Даже если он работал до изнеможения, два или три дня без отдыха, его мучили одни и те же мысли: "Если бы я сделал А, она бы ответила В, и тогда мы вместе сделали бы С, а потом…" Он рассматривал все возможные комбинации снова и снова, это стало для него навязчивой идеей, но в конце всегда получалась полная катастрофа. Он много раз говорил себе, что оставил все это позади, но обманывал себя. Лукас не мог остановиться, и с каждым днем его отвращение к самому себе росло.
А теперь Беккер. Легкое мерцание. Намек на интерес. Дэвенпорт не мог не признать, что это так. Беккер. Лукас провел рукой по волосам, наблюдая за тем, как у его интереса появляются почки, набухают, начинают распускаться. В блокноте он написал:
1. Элла.
2. Похороны.
Как можно потерпеть поражение, если список твоих дел состоит из двух пунктов? Даже когда… - как это называется? униполярная депрессия, кажется? - даже когда депрессия взяла тебя за глотку, с двумя делами ты справиться в состоянии. Лукас поднял телефонную трубку и позвонил в монастырь.
Сестра Мэри Джозеф разговаривала со студенткой, когда приехал Лукас. Дверь в ее кабинет была приоткрыта на несколько дюймов, и со стула в приемной он видел левую часть ее лица со шрамами. Элла Крюгер была самой симпатичной девочкой в начальной школе. Потом, когда Дэвенпорт перешел в среднюю школу, кожу Эллы изуродовали страшные прыщи. Он помнил потрясение, которое испытал, когда через несколько лет увидел Эллу на хоккейном турнире между школами района. Она сидела на трибуне, наблюдала за тем, как он играет, а в глазах ее застыла печаль. Девушка заметила его потрясение. Красивая светловолосая Элла из детских снов исчезла навсегда. Тем вечером она рассказала ему, что нашла свое призвание в церкви, но Лукас до сих пор в этом сомневался. Призвание? Она ответила: "Да". Но ее лицо… Она была в традиционном монашеском одеянии, на боку висели четки, но где-то в глубине пряталась прежняя Элла.
Студентка рассмеялась и встала, ее свитер проявился пушистым алым пятном за матовым стеклом двери. Потом Элла тоже поднялась, и девушка прошла мимо Лукаса, взглянув на него с нескрываемым интересом. Дэвенпорт дождался, когда она уйдет, затем вошел в кабинет, сел в кресло для посетителей и закинул ногу на ногу.
Подруга оценивающе взглянула на него и спросила:
- Ну как ты?
- Неплохо. - Он пожал плечами и ухмыльнулся. - Я рассчитывал, что ты поможешь мне найти доктора из университета, кого-нибудь, кто знаком с патологоанатомами. Не для протокола. К тому же он должен быть не из болтливых.
- Уэбстер Прентис, - тут же сказала Элла. - Он психолог, но работает в больнице и знаком со многими врачами. Хочешь номер телефона?
Лукас ответил утвердительно. Просматривая карточки в визитнице "Ролодекс", монахиня спросила:
- А на самом деле как ты?
Он пожал плечами.
- Ничего нового.
- С дочерью видишься?
- Каждую вторую субботу, но это неприятно. Джен не хочет, чтобы я посещал их, а Сара уже достаточно большая, чтобы это чувствовать. Думаю, некоторое время я не буду туда ходить.
- Не отсекай себя от мира, Лукас, - резко проговорила Элла. - Нельзя каждый вечер сидеть дома, в полной темноте и одиночестве. Это тебя доконает.
Он кивнул:
- Да.
- Ты с кем-нибудь встречаешься?
- Сейчас нет.
- Тебе пора начать, - сказала монахиня. - Надо восстановить связь с внешним миром. Может, вернешься в нашу игру.
- Ну, не знаю… А что у вас сейчас?
- Сталинград. Нам бы пригодился еще один нацист.
- Может быть, - уклончиво ответил Лукас.
- А о чем ты хочешь поговорить с Уэбстером Прентисом? Новое расследование?
- Погибла женщина. Ее забили до смерти. Я знакомлюсь с обстоятельствами дела.
- Я читала об этом убийстве, - кивнула Элла. - И рада, что ты занимаешься этим делом. Тебе необходима работа.
Лукас еще раз пожал плечами.
- Посмотрим, - ответил он.
Она написала номер телефона на карточке и протянула ему.
- Спасибо, - сказал Лукас и наклонился вперед, собираясь встать.
- Сиди, - приказала монахиня. - Ты отсюда так просто не сбежишь. Ты спишь по ночам?
- Иногда.
- Но чтобы заснуть, тебе нужно довести себя до изнеможения.
- Да, пожалуй.
- Алкоголь?
- Нечасто. Пару раз пил виски. Когда уставал настолько, что не мог пошевелиться, а заснуть все равно не удавалось. Спиртное меня отключает.
- Утром чувствуешь себя лучше?
- Разве что физически.
- История с Воронами далась тебе нелегко, - заметила Элла.
Вороны были индейцами; террористами или патриотами - трудно сказать. Дэвенпорт помог их уничтожить. Телевидение постаралось выставить его героем, но это дело стоило ему отношений с любимой женщиной и их общей дочерью.
- Наконец-то ты узнал, что твой образ жизни имеет свою цену. А еще - что ты можешь умереть. И твоя дочь тоже.
- Я всегда это знал, - возразил Лукас.
- Но не чувствовал, - парировала она. - А если не чувствуешь, то и поверить невозможно.
- Я не боюсь смерти, - сказал он. - Но раньше у меня были Дженнифер и Сара.
- Возможно, это еще вернется. Дженнифер ведь не говорила, что между вами все кончено.
- Но выглядит это именно так.
- Вам обоим нужно время, - сказала Элла. - Я не стану с тобой заниматься. Мне будет трудно сохранять объективность. Нас слишком многое связывает. Но ты должен с кем-нибудь поговорить. Я могу посоветовать тебе нескольких специалистов. Они хорошие люди.
- Ты знаешь, как я отношусь к психотерапевтам, - заявил Дэвенпорт.
- Но ведь ко мне ты так не относишься.
- Ты же сама сказала: нас многое связывает. Мне не нужны врачи, потому что я не могу изменить свое мнение о них. Может, какие-то препараты или еще что-нибудь в этом духе…
- То, что с тобой происходит, нельзя вылечить таблетками, Лукас. Помогут только две вещи: время или терапия.
- Я выбираю время, - сказал он.
Она подняла руки, сдаваясь, и улыбнулась ему белозубой молодой улыбкой.
- Если станет совсем плохо, позвони мне. У меня есть знакомый доктор, он пропишет тебе лекарство, от которого не пострадает твое мужское достоинство.
Она проводила его до выхода и смотрела вслед, пока он шел к своей машине по длинной зеленой лужайке, залитой солнцем. Когда он вышел из-за укрытия стен, в лицо ему ударил порыв теплого весеннего ветра. Скоро лето.
По другую сторону закрывшейся двери Элла Крюгер поцеловала распятие, взяла в руки четки и начала молиться.
Глава
04
Беккер одевался так же тщательно, как приводил в порядок свое тело: синий костюм, голубая поплиновая рубашка, темный галстук с маленькими запятыми бордового цвета, черные мокасины с уплотнителем, делавшим его выше. В нагрудный карман он положил солнечные очки. Он наденет их, чтобы спрятать свое горе - и глаза, на случай если в толпе окажется человек, наделенный острым восприятием окружающего мира.
Беккер считал похороны пустой тратой времени. Не пойти на них нельзя, но жалко времени, проведенного без пользы. Он вздохнул, надел очки и посмотрел на себя в зеркало. Неплохо. Беккер стряхнул нитку с плеча и улыбнулся своему отражению.
Очень хорошо.
Собравшись, он достал из портсигара капсулу псевдоэфедрина, разломал ее и высыпал содержимое на стеклянную поверхность прикроватного столика. "Производители препарата были бы в шоке, если бы увидели меня сейчас: это же чистый медицинский кокаин", - подумал он, сделал глубокий вдох, впитал приятные ощущения, взял себя в руки и зашагал к машине.
Похоронное бюро, в котором проводилась церемония, находилось совсем рядом с его домом и нравилось ему. Беккер был хорошо знаком с ним. Он хихикнул и тут же напустил на себя серьезный вид. Нельзя так себя вести. Нельзя, и все. А потом он подумал: "Отпуск по семейным обстоятельствам" - и снова чуть не фыркнул. Университет предоставил ему такой отдых. Господи, это же ужасно смешно, но он должен скрывать свои настоящие чувства.
Фенобарбитал? Да, для похорон то, что нужно. Это придаст ему правильный вид. Поглядывая одним глазом на дорогу, Беккер достал портсигар из кармана, открыл, принял таблетку. Подумал секунду и забросил в рот вторую. Гадкий мальчишка! Чуть-чуть фенциклидина? Разумеется. Благодаря его действию ты становишься жестче, будто деревенеешь. Беккер знал это по собственному опыту. А охваченный горем муж именно так и должен выглядеть. Но следует соблюдать осторожность и не перестараться. Он положил в рот таблетку, раскусил ее пополам, выплюнул половину в портсигар, а другую проглотил. Ну вот, он готов.
Он припарковался в квартале от похоронного бюро и быстро, хотя и немного деревянным шагом - неужели препарат уже начал действовать? - двинулся по тротуару. В Миннесоте с ее неустойчивой погодой начиналась весна. Зима могла так же быстро вернуться, но сейчас все просто замечательно. Мягкие косые лучи солнца, повсюду малиновки с красными брюшками охотятся на червяков, почки на деревьях, запах сырой травы… Фенобарбитал делал свою работу, наполняя его приятным теплом.
Беккер остановился перед входом и сделал глубокий вдох. Господи, как же хорошо быть живым! Да еще без Стефани.
Похоронное бюро было выстроено из коричневого камня в стиле, который архитектор, видимо, искренне считал английским. Внутри оказалось холодно. На похороны пришло около ста человек из университета и мира антикваров. Когда Беккер медленно шел по проходу, дамы в темных платьях внимательно смотрели на него. Все женщины таковы. Стефани еще не похоронили, а они уже…
Беккер сел, отгородился от органной музыки, которая лилась из спрятанных где-то динамиков, и начал подводить итоги. Это было трудно, учитывая, что в его крови бушевал фенобарбитал, но он не сдавался. Дом стоит больше полумиллиона. Обстановка - еще двести тысяч. Ее тупые родственники этого даже не понимают. Стефани покупала вещи как специалист, покупала за большие деньги - спасала их. Беккеру было плевать на дом, но кое-кто считал его настоящим сокровищем. Сам он хотел бы жить в квартире на верхнем этаже, с белыми стенами, мебелью из светлой березы и декоративными изделиями майя. Он купит такую квартиру, а полмиллиона вложит в паевой инвестиционный фонд. Будет получать семьдесят пять тысяч в год, если станет вести себя разумно. Прибавка к его зарплате…
Размышляя об этом, Беккер чуть не улыбнулся, но вовремя опомнился и посмотрел по сторонам.
Он заметил несколько незнакомцев, но по большей части они сидели с теми, кого он знал, объединившись в группы или пары. Люди из мира антиквариата и реставраторов, к которому принадлежала Стефани. Ее родные: отец, братья и сестры, кузен-полицейский. Беккер кивнул ее отцу, тот ответил мрачным взглядом, и Беккер продолжил изучать тех, кто пришел на похороны.
Его внимание привлек человек, одиноко сидевший в конце зала. Мускулистый, со смуглым лицом, в сером костюме европейского покроя. Красивый, каким может быть боксер. И он, похоже, проявлял к Беккеру интерес. Не сводил с него глаз, пока безутешный вдовец шел по проходу и садился в кресло, которое было повернуто так, что он видел и гроб, и тех, кто пришел проводить покойную. Спрятавшись за темными очками, Беккер принялся его разглядывать. На одно короткое мгновение он подумал, что это и есть любовник жены. Нет, это настоящее безумие. Разве мог бы такой мужчина польститься на толстую коротышку Стефани? На Стефани Без Глаз?
Затем в церковь вошел Свонсон, тот полицейский, который его допрашивал, когда он вернулся из Сан-Франциско. Свонсон огляделся по сторонам и сел рядом с незнакомцем. Они наклонились друг к другу и перекинулись несколькими словами, но незнакомец продолжал наблюдать за Беккером. Значит, это коп.
Ладно. Беккер отвернулся и снова принялся разглядывать собирающуюся толпу. Профессор Филипп Джордж пришел с женой Аннет и сел за полицейским. Беккер скользнул по нему небрежным взглядом.
Любовник. Кто был ее любовником?
Похороны получились невыносимо длинными. Выступило двенадцать человек. Стефани была хорошей, Стефани была доброй, она работала на благо общества.
Стефани была занозой в заднице.
"Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною; Твой жезл и Твой посох - они успокоивают меня".
Беккер отключился…
Когда он пришел в себя, все стояли на ногах и смотрели на него. Церемония закончилась, так чего они от него хотят? Ах да, он должен выйти отсюда, положив одну руку на бортик гроба.
Потом, на кладбище, Беккер прошел к своей машине, чувствуя на себе множество чужих глаз. Смотрели женщины. Он привел в порядок лицо. "Мне нужна маска, - подумал он, - похоронная маска". И захихикал над этой двусмыслицей. Просто не смог сдержаться.
Он повернулся к собравшимся, стараясь придать лицу подобающее выражение. За ним действительно наблюдали. А на склоне холма, в траве, стоял мужчина в европейском костюме и тоже смотрел на него.
Беккеру требовалось как-то улучшить свое настроение. Он потянулся к портсигару. У него было еще две таблетки псевдоэфедрина и полдюжины метамфетамина. После барбитуратов то, что нужно.
А на десерт чуть-чуть экстези?
Да, разумеется…
На похороны пришло много людей; гроб был закрыт. Дэвенпорт сидел рядом со Свонсоном, который возглавлял расследование. Дел - рядом с семьей Стефани Беккер.
- У этого сукина сына такой вид, будто он накачался наркотиками, - пробормотал Свонсон, ткнув Лукаса локтем в бок.
Дэвенпорт повернулся и уставился на проходящего мимо вдовца. Тот был поразительно красив, даже, пожалуй, слишком. Точно мифологический зверь, которого сотворили из лучших частей тел разных животных, с лицом, слепленным из самых прекрасных черт нескольких кинозвезд.
- У него что-то болит? - прошептал Лукас, наблюдая за неуклюжей походкой Беккера, который шагал будто на деревянных ногах.
- Мне об этом неизвестно, - так же тихо ответил Свонсон.
Беккер шел по проходу, держа одну руку на бортике гроба, выпрямив спину, спрятав глаза за солнечными очками. Время от времени у него шевелились губы, как будто он разговаривал сам с собой или молился. Не вызывало сомнений, что он не притворяется, неуклюжие скованные движения выглядели настоящими.
Он проследовал за гробом до катафалка, подождал, пока его загрузят, затем прошел квартал до своей машины. Сев в нее, он повернулся и посмотрел на Лукаса. Тот почувствовал его взгляд и остановился. Их глаза встретились. Потом Беккер уехал.
Дэвенпорт, охваченный любопытством, отправился на кладбище. Что происходит с Беккером? Горе? Отчаяние? Притворство? Что?
Он наблюдал со склона холма, как гроб опустили в землю. Вдовец не реагировал на происходящее, его прекрасное лицо оставалось неподвижным, точно глиняная маска.
- Ну и что ты думаешь? - спросил Свонсон, когда Беккер уехал.
- Я думаю, что он псих, - ответил Лукас. - Но не знаю, какого рода.
Следующие несколько часов Лукас провел, работая со своими осведомителями: проститутками, владельцами книжных магазинов, парикмахерами, почтальонами, грабителями, профессиональными игроками, копами и парой вежливых торговцев марихуаной. Каждому он задавал два вопроса: "Что известно про нападение на Стефани Беккер? Не появился ли кто-то с большой суммой наличных?"
В самом начале седьмого ему поступил вызов по рации, и он поехал в центр города, в полицейское управление, расположенное в уродливом здании городского совета Миннеаполиса. Слоун встретил его в коридоре перед кабинетом шефа и с ходу выпалил:
- Слышал?
- О чем?
- Мы получили письмо от парня, который утверждает, что был в доме, когда убили Стефани. От ее любовника.
- Имени нет?
- Нет. Но в записке много интересного.
Дэвенпорт прошел за Слоуном мимо пустого стола секретарши в кабинет. Даниэль сидел за своим столом, катал между пальцами сигару и слушал детектива из отдела убийств, который устроился в зеленом кожаном кресле напротив. Слоун постучал в открытую дверь, и Даниэль поднял голову.
- Входи, Слоун. Дэвенпорт, как ты? Свонсон вводит меня в курс дела.
Вновь прибывшие поставили стулья по обе стороны от детектива, и Лукас спросил у него:
- Что за письмо?
Свонсон передал ему ксерокопию.
- Мы только что обсуждали разные варианты. Возможно, это был наркоман, которого испугал любовник Стефани Беккер. Если только он сам не убил ее.
- Думаешь, это он?
Свонсон покачал головой.
- Нет. Прочитай письмо. Оно более или менее соответствует тому, что произошло. А Беккера ты и сам видел.
- Про него никто не сказал ни одного хорошего слова, - вставил Слоун.
- Разве что в профессиональном смысле. Университетские доктора говорят, что он работает безупречно, - добавил Свонсон. - Я побеседовал кое с кем с его факультета. Все твердят одно и то же: он отличный сотрудник.
- Знаешь, что меня беспокоит? - сказал Дэвенпорт. - В своем письме дружок Стефани пишет, что она лежала на спине в луже крови, мертвая. Я видел фотографии, там она лицом вниз, рядом со стеной. А еще он ничего не упомянул про отпечаток руки. Думаю, когда он ушел, она была жива.
- Совершенно верно, - подтвердил Свонсон, кивнув. - Она умерла примерно тогда же, когда приехали врачи, - они даже сделали ей какой-то сердечный укол, пытаясь привести ее в чувство, но у них ничего не получилось. Кровь у нее под головой была свежей, значит, они опоздали совсем ненамного. А вот на полу, около раковины, кровь уже начала сворачиваться. Они считают, что после нападения Стефани Беккер прожила минут пятнадцать или двадцать. Ее мозг оказался сильно поврежден, и никто не знает, смогла бы она нам что-нибудь рассказать. Но если бы ее любовник позвонил в "девять-один-один", возможно, она бы осталась жива.
- Мерзавец, - проговорил Слоун. - Получается, что он соучастник?
Свонсон пожал плечами.
- Об этом тебе лучше спросить юристов.
- А что доктор, тот, с которым Стефани болтала на вечеринках? - спросил Дэвенпорт.
- Им занимаются, - ответил начальник полиции.
- Ты? - спросил Лукас у Слоуна.
- Нет, Энди Ширсон.
- Ширсон? Да он свою задницу не сможет отыскать, даже если ему дать пару прожекторов в руки! - заявил Лукас.
- Других у нас нет, а он не так плох, - заметил Даниэль. Он откусил кончик сигары, вынул его изо рта, повертел в руках и швырнул в мусорную корзину. - Телевидение шумит больше обычного - как всегда, болтовня про случайное убийство. Очень не хочется, чтобы они раздули это дело.
- Через неделю все про него забудут. Даже скорее, если у нас появится подходящее преступление на почве наркотиков.
- Может, так, а может, и нет, - возразил Даниэль. - Стефани Беккер была белой и принадлежала к обеспеченной прослойке среднего класса. Репортеры любят писать о таких женщинах. Вполне возможно, что они успокоятся не сразу.
- Мы постараемся быстро с этим разобраться, - сказал Свонсон. - Еще раз поговорим с Беккером. Опросим соседей. Проверим парковочные талоны в окрестностях, побеседуем с друзьями Стефани. Сейчас главное - отыскать ее дружка. Либо он сам это сделал, либо видел, как все произошло.