Глава девятая
Время презентаций
Уфимцев усмехнулся, вспомнив, что после публикации той корреспонденции о рейде депутаты областного Совета потребовали отчета от начальника УВД: мол, по какому праву он занимается очковтирательством, совсем как в недавние коммунистические времена? "Вы кому верите, - в бешенстве чуть ли кричал генерал с трибуны, - этому борзописцу или мне?!" - "У нас свобода слова!" - парировали депутаты.
Игорь пересек темный Первомайский бульвар, углубился в переулок, где от воспоминаний в действительность его вернула встреча с коллегой Саней Буниным. От Бунина явственно попахивало водкой. Уфимцев демонстративно втянул носом воздух и изрек:
- Привет эмигрантам! Из "Бристоля" катишь?
- Не-а, - Сашкины темные, навыкате, глаза, отполированные алкоголем, сверкнули из-под очков в большой квадратной оправе, - С презентации банка.
- Ну и как?
- Гадство! - сморщился Бунин, - Из выпивона только водяра и "Ркацители". Из закусона - одни бутерброды с копченой колбасой. Народ после получаса сидения вообще окосел. Московский банк называется, на журналистах экономит. Да и вообще, морда у их президента самая что ни на есть бандитская, а проценты по вкладам подозрительно высокие. Наверняка "кидок". Ну, я про него такое напишу…
- Это только в том случае, если редактор от банкиров бабки на рекламу не получил. Тогда засунешь свои эмоции в зад и станешь писать, какие они клевые парни, - заметил Игорь, - Кстати, а фотограф где?
- Он тоже окосел. Говорил я ему: "Не налегай на водяру!" Как же, послушался он меня… Ты же его знаешь - неизменный любитель халявы. Кстати! - оживился Бунин, - Знаешь, кого я там встретил? Твою Юлечку. Что ты удивленно глаза округляешь? Забыл путешествия с ней на трамвае? Или она уже не твоя?
- А что, твоя? - оборвал приятеля Игорь, - Ты что, свечку держал?
- Да ладно тебе, - примиряющее протянул Бунин, - Не собачься. Просто, я думал…
- Думать вредно, Саня, - прервал его Уфимцев, - От этого мигрень случается. И вообще… Пошли в "Бристоль", а? Я как раз туда направляюсь. Подумай сам: чего ты сейчас в редакции будешь делать, да в таком виде?
- Не, - Бунина мотнуло, - Мне хватит. На сегодня я "отбристолился". Домой поплыву.
И Бунин поплыл домой, плавно покачиваясь в свете тусклых желтых фонарей.
Игорь посмотрел ему вслед и отправился дальше.
"Юлечка, - думал он, - Эллочка-людоедка. Надо было вести ее по ресторанам, а не таскать по театрам и выставкам. Вот тогда у нас была бы любовь и полное взаимопонимание… Да и машины у меня нет."
Через пять минут Уфимцев одолел крутое крыльцо "Бристоля", толкнул тяжелую входную дверь и очутился в прямоугольном помещении, обитом деревянными рейками, со столиками для стоящих посетителей и баром, отделанном в таком же псевдо-деревенском декоре. В кафе волнами плавал табачный дым. Это означало, что сегодня смена бармена Андрея, а посему курить не возбраняется.
Игорь постоял у двери, привыкая к свету после темной улицы. Прищурившись, он оглядывал облепленные посетителями столики, надеясь увидеть знакомых и прилепиться к какой-нибудь компании. В это вечернее время "Бристоль" всегда был полон, поэтому не приходилось надеяться на свободный стол, где за стаканом вина можно было бы спокойно поразмышлять о всякой всячине.
Его заметили раньше. От одного из столов в середине зала Уфимцеву приветливо махнули рукой и он, еще не разобрав, кто там обосновался, направился туда: он терпеть не мог пить в чужой компании.
За столиком обосновался Володя Рязанцев, редактор студенческого еженедельника. По обе стороны от плотной Вовкиной фигуры стояли симпатичные студенточки, которых, судя их веселому смеху, Вова успешно охмурял.
- Привет члену-корреспонденту! - приветствовал Рязанцев Игоря, - Знаешь, кто получится, если к члену привязать карандаш?
- Знаю, - буркнул Уфимцев, - Ты получишься.
- Ты чего такой злой? - прищурился Рязанцев, - Вместо того, чтобы ругаться, лучше вот с девчонками познакомься.
- Сейчас выпью что-нибудь и буду знакомиться, - ответил Игорь и отправился к стойке бара.
Поздоровавшись с барменом Андреем в белой рубашке и галстуке-"бабочке", как всегда, умопомрачительно вежливым и предупредительным, он заказал себе двести граммов "Сленчева бряга", бутерброд с ветчиной и двойной кофе. Первоначальную идею насчет стакана сухого Игорь отверг уже перед стойкой: потребовалось утопить в стакане вдруг появившееся ни с того ни с сего плохое настроение: "сухач" для этого не годился из своей малой градусности, и в стакане с ним плохое настроение кувыркалось бы, пускало пузыри, не желая идти ко дну.
- Игорь, - представился он Володиным спутницам и тут же, без перехода, опрокинул половину заказанной порции бренди.
- Жанна, - первой из подружек откликнулась миниатюрная брюнетка, оценивающе окинув взглядом фигуру Уфимцева с ног до головы, - Вы меня не помните?
Игорь попытался напрячь память ("Черт ее знает, где мы могли… Трахаться точно не…").
- Ладно, не старайся, - рассмеялась Жанна, - Мы с тобой как-то трепались летом здесь же в "Бристоле". Выпили по паре стаканов вина, потом ты отошел на пару минут (тут она хитро улыбнулась) и - пропал. Хорошо хоть объявился…
- Наш Игорек - личность незаурядная, - вмешался Володя, - Пишет о преступности, мотается во всевозможные рейды, рискует жизнью, можно сказать, ради свободы слова.
Игорь допил свой бокал. Давящая апатия рассосалась, появилось чувство легкости, куража, жажды приключений. А что, эта черненькая совсем ничего…
- Ладно, заткнись, - оборвал он Рязанцева, - А то девчонки подумают обо мне черт знает что. Ведь ничто человеческое мне не чуждо.
- Ничего-ничего? - лукаво переспросила Жанна.
"Интересно, - подумал Игорь, - У кого сейчас свободная квартира?"
- Ты это можешь проверить, - произнес он вслух.
- Э, мужик, - забеспокоился Рязанцев, - Ты моих подружек не отбивай.
- У тебя что, гарем?
- Какой гарем, слюшай, - перешел на шутливый восточный акцент Володя, - Никому ни мишаем, о жизни биседуем.
- О жизни можно по-разному беседовать, дарагой, - подхватил Игорь Вовкину манеру разговаривать, - И в разном положении.
- Это в каком? - встряла Жанна.
"Э, здесь, похоже, дело на мази. Даже напрягаться особо не стоит. Интересно, сколько у меня в кошельке денег? Хватит на пару бутылок вина и коробку конфет?"
- Знаешь последнюю новость из областного Совета? - вмешался Рязанцев. Ему все больше не нравилось растущее взаимопонимание между Игорем и миниатюрной Жанной.
- Ты мне зубы не заговаривай.
- Тебя там, между прочем, вспоминали.
- Да ну? И за что мне такая высокая честь?
- Высокое милицейское начальство депутаты опять вызывали на ковер и требовали отчета, почему оно занимается очковтирательством. Начальство отругивалось, что ты необъективен и вообще подыгрываешь на руку преступникам. Что, Игорек, действительно подыгрываешь?
Уфимцев не ответил. Он отошел к стойке бара, заказал еще бренди и бутерброд, вернулся.
- Объективен может быть на сто процентов только Господь Бог, - сказал он, отхлебнув из бокала, - Что касается бандюков… Ты не хуже меня знаешь, что здесь, в Ярославле, есть несколько журналистов, которые отрабатывают их бабки. Мне с этой публикой не по пути. Но это не значит, что я буду заглядывать во все чиновничьи жопы. Кое-кто давно перепутал свои интересы с интересами Родины и государства. Да и вообще, творческий человек я или нет? Пишу как думаю и чувствую. И вообще, - залихватски воскликнул он, хотя от незаслуженной обиды сжалось в груди, - иди ты к черту со своими разговорами о делах!
Игорь, не таясь, наклонился к розовому ушку Жанны, едва видному под кудрявыми локонами волос, и шепнул:
- Тут неподалеку есть очень уютный магазинчик, где можно купить хорошего вина. Думаю, и шоколад там тоже имеется. Ты меня до него не проводишь?
- А где пить будем? - таким же громким шепотом спросила Жанна.
- Сейчас придумаю…
- Не думай. У меня сегодня мать в больнице в ночное дежурство работает.
- Гуд бай, Вова! - Игорь хлопнул Рязанцева по плечу, - Пойду провожу девушку до дома. А то ее всякие преступники проводить могут. У меня же, сам сказал, широкие связи в преступном мире. Привет областному Совету.
- Пока, - откликнулся Володя, уже примирившийся с потерей "бойца" в своем "гареме", - желаю счастья в личной жизни.
Уфимцев с девушкой направился к двери. За спиной у него раздался новый взрыв смеха оставшихся девушек.
"Ничего, - подумал Игорь, - теперь у Вовки шансы увеличились".
Планерку Уфимцев едва не проспал.
Лениво потянувшись в широкой незнакомой кровати, он раскинул руки в стороны и обнаружил горячее и мягкое по левую сторону от себя. Скосив глаза, Игорь увидел на соседней подушке кудрявую женскую головку. Он блаженно улыбнулся: "Хорошо просыпаться вот так, с женщиной по утрам. Неспешные ласковые поцелуи, кофе… Хорошо! Особенно, когда между тобой и ей нет никаких обязательств. Обязательств… Стоп!"
Уфимцева подбросило.
- Ч-черт! Сколько времени? - он бросил взгляд на настенные часы, - Восемь утра. Блин, проспал!
В девять в редакции начиналась ежедневная планерка.
Уфимцев, как ошпаренный, вылетел из-под одеяла и понесся в ванную. Через пять минут он нырнул обратно в коридор, вытираясь на ходу полотенцем, и обнаружил в нем полуодетую встревоженную Жанну.
- Игорь, - затараторила она, - Я совсем забыла: через двадцать минут мать должна вернуться с дежурства!
- Уж куда быстрей, - огрызнулся он, - На работу опаздываю!
- Кофе выпьешь? Я уже налила…
- Потом, Жаннок. Потом! - Игорь торопливо заправлял в брюки рубашку, одновременно делая попытку влезть ногой в ботинок.
- Игорь, когда мы увидимся?
- Я тебе позвоню! - эти слова Уфимцев произнес уже с порога.
- Но как ты мне позвонишь, у меня же нет телефона!
- Значит, напишу… Тьфу, совсем ум за разум зашел… Я тебя в "Бристоле" найду!
- Но я там бываю редко! - эти слова Жанна крикнула уже Игорю в спину.
Уфимцев несся по подъезду, как укушенный бизон, перескакивая через две ступеньки. У входа он едва не сбил с ног мощного телосложения старуху с бидоном молока. Бабка, защищая молоко от неожиданного нападения, успела повернуться боком, и Уфимцев налетел на нее как на столб.
- Куда летишь, ирод! - воскликнула бабка, убедившись, что столкновение молоку вреда не принесло, - Глаза-то разуй!
- Пардон, мадам! - Игорь лихо обрулил тумбообразную старуху и выскочил на улицу.
…Планерка шла уже десять минут, когда в кабинете главного редактора появился Уфимцев. Он виновато кивнул Давицину, пробормотав:
- Транспорт проклятый, Алексей Николаевич…
Пробираясь к свободному стулу у окна, он походя пожал руку Бунину, погладил по плечу Анечку и постарался не встретиться с недовольным взглядом Шведа. Тот, естественно, был не в восторге от опоздания своего подчиненного.
- Как раз кстати, - произнес редактор, обращаясь к Уфимцеву, - Что у тебя есть в завтрашний номер?
- В завтрашний? - Игорь поднял глаза к потолку, вспоминая, - Да ничего… Я ж сегодня в ночной рейд иду с милицией Заволжского района. К понедельнику материал будет.
- Это к понедельнику, - редактор взялся за Уфимцева основательно, - А нужно назавтра. Через час в город на теплоходе из Москвы прибывает кинофестиваль "Созвездие-92". Как следует из названия, кинозвезд и известных режиссеров на нем будет немало. Бери фотографа и дуй на пристань: возьмешь несколько интервью у знаменитостей. Там, например, будет режиссер Станислав Говорухин. Знаешь такого? - подковырнул он журналиста.
- Как же, - корреспондент поднял брошенную перчатку главного редактора, - "Глеб Жеглов и Володя Шарапов за столом засиделись не зря…", "Россия, которую мы потеряли…", то да се, "Вор должен сидеть в тюрьме…", "Он же никто, он же фук…"
- Сейчас Говорухин подался в политику, - продолжил редактор, - Но политические взгляды режиссера меня не интересуют. Побеседуй с ним на тему культуры. О судьбе отечественного кинематографа, например. Вопросы есть?
Уфимцев встретился взглядом с фотографом Володей Соколовым, подмигнул ему и возразил:
- Это же тема отдела культуры. Причем здесь я?
- Он и без того загружен. Короче, к четырем часам дня интервью должно лежать у меня на столе. Потом можешь отдыхать перед своим рейдом. Отправляйся.
- Понял, - Игорь кивнул Соколову и начал выбираться из кабинета, задевая коленки коллег. При этом круглые коленки Анечки он задел дважды, Шведу наступил на ногу, а с Буниным еще раз обменялся рукопожатием.
…-Ну что, Володь, - обратился он к фотографу уже в коридоре редакции, - Наступает жаркий период нашей с тобой творческий биографии. Ты к нему готов?
- Пойду кофр возьму, - ответил на это Соколов. Его отличительной чертой было хроническое отсутствие юмора. Собственно говоря, поэтому Уфимцев и любил с ним работать - скучать не приходилось.
Игорь посмотрел в удаляющуюся широкую спину фотографа и вспомнил казус, приключившийся с ним и Соколовым месяц назад.
…Соколов любил снимать "воздух". На жаргоне фотокорреспондентов это означало следующее: идет "фотик" по городу и видит бабушек, сплетничающих на скамеечке, влюбленных, целующихся в сквере, кота, что на дерево залез, а спуститься боится… Все эти мгновения бытия не пропускал "Олимпус" фотографа. Снимки печатались, а потом клались на стол Уфимцеву.
- Игорь, - говорил Соколов, - Ты подписи какие-нибудь к ним придумай. Ты же умеешь… Гонорар получим, да и тебе строчки в зачет пойдут.
Уфимцев глубоко вздыхал и начинал извращаться.
Как-то Соколов положил две фотографии. На одной были изображены две перевернутые телефонные будки. На другой - здание недавно открывшегося автосервиса в спальном районе Брагино.
- Игорь, - задушевно произнес Соколов, - Хозяин автосервиса обещал нас на презентацию пригласить, если мы эту рекламную шабашку под видом новостей пустим. Да еще пять тысяч рублей отвалит. Плохо ли?
Деньги Соколов любил очень.
- Для того, чтобы эту лажу под новости подогнать, нужно сделать ее интересной простому читателю. Ну и что там интересного есть, в этом автосервисе, - вздохнул Игорь, - Чего у других нет?
- Бар есть.
- Хоть что-то есть отличимое… Так и назовем "информашку": "Пока пьешь кофе, твой автомобиль отремонтируют".
Вторую заметку Уфимцев обозвал "Вот кто-то с пальмочки спустился" и с благородным гневом и сарказмом заклеймил неизвестных хулиганов, которые портят телефоны. Мол, интеллекта у этих вандалов не больше, чем у диких обезьян.
…А на следующий день разразился скандал. В типографии подписи к снимкам перепутали, и подпись "Вот кто-то с пальмочки спустился" была помещена по соседству с фотографией автосервиса. Текст же об услугах водителям сопровождала иллюстрация разгромленных телефонных будок. И все бы ничего, да выяснилось, что его хозяин является уроженцем солнечного юга, и поэтому воспринял слова за оскорбление.
- Я же нэ дурак! - возмущенно кричал он в коридоре редакции, - Я всо понимаю. Опечатка эст опечатка. Но мнэ друзья стали звонить, говорить, что это конкуренты устроили. Это я с пальмочки спустился! Я, между прочим, вообще финики не лублу. Требую еще два раза напечатать фото с подписью. Правильно! Нэт! Пять раз!
В итоге сговорились на одном.
С тех пор Уфимцев с большим подозрением относился к просьбам Соколова "подписать воздух". Да и фотограф решил до поры прекратить свою практику - пусть пока страсти улягутся.
…-Ну что, пошли Говорухина снимать?! - вынырнул из лаборатории Соколов.
- Пойдем, - ответил Игорь, нащупывая в кармане диктофон, - Станислав Говорухин - все-таки лицо значимое - не то, что твой "финиковый воздух". В типографии не перепутают.
Волжский промозглый ветер поздней осени отчаянно трепал транспарант на борту теплохода, угрюмо ошвартовавшегося у стенки речного вокзала. Группочка журналистов мерзла на причале, поглядывая то на надпись на транспаранте: "Кинофестиваль "Созвездие-92", то на пустой трап, на котором созвездия почему-то не наблюдалось.
- Дрыхнут, гады… - предположил Володя Стасов, выразительно почесав кадык под бородой, - После вчерашнего.
Наконец дверь напротив трапа распахнулась, пропуская худенькую, похожую на взъерошенного воробья, девушку. Ощущение взъерошенности добавляли серое, осунувшееся лицо, поднятый воротник куртки и судорожно засунутые в карманы кисти рук.
Девушка невыразительно посмотрела на журналистов и торопливо шагнула в сторону от них, к краю причала.
- Это же Глаголева! - громко проговорил Соколов, - показывая пальцем на взъерошенного воробья, - Вера Глаголева!
Актриса вздрогнула и отвернулась, стараясь выглядеть отрешенной и невозмутимой.
- Игореха, - басил Соколов, щелкая затвором фотокамеры, - Ты чего ждешь? Возьми у нее интервью!
- Похоже, что она не склонна давать интервью, - ответил Уфимцев, - Видишь, человек хочет просто подышать свежим воздухом. Для интервью у нас Стас Говорухин припасен.
…-Черт, - восхищенно бубнил Соколов, - настоящая Вера Глаголева! А?
Девушка сжималась еще больше. Будь чайкой, она давно улетела бы с этого холодного причала подальше от российского октября и надоедливых провинциалов, да и всего этого фестиваля, придуманного Гильдией киноактеров, чтобы подкормить голодных артистов в эпоху безвременья.
Трап внушительно заколыхался: на него фирменным выходом - со шляпой на затылке, руками, засунутыми в карманы развевающегося длинного светлого пальто из тонкой шерсти, и с изогнутой черной трубкой в зубах - шагнул Станислав Сергеевич Говорухин. Вслед за ним, так же значимо, но не с голливудской невозмутимостью, а с родной советской улыбкой, шел президент Гильдии актеров Евгений Жариков.
Президент сразу же захватил внимание пишущей братии:
- Господа, знаете, почему я рыжий?
Господа журналисты, естественно, этого не знали.
- Я снимался в Америке, господа! Играл там Сталина. А он был рыжий!
Жариков снял кепку и продемонстрировал всем любопытствующим выкрашенные хной волосы.
Говорухин, который не играл в Штатах Сталина, надвинул шляпу себе на глаза и отошел к мерзнущей Глаголевой.
После того, как к Жарикову подлетели две телевизионные группы, он еще два раза рассказал байку про Америку и цвет волос Сталина. И тут за известного актера взялся Соколов:
- Товарищ Жариков, товарищ Жариков!
(При слове "товарищ" президент Гильдии едва заметно поморщился, но фотограф никогда не обращал внимания на такие тонкости в поведении людей как мимика).
…-Знаете, товарищ Жариков, я как щас помню ваш фильм "Рожденная революцией"!
При последнем словосочетании актер вздрогнул и несколько обиженно ответил:
- Я снялся и в других фильмах!
Но Соколова остановить уже было нельзя.