Впоследствии, вспоминая эту молниеносную вербовку и доказательства, с помощью которых лысый "врач" сумел разубедить его в стремление обязательно остаться в Штатах и логично объяснить, что Атилла может принести куда больше пользы и отомстить тем самым за смерть отца, оставаясь еще какое-то время гражданином Венгрии и настоящим другом Америки, Хорват часто задавал себе вопрос: почему американцы ему сразу поверили? Почему не заподозрили его в сотрудничестве с венгерской политической разведкой, работавшей, как и все спецслужбы социалистических стран, в тесном контакте с КГБ? Атилла был умным парнем и прекрасно понимал, что настоящую опасность для него лично таил в себе ключевой вопрос, которым просто не могли не задаться американцы: почему венгерские власти спокойной выпускают за границу сына мятежника и врага народа? Впоследствии в ЦРУ убедились, что Атилла Хорват не лгал, рассказав, что в 1955 году его отец развелся с матерью, видимо, уже тогда понимая, к чему себя готовит и не желая впутывать жену и пятерых детей. Дьюла Хорват принял воистину мученическую смерть - под гусеницами советского танка Т-34, когда он пытался бросить в лязгающую машину "коктейль Молотова" - бутылку с зажигательной смесью. Сначала Дьюлу Хорвата прошили очередью из танкового пулемета, а потом вмуровали еще живого мятежника стальными танковыми траками в будапештский асфальт. Идентифицировать труп было невозможно, а единственный документ, найденный при отце Атиллы, представлял собой фальшивый читательский билет в городскую библиотеку, выписанный на взятое с потолка имя Дьердя Нилаши. Трупов было много, особенно разбираться с ними никто не хотел, останки Дьюлы Хорвата и нескольких сотен его товарищей по сопротивлению были поспешно сброшены в общую могилу, вырытую за городом, и забросаны землей.
О судьбе своего мужа мать Атиллы узнала спустя несколько месяцев от его друга, чудом уцелевшего после подавления мятежа и скрывавшегося под вымышленным именем, чтобы, улучив подходящий момент, просочиться через границу и навсегда исчезнуть из Венгрии. Этот же человек порекомендовал вдове своего друга не навлекать беду на своих детей и никому не говорить о том, что на самом деле произошло с Дьюлой Хорватом. И мать сдержала слово, поделившись страшной тайной только со своим старшим сыном - Атиллой. Но тогда американцы просто пошли на риск, поверив в эту жуткую историю. И выиграли. Потому что "Молотов" - именно под этой фамилией фигурировал Атилла Хорват в агентурных списках ЦРУ (по всей видимости, агентурная кличка знаменитого спортсмена должна была постоянно напоминать, при каких обстоятельствах погиб его отец), - стал со временем одним из самых активных и надежных источников информации в странах восточного блока. А после того, как Атилла стала работать в ЦК ВСРП и сумел сделать там блестящую карьеру, его шифрованные донесения в Лэнгли доставлялись уже непосредственно директору ЦРУ - настолько важными и секретными были факты, которыми Молотов снабжал американскую разведку.
В 1972 году связной передал Молотову, что руководство Центрального разведывательного управления, опасаясь возможного провала своего ведущего агента, не настаивает на его дальнейшей работе в Будапеште и готово организовать специальный "коридор", через которой Атилла может выехать в Штаты, где получит американское гражданство, а также порядка пятисот тысяч долларов, отложенных на его счет за двенадцать лет конспиративной работы на Лэнгли. Однако, к удивлению американцев, Атилла Хорват отказался.
"Я считаю, что именно сейчас передо мной открываются по-настоящему неограниченные возможности для активной борьбы с коммунистическим режимом Кадара, - написал он в шифровке. - Работая в ЦК, я имею практически неограниченный доступ к секретной информации не только в самой Венгрии, но и во всех странах блока, включая Советский Союз. Кроме того, я был и продолжаю оставаться венгром, патриотом своей страны и, с вашей помощью, готов работать до конца, а если нужно, пожертвовать собой для достижения этой цели. За отложенные на мой счет деньги спасибо, однако я ни в чем не нуждаюсь. В свое время я дам вам знать, как распорядиться упомянутой вами суммой. Молотов".
После получения этой шифровки в Лэнгли на Атиллу Хорвата, что называется, боялись лишний раз дохнуть. К его услугам в ЦРУ прибегали в исключительных случаях, имея на руках приказ высшего руководства и стараясь максимально обезопасить этого бесценного агента, работавшего - что случается в разведке исключительно редко - на чистой идее. Принцип конспиративной работы Молотова сформировывался годами и полностью устраивал ЦРУ: агент никогда не гнал секретную информацию потоком, без разбора, а раз в семь-восемь месяцев выдавал систематизированные, без "воды" стратегические секреты. К примеру, информацию о готовившемся вторжении русских в Чехословакию в 1968 году Молотов сообщил в Лэнгли через восемь часов после того, как оно было официально принято на заседании советского Политбюро. Помимо положения дел, кадровых перестановок, секретных решений и отдельных противоречий в высшем руководстве коммунистических и рабочих партий, Молотов регулярно информировал ЦРУ о передислокациях советских ракет среднего и дальнего радиусов действия в странах социалистического лагеря, а также о всех новых видах наступательного оружия, которое периодически перебрасывалось на западные рубежи "мирового лагеря социализма". Эксперты ЦРУ полностью отдавали себе отчет в том, что информацию подобного масштаба и уровня секретности они получали только от Олега Пеньковского до 1962 года.
В то утро, когда Атилле Хорвату исполнилось ровно 45 лет, его разбудил телефонный звонок.
- Квартира Сегеди? - женский голос в трубке звучал визгливо.
- Вы ошиблись, - ответил Атилла.
- Ох, простите! Третий раз набираю не тот номер…
Через час Атилла Хорват уже был в стрелковом тире
общества "Ференцварош", где два-три раза в месяц по старой привычке упражнялся в стрельбе из мелкокалиберного пистолета. Переодевшись и сдав ключ от своего шкафчика старому завхозу, который работал здесь еще во времена спортивной славы Атиллы, он подошел к своему излюбленному боксу - третьему по счету, если считать с левой стороны, натянул бейсбольную кепку с длинным козырьком, вставил в пистолет обойму и надел наушники. На расстоянии ста метров от него, в противоположном конце узкого тира, появилась маленькая черная мишень с белыми концентрическими кругами. Атилла встал в позу дуэлянта конца прошлого века - в пол-оборота к мишени, заложив левую руку за спину, медленно поднял пистолет и начал стрелять, выпуская пули с интервалом в доли секунды. И если бы в этот момент за стрельбой наблюдал посторонний, он бы наверняка сказал, что этот мощный, хотя и несколько погрузневший с годами, атлет, буквально сросшийся со спортивным оружием, обладает потрясающей способностью концентрироваться, благодаря чему пули - одна за другой - точнехонько ложились в "десятку". И был бы прав. Поскольку в этот момент все внимание Атиллы Хорвата было действительно максимально сосредоточенно. Но не на мишени, а на мужском голосе, негромко, но очень отчетливо сообщавшего в наушники заведующему отделом административных органов ЦК ВСРП его очередное задание. Что же касается точной стрельбы, то Атилла научился делать это автоматически еще до того, как получил кличку Молотов…
В то утро, сразу же после тира, Хорват заехал в ЦК, получил в подарок от своих подчиненных роскошное охотничье ружье, сдержано поблагодарил товарищей за внимание, попросил секретаря не беспокоить его без острой необходимости и просидел в своем служебном кабинете до позднего вечера. Его секретарь был молодым и очень честолюбивым выдвиженцем, чьим-то дальним родственником, свято верившим, что путь к вершине власти лежит через беспрекословное понимание требований непосредственного начальника. А потому в кабинете Атиллы не появился ни один посетитель, не раздался ни один телефонный звонок. К вечеру, исчеркав бессмысленными каракулями пару десятков листов писчей бумаги, Атилла взял трубку желтого телефона без наборного диска. Через минуту трубка ожила:
- Да! - По тону Яноша Кадара чувствовалось, что звонок оторвал его от чего-то важного.
- Добрый вечер. Это Хорват…
- А, Атилла! - Тон генерального секретаря ЦК ВСРП чуть смягчился. - Поздравляю тебя с днем рождения. Совсем времени нет, черт бы подрал все эти дела. Ну, ничего, подарок за мной…
- Мне нужно с вами поговорить.
- Что-нибудь важное?
- Иначе я бы не стал вас беспокоить.
- Срочно?
- Желательно.
- До завтрашнего утра потерпит? У меня тут товарищи…
- Я в ЦК, - тихо сказал Хорват. - Так что могу подождать…
- Действительно так срочно?
- Да, товарищ Кадар.
- Ладно. Давай ровно через час…
Ровно через час Атилле из приемной Кадара передали, что генеральный секретарь ждет его.
В кабинете Кадара, обставленным с изысканным вкусом, Хорват бывал много раз и знал здесь каждый угол. Было сильно накурено, и хотя пепельницы на письменном столе генсека и примыкавшим к нему перпендикулярно отполированной дубовой приставке были идеально чисты, запах и напряжение недавнего разговора словно витали в воздухе.
- Странный ты человек, Атилла, - тихо обронил Кадар, пригласив Хорвата сесть. - У тебя сегодня день рождения. Сорок пять, не так ли?
Атилла молча кивнул.
- Круглая дата, событие, можно сказать. А ты сидишь на работе в десятом часу вечера…
- Дел больше, чем времени, товарищ Кадар.
- Дел… - пробурчал себе под нос генсек, взял с небольшой приставки по левую руку от него початую бутылку коллекционного токая и разлил вино в хрустальные фужеры. - Давай выпьем, товарищ Хорват, за твое здоровье. Оно только кажется тебе железным, на самом же деле время работает против нас и очень скоро ты в этом убедишься. Будь здоров! - Кадар залпом опрокинул в себя янтарную жидкость.
Хорват едва пригубил вино и аккуратно поставил бокал.
- Что стряслось? - Кадар по-крестьянски вытер губы тыльной стороной ладони и пристально посмотрел на Хорвата.
- Я могу почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что Мольнар готовит заговор против вас, товарищ Кадар…
- Значит, подтвердилось… - по лицу Кадара скользнула брезгливая гримаса, обнажившая его желтые зубы застарелого курильщика. - Подонок!
- У меня есть запись трех его телефонных бесед с Сусловым, - спокойно продолжал Хорват. - Кроме того, известно, что несколько человек из нашего орготдела во время своих командировок в Москву передавали помощнику Суслова конфиденциальную информацию, связанную непосредственно с вами, товарищ Кадар. В частности, в этих сообщениях критиковались ряд ваших кадровых перестановок, а также принятое вами на январском пленуме решение о частичной приватизации сферы обслуживания…
- Ты верно сделал, что не стал откладывать этого разговора, - глухо отозвался Кадар. - Что предлагаешь сделать, Атилла?
- Я думал об этом весь день, товарищ Кадар… - Атилла говорил медленно, тщательно подбирая слова и при этом смотрел прямо в глаза генеральному секретарю. - Прижать Мольнара вы не сможете. Во всяком случае, в открытую - уж слишком доверительны его отношения с Кремлем…
- Ты имеешь в виду Суслова?
- Не только. Мольнару явно симпатизирует Борис Пономарев, секретарь ЦК КПСС.
- Что же делать, Атилла? Сидеть сложа руки и ждать, пока этот интриган окончательно не расколет партию на фракционные группировки?
- Я подумал, товарищ Кадар, что оптимальный способ решить данную проблему заключается в том, чтобы сделать это чужими руками…
- То есть? - Кадар с огромным интересом смотрел на своего протеже.
- Идея вот в чем, товарищ Кадар: а что, если использовать ваши личные связи с Андроповым? Насколько мне известно, он всегда относился к вам с симпатией.
- С Андроповым? - лицо Кадара немного просветлело. - Да, но…
- Если объяснить ему суть возникших противоречий, он, безусловно, займет вашу сторону, товарищ Кадар. И, вполне возможно, дезавуирует Мольнара, используя свои рычаги в Кремле. Главное, чтобы отставка Мольнара не воспринималась здесь, в Будапеште, как акт вашей личной мести…
- Это не телефонный разговор, Атилла.
- Конечно, товарищ Кадар! - подхватил Хорват. - Вам необходимо встретиться с Андроповым с глазу на глаз. Кроме того, есть кое-какие документы, которые можно предъявить только при встрече…
- Где? В Москве?
- Думаю, что ваше появление в Москве и тем более встреча с Андроповым, которую скрыть все равно не удастся, тут же объяснит все последующие события. Более естественным, как мне кажется, будет его приезд в Будапешт. Все знают, что Андропов неравнодушен к Венгрии и любит здесь отдыхать. Давняя привязанность! - глаза Хорвата сверкнули.
- Но сейчас не лето, Атилла, - хмыкнул Кадар, морща низкий лоб. - И Андропову тоже как-то нужно будет объяснить, чего это вдруг он вылетает в Венгрию. На отдых? Сейчас не время. По делу? Моментально возникнет вопрос: по какому именно?
- А если вы попросите разрешение на этот визит у Брежнева? - предложил Хорват после секундного раздумья. - Причиной могут быть кое-какие вопросы, возникшие у вас в связи с работой наших спецслужб. Допустим, вы недовольны Палом Фаркаши, шефом нашей контрразведки, и хотите, чтобы в Венгрию был командирован какой-нибудь ответственный сотрудник КГБ, который, в порядке оказания братской помощи, какое-то время поработал с ним вместе, направляя его и консультируя.
- Ну и что? - пожал плечами Кадар. - Из Москвы тут же прилетит какой-нибудь генерал КГБ. И что я с ним буду делать?
- По протоколу встречаться по такого рода вопросам с первым секретарем ЦК ВСРП может только член Политбюро ЦК КПСС. А там есть единственный человек, компетентный в этих вопросах - Юрий Андропов. Мне кажется, товарищ Кадар, что Брежнев вряд ли что-то заподозрит в вашей просьбе. Да и потом, Андропов вам нужен максимум на день, не больше. То есть он может прилететь утром, а уже вечером отбыть в Москву. Одного дня вполне хватит, чтобы ввести его в курс дела, показать кое-какие документы и даже пообедать в тесном кругу…
- Пожалуй, ты прав, Атилла, - Кадар кивнул и потянулся за красным телефоном прямой связи с Кремлем.
- Вы хотите звонить прямо сейчас? - негромко поинтересовался Хорват.
- А чего тянуть? - фыркнул Кадар. - Чем скорее я избавлюсь от этого интригана, тем лучше. И потом, - генсек прижал трубку плечом к уху и набрал четыре цифры. - Я вовсе не уверен, что Мольнар уже не предпринял нечто такое, что сделает нереальным твой прекрасный план, Атилла. Как бы нам не опоздать…
- Добрый вечер! - По-русски генеральный секретарь ЦК ВСРП говорил очень неплохо, но с сильным акцентом. - У телефона Янош Кадар. Мне бы хотелось переговорить с товарищем Брежневым…
Спустя несколько секунд Атилла явственно услышал, как зарокотал в трубке брежневский бас.
- Ия приветствую вас, дорогой Леонид Ильич!.. - тон Кадара был максимально дружелюбным, однако на лице застыло брезгливое выражение. - Спасибо… Ну, конечно… У нас тут возникла одна проблема… Что?.. Думаю, ничего страшного, но дело отлагательства не терпит - вопрос обеспечения безопасности… Не только… Нужен хороший совет. Да… Ну, конечно… Я был бы вам очень благодарен, Леонид Ильич. Да, одного дня будет вполне достаточно. Благодарю, Леонид Ильич… Да, но до лета я не теряю надежду увидеть вас в Будапеште… Хорошо, договорились! И вам спокойной ночи!
- Он сам предложил прислать Андропова, - выдохнул Кадар. - Что-то подозрительно гладко все складывается.
- Когда он прилетает, товарищ Кадар?
- Послезавтра утром. Подготовься, Атилла, как следует…
8. НЬЮ-ЙОРК. ОТЕЛЬ "МЭРИОТТ"
Февраль 1978 года
Как это часто бывало, радикальные перемены в жизни начались с того, что у меня кончилось терпение.
В тот самый момент, когда я серьезнейшим образом обдумывала ответ на вопрос, насколько оперативна нью- йоркская пожарная охрана и успеет ли она спасти постоялицу отеля "Мэриотт" от последствий пожара, который сама же постоялица, в приступе безысходности, затеяла в собственном номере, раздался уже хорошо знакомый мне по стремительным, татаро-монгольским набегам Юджина, звук проворачиваемого в двери ключа. Надо сказать, что план пожара я обдумывала в наиболее подходящей для активной творческой деятельности позе - лежа на разобранной постели, в трусах, но без лифчика. Разобравшись с системой управления встроенного в подоконник кондиционера, я выставила себе температуру + 20 и оттаивала от суровой безысходности своего пятизвездочного острога. Так что мою реакцию на внезапное вторжение постороннего может без особого труда понять любая нормальная женщина: даже не успев задуматься над тем, кто именно входит в мой номер - любимый мужчина с цветами или наемный убийца с пистолетом, я первым делом взвизгнула, прикрыла обеими руками грудь и ринулась в ванную, где, дрожа всем телом, в изнеможении прислонилась к прохладной двери и навострила уши.
До меня донесся звук проворачиваемого уже изнутри ключа, несколько неуверенных шагов и вкрадчивый голос:
- Эй! Есть здесь кто-нибудь?..
Я похолодела: голос был хоть и мужской, но не Юджина. Правда, в нем не было и намека на родные русские интонации, и последнее обстоятельство, вполне естественно, насторожило меня еще больше.
- Мисс Мальцева?! Где вы?
- Да, я вас слушаю, - стараясь не издавать лишнего шума, я повернула внутреннюю задвижку на два оборота, однако спокойнее себя так и не почувствовала.
- Вы что, в ванной? - поинтересовался незнакомец.
- А вам-то что до этого? - огрызнулась я. - Вы вообще зачем сюда явились?! Вам что, помыться негде?
- Я приехал за вами, мисс, - дружелюбно откликнулся голос, явно не желавший вступать в препирательства. - Вы не беспокойтесь, мисс, я подожду, пока вы не закончите все свои дела…
- Да что вы говорите?!
- Вы мне не верите, мисс?
- Как вас зовут, сударь? - набрасывая тяжелый махровый халат с гостиничной эмблемой, продолжала я этот совершенно бессмысленный допрос, ибо ясно отдавала себе отчет: даже если незнакомец с вкрадчивым голосом представится мне через секунду президентом Соединенных Штатов Америки, я, во-первых, ему все равно не поверю, а во-вторых, своими ногами никуда из ванной не выйду. Секундой позже до меня дошло, что обращение "сударь" к незнакомцу вообще не лезло ни в какие ворота. Все равно, что обращаться к сексуальному маньяку, явившемуся тебя изнасиловать, по имени-отчеству. Бред какой-то!..
- Пожалуйста, не беспокойтесь, мисс Мальцева…
Голос общался со мной на довольно приличном французском, явно принадлежал не очень молодому человеку, что, к слову говоря, ровным счетом ничего не проясняло. "Почему пожилой? Почему не Юджин? Почему меня не предупредили? А кто мог меня предупредить, как не Юджин? Он знает, что я владею французским. Ну и что? Об этом уже вся площадь Дзержинского знает. Включая командировочных в очереди за хлопчатобумажными колготками в "Детском мире". Кто этот человек за дверью? Что вообще происходит?" - эти вопросы пронеслись в моей голове куда быстрее, чем я могла бы их сформулировать.