Шло время крутых перемен...
- Вам, - протянул дежурный трубку.
- Кто?
- Не назвался.
- Давайте!
- Алло! Это я! У тебя там как? Ничего?
- Ничего у меня, Виталий.
- Правда?
- Да. Чистая правда. Чего ты уехал?
- Да так, загорелось… Начальник, я думал, раз вызвал тебя - то с концами.
- Да нет. Все концы у меня.
- Может быть, на охоту?
- Сегодня?
- Как можно скорее!
- Скорее? Что ж, вполне, скоро буду готов…
- Тогда, может, завтра?
- Горю термоспичкой, поверь. Хотел бы, хоть завтра…
- Ну так когда? - взволновался Виталик.
- Давай телефон, позвоню.
- Запиши.
- Я запомню, диктуй!
Потемкин сказал: "Позвоню" и Виталик ждет. Рука, сгоряча, рвет и мнет посторонние, мелкие вещи - и тянется к трубке. А тот не звонит. "Вчера это было, ага! - встрепенулся Виталик, - Вчера же он взял телефон. Остается, о боже, два дня! О, мама, Потемкин, звони же! Звони!".
***
- Потемкин, - легко, уголками губ, улыбнулся начальник, - глупостей ты не наделаешь, а? Ты как в трауре ходишь? Обижен?
- А кто не обижен нынче?
- Забавно…
- Забавно, а кто у нас правит, Держава людьми, или люди - Державой?
- Хм, вот умеешь спросить ты, Потемкин…
- О, не проблема. Ответить трудно.
- А сам как считаешь, - кто?
- Я понял, что и не первые, но и не вторые. Какая-то третья, стихийная сила.
- Стихийная?
- Стихия, товарищ майор - идеалы наши. Новые, пока не понятные и - не самые лучшие.
- Откуда такие мысли?
- В поле свежий ветер пролетал…
- А-а, Газманова слушал?
- Не только.
- Но, верно сказал: новые и не лучшие. Надо же, - Цымбал качнул головой, - а это правда, Потемкин! Но, - Цымбал насторожился, - ты что, хочешь сказать, что таким идеалам служить проблемно?
- Проблемно.
- Уйти захотел?
- Пожалуй...
Охота под угрозой срыва
- Пятилетку? - кричал в трубку Славик, - Ждать будем, а? Вы, оба, охотники хреновы, черт вас! Вы где?
- Я Потемкина жду, - оправдался Виталик, - и бросил трубку.
"Звонок кандидата на небо!".
Момент в судьбе, наступал переломный. Суровую школу, - он это чувствовал, - Виталик, переживет. Такую же силу и власть над собой, над другими, и над обстоятельствами, - как и Лахновский, - он обретет. Фигура, похоже, уже выходила на его игровое поле. Потемкин, случайно, будет застрелен, из дробовика. Такое вполне может быть на охоте. А Славик, - коллега его, компаньон по охоте, осознав содеянное, застрелится сам. Той же, заячьей дробью.
Сделает вид Лахновский, что ничего непонятного не произошло. Но, поймет все. Как потом не оценить Виталика? Это не "сопли жевать" - а крутой поступок! Придется Альфреду молчать и ценить всю жизнь! "На равных с Лахновским увидел себя Виталик. Дух замирал от грядущего равенства. Жизнь начинала Виталику поддаваться! "Дай-ка водки!", - сказал он себе, чувствуя твердость в руках. Поскольку игра не бывает без жертв, то господь игрока не считает убийцей? Не должен считать...
Рука не рвалась к телефону. Не трещали мозги. И Виталик совсем не боялся завтра. Он ощутил, вместе с пивом, и вкус приходящего завтра. Реальный, как в банке "Баварии" 0,33…
***
Подняться, задвинуть штору - нетрудно. Тогда будет можно, припомнив простые картины минувшего дня, погрузиться в сон. А пока - не заснуть. Луна - вчера еще просто луна, сегодня смотрела в окно, во весь, полный, холодный и пристальный глаз. Ее свет белил стены и пол, давал тени, как солнце. В тени, и по темным углам, затерялся обрывками сон. И тот, пристальный взгляд, из-под стрехи небесного купола, сну не позволит собраться из тени, прийти, успокоить душу. Да только подняться, пройти и задвинуть штору, мешала боль. Образ сына, Виталика, в те же ходы потаенные, в душу входил, вместо сна.
"Ой, не рада, сынок. - Говорила мама. - Не рада… Соседка сегодня была, говорит, мол, счастливая ты, Ильинична! Пусть вдовая, воля божья на то, - зато сын в люди вышел. Машина заморская, вещи какие! Таких не видали. Что надо? - богатый. И горя не знает, и ты беззаботна. А наши? Мой - год без зарплаты. А дети? - одежды и той, мало-мальски нормальной, нет. А еда? Да плохо сейчас, ты же видишь, всем плохо! Телевизор, который привез ты в тот раз, она любит смотреть. А у них никудышный совсем: черно-белый, старенький…
Да только я вижу, сынок, у них лад, друг о дружке забота. А время плохое когда-то уйдет. И, я думаю, сына, плохое с тобой сотворят эти деньги. Чужие они - не твои. Чует сердце - шальные деньги. Машина хорошая есть, и дай бог, и считай ее счастьем! И хватит, Виталик. Приедь, давай тут поживем. С огорода, с хозяйства - нам хватит. А деньги шальные - им надо служить. Как дьяволу - денно и нощно - душа, в такой службе, сгорает, я знаю, Виталик! Сыночек мой, остановись!".
Сердце мудрое мамино, било в набат: власть денег открыто вступала в свои права! Власть, подати которой способны дотла истощить души подданных. Числу разоренных такой властью душ, не достанет счета. Она это знала, мама. Ребенку понять бы! Но, как? Только сердце болело в ответ…
***
- Что это, рапорт? Потемкин?
- Ну да, Николай Николаевич, рапорт.
- Оставь… - согласился начальник, - И, если хочешь, возьми выходных пару дней.
- Возьму, - благодарно ответил Потемкин.
- Ты что-то надумал?
- Хочу на охоту.
- Охоту? Хорошее дело, смотри, лишней водки не пейте, оружие водки не любит! - "А рапорт, - подумал начальник, - отставим. Подпишем потом, как вернется Потемкин. Случится вдруг, что-то: решение сменит…".
- Ничего, - с порога, негромко, добавил Потемкин, - со мной не случится. Сейчас подпишите. Сегодня же я передам его командиру "Тантала".
- "Тантал"? Тоже дело! Ты же спортсмен, Ваши многие там окопались.
- Да. А потом на охоту. Сегодня меня уже ждут. Ну а Вам… Зачем Вам работник, который с собой не в ладу?
"Он прав, - согласился начальник, - Идеалы не лучшие, новые и непонятные, царят в нашей жизни. Устои рушатся и стервенеют души. Многие ныне с собой не в ладу".
***
В квартире Виталика не умолкал телефонный звонок. "Ты что, устал жить? - если б мог, сам собой подсказал бы Потемкину аппарат, - Не звони!". Но не говорил ничего, сам собой, аппарат, и Потемкин звонил. Его ждали, и он так хотел на охоту. Он думать о чем-то другом, в свой последний день, не хотел, или даже не мог…
А Виталик не мог взять трубку. Он в это время, сжав зубы, и проклиная нелюдя, летел вниз по лестнице. Потому что пятнадцать минут назад, эта нелюдь звонила:
- Пил вчера?
- Да, немного было…
- Значит, бери такси, и - ко мне, немедленно!
Много слов, протестующих, пролетело в мозгу, но Виталик их проглотил, и сказал, прохрипел в ответ:
- Да, сейчас…
***
- Вот что! - гулял перед низким журнальным столиком, шеф, - Я ведь говорил, что с подачи твоей, закрываю все схемы. Ведь так? А простой на конвейере сколько стоит? Не знаешь? - остановился он, животом к лицу своего собеседника. - Так вот, с сахзавода пришли машины. Берешь их. Это - первое. Ведешь на склады, разгружаешь. Второе - три КАМАЗа, сегодня, со склада - отправишь в Россию! Ты понял?
Видя смертельную бледность Виталика, переспросил, тем же тоном:
- Ты понял?
Заметив, что достать сигаретную пачку из бокового кармана, Виталик не может, он усмехнулся, подошел к своему столу. Вынул оттуда, открыл пачку "Мальборо", выдвинул пару "стволов", и положил Виталику. Вернулся, сел в кресло и обыденно, просто, спросил:
- Ты еще не наделал глупостей? Нет? А измученный - видно химера заела? Не знаешь, что это - химера?
Виталик рассеянно: "Да" или "Нет", непонятно, кивнул.
- А один государственный вождь, Виталик, официально освободил от нее народ.
Издевался он, видя, что не понимает Виталик:
- Вообще же он был ефрейтором, но считался фельдмаршалом,* поэтому и освободил. Так вот, настрадался и хватит! Давай, покури и сейчас же езжай. Знаю, что говорю, потому, что Потемкина больше нет.
- Как нет? - мусорным комом в мозгу промелькнула шальная мысль: "Что, уже? Ты сам???"!
Но Альфред не заметил:
- Рапорт подал. - Сказал он, - Переходит в другую службу.
Депутат - слуга бескорыстный
- Ты что вытворяешь, Альфред?! - возмутился привычно, незлобно, Степан Иваныч, - Зачем будоражишь округу? Рай обещаешь народу. Не спятил?
- Да что Вы, не спятил. - Ответил Альфред, - Веду агитацию - вот и всего лишь.
- Зачем?
- Народного голоса ради! Затем, чтоб Лахновский, - а это я.....
- Ну, не я!
- Так вот, чтобы я, вот сюда, - Альфред показал у сердца, - положил мандат их полпреда!
- Бизнесмен, стопроцентно успешный? Зачем? Клепай себе деньги, покуда каплет. Хорошо ведь каплет, Альфред! Я не прав? Ты - проходимец! Натура такая. А депутат - он слуга бескорыстный. Народный слуга!
- Я это знаю. Но знаю и то, что политика - лучший бизнес?
Ответить не дали.
- Минуту! - в кармане Альфреда пищала "труба". - Что значит, - послушав, спросил он, - твое "до фига"?
"Да-а, - молча признался Степан Иванович, - и хорошо, что не дали…". Достойно ответить он затруднялся. Не знал, что сказать Альфреду.
Альфред диктовал задачу: - Значит, так: отыщи компрессор, и перекрой… И, чтоб, заменил все трубы. Да, двести метров! Все двести!
- В поселке - сказал он, убрав "трубу", - меняем худую, как жизнь, теплотрассу.
- В "Звезде"?
- Да, "Звезде"
- Там каждый год латают. Да толку: сверху бежит, в подвалы стекает. Хрен - не тепло у людей! Привыкли.
- Теперь, Вы же поняли, будет не хрен!
- Добрый дядя? Свои, бизнесмен, тратишь деньги?
- Свои.
- Думаешь, мы их вернем, или они, - работяги?
- Зачем так - они, или Вы? Я их сам верну!
- В качестве депутата? - остановился Степан Иванович.
- Вот именно. И хорошо верну, с хорошим наваром.
- Уверен, бизнесмен?
- Не уверен, знаю. Именно как бизнесмен, я знаю - что депутатство грядущее, это не та "почетная головная боль", о которой говорили мне Вы. Депутатство, политика - самый надежный и перспективный бизнес!
"Чудеса!" - покачал головой Степан Иванович, ветеран депутатского корпуса.
***
А через неделю в спецподразделении МВД "Тантал", вступил в должность новый сотрудник. Командир взвода Потемкин.
- Надолго он к нам, Юрий Юрич? - спросил Медведенко - зам. командира роты.
- А что?
- Да он - розыскник. Они - самобытный народ. Вживется? У нас же - другое, не то…
- Самобытный? Но они, Леша - пахари, это плюс. И еще плюсы есть: опера - народ тертый!
- На терке? О-то ж! Бока заживут, - по своим затоскует. Уйдет!
- Не загадывай, к черту, не надо...
***
А солнце в ту пору остыло. Бродило по низкому небу. Под ним лежал снег.
- Доволен? - спросил у Потемкина ротный.
- Вполне.
- Ну, спасибо, а чем?
- Юрий Юрьевич, враг очевиден! Как на линии фронта, его выбирать не надо.
- А там?
- Там его надо искать. Еще хуже - лепить!
- Круто! - удивился и покачал головой Юрий Юрич, - Ты как диссидент говоришь...
- Любой поиск приобретает какие-нибудь направления, так ведь? Найти верное - это чаще всего перебрать, десяток, десятки, неверных.
Ротный Потемкина, кажется, понимал, но не очень.
Юрий Юрьевич видел, как лоб Потемкина в пять-шесть рядов, неровно, прорезали напряженные складки: - Преступление - это плод. Результат конфликта, противостояния личностей, или их интересов. Иначе, - зачем оно? Это же риск, за которым можно не только разменную мелочь, - а жизнь потерять. Ведь так?
Ротный кивнул:
- А плод, как известно, всегда интерес вызывает. Где-нибудь, чей-нибудь... Мы ищем истину, а заинтересованные диктуют нам направления. Или перекрывают их. А я не хочу так.
- Поэтому ты и сбежал? Но это, мне кажется, было всегда. "Телефонное право" и прочее - что, ты забыл?
- Теперь оно за шкалой всех разумных пределов.
Свои мысли, на этот счет, были, наверное и у подполковника. "Ну?..." - говорил его взгляд.
- Общественный беспредел, Юрий Юрич!
- А ты, стало быть, его жертва?
- Да, так, примерно и есть. Но здесь я - солдат! А солдаты, Вы знаете, спать могут с чистой душой.
- Та-ак... - ротный, выйдя к окну, распахнул он его и, заложив руки за спину, стал смотреть вдаль. С высоты не совсем от земли далекого, пятого этажа.
- Я солдат, - сказал он, - и, как ты считаешь, - могу спать спокойно. - пружинисто развернулся ротный, - А не могу! Не могу, как и ты, в своем розыске!
- Значит, мы оба жертвы Великого молоха. Как же иначе? - это ведь молох Истории!
- Будь ты попроще, жертва! Плохо спится из-за того, как раз, что мы солдаты. А что нынче в Крыму, например?
- Татары? Да, уверен: все обойдется. Диктатор народ разогнал, а президент - вернул. Семья разрастается - будут проблемы. Семейные, бытовые. Но - не до войны.
- Ты самоуверен, Потемкин! В беспределе общественном - ты его сам достоверно мне нарисовал, - не дай бог, вспыхнет малая искорка! Что это будет? Пожар! Нас бросят его унимать. Не пожарных, - а нас! С кем воевать придется? Баррикады, в которых с обеих сторон, один враг - твой народ! Ты готов, ты подумал об этом, Потемкин?
Потемкин об этом не думал…
- Беглец, - проворчал подполковник, - сбежал ты оттуда, где сам не мог спать, - туда, где я спать не могу. Допуская, что это, может быть, мнительность обыкновенная, но, знай, что у нас по ту сторону могут быть только преступники и террористы - спокойно спал бы. Это нормально для нашего подразделения, к этому мы готовы. Я понял одно: делай что надо и - будь что будет! Иначе нельзя, мы солдаты, Потемкин.
Кокарду Сатана придумал
Инспектор ДПС ГАИ, Гапченко, перелистывал документы.
Пыхтел, на обочине, "Чемодан" - "Икарус". "Но сегодня - прищурился, глянув на номер, Славик, - "припалился" ты, друг мой! Сегодня мы возле тебя, головой поработаем". Он не спешил, потому что…
Реже стали встречаться Виталик и Славик. Отслужив свое, уходил, как уходит сезон удачи, и сахарный бизнес. "Трейд и К" - находила другую жилу, а жизнь продолжалась.
- Виталик, - итожа большие раздумья большого периода, обратился Славик, - ты же все знаешь... в торговле?
- Ты как-то забавно сказал: "все", а потом - "в торговле"!
- Вообще-то, теперь ты, как депутат...
- Заценишь, Славка! Я - помощник депутата.
- Один черт, у вас вон у всех суперксивы в карманах... Законов для вас не писано! Остановишь: не просто, а за нарушение, - проблемы пойдут такие, что хоть жезл бросай на асфальт, - и беги! И не трогал бы вас, да на лбу не написано. Дай-ка, твою рассмотрю.
- Посмотри, посмотри... Да, не много ты бегал-то, Слава, - косился с улыбкой Виталик, на Славкин живот, - а то похудел бы!
- С гербом! Государственный ты человек, Виталя! - оценил "суперксиву" тот.
- А на тебе, - усмехнулся Виталик, - гербов сколько? Считал?
- Что-то не догоняю?
- На шапке, - загнул первый палец Виталик, - раз! На двух погонах, - загнул он два пальца сразу, - три! Пять пуговиц, - пальцы, на правой руке, закончились, - по борту; на двух карманах; да плюс - ксива с гербом в кармане! Мало?
- А толку?
- Слав, - с умным видом, заметил Виталик, - вот ты ж говоришь: "на лбу не написано"… Ну, - у меня, - это да. Зато у тебя - написано!
Не было б глупо, Славик по лбу бы прошелся ладонью.
- Кокарда, умник! - воскликнул Виталик, - Она же на лбу. Отсюда и речь: у кого, что, на лбу написано. Нет, бог не зря для служивых кокарду придумал! А ты - скромника строишь мне из себя…
- Разве это придумал бог, Виталик?
- Ну, значит тогда, - примирительно, просто, сказал Виталик, - ее сатана придумал…
- Ну, ты даешь!
- Ну, если не бог, то, все-таки, - сатана!
- Скажешь еще, что я ему служу…
- Да, ему, Слав, ему, - а кому же еще!
- А ты?
- А мы - слуги народа! Мы скромные люди. Видишь, мы герб свой в кармане носим.
- М-да... - подтер нос ДПСник Слава, и потянулся к "Распутину" - водке, которую пьют люди среднего, или чуть выше-чуть ниже, полета. - Но, Виталь, у тебя голова! Вот, давай за нее! - толкнул Славик рюмку вперед.
- Погоди! - внутрь ладони убрал свою рюмку Виталик, - За дружбу - святое дело! Она - это первый тост.
- Святое... - вздохнул, опустил глаза Славик, - Да на фиг я, по большому счету, и нужен тебе?...
Виталик открыл из ладони рюмку, и рюмки сошлись, как столкнулись, приветственно, лбами.
Морщась от крепости духа "Распутин", Виталик ладонью, как Ленин, вперед указал:
- Нужен-ненужен - забудь! - хотел что-то сказать, высокое, да воздержался. - Чего ты хотел-то, в торговле своей?
- Твой босс же, я так понимаю, наш рынок держит… Да все, господи, - упредил он протестующий жест Виталика, - знают! А вот я смотрю - "Чемоданы" идут и идут, идут и идут! Из них каждый, ну, тысяч на пятьдесят, как минимум, "зеленью", тарится. И, - руками разводят: ребятки, а что? Мы - ничто! Мы же не нарушаем. Мы - ввозим!
- Тысяч на пятьдесят?
- Сто пудов: я сам это вижу!
- Видишь... ну, да, страж дорог… А денег тебе не дают?
- Так ведь не нарушают, вроде как: на ввоз…
- А вывоза нет?
- Нет.
- А деньги? - Виталик хотел прикурить: зажигалка на миг зависла. Он суть ухватил моментально, - Деньги, - ты не подумал? Ты что? Это разве не вывоз?
- Я спрашивал. Говорят, что хозяева через банк переводят. Мы, дескать, только записки везем, на вьетнамском, там отдаем, загружают по этим запискам, и мы едем назад. И все!
- Ты что?
- Ну, да! Я же спрашивал.
- А ну-ка, а ну-ка, - Виталик навел на лоб складки, подвинул, наполнил рюмки. Хотя еще не закусили... - Кто с ними еще, кроме водителей?
- Да еще один. Наш, экспедитор.
- А вьетнамцев нет?
- Они же "невыездные".
- Слав, это чушь!
- Что?
- Деньги.
- Ты хочешь сказать…
- Через банк - это чушь! Базар, Слав, запомни, - наличка. Никаких денег в Москву, за товар, он не переведет. Ты платежное поручение банка, когда-нибудь видел? Плательщик: кто он, в данном случае, а? Так вот, спекулянт на базаре - плательщик? А назначение платежа? А получатель? Базар? Мы о чем говорим, Славик? Смешно!
- Хм, так получается…
- Да, я так и скажу: деньги там. У них! А не только записки. Психолог!
- Что делать?
- Что делать? Что делать... - стал кушать и думать, Виталик.
- Ты вот что, - сказало он потом, - возьми меня, в другой раз, на смену!