Мороз несколько ослабел, но кусал все равно ощутимо. Уфимцев нежно поглаживал в кармане шкалик водки, но пить не предлагал: ему не хотелось дышать на потенциальных покупателей запахом спиртного. Впрочем, потенциальные покупатели покупать куртку не спешили.
- Нужно подождать, - подбодрил новоявленных торговцев сосед, - В пятницу на моторном заводе зарплату выдали за три месяца, так что народ потянется.
Народ тянуться не спешил, несмотря на заполненное торговцами поле. Редкие покупатели подходили к Уфимцеву, спрашивали цену и отходили. "Не "моторщики", - успокаивал он себя, - У тех денег много". Пальцы на ногах тем временем уже переставали слушаться.
- Игореха, смотри! - неожиданно толкнул его в бок Иванов, - Кипеж какой-то начинается!
Уфимцев посмотрел в указанную Андреем сторону и увидел, как на поле в спешном порядке торговцы начали собирать вещи, предназначенные для продажи. Вскоре обнаружилась и причина этого: среди рядов неспешно прогуливались две женщины в сопровождении нескольких мужчин, одетых в камуфлированные армейские бушлаты.
- Кто это такие? - поинтересовался Игорь у соседа.
- Налоговая, - ответил тот, судорожно сворачивая целлофан вместе с коврами.
- А чего им надо?
- Сборы проверяют.
- Ну, у нас со сборами в порядке, - утешился Уфимцев, - А чего вы-то собираетесь, вы же тоже "местовое" платили.
- Береженого Бог бережет, - ответил мужик и торопливо отвалил в тылы импровизированных торговых рядов.
- Смотри-ка, Андрюха, они у барыг какие-то две бумажки проверяют, - взволнованно обратился Уфимцев к напарнику, - А у нас только одна.
- Ты-то чего меня спрашиваешь? - ответил тот, - Ты у нас главный барыга - вот и решай.
- Ладно, - решил Игорь, - бегать не будем. Посмотрим, чего будет дальше. "Баунти" у тебя? Давай одну. Придушим моего "мерзавчика".
Водка на морозе ушла в горло в два глотка легко, как вода. Кокосовая же стружка связала рот и никак не хотела напоминать о тропическом лете и красивом острове из популярной рекламы.
- Бляха-муха, - кое-как прожевал Уфимцев, - Надо было "Марс" брать!
- Один хер на морозе эту дрянь есть невозможно! - не согласился Иванов.
Тем временем напротив неофитов бога торговли Меркурия остановились проверяющие. Ближайшая дама неторопливо протянула руку за квитанцией.
Игорь, стараясь дышать в сторону, протянул смятую бумажку.
- Это местовое, - проговорила налоговый инспектор, - А где местный сбор?
- Какой местный сбор? - недоуменно ответил Игорь, - На щите у администрации рынка про него ничего не говорилось.
- А там и не должно было говориться, - подключился к беседе мужчина в бушлате, - Местный сбор - это налог, который вы должны платить не рынку, а районной администрации. Платите штраф.
- Да мы в первый раз! - возмутился Уфимцев, - Откуда мы знаем еще про какой-то местный налог! Нигде никаких объявлений нет!
- Незнание законов не освобождает от ответственности, - хладнокровно ответил камуфлированный и показал рукой на припарковавшийся неподалеку микроавтобус, - Пойдемте в "рафик"!
- В общем, мужчина! - в "рафике" инспектор почувствовал себя свободнее, - Документы при себе есть? Или мы сейчас на вас составляем "административку" или платите штраф.
- Сколько? - поняв, что без последствий он из этого микроавтобуса советского образца не выберется, спросил Игорь.
- С учетом налога пятнадцать тысяч рублей.
Куртку, купленную в Москве за "тридцатку", Уфимцев намеревался загнать за шестьдесят. С учетом штрафа навар уже составлял те же самые пятнадцать тысяч. Хорошо, что он взял дополнительные деньги из дома на всякий случай, если придется сдавать сдачу…
- Ладно, - буркнул он, - Давайте квитанцию.
Выбравшись наружу, Игорь подошел к другу, уже свернувшему товар.
- Чего маскируешься? - зло произнес он, - Нас уже нагрели. Теперь мы честные барыги! Давай водку!
Он демонстративно повернулся к инспекторам, наблюдавшим за ними из автобуса, свернул пробку, призывно протянул в их сторону руку с бутылкой и в один присест выхлебал половину:
- За ваше здоровье, господа мытари!
Инспектора ухмыльнулись в ответ, развернули машину и уехали: план по штрафам ими был выполнен. Через десяток минут на прежнее место вернулись ковроторговцы.
- Смылись! - обрушился на них Уфимцев, которого после штрафа и водки охватила бесшабашная злость, - Значит, знали про второй налог. Чего нам-то не сказали, а? Подставили? Барыжье племя!
Ковроторговцы отмалчивались.
Как обычно бывает, сразу после темной ночи наступает рассвет. Не прошло и пяти минут, как напротив Игоря с Андреем остановилась молодая пара. Рабочий паренек поинтересовался ценой.
- Бери за пятьдесят пять - я сегодня добрый! - залихватски ответил корреспондент.
Деньги перекочевали в его карман. Еще через десять минут и Андрюха сплавил свою изоленту с кусачками.
- Мда, - философски заметил Уфимцев, - Видимо, этим штрафом мы заплатили жертвоприношение богу Меркурию. И он к нам смилостивился. Бывает же такое… Ну, господа барыги, - обратился он к мерзнущим ковроторговцам, - бывайте. И не забывайте, что Бог - не Микишка, он все видит.
Промерзшие друзья по дороге домой зашли в кафетерий, взяли по "сотке". Молча выпили. Говорить не хотелось. Игорь горько думал: "Даже с учетом штрафа я за два часа заработал десять тысяч. Ежемесячная моя зарплата - тридцатник. Если так дело пойдет, все на барахолку двинутся. Кто работать-то будет?"
Придя на работу в понедельник, он "отомстил" "мытарям" и "барыгам", написав о своем торговом приключении небольшую, но гневную корреспонденцию. Каково же было его удивление, когда через неделю, увидев ее в газетной полосе, Игорь обнаружил тут же рядом опровержение, высмеивающее его, Уфимцева, злоключения на рынке. Впрочем, поразило его не оно само, а подпись под статьей. Под материалом стояла фамилия его приятеля и собутыльника Александра Сальнова.
- Ты чего, Саня? - встретил его в курилке Игорь, - Охерел?
- Да ладно тебе! - примирительно пробормотал Сальнов, - Тебе же от этого хуже не стало, верно? А мне - надо…
- Чего надо?!
- Ну, только тебе скажу… Надоела мне эта журналистика. Весь день в беготне, а вечером дома, вместо общения с семьей, материалы на машине долбишь. В общем, узнал, что есть вакансия в налоговой полиции, им нужен пресс-секретарь. Вот мне в налоговой и предложили, в качестве будущего сотрудничества…
- Друга заложить!
- Зачем заложить…
- Ну, обосрать публично… Молодец, так держать. В тридцать седьмой год ты бы вписался идеально.
Впрочем, подвиг Сальнова в полиции не оценили и на работу не взяли. Тогда Уфимцев не знал, что спустя три года он сам займет это место. И только позже Игорь поймет цинизм стихотворения, прочитанного как-то на кухне его автором:
Ты не плачь, мой товарищ, сожмись:
Твоя рваная рана смертельна.
То не боль, то прощается жизнь,
Что прожита не так уж бесцельно.
Я ботинки твои доношу,
Ведь мои на камнях все избило.
И невесте твоей напишу,
Чтобы замуж скорей выходила.
Глава двенадцатая
Пекинский "скорый"
"Гэдээровская" пишущая машинка "Эрика" звонко щелкнула - Уфимцев поставил точку в материале. Он с треском вытащил из каретки напечатанный лист бумаги и пробежал его глазами: репортаж о буднях армейского корпуса ПВО, защищающего небо от американцев, вышел бодрым и в меру патриотичным. За строками также остались двухмесячные задержки офицерского жалования и грядущая перспектива сокращения части, потому как потенциальный враг победил, не прибегая к бомбежкам.
Некстати вспомнилась прочитанная когда-то ленинская цитата про коммунистов, которых невозможно победить, пока они сами этому не поспособствуют. Ну, это в заметку не тоже вставишь: редактор - демократ вычеркнет, а коммунисты вообще обидятся…
…Так, теперь нужно придумать какой-нибудь бойкий заголовок, чтобы читателю сразу бросалось в глаза. Игорь вспомнил ироничную песенку-шлягер и решил позаимствовать из нее строчку. Легло сразу в масть: "Стой, кто летит?"
Наскоро считав текст - выправив опечатки и расставив абзацы, Уфимцев сдал корреспонденцию ответственному секретарю, вернулся за свой стол, посмотрел в заметенное окошко и тоскливо подумал: "Пойти водки, что ли выпить?"
- Игорек, ты уже закончил? - к Уфимцеву подрулил Сальнов, - у меня как раз бутылка "Сленчева бряга" имеется. Накатим?
Игорь отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на Саню. После фокуса с опровержением, Шурик усиленно пытался загладить вину. Как правило, это "заглаживание" представляло собой предложения выпить за его, сальновский, счет. И Уфимцев, держа дистанцию, все чаще склонялся к мысли, что Сальнова нужно простить: должен же человек иметь право на ошибку и на искупление?
За спиной Сальнова, как рукотворный образ вечной трезвости, материализовался длинный иудейский нос Шведа:
- Соображаете на двоих, друзья-приятели?
- Третьим будешь? - в классической форме ответил Уфимцев.
- Пить - здоровью вредить, - не менее классически ответствовал Швед и тут же добавил в готовый обрести реальные формы "Сленчев бряг" несколько капель молока:
- Игорь, ты про пекинский "экспресс" что-нибудь слышал?
- Кое-что. Есть такой скорый поезд "Пекин-Москва", который проходит через наш город. Оплот китайцев-мешочников, которые везут свое барахло в столицу. У нас он останавливается на севере области - в Данилове, и в Ярославле. И там и тут, пока поезд стоит, прямо с перрона идет торговля шмотьем очень низкого качества. По дешевке. Потом это шмотье появляется на рынке, уже, естественно, с наценкой. Все.
- Ты, я вижу, прекрасно осведомлен! - ехидно заметил Швед, - А почему результатов твоей осведомленности нет на страницах нашей газеты?
- А потому, - ответил Игорь не менее ехидным тоном, - что каждый должен заниматься своим делом. На мне числятся "силовики". А то, что предлагаешь ты мне, есть зона ответственности отдела экономики. Вот он пусть и разбирается, что за барахло везут китайцы, какого оно качества и куда смотрят власти!
Однако Швед не думал сдаваться.
- А милиция - это что, не власть? - ответил он, - И она не отвечает за тот бардак, что творится на перронах? В общем, Уфимцев, кончай пререкаться и начинай готовить материал на эту тему… Ей-Богу, Игорь, ты как маленький: сидишь на контракте, получаешь от строк, а еще нос воротишь. Берешь пример с Бунина, что ли? Это он у нас в вечном творческом кризисе…
На этой ноте Виктор вышел из кабинета.
Уфимцев выразительно почесал нос, посмотрел на Сальнова и буркнул:
- Вроде ты у нас в экономическом отделе обретаешься, а? Вместе с Бунчичем. Припахали "дедушку", да?
- На мне четыре материала висят, - ответил Сальнов.
- Вот поэтому грузят на того, кто больше увезет, - заметил Игорь, - Ладно, Санек, твой "Сленчев бряг" будет ждать Нового года. А пока… Пока займемся хлопцами из Поднебесной.
Когда через несколько лет на экраны страны вышли ставшие знаменитыми "Улицы разбитых фонарей" - первый фильм о жизни настоящих, а не придуманных ментов, Игорь поразился сходству киношного Соловца с реальным начальником оперативно-розыскного отдела транспортной милиции майором Анатолием Седковым. А еще спустя время Уфимцев поймет, что в интеллигентном лице Седкова и его коллег ему посчастливиться застать представителей старой советской школы розыскников-профессионалов, которых потом вытеснят другие "менты" - с бандитской стрижкой и манерами "агента национальной безопасности", которого сыграл актер Пореченков в одноименном фильме.
Седков задумчиво покрутил в пальцах красные корочки журналистского удостоверения Уфимцева и заметил:
- Мда. Как всегда, у нас за все отвечает милиция. Раньше хотя бы мы это бремя с партией делили, а сейчас одни остались.
Он помолчал, потом поднял на Игоря спокойные, чуть ироничные глаза:
- Собственно говоря, вы не совсем по адресу. Наплывом диких капиталистов из Китая должны заниматься гражданские власти, а не милиция. Но они, видите ли, не справляются. Иными словами, наши демократические власти не знают, что нужно делать.
- А вы знаете? - спросил Уфимцев.
- Мы должны только "предупреждать-пресекать-выявлять", а не регулировать. Но… Эх, Игорь Вадимович…
- Можно просто по имени.
- Тогда я для тебя просто Анатолий. Так вот, у нас на самом деле есть очень интересные темы для вас… тебя. Кражи грузов и целых прогонов рельсов, банды шулеров, что орудуют на перегонах от Александрова и до самого Архангельска… У нас же - железная дорога, а это тысячи километров огромного хозяйства. А тут - китайцы…
- "Желтая опасность", - хмыкнул Уфимцев.
- На самом деле, здесь у нас, в центральной России, это не такая уж и опасность. Наоборот, они массово заполняют своим ширпотребом наш голый потребительский рынок.
- Паршивого качества…
- Но берут ведь! И китайцы будут шлепать это барахло, пока наши брать будут. Перестанем брать - станут делать качественные вещи. Они же умеют. Вспомните… Ах да, ты же не помнишь… В пятидесятые годы, еще до того как Мао разругался с Хрущевым, какие качественные шмотки и термоса они нам поставляли! Значит, могут, когда захотят.
- До того счастливого времени еще дожить надо. А пока я был на платформе во время стоянки "пекинского". Там черт знает что творится. Кожаные куртки летят из окон, люди лезут чуть ли не под колеса поезда. И два постовых в сторонке за всем этим наблюдают…
- А что ты хотел, чтобы они в свару кинулись? Их же затопчут!..
Седков помолчал, что-то обдумывая, потом произнес, снова перейдя на "вы":
- Давайте сделаем так. Я доложу генералу о вашем интересе по этой теме. Он примет решение и будем сообща работать. Начальник у нас - генерал старой формации: прессу уважает, считает, что вы - голос народа. А власть у нас - народная. Ну, по крайней мере, считалась таковой до недавнего времени. Так что, сигнал мы приняли. Будем реагировать…
Выйдя из кабинета начальника, Игорь нос к носу столкнулся с высоким парнем. Тот остановился, вгляделся в лицо журналиста в полутемном коридоре (лампочки в плафонах горели через одну) и воскликнул:
- Ба! Игорек! А ты чего здесь делаешь?
Уфимцев узнал в парне Виталика, учившегося с ним в параллельном классе.
- Работаю, - ответил он.
- У нас? Чего-то Анатолий Сергеич про тебя ничего не говорил.
- Да нет… Я журналистом работаю, пришел материал делать. А ты чего, в отделе Седкова?
- Да. Опером… Давай к нам в кабинет. Чайку попьем, за жизнь поговорим… - Виталий гостеприимно распахнул соседнюю дверь.
Воткнув в розетку штепсель алюминиевого электрического чайника Виталий, сел на угол своего письменного стола и произнес:
- Это хорошо, что ты у нас появился. Все почему-то пишут только о "территориалах"… Ну, понимаешь, о ментах, которые в райотделах работают. А о нас, "линейщиках", как будто забыли. Как будто мы не люди и славы не хотим…
- А есть чем гордиться?
- Представляешь, на прошлой неделе такой прикол вышел… Правда, не знаю, в чем здесь предмет гордости, но… В общем, слушай: вор-рецидивист… ну, условно, пока дело идет, назовем его "Копченый"…
- Чего уж ты стесняешься, - оборвал Виталия Игорь, - назови его сразу "Бисяевым". И тогда все граждане поймут, что наши менты ничего, кроме "Места встречи…" не смотрели.
- Гы… Давай так и назовем. Думаешь, слабо?
- Тебе-то? Да ни в жисть.
- Да ты слушай! Это не байка. Сергеич подтвердит. В общем "Бисяев" этот, упер в поезде Архангельск - Москва у простодыры, который поперся на перрон курить во время остановки, чемодан…
- А почему у "простодыры"? - спросил ехидно Уфимцев, - Если у меня в поезде чемодан сопрут, значит, я обязательно фраер ушастый? И уважать меня не за что?
Виталий замолчал, внимательно посмотрел в глаза Игорю и пошел заваривать чайник.
"Блин, - подумал корреспондент, - кто меня за язык тянул? Теперь без истории останусь".
- Держи! - опер протянул журналисту фарфоровую кружку с легкомысленными голубыми цветочками по краям, забулькал в свою, точно такую же, но с - надписью фломастером: "Виталик - человек хороший!", взгромоздился на стол и продолжил как ни в чем не бывало:
- Ты слушать будешь или нет? А приколы свои можешь девочкам в редакции отвешивать!
- Ладно-ладно! - примирительно поднял кружку Уфимцев, - Молчу и с благодарностью слушаю.
Через через минуту Игорь узнал, почему "терпилы" - то есть "пострадавшие", именуемые так на воровском и оперском жаргоне, делятся на "простодыр", "фраеров ушастых" и просто "терпил".
Пока обладатель чемодана, он же "простодыра", лениво курил на свежем морозном воздухе ярославского вокзала, мимо него неторопливо проследовал его сосед по купе. Вежливо попрощавшись с попутчиком, мужчина покинул перрон с коричневым чемоданом в левой руке - правой он поручкался со спутником. Последний же, только оказавшись в тамбуре уходящего поезда подумал, что чемодан в руке "Иваныча", с которым он мирно выпивал и закусывал всю дорогу, очень сильно напоминает его собственный… В это время поезд благополучно набирал обороты в сторону Александрова.
Скорее всего, вора "Бисяева" по "горячим следам" не нашли: практика продажи билетов по паспортам была внедрена на железной дороге гораздо позднее. Да и документы у преступника могли быть подделанными. Но… "Бисяев", он же "Копченый", он же вор-рецидивист с пятью "ходками" на "зону" и большим опытом "работы" по поездам, совершил нечто, благодаря чему навсегда вошел в историю транспортной милиции.
Вор торопливо проскочил залитый светом вестибюль вокзала, скатился по ступенькам на привокзальную площадь и нырнул в темноту дворов. Он кружил по лабиринтам переулков среди двухэтажных домишек послевоенной постройки и откровенных бараков, зажатых со всех сторон более молодыми девятиэтажками. Выскочил на неосвещенную улицу и увидел перед собой жилой дом с приокрытой дверью подъезда, из которого гостеприимно лился желтоватый свет.
Вор нырнул во внутрь. Он увидел длинный полутемный коридор со множеством дверей без табличек. В конце его чернело окно над давно немытым подоконником. "Бисяев" положил чемодан на подоконник и вытащил перочинный нож, чтобы открыть незамысловатый замок…
В это время за ближайшей дверью приглушенный разговор прекратился и в коридор вышел человек в сером кителе и погонами старшего лейтенанта милиции. Он обернулся к собеседнику - капитану и проговорил: "А откуда ты ее возмешь, раскрываемость…"
Взгляд старшего лейтенанта остановился на "Копченом", на перочинном ноже у того в руках. После чего старлей, он же следователь линейного отдела транспортной милиции, автоматически, заученно за время десятков обысков, казенным тоном произнес:
"- Ну и чего у нас в чемоданчике?"
Обалдевший вор так же автоматически ответил:
"- Не знаю. Только что подломил…"
… - И куда он попал? - отсмеявшись, спросил Уфимцев.
- В линейный отдел милиции вокзала Ярославль-Главный, - ответил Виталий. - Там вывеска ма-ленькая такая. И днем-то не особенно разглядишь, а уж вечером-то и подавно. В общем, вор сидит, ждет "терпилу", пока тот на опознание соберется. Заявление-то тот мужик уже в Александрове написал.