В отличие от почти идеального, фотогеничного лица тело Беккеру досталось самое среднее: узковатые плечи, широкие бедра и короткие ноги.
Эти недостатки заставляли его работать над собой. И он уже был так близко к победе.
Беккер тренировался четыре раза в неделю, полчаса на тренажерах "Наутилус", затем час поднимал тяжести. Один вечер - ноги и туловище, другой - руки и плечи. Затем день отдыха, повтор и еще два выходных в конце недели.
И разумеется, таблетки, анаболические стероиды. Сила Беккера не интересовала, она была дополнительным бонусом. Главная его задача заключалась в форме. Тренировки делали плечи и грудь шире. Он ничего не мог поделать с бедрами, но более мощные плечи зрительно сужали нижнюю часть туловища.
Его ноги… сделать их длиннее он не мог. Но в Нью-Йорке, неподалеку от Мэдисон-авеню, на одной из Семидесятых улиц он обнаружил маленькую мастерскую, где шили поразительно красивые полуботинки из телячьей кожи, такой мягкой, что иногда он прижимал их к лицу, прежде чем надеть.
В каждом ботинке было незаметное уплотнение, которое давало ему дополнительный дюйм роста и делало почти безупречным представителем нордической расы.
Беккер вздохнул и обнаружил, что смотрит в зеркало в ванной комнате, стоя голыми ногами на холодных шестиугольных плитках, и разглядывает свое прекрасное лицо.
Он снова улетел. На сколько? С легким намеком на панику он взглянул на часы. Пять минут второго. Прошло пятнадцать минут. Необходимо взять это под контроль. Он принял пару таблеток метобарбитала, чтобы немного снять нервное напряжение, и они вышвырнули его за пределы сознания. Это не должно было случиться, но тем не менее случилось, и в последнее время такое происходило все чаще.
Беккер заставил себя встать под душ, включил холодную воду и задержал дыхание, когда струя ударила в грудь. Не открывая глаз, он повернулся спиной, намылился, смыл пену и вышел из душа.
Есть ли у него время? Разумеется, для этого всегда есть. Он нанес смягчающий крем на лицо, средство после бритья на подбородок, одеколон на грудь, за ушами, в промежности, попудрил грудь, под мышками и между ягодицами.
Закончив, еще раз посмотрел на себя в зеркало. Нос показался ему слишком красным, и он хотел было исправить этот недостаток с помощью косметики, но в последний момент передумал. Не стоит выглядеть на все сто. В конце концов, он идет на похороны жены и там будет присутствовать полиция. Они обладают повышенной чувствительностью к подобным вещам, а ее проклятый папаша и двоюродный братец коп наверняка нашептали им про него много плохого.
Расследование его не слишком беспокоило. Он ненавидел Стефани, и некоторые ее друзья это наверняка знали. Но он находился в Сан-Франциско, когда она умерла.
Беккер улыбнулся своему отражению в зеркале, остался недоволен своей улыбкой и стер ее с лица. Попробовал придать лицу полдюжины других выражений, более подходящих для похорон. Но даже когда он мрачно хмурился, это нисколько не портило его красоту.
Склонив голову набок, он снова взглянул на себя и вернул улыбку на прежнее место. Все готово? Не совсем. Он смазал волосы средством для укладки с легким ароматом сирени и тщательно причесался. Довольный результатом, он отправился в спальню, принялся рассматривать костюмы и остановил свой выбор на синем.
Квентин Даниэль был похож на мясника в дорогой одежде.
На хорошего немецкого мясника, пришедшего на первое причастие. С этим морщинистым красным лицом и пухлыми щеками, в туго накрахмаленном белом воротнике, который впивался в шею, создавая над ней ряд складок, он бы прекрасно смотрелся около весов из нержавеющей стали: один палец на подносе, а другой придерживает отбивные.
Так казалось до тех пор, пока вы не замечали его глаза.
Глаза ирландца-иезуита, бледно-голубые и властные. Даниэль был умным полицейским. Он перестал носить пистолет много лет назад, когда сшил на заказ свой первый костюм. Он заменил оружие на очки. Бифокальные очки в позолоченной оправе - для работы со своей армией, обычные очки в черепаховой оправе - для компьютера и голубые контактные линзы - для выступлений по телевидению.
И никакого пистолета.
Лукас толкнул тяжелую дубовую дверь и вошел в кабинет Даниэля. Он был в той же короткой кожаной куртке, что и вчера вечером, но побрился и надел свежую рубашку в мелкую ломаную клетку, слаксы цвета хаки и мокасины.
- Ты мне звонил?
Даниэль был в очках для работы на компьютере. Он поднял голову, прищурился, словно не узнавая посетителя, снял очки, надел те, что в позолоченной оправе, и махнул рукой, приглашая Дэвенпорта садиться. Лукас заметил, что лицо шефа краснее обычного.
- Ты знаешь Марта Маккензи? - тихо спросил Даниэль и положил руки ладонями вниз на зеленое сукно своего стола.
- Знаю. - Лукас кивнул и сел, положив ногу на ногу. - У него кабинет в Клейморе. Мерзкий тип.
- Верно, - не стал спорить шеф, сложил руки на животе и уставился в потолок. - Первые полчаса сегодня утром я провел улыбаясь, пока этот мерзкий тип читал мне нотацию. Знаешь почему?
- Рэнди?
- Потому что у этого мерзкого типа в охраняемой палате больницы Хэннепина лежит клиент, которого до полусмерти избил один из моих копов. После того как мерзкий тип ушел, я позвонил туда и поговорил с доктором. - Даниэль выдвинул ящик стола и достал записную книжку. - Перелом ребер. Перелом носа. Выбитые зубы. Возможно, трещина в грудине. Тупые травмы. - Он швырнул блокнот на стол с таким грохотом, словно выстрелил из пистолета двадцать второго калибра. - Боже праведный, Дэвенпорт!
- Он угрожал мне ножом, - сказал Лукас. - Пытался меня ударить им. Вот, смотри.
Он распахнул куртку и показал глубокий разрез на коже.
- Не вешай мне лапшу на уши, - сказал начальник полиции, проигнорировав куртку. - Парни из отдела информации уже неделю назад знали, что ты и твои дружки его ищете. С тех самых пор, как пострадала та проститутка. Вчера вечером ты его нашел и избил до полусмерти.
- Не думаю…
- Заткнись! - рявкнул Даниэль. - Любые твои объяснения прозвучат глупо. Ты знаешь это, я тоже, так зачем тратить силы?
Дэвенпорт пожал плечами.
- Ладно.
- Департамент полиции - это не чертова уличная банда, - проговорил Даниэль. - Ты не имеешь права так поступать. У нас проблемы, возможно серьезные.
- В каком смысле?
- Прежде чем явиться ко мне, Маккензи зашел в отдел внутренних расследований, так что они занялись этим делом и я не могу их остановить. Они потребуют, чтобы ты дал показания. Рэнди, конечно, настоящая задница, но он несовершеннолетний - к нему уже приставили социального работника, она возмущена тем, что его избили, и не желает даже слышать о том, что он напал на офицера полиции.
- Мы можем послать ей снимки женщины, которую он искалечил.
- Да-да, обязательно. Возможно, это заставит ее изменить мнение о нем. Разрез на твоей куртке тоже сыграет свою роль. К тому же у нас есть показания свидетелей. Но я не знаю… Если бы не куртка, мне пришлось бы отстранить тебя от дел.
Даниэль потер лоб тыльной стороной ладони, затем развернулся на стуле спиной к Лукасу и стал смотреть в окно.
- Ты меня беспокоишь, Дэвенпорт. Твои друзья тоже за тебя волнуются. У меня тут побывал Слоун, так вот, он врал как сивый мерин, чтобы прикрыть тебя, пока я не сказал ему, чтобы он заткнулся. А потом мы немного поговорили.
- Чертов Слоун, - сердито сказал Дэвенпорт. - Я не хотел, чтобы он…
- Лукас… - Шеф повернулся к нему с обеспокоенным видом. - Он твой друг, и ты должен ценить то, что он пытался сделать. Сейчас тебе понадобится поддержка всех твоих друзей. Ты ходил к психологу?
- Нет.
- У них есть таблетки для проблем, подобных твоей. Они ничего не лечат, но жизнь становится немного легче. Поверь мне, потому что я там был. Этой зимой будет шесть лет. Я живу в страхе, что мне придется туда вернуться.
- Я не знал…
- О таких вещах не принято говорить, если ты занимаешься политикой, - сказал начальник полиции. - Кто же захочет, чтобы все думали, что полицию возглавляет безумец? Так вот, то, что с тобой происходит, называется "униполярная депрессия".
- Я в своей жизни читал пару книг, - сердито ответил Лукас. - И не пойду к психологу.
Он встал и принялся расхаживать по кабинету, вглядываясь в лица политиков, смотревших на него с фотографий на стенах. По большей части это были перепечатки из газет, сделанные по просьбе шефа, все черно-белые. "Фотографии улыбок", - подумал Лукас. На желтой стене выделялось только два цветных пятна. Одно - гобелен мяо в рамке, с медной табличкой и надписью: "Квентину Даниэлю от его друзей мяо, 1989". Второе - календарь с картиной, изображающей вазу с цветами, яркими, слегка расплывчатыми, изящными и одновременно похожими на детский рисунок. Лукас остановился перед ним и стал рассматривать.
Начальник полиции пару мгновений наблюдал за ним, а потом вздохнул и сказал:
- Я вовсе не считаю, что тебе необходимо идти к психологу, - они хороши далеко не для всех. Но вот что я тебе скажу как друг: ты находишься на грани нервного срыва. Я такое уже видел и увижу еще много раз, но сейчас передо мной все признаки. Ты на пределе. Слоун со мной согласен, Дел тоже. Тебе нужно привести себя в порядок, пока ты не причинил вреда себе или еще кому-то.
- Я могу уволиться, - сказал Дэвенпорт, поворачиваясь к столу шефа. - Или взять отпуск.
- Это не самая лучшая идея, - покачав головой, ответил Даниэль. - Люди в таком состоянии должны находиться рядом с друзьями. Так что я хочу тебе кое-что предложить. Если я не прав, скажи мне.
- Ладно.
- Займись убийством Беккер. Поддерживай связь со своими осведомителями, но сосредоточь все силы на поисках убийцы. Тебе необходимо быть среди людей. Поработать в команде. А мне требуется человек, который поможет выпутаться из этого дела. Семья Стефани Беккер имеет кое-какое влияние, да и газетчики подняли шум.
Лукас опустил голову и задумался.
- Вчера вечером Дел говорил со мной об этом убийстве. Я сказал, что, возможно, за него возьмусь.
- Вот и возьмись, - отрезал начальник полиции.
Дэвенпорт встал, а Даниэль надел компьютерные очки и снова повернулся к экрану монитора.
- Сколько времени ты уже не работаешь оперативником? - спросил Лукас.
Шеф посмотрел на него, потом на потолок.
- Двадцать один год, - помедлив, ответил он.
- За это время многое изменилось, - сказал Дэвенпорт. - Люди больше не верят в добро и зло, а если верят, то мы считаем их ненормальными. Алчность - вот наша реальность. Люди боготворят деньги и власть, удовольствия и кокаин. Для плохих парней мы - настоящая уличная банда. Это они понимают. Как только они перестанут бояться, то набросятся на нас, как крысы.
- Боже праведный!
- Выслушай меня, - продолжал Лукас. - Я не дурак и не считаю, по крайней мере в теории, что вчерашнее должно сойти мне с рук. Но такие вещи кто-то должен делать. У правоохранительной системы есть умные судьи и жесткие прокуроры, но это абсолютно ничего не значит - мы играем в игру, которая не имеет никакого отношения к закону. То, что я совершил, было правосудием. Не больше и не меньше. Улица это понимает. Я поступил правильно.
Даниэль довольно долго смотрел на него, затем с серьезным видом проговорил:
- Я с тобой согласен. Но не повторяй этих своих слов ни одной живой душе.
Слоун стоял, прислонившись к металлической двери кабинета Дэвенпорта на цокольном этаже, просматривал бесплатную газету и курил "Кэмел". Это был худощавый полицейский с лисьим лицом и желтыми от никотина зубами. Коричневую фетровую шляпу он надвинул на глаза.
- Опять разгребаешь навоз, - сказал Лукас, направляясь к нему по коридору.
У него было такое ощущение, будто его голова наполнена ватой и каждая мысль попадает в ловушку миллионов пушистых нитей.
Слоун отошел от двери, чтобы коллега смог ее отпереть.
- Даниэль не дурак. А это не навоз. Значит, возьмешься за дело Беккер?
- Возможно, - ответил Дэвенпорт.
- Ее хоронят сегодня днем, - сообщил ему Слоун. - Тебе нужно туда пойти. И вот что я тебе скажу: я тут поинтересовался ее мужем. Похоже, мы имеем дело с настоящим убийцей.
- Правда?
Лукас распахнул дверь и вошел внутрь. Когда-то в его кабинете была кладовая уборщика. Здесь помещались два стула, деревянный стол, картотечный шкаф на два ящика, проволочная мусорная корзина, старомодная дубовая вешалка для пальто, компьютер "Ай-би-эм" и телефон. Принтер стоял на металлическом столике для пишущей машинки, готовый распечатывать номера телефонов, которые выдавал автоматический регистратор телефонных звонков. Пятно на стене отмечало постоянную протечку какой-то подозрительной жидкости. Дел как-то сказал, что женский туалет находится этажом выше и чуть дальше по коридору.
- Да, правда, - ответил Слоун, сел на стул для посетителей и положил ноги на край стола, пока Лукас вешал куртку. - Я прочитал имеющиеся о нем данные, и оказалось, что во время войны во Вьетнаме Беккер был приписан к отряду криминальных расследований в Сайгоне. Я решил, что он служил в военной полиции, поэтому поговорил с Андерсоном, а он позвонил своим компьютерным дружкам в Вашингтоне. В результате мы получили послужной список Беккера. Он был не копом, а судебным патологоанатомом. Делал вскрытия в уголовных делах, касающихся армии. Я нашел его бывшего командира, его зовут Уилсон. Он помнит Беккера. Когда я представился, он спросил: "Этот сукин сын кого-то убил?"
- И ты его никак на это не навел? - осведомился Лукас, устраиваясь за столом.
- Нет. Это были первые слова, которые он произнес. Командир утверждает, что Беккера называли Доктор Смерть - думаю, ему слишком нравилась его работа. А еще он обожал проституток. Уилсон сказал, что про него ходили слухи, будто он их избивал.
- Сильно?
Слоун покачал головой.
- Не знаю. Такая у него была репутация. Уилсон сказал, что пару проституток убили, пока Беккер там находился, но никто его не подозревал. Следователи искали преступника среди тех, кто служил в армии. Они так никого и не нашли, правда старались не слишком сильно. У них там было полно дезертиров, сбежавших в самоволку солдат и парней с увольнительными, в общем, народ приезжал и уезжал. По его словам, дело оказалось безнадежным. Но он помнит разговоры об убийствах, а Беккер… от него мороз по коже продирал. Поскольку речь шла о том, что преступления совершил кто-то из военных, врач делал вскрытие. Либо один, либо с доктором-вьетнамцем, этого Уилсон сейчас уже сказать не может. Но когда он выходил из лаборатории, вид у него был довольный. Словно он как следует повеселился.
- Хм…
Принтер напечатал номер. Лукас посмотрел на него и снова повернулся к коллеге.
- Так Беккер убил жену? Или нанял кого-то сделать это?
Слоун подтянул к себе корзинку для мусора и аккуратно затушил сигарету.
- Думаю, да, - медленно проговорил он. - Если это он, нам будет непросто его прихватить: мы проверили ее страховку.
Брови Дэвенпорта поползли вверх.
- Неужели десять миллионов долларов?
- Нет, как раз наоборот. Стефани открыла новое дело. Собиралась продавать антиквариат для восстановления старых домов. Окна с витражами, старинные дверные ручки и тому подобное. Бухгалтер сказал ей, что она может сэкономить деньги, если купит все семейные страховые полисы через свою компанию. Поэтому они с Беккером аннулировали старый договор страхования жизни и заключили новый через ее фирму. В нем говорится, что в первые два года после подписания страховка не выплачивается в случае насильственной смерти, произошедшей не в результате несчастного случая, - имеется в виду убийство и самоубийство.
- И что же?
- Выходит, что у нее фактически не было никакой страховки, Беккер ничего не может получить, - сказал детектив. - Месяц, назад у нее на счету лежало сто тысяч, да и то недолго.
- Если адвокат представит это суду… - прищурившись, проговорил Лукас.
- Да, - кивнул Слоун. - Это пробьет огромную брешь в обвинениях, основанных на косвенных уликах.
- И у него есть алиби.
- Железное. Он находился в Сан-Франциско.
- Господи, услышав все это, я бы и сам посчитал, что он невиновен.
- Вот почему ты нам нужен. Если он стоит за этим убийством, ему пришлось нанять киллера. В Городах-близнецах не так много тех, кто на такое пойдет. Думаю, ты всех знаешь. А если нет, твои люди наверняка о них слышали. Не сомневаюсь, что он заплатил серьезную сумму. Возможно, у кого-то неожиданно появились наличные в большом количестве.
Дэвенпорт кивнул.
- Я проверю. А как насчет того парня, что водил шашни со старушкой Беккера? Удалось узнать, кто был ее любовником?
- Ищем, - ответил Слоун. - Но пока безуспешно. Я поговорил с лучшей подругой убитой. Женщина считает, что там явно что-то происходило. Она не знает, с кем Стефани встречалась, но сказала, что с удовольствием о ней посплетничает.
Лукас ухмыльнулся, ему понравился глагол, который употребил его собеседник.
- Так посплетничай со мной, - сказал он.
- Не знаю, насколько это соответствует действительности, - пожав плечами, проговорил Слоун, - но по некоторым признакам Стефани завела интрижку с местным психиатром. Подружка видела пару раз, как они разговаривали на вечеринках, и решила… Она сказала, что они "занимали личное пространство друг друга".
- Ладно. - Лукас зевнул и потянулся. - Для моих людей еще рановато, но я проверю.
- Я сделаю для тебя копию.
- Не спеши. Я не знаю, стану ли влезать в это дело.
Детектив встал, собираясь уходить, а Дэвенпорт нажал на кнопку прослушивания сообщений на автоответчике. Пленка перемоталась, послышался электронный сигнал, а потом голос: "Это Дейв из магазина запчастей. В городе появилась парочка байкеров, я только что занимался их мотоциклами. Решил, что тебе это нужно знать. Мой номер у тебя есть".
- Так я сделаю копию, - сказал Слоун и ухмыльнулся. - На всякий случай.
После его ухода Лукас уселся поудобнее, положив ноги на стол и пристроив на коленях желтый полицейский блокнот, и стал слушать голоса на автоответчике и записывать номера телефонов. А еще он наблюдал за собой.
Вот уже несколько месяцев голова работала неважно. Но у него возникло ощущение, что сейчас кое-что начало меняться. Ураган слегка сбавлял обороты.
Дэвенпорт потерял любимую женщину и дочь. Они от него ушли - вот такая простая и одновременно запутанная история. Он должен был это принять и не мог. Лукас жалел себя, но его тошнило от собственной жалости. Он чувствовал, что друзья за него беспокоятся, и устал от их сострадания.