Только ее фотография.
- Я охотно возьму его.
Сейер взял кассету и поблагодарил.
- Много миль в неделю? - спросил он затем. - Она бегала одна?
- Никто не мог выдержать ее темп, - просто сказал отец.
- Значит, несмотря на школьные занятия, она позволяла себе тратить время на бег. Много миль в неделю. Значит, все-таки не уроки заставили ее бросить гандбол?
- Бегать она могла когда хочет, - сказала мать. - Случалось, что она бегала до завтрака. А во время состязаний ей приходилось подстраиваться, она не могла уже решать сама за себя. Я думаю, ей не нравилось быть связанной. Она очень независимая, Анни.
- Где она бегала?
- Везде. В любую погоду. Вдоль шоссе, в лесу.
- И к Змеиному озеру?
- Да.
- Она никогда не уставала?
- Она была спокойной и уравновешенной, - тихо сказала мать.
Сейер подошел к окну и увидел женщину, которая торопилась перейти дорогу. Маленький мальчик с соской подпрыгивал у нее на сгибе руки.
- Другие интересы? Кроме бега?
- Фильмы, музыка, книги и так далее. И маленькие дети, - ответил отец. - Особенно когда она была младше.
Сейер попросил их составить список всех людей, окружавших Анни. Друзей, соседей, учителей, членов семьи. Парней, если их было несколько. Когда список был готов, Сейер насчитал сорок два имени с более или менее полными адресами возле каждого.
- Вы будете говорить с каждым из списка? - Этот вопрос задала мать.
- Да. И это только начало. Мы дадим о себе знать, - закончил он.
* * *
- Мы должны заглянуть к Торбьёрну Хаугену. Тому парню, который искал Рагнхильд вчера. Он ждет нас.
Автомобиль скользил мимо гаражей, Скарре листал свои заметки.
- Я спросил отца насчет гандбола, - сказал он. - Пока вы были в ее комнате.
- Да?
- Он сказал, что Анни подавала большие надежды. У команды был грандиозный сезон, они ездили в Финляндию и выиграли турнир. Он не понимает, почему она бросила. Ему кажется, что-то случилось.
- Может быть, стоит поговорить с ее тренером? Может быть, причина именно в нем? Или это была женщина?
- Мужчина, - ответил Скарре. - Он звонил каждую неделю, уговаривал ее вернуться. У команды начались большие проблемы, когда она ушла. Никто не мог заменить Анни.
- Мы позвоним в Управление и узнаем, как его зовут.
- Его зовут Кнут Йенсволь, он живет на улице Гнейсвейен, дом восемь. Прямо тут, внизу, по склону.
- Большое спасибо, - сказал Сейер, приподняв брови. - Я вот думаю кое о чем, - продолжал он. - Может быть, Анни схватили днем, пока мы сидели в доме на Гранитвейен, в нескольких минутах ходьбы, и волновались за Рагнхильд. Позвони Пилстреду. Спроси Снуррасона, не может ли он немного ускориться.
Скарре взял мобильный телефон Сейера.
- Просто нажми на четверку.
Скарре нажал на клавишу, спросил Снуррасона, снова подождал… и дал отбой.
- Что он сказал?
- Что холодильник полон. Что каждая смерть трагична, что бы ни явилось ее причиной, и что целая толпа людей ждет возможности похоронить своих любимых, но что он понимает нашу озабоченность и просит тебя прийти через три дня за предварительным устным заключением. Письменного придется подождать.
- Ну-ну, - пробормотал Сейер. - Не самое худшее, что можно услышать от Снуррасона.
* * *
Раймонд размазал масло по лепешке. Он сконцентрировался на том, чтобы она не сломалась, далеко высунув язык изо рта. Сейчас четыре лепешки лежали друг на друге с маслом и сахаром между ними; рекорд у него был шесть.
Кухня была маленькая и очень уютная, но сейчас в ней царил беспорядок после готовки. Еще один бутерброд был приготовлен для отца - батон без корки с топленым салом со сковороды. Когда они поедят, он должен помыть посуду, а потом он, как обычно, подметет пол. Он уже вылил отцовскую бутылку с мочой и наполнил кувшин водой. Сегодня солнца не было видно, все казалось серым, и пейзаж за окном выглядел грустным и плоским. Кофе вскипел три раза, как и положено. Раймонд положил пятый бутерброд наверх и остался очень доволен. Он как раз собирался налить кофе в отцовскую кружку, когда услышал, как перед дверью останавливается автомобиль. К своему ужасу, он увидел, что это полицейский автомобиль. Он остолбенел, отпрянул от окна и забился в угол гостиной. Наверное, они приехали забрать его в тюрьму! А кто тогда будет заботиться об отце?
Снаружи во дворе хлопнули дверцы, и он услышал голоса, сосредоточенное бормотание. Он был не уверен, сделал ли он что-то плохое, не всегда было приятно это знать, так он считал. Он застыл на месте и затаился, пока они стучали в дверь. Они не собирались сдаваться, они стучали и стучали, называя его имя. Отец мог их услышать. Он начал дико кашлять, чтобы заглушить стук. Через некоторое время все смолкло. Он все еще стоял в углу гостиной, рядом с камином, когда увидел лицо в окне гостиной. Высокий седоволосый человек поднимал руки и махал ему. Он это делает, чтобы выманить меня наружу, подумал Раймонд, и сильно замотал головой. Он крепко вцепился в камин и еще сильнее вжался в угол. Мужчина снаружи выглядел милым, но это не означало, что он добрый. Такие вещи Раймонд выяснил для себя давно, он не дурак. Через некоторое время ему стало страшно, он выпрыгнул на кухню, но там в окне оказалось еще одно лицо. У второго полицейского были курчавые волосы и темная униформа. Раймонд чувствовал себя котенком в мешке, на которого только что вылили холодную воду. Сегодня он не выезжал на автомобиле, микроавтобус все еще не хотел заводиться, так что дело было не в этом. Это наверняка связано с теми вещами наверху, у озера, отчаявшись, подумал он. Он еще постоял, раскачиваясь на месте. Через некоторое время вышел в коридор и начал опасливо смотреть на ключ, торчавший из замка.
- Раймонд! - закричал один из приехавших. - Мы хотим с тобой поговорить. Не бойся.
- Я не сделал Рагнхильд ничего плохого! - прокричал в ответ Раймонд.
- Мы знаем. Мы пришли не поэтому. Нам нужна твоя помощь.
Он еще немного поколебался, а потом наконец открыл.
- Мы можем зайти? - спросил тот, что повыше. - Мы только хотим спросить тебя кое о чем.
- Да, конечно. Я просто не знал, чего вы хотите. Я не могу открывать кому попало.
- Нет, конечно, не можешь, - сказал Сейер, поглядев на него с любопытством. - Но будет здорово, если ты будешь открывать полиции.
- Мы можем сесть в гостиной.
Раймонд прошел вперед и показал на диван, который выглядел самодельным. На нем лежал старый плед. Они сели и осмотрели комнату, очень маленькую квадратную комнату с диваном, столом и двумя стульями. На стенах висели картинки зверей и фотография пожилой женщины с мальчиком на коленях. Видимо, мать. У ребенка были ярко выраженные черты монголоида, а судьбу Раймонда наверняка определил возраст женщины. Не было видно ни телевизора, ни телефона. Сейер не мог вспомнить, когда он в последний раз сидел в гостиной без телевизора.
- Твой отец дома? - начал он и обратил внимание на футболку Раймонда. Она была белой, а текст на ней гласил: РЕШАЮ ЗДЕСЬ Я.
- Он лежит в постели. Он больше не встает, не может ходить.
- Значит, ты о нем заботишься?
- Я готовлю еду и убираюсь, ты же знаешь!
- Твой отец должен быть счастлив, что у него есть ты.
Раймонд широко улыбнулся; его улыбка была очаровательной, так обычно улыбаются люди с синдромом Дауна. Неиспорченный ребенок во взрослом теле. У него были сильные руки с необычайно короткими пальцами и широкие плечи.
- Ты был так добр вчера с Рагнхильд, отвел ее домой, - осторожно сказал Сейер. - Она бы не смогла дойти одна. Это ты хорошо придумал.
- Она же не такая большая, знаешь, - ответил он солидно, по-взрослому.
- Действительно. Очень хорошо, что ты проводил ее. И помог с коляской. Но когда она пришла домой, она кое-что рассказала, о чем мы хотим спросить тебя, Раймонд. Я имею в виду то, что вы видели на берегу Змеиного озера.
Раймонд озабоченно поглядел на него и выставил нижнюю губу.
- Вы видели девушку, так? Это не я сделал! - вдруг выпалил он.
- Мы знаем, что не ты. Мы приехали не поэтому. Позволь мне спросить тебя кое о чем другом. Я вижу, у тебя есть часы?
- Да, у меня есть часы. - Он показал наручные часы. - Старые папины.
- Ты часто на них смотришь?
- О нет, почти никогда.
- Почему нет?
- Когда я на работе, за временем следит шеф. А дома следит папа.
- Почему ты сегодня не на работе?
- Я отдыхаю неделю, а потом работаю неделю.
- Точно. А можешь сказать мне, сколько сейчас времени?
Он взглянул на часы.
- Время - чуть больше, чем десять минут двенадцатого.
- Верно. Но ты не так часто глядишь на них?
- Только когда нужно.
Сейер кивнул и взглянул на Скарре, который увлеченно записывал.
- Ты смотрел на часы, когда повел Рагнхильд домой? Или, например, когда вы стояли возле Змеиного озера?
- Нет.
- Ты можешь предположить, который был час?
- Я думаю, ты спрашиваешь очень сложно, - сказал он. Он уже устал так много думать.
- Нелегко вспомнить все, тут ты прав. Я почти закончил. Ты видел что-нибудь другое у воды, например, людей наверху? Кроме девушки?
- Нет. Она болеет? - спросил он с подозрением.
- Она мертва, Раймонд.
- Я думаю, она уже давно умерла!
- Мы тоже так думаем. Ты видел автомобиль или что-нибудь еще, что проехало мимо твоего дома в течение дня? Вверх или вниз? Или идущих людей? Пока Рагнхильд была тут, например?
- Здесь ходит много туристов. Но не вчера. Только те, кто тут живут. Дорога обрывается внизу холма.
- Так что, ты кого-нибудь видел?
Он думал долго.
- Да, машину. Как раз, когда мы шли. Она промчалась мимо, прямо как гоночная.
- Как раз когда вы шли?
- Да.
- Вверх или вниз?
- Вниз.
Промчалась мимо, подумал Сейер. А что это значит для того, кто ездит только на второй передаче?
- Ты узнал автомобиль? Это кто-то из тех, кто живет тут наверху?
- Они так быстро не ездят.
Сейер посчитал в уме.
- Рагнхильд была дома незадолго до двух, тогда, может быть, было примерно полвторого? Вам же не понадобилось очень много времени, чтобы дойти отсюда до озера?
- Нет.
- Ты говоришь, он ехал быстро?
- Так что пыль стояла. Но сейчас довольно сухо.
- Что это был за автомобиль?
И тут Сейер задержал дыхание. Описание автомобиля - это уже что-то, с чего можно начать. Автомобиль рядом с местом происшествия, на большой скорости, в нужное время.
- Совершенно обычный автомобиль, - сказал Раймонд довольно.
- Обычный автомобиль? - терпеливо переспросил Сейер. - Что ты имеешь в виду?
- Не грузовой, не микроавтобус или что-то в этом роде. Обычный автомобиль.
- Точно. Обычный легковой автомобиль. Ты разбираешься в марках?
- Не особо.
- Что за автомобиль у твоего отца?
- "Hiace", - гордо сказал он.
- Ты видишь полицейский автомобиль снаружи? Что это за машина?
- Этот? Ты же только что сказал. Полицейский автомобиль.