В комнате, куда они вошли, удлиненную стену занимало зашторенное окно, стоял густой аромат жертвенных благовоний. Они тлели в сосудах перед алтарем, заставленным лакированными табличками с инкрустированными иероглифами именами предков. Коричневый письменный стол перегораживал противоположный угол, образуемый цементными стенами с деревянными панелями. В неудобном кресле, едва доставая ступнями подставку-скамеечку, крючился над тазом-плевательницей глубокий старец в стеганом халате со стоячим воротником. Булькающий кашель дергал иссохшую шею, сотрясал плечи и узкую спину так, будто в хилом теле что-то кипело.
Натужно отхаркавшись, старик поднял овальную голову. Крапины старческих веснушек обсыпали пергаментное лицо. Губы были так бесцветны и тонки, что линия рта почти не выделялась среди паутины морщин.
Вошедший вслед охранник убрал со стола плевательницу под алтарь предков. Ни телефона, ни других скрытых средств сигнализации зрительно не обнаруживалось.
Палавек кивнул на охранника.
- Выйди, - сказал Майкл Цзо на кантонском диалекте. - Я здесь, можешь не беспокоиться.
Охранник покосился на его брюки. Старик молчал, и было неясно: видел ли их? Ухнула бронированная дверь.
- Я - Йот, - сказал Палавек, переходя на принятый у них язык.
Старик игнорировал его.
- Разве ты не передал ему наши условия, мой старший брат?
Он игнорировал и браунинг, который Палавек, отступая к двери, направлял теперь попеременно на Цзо и его хозяина. Расчет был простой - огонь открыть от косяка двери, когда человек в свитере, бросившись на выстрелы в комнату, окажется с незащищенным флангом.
Старик тускло воспринимал происходящее. Гудение мошек давным-давно, десятки лет, не тревожило его ушей. Палавек оставался мошкой, прихлопыванием которых занимались специальные люди, нанятые за большие деньги. Такие, как этот Йот, в комнате не появлялись. К Самому старшему брату "Союза цветов дракона" обращались высокие персоны. Такие высокие, с чьей волей приходилось считаться всему миру. Как ненавидел он их! Всю жизнь...
Там, где стоит ничтожный Йот с пистолетом, никому не страшным, помутневшие от времени глаза Самого старшего брата три часа назад видели другого человека - с приколотым к кармашку рубашки металлическим крестиком и называвшего себя капелланом. Непочтителен был капеллан, бегло говоривший на кантонском наречии, единственном, которое понимал старик.
- Господин Чан Ю, - говорил тот нарочито раздраженным голосом, - осуществление операции "Двойной удар" приурочивалось к началу маневров "Следующая тревога - настоящая". Договоренности и инструкции предусматривали убийство честолюбивого профсоюзного лидера человеком, ранее находившимся в Кампучии. Предписывалось этого человека также немедленно убрать, а потом сфабриковать неопровержимые данные, свидетельствующие о темном прошлом убийцы, который затем, мол, стал коммунистическим агентом, и таким образом обвинить нынешние режимы в Пномпене и Ханое во вмешательстве с помощью наемных террористов во внутренние дела этой страны.
Сделав короткую паузу, капеллан продолжал:
- Меня уполномочили передать: центру недостаточно начинающихся здесь маневров, ему необходима региональная война или, по меньшей мере, постоянно наращиваемая военная напряженность на границе с коммунистической Кампучией. План таких действий полностью совпадает и с вашими интересами. Ведь убирался лидер, побуждавший рабочих ваших крупнейших заводов на забастовки. Вы получали от нас немалые средства и оружие. Именно вы и ваш "Союз" должны действовать решительно, ибо наши политические друзья в администрации не хотят оказаться замешанными в таком деле, когда не за горами очередные выборы. Убийца же профсоюзного босса все еще не ликвидирован... Более того. Смерть босса в соответствующих кругах вызвала двойственное отношение, повсюду только говорят и пишут всякое о подлинных мотивах убийства... Господин Чан Ю, в вашей организации есть люди, которые центру представляются более конструктивно оценивающими нынешнюю ситуацию.
- Майкл Цзо? - спросил Чан Ю. Он определенно знал, что американцы готовят на его место этого выскочку. Как в свое время продвигали вперед любого, лишь бы слушался, - в Сеуле, Сайгоне, Вьентьяне, Пномпене... И провалились с треском. В Азии американцы так и не научились считаться с азиатами, которые лучше знают, как противостоять коммунистам.
- Я назову имя, - ответил капеллан, - когда меня уполномочат...
Нетерпеливые заморские варвары. Будда и Конфуций на Востоке, Христос на Западе не ровня теперешним политическим болтунам, они стремились воздвигнуть царство покоя и любви, в котором существовало бы человечество. Они не увидели торжества своих идеалов, гармоничного существования. А эти сегодня, сейчас, немедленно хотят утвердить господство своих низменных потребительских прихотей. Богом всемогущим сделали на земле разведку, вынюхивание. В конторах обсуждают проект прокладки канала через перешеек Кра, который спрямит дорогу между Индийским и Тихим океанами, с помощью атомного взрыва...
Нерасчетливые, горячие варвары, использующие военную мощь, чтобы навязывать азиатам свою волю. Сто с лишним лет назад четыре американских корабля смогли заставить самураев открыть порты для торговли. Девяносто лет назад один британский или французский полк безнаказанно захватывал любой порт Китая. А тридцать лет назад азиаты оказались в состоянии сражаться против лучших войск Америки в Корее. Давно ли американцы ушли из Вьетнама... А все еще хотят всюду командовать, вмешиваться, распоряжаться.
Могущество Азии стало бы еще большим, не будь оно подорвано коммунистами. В Китае, в Корее, в Индокитае - здесь, рядом. Борьба с коммунизмом - главная основа сотрудничества "Союза цветов дракона" с американцами. Потом, когда коммунизм, захвативший Поднебесную, окажется сокрушен, придет время новой исторической игры...
Труднейшее время в собственной жизни из теперешнего далека в этой серой полудреме, уже тянущейся часами, представляется счастливым. Он - чанкайшистский генерал - выводит остатки пятой армии генералиссимуса в труднодоступные горы Бирмы, приводит к повиновению беглецов из других разбитых армейских соединений. Солдаты льют самодельные пули, готовят порох, кормятся охотой. Скольких лично обезглавил он за попытку уйти назад, в Поднебесную, захваченную коммунистами! Через несколько лет заставил мир заговорить о себе.
Выскочка Майкл Цзо рвется к власти. Тогда в "Союзе цветов дракона" воцарилась бы власть американцев. Но Чан Ю видит хитрую игру. Его преемник будет другой, подготовленный им. Американцам придется считаться с деньгами миллионов соотечественников, заполняющих своим золотом, добытым в странах Южных морей, банки Японии, Тайваня, Сингапура, Южной Кореи, Австралии, Америки и Швейцарии. Это единственное в своем роде золото - золото хуацяо, - где бы ни оказалось оно помещенным, возродит отечество... Только хуацяо всегда и всюду на чужбине сохраняют расовую исключительность. Потому что у них есть древнейшее среди всех народов прошлое...
Теперь он глубокий старец и поэтому вправе упрекнуть соотечественников в себялюбии. То, что на севере, в Поднебесной, господствуют коммунисты, многих по-прежнему оставляет равнодушными. Они сбиваются в эмиграции по землячествам и в триады. Он, Чан Ю, десятилетиями упорных трудов собрал эти разрозненные соперничающие группы в нечто целое. Создана, правда лишь зыбкая, финансовая основа; до будущего политического объединения хуацяо еще далеко. А имей он такое объединение, "Союз цветов дракона" занялся бы не только защитой и приумножением своих богатств...
Цзо рвется к власти по наущению ЦРУ. Он тянет руки к огромной змее, которую не укротит. Чтобы сохранить власть, нужен упорный труд, труд без отдыха, труд даже во сне. Едва одно осложнение преодолено, появляется другое. Равновесие на тонкой, качающейся, рвущейся, не имеющей конца проволоке - вот что такое власть. Передышка приходит только с поражением или смертью - как свобода к рабу.
Конфуций настоятельно рекомендовал следить за речью. Он учил, что лучше слишком недоговаривать, чем говорить слишком. Великий учитель предписывал слушать сосредоточенно, объяснять внятно и неторопливо... Что кричит там на каком-то языке этот отщепенец Майкл Цзо, продавшийся с потрохами заморским варварам? А может, продался заморским варварам он сам, изгнанный из Поднебесной генерал, а ныне могущественный Чан Ю. Когда же он размышлял обо всем этом? Ах, да, еще до прихода Цзо с Йотом...
Палавек дважды выстрелил в Чан Ю, когда опиумный король, бывший чанкайшистский генерал, Самый старший брат "Союза цветов дракона" и агент Центрального разведывательного управления США уже был мертв. Сердце старца только что само остановилось на восемьдесят пятом году жизни.
Вломившийся охранник в падении, от порога, не разобравшись в обстановке, успел дать очередь по Цзо. Палавеку пришлось стрелять в охранника, повернувшего автомат в его сторону.
Легко раненный, Цзо укатился за кресло Чан Ю, нажал под письменным столом кнопки сигнализации. Если нижняя охрана успеет, он - спасен.
Свет в комнате вдруг вырубили. За окном завыли сирены воздушной тревоги. Согласно плану маневров электростанция "вышла из строя". Но свет зажегся вновь. Дизельный движок гостиницы "Чианг Ин", администрация которой могла себе позволить не считаться с причудами армии, дал ток.
Цзо в комнате не было. В дверь, ведущую в коридор, выйти, минуя Палавека, стоявшего в ней, он не мог. Значит, потайной выход в апартаменты?
Из поднявшегося лифта, едва начали раздвигаться створки дверей, охранник в смокинге выпустил очередь вдоль коридора. За секунду до этого Палавек инстинктивно втиснулся в дверь. Услышан топот, трижды выстрелил, выставив руку за косяк. Падение тела...
Близ алтаря предков приметилась щель. Палавек пинком распахнул вход во внутренние покои Чан Ю.
Всемогущий богач жил в комнате, обставленной как деревенская хижина. Низкий дощатый столик. Деревянная, голая, вытертая до блеска кровать без белья. Сундук для посуды, сундук для бумаг и сундук для одежды. На подставке бронзовый бюст Конфуция, который Майкл Цзо бросил в голову Палавека. Возможно, из-за этого выстрел с бедра получился неудачным. Пуля сбила бронзовую цаплю на припаянных к спине бронзовой черепахи ногах. Символ долголетия - тысяча лет цапле и десять тысяч черепахе - рухнул под ноги Цзо.
В растерзанном вечернем пиджаке, рубашке, вылезшей из-под загаженных брюк, с серебряным замком, свисавшим наружу, расставив массивные короткие ноги, Цзо нащупывал левой рукой вторую цаплю.
- Щелкните-ка пушечкой в последний раз, дорогой мистер Йот, - сказал он, облизывая сухие губы. - Вы неплохо поработали моим подарочком. Мягкий спуск, не так ли? Тринадцать мягких нажимов вы уже сделали. А?
Пятясь, Палавек вытянул Цзо на середину комнаты и выстрелил...
Дядюшка Нюан знал, что делал, когда подменивал оружие. Один патрон оставался еще в обойме.
Он прислушался. Движения ни в приемной Чан Ю, ни в коридоре не слышалось. Значит, снизу больше не поднимались. Надо действовать - и побыстрее!..
3
Лейтенант Пхромчана и сержант Уттамо дали Палавеку возможность усесться в "крайслер" у входа в "Джимкхан-клуб". Чудоч дивился выдержке шефа, объезжая вывалившегося на асфальт водителя. Бандит, успевший по пути из Ват Дой Сутхеп до бара переодеться в военную форму, минуту-две представлял идеальную мишень. Следуя в ста метрах за роскошным автомобилем, освещавшим габаритными огнями половину улицы, сержант притормозил у гостиницы "Чианг Ин". Подъезжать ко входу шеф, к удивлению, тоже не позволил.
- Пусть разберутся между собой, Чудоч. Дадим им время, - как-то неуверенно и раздумчиво сказал лейтенант. - Они друг друга стоят...
Когда в районе крайнего окна на восьмом этаже глухо раздались пистолетные выстрелы и громче отработал автомат, они вкатили пикап почти в вестибюль. Двое в светлых смокингах, доставшие было "узи" из-под дивана, на котором сидели, разглядев форму сержанта, без разговоров подняли руки.
- Если будут тревожные звонки постояльцев из-за выстрелов, - сказал Рикки администратору, - скажите, что это шумовое оформление идущих маневров, ничего чрезвычайного... Я - лейтенант Пхромчана из центрального управления полиции. Ясно?
- Слушаюсь, господин лейтенант.
- Покажите сержанту Уттамо, куда поместить двух красавцев на короткое время.
- Посыльный! - заорал администратор, хотя мальчик с раскрытым от удивления ртом стоял рядом. - Апартаменты ноль-ноль-один... Живо!
Группа нарядно одетых людей прошла из ресторана к лифтам. Пока официант держал для них тяжелую стеклянную дверь, оттуда вырывались звуки оркестра. Вряд ли публика там встревожилась - шума у них хватало. В номера же с кондиционированным климатом не проникло ни звука из внешнего мира. Рикки Пхромчана подобрал автоматы, поблескивавшие на диванном шелке. В полиции таких еще не выдавали.
- Молодцы - из охраны восьмого этажа?
- Восьмого, господин лейтенант.
- Почему сверху донеслись выстрелы? Разве там открываются окна?
- Я... не знаю...
- Будете лгать или изворачиваться, привлеку. Банде - конец. Они не смогут вас тронуть.
- Обычно там все плотно закрыто. Так было до вчерашнего дня. Потом подача кондиционированного воздуха приостановилась по желанию клиента. Окна распахнули... Такова причуда постояльца. Это специальные апартаменты. Заплачено за пятнадцать лет вперед... Специальный лифт, отдельная лестница, собственная прислуга и эти... эти люди... телохранители. Согласитесь, ничего противозаконного, господин лейтенант...
Пхромчана побросал автоматы в пикап, капот которого сжимали раздвинутые фотоэлементом двери гостиницы. Створки дергались, привратник всем видом показывал, что это его не касается. Рикки рывком, пробуксовывая на ковре, дал задний ход. Створки со стуком сошлись. Развернулся прямо на пандусе и поставил машину капотом на выезд со двора. Сплюнул старую жвачку, приготовил новую порцию бетеля. Следовало взвесить: как поступить дальше?
Широкое окно на восьмом этаже засветилось ярче - отодвинулась занавеска. Через подоконник свесился головой вниз человек в противогазе. Он сползал, сползал и, набирая скорость падения, крутясь, мотая руками, паруся вздувшейся пузырем рубашкой и широкими штанинами, полетел вниз, освещаемый светом из номеров.
Удар об асфальт услышал и Чудоч Уттамо, шедший за указаниями к Рикки из апартаментов ноль-ноль-один. Он держал ключ с массивным брелоком, обтянутым обезьяньей шкуркой. Бьющая через край роскошь помещения, которое он увидел, и всей гостиницы, особенно после случившегося с Типпарат, угнетала. Он не сразу и сообразил, что произошло.
Они постояли над телом в треснувшей по швам униформе. Противогаз тоже лопнул, из-под него пузырьками выходила серо-красная жидкость.
- Жаль все-таки парня, - сказал Рикки Пхромчана. Хотя думал другое. Сердце вдруг сжала острая нежность и жалость к девушке. Что у нее было с этим злосчастным? Может, и вправду Палавек этот - жертва?
- Парень не на тех замахнулся. Удивительно еще, что сумел выстоять и эти два раунда... Ну, сержант, за работу!
Администратор не слышал падения тела.
- Где специальный лифт на восьмой? - спросил Рикки.
- Створчатая голубая дверь. Я распахиваю ее с пульта, если... если не бывает возражений со стороны трех господ, дежурящих в холле. Подъемник идет без остановок на восьмой. Выходите в коридор, посередине - обитая кожей бронированная дверь.
- А лестница?
- Лестница несколько дальше, там... тоже голубые створки.
- Вы ответите перед законом, если кто-либо воспользуется специальным лифтом. Кто-либо, кроме меня и сержанта. Поняли?
- Да, господин лейтенант. Не сомневайтесь, господин лейтенант.
- Чудоч, блокируй лестницу...
Рикки Пхромчана прошел в кабину междугородных переговоров. По спецномеру соединился с дежурным оперативного отдела управления в Бангкоке, а тот переключил его на домашний номер полковника.
Прикрывая ладонью трубку, лейтенант доложил:
- Дело убийцы Пратит Тука закрыто, господин полковник. Йот умер три минуты назад.
- Не сомневался в успехе. Его застрелили?
- Выбросился из окна восьмого этажа. Или выбросили. Уточняю.
Кажется, на том конце провода что-то допивали.
- Ну да. Куда же было деваться? Ведь у него имелось в запасе только одиннадцать патронов... Возвращайтесь, как только сможете. Оба. Протокол дознания, следствие и прочее отдайте на разграбление местным силам. Они честолюбивы, ревнивы и - любят славу...
Лейтенант рассеянно положил трубку на рычаг. Машинально ткнул пальцем в клавишу возврата жетонов.
Кажется, он забыл попрощаться с полковником... Откуда начальник знал, чем вооружен злосчастный Йот-Палавек и сколько патронов в обойме его браунинга? Почему не сообщил еще в Бангкоке ему, Рикки Пхромчана? И когда дело закрылось, расслабившись, проговорился... Сговор с теми, кто хотел расправиться с бандитом его, Рикки, руками? С теми, кто хотел прикрыть Майкла Цзо? Как это сказала в пагоде Типпарат: Йот-Палавек не знал, что его должна убить полиция? А про то, что его должен убить Майкл Цзо, знал... Значит, Чудоч и я стали орудием в руках Цзо?
- Соедините меня с военным госпиталем, пожалуйста, - попросил Рикки администратора, делая усилие, чтобы преодолеть растерянность. - Беспокоит лейтенант Пхромчана из центрального управления полиции. К вам поступила с травмами два часа назад девушка по имени Типпарат Кантамала. Сообщите о ее состоянии.
Он сделал сержанту знак подтянуться поближе. Кивнул на параллельную трубку. Чудоч сузил глаза. Оба слушали слабое пощелкивание на другом конце провода. Потом начитанный на пленку голос из справочного ролика сказал:
- Перелом большой берцовой кости правой ноги, вывих правого локтевого сустава, ушибы в области живота, левой ключицы... Оказана помощь. Состояние удовлетворительное.
- Благодарю вас, - сказал Рикки, хотя ролик там, в госпитале, в этом не нуждался. И администратору: - Теперь городскую полицию.
Ему дали оперативного дежурного по городу.
- Вас все тут ищут, - протянул дежурный и, не объясняя, куда переключает, соединил с комиссаром.
- Господин лейтенант, могу поздравить с успехом?
Вся полиция отмечала в этот вечер неизвестный Рикки праздник. В трубке слышалось жужжание голосов, джазовая музыка.
- Успех достигнут. Точка поставлена. Бандит мертв... Расшибся, вывалившись с восьмого этажа "Чианг Ин". Так что мне остается только уехать, что я и сделаю, как прибудут ваши люди. В конечном счете вся заслуга их. Не так ли, господин майор?..
Лестницей на восьмой этаж, по которой поднимался Рикки, похоже, не пользовались. Серые ступени, стена справа и железные перила слева выглядели как новые, хотя гостиница, поднявшаяся на дрожжах туристского бума шестидесятых годов, стояла больше пятнадцати лет. В узком лазе наверх электрические лампочки, затянутые решетками, горели тускло. Слой пыли глушил свет. Коричневая паутина провисала по углам под серыми хлопьями грязи. Повсюду высохшие насекомые. Сверху явственно донеслись шаркающие шаги. Осторожно, выстаивая на площадках, кто-то спускался навстречу.
Рикки выждал, пока пролет отстучал до конца под ногами привидения. Выступил вперед.