Быть не может в дороге пустых чемоданов!
Не отдал документы, привычно, инспектор. Заложил руки за спину, и пошел вдоль автобуса:
- Что, - спросил он, - везем запрещенное?
- Да Вы что? - отвечал, удивленно водитель, - не знаете, что ли?
- Не слышу! - заметил инспектор, - Я не услышал.
- Господи! Да ищите! Оружие, там, наркотики… Вон, - взметнулась рука, - Шмонайте!
Инспектор подал жест напарнику. Тот, со вторым водителем, приступили к осмотру салона.
- Шмонайте? - дальше двинулся, вдоль автобуса, ИДПС Гапченко, - А что же Вы так-то, слова-то такие…
- Да что же Вы, - брови на лоб, - неподдельно, всерьез, изумлялся водитель, - да мы же знакомы, сто лет! Телевизор я Вам привозил.
- Я помню. Спасибо, а я - проплатил.
- Но, Вы же, в натуре, знаете сами, - зря этот обыск…
- Досмотр!
- Вот он - зря!
- А валюта?
- Что? - замерли оба, у колеса.
- Вы валюту везете?
- Да, бог упаси…
"Но, - заметил инспектор, - врасплох прозвучало!"
- Она так же ведь, в перечень входит.
- Да нет, никакой валюты, - пожал, неуверенно, мягко, плечами водитель.
- Но я же, - опять зашагал инспектор, - не тороплю Вас. Подумайте, а потом говорите.
- Какая валюта…
- Ну а на дорогу? А там, в Москве, кушать? Коллегам моим, а?
- Ах да, на дорогу! Да это ведь можно, - украдкой вздохнув, облегченно достал, запалил сигарету, водитель, - нормы есть. На таможне мы оформляем их, по декларации. Можно, а что ж…
- Ну, так вот, покажите валюту. Мы что же, враги?
Водитель, зажав сигарету зубами, так что от дыма сощурился и заслезился глаз, влез в карман, вынул оттуда десятку "зеленых":
- Возьмите, на память, и тему закроем.
Инспектор, все так же, с руками за спину, развернулся и зашагал назад. Не заметил десятки. Водитель, помешкав, нагнал его. Смахнул, какую-то, с кончика носа соринку. В руке, не таясь, "засветился полтинник". Но, инспектор его, точно так же, не видел.
Напарник, увидев старшего, вышел к дверному проему, сошелся глазами, кивнул, и развел руками.
- Ну, так вот, - закурив сигарету из пачки "Мальборо", сказал старший, - Вы добровольно, покажете нам валюту?
Оставшись, похоже, непонятым, уточнил:
- Личную, на свои расходы? Что разрешено…
Собеседник инспектора Гапченко, шумно вздохнул, показал рукой своему напарнику и достал кошелек:
- Смотри! - сказал он инспектору.
- Полторы! - согласился инспектор, - Нормально, имеете право…
- У них, - имея в виду экспедитора и второго водителя, отозвался напарник Гапченко, - то же самое. По "полторы"!
- Ну, выходи, - сказал Гапченко, - хватит, согрелся. Багажники, вон, осмотри.
- Ребята, вы что, давно руки свои, не того… в мазуте?
- Ничего, мы же не белоручки! Ты открывай.
Недовольно сопя, водители, с двух сторон, пооткрывали крышки багажных отсеков. У старшего из водителей, того, с кем Гапченко договаривался о телевизоре, в правой руке, подзависла зеленая "сотка". "Сотка"! Но Гапченко не замечал.
Загремели ключи, монтировки и ведра.
- Отойдите! - отпрянув назад от люка, сказал младший из ДПС, и, осмотревшись, вытянул изнутри ведро.
- Вот, - сказал он.
Гапченко, жестом велев остальным замереть, подошел.
- А что это? - посмотрев, обернулся он к экипажу "Икаруса-Чемодана".
- Командир… - упавшим, на снег, до обочины, голосом, произнес водитель.
- Так! Вы, - сказал экспедитору и второму, Гапченко, - шагайте в автобус, греться, а нам - дайте поговорить.
- Бери! - сказал он своему, показав на ведро, - И ты, - водителю, - и давайте туда, - показал на свою машину, - греться! И - думать, конечно…
***
- Багаж есть полезный из уголовного розыска, - давай, распаковывай, - говорил Юрий Юрич. - Не в плане, конечно же, заморочек ваших, оперативных, а в плане повышения боеспособности. Ты подумай.
- Подумаю, - пообещал Потемкин. Долго присматривался, как носят оружие милиционеры строевых подразделений, и родного спедподразделения также. Вырисовывалась тут корректива, в целях повышения боеспособности. И на одном из занятий по огневой, рассказал Потемкин вот что:
- Немцы и наши носили оружие по-разному. Наши - на поясе справа, даже и "набекрень" - к ягодицам. Немцы - слева, на животе. Оперативники носят так же. Таковы традиции? Не совсем. Ответ кроется в назначении портупеи. Это не декоративный атрибут военного человека. Это поддержка плечевыми ремнями, крест-накрест пояса, в местах расположения сабли и пистолета. Сабля отменена временем, и через плечо, соответственно, перекидывается один ремень. Туда, в этот узел поддержки, немецкий солдат перенес кобуру. Почему? Правый локоть, у правого бока - делает руку удобной - ну просто находка! - для захвата противником. Минус? Конечно!
Потемкин одернул застегнутый наглухо китель. Ладонью, не отводя плеча в сторону скользнул вдоль пуговиц. Легко, как закладка в страницах, скрылась ладонь под полою кителя. Предплечьем скользнул - и всего лишь. А из-под полы, тем же, кратким путем возвращаясь, ладонь подняла, выводя на прицельную линию, "ствол"!
Таким же путем, "не поморщив костюмчик", Потемкин вернул пистолет в кобуру.
- А когда мы в шинели? В плаще? Нужно отбрасывать полы, расстегивать их - когда ствол "по нормальному" - справа.
Слева, - самый быстрый и скрытный, доступ! Правда, не в женской одежде - там полы сходятся справа налево.
Инспектор службы, капитан Мотузко, проходя мимо зала, где проводил занятия взводный Потемкин, остановился, послушал немного, издали, вдруг развернулся и поспешил обратно.
- Вы знаете, - через пару минут спрашивал он командира "Тантала", подполковника Птицына, - что вытворяет ваш новый взводный? Да это прямое, грубейшее нарушение Устава! Да Вы отдаете себе отчет в том, что будет со мной и с Вами, вдруг что случится? Ведь это оружие! Что он творит? Он что - ребенок? Левый пистолет!...
- Присядь, - попросил командир, - расскажи, в чем дело?
Капитан рассказал.
- Вот, черт! - повел головой, удивился, ротный. - Надо же…
- Что, это все? - спросил капитан.
- Н-да-а… - сказал ротный.
- Этого, - я Вам сказал, и Вы знаете - быть не должно! "Немцы, наши" - Вы что? Как хотите, а я Вам сказал. И я умываю руки!
Если не обнаружено - нет нарушения…
В продолжение не предусмотренной Уставом темы, Потемкин сделал шаг дальше.
- Сержант Ромашкин! Продемонстрируй процесс производства выстрела.
- Для производства выстрела необходимо выполнить следующие действия. Расстегнуть кобуру, вынуть пистолет, снять с предохранителя, путем постановки флажка большим пальцем в нижнее положение. Свободной рукой, ухватившись за рамку затвора, оттянуть назад, преодолевая сопротивление возвратной пружины, резко ее отпустить. Возвращаясь, затвор подаст патрон из магазина в патронник, оставив при этом курок во взведенном положении. Патрон в патроннике, курок в боевом положении - оружие готово к применению. Ответ закончен!
- Момент пропустил, Ромашкин!
- А, ставим на предохранитель. Во избежание случайного выстрела. Флажок вернем в верхнее положение.
- Все верно, однако процесс, как история - долгий: "Снять… в положение. Свободной рукой ухватившись…" Обе руки… А дороги доли секунды! И свободной рука не всегда может быть. Скажи, а случайный выстрел сейчас возможен?
- Нет, патрон в стволе, но поднял флажок - значит, заперт затвор. Невозможен выстрел.
- Так. А в моем? - Потемкин вынул свой пистолет, показал. Флажок находился внизу.
- Возможен.
- Невозможен! Никак - ствол пуст. Опера носят так. Преимущества? При первом касании, сразу понятно, по флажку, - патрона в патроннике нет. Придя в себя, истекая кровью - все может быть, я сразу все понял. Минус одно движение: я не сбрасываю с предохранителя, - гоню рамку назад и взвожу затвор. А если в такой же, критической ситуации, я обнаружил флажок в верхней позиции, - значит патрон в стволе. Потому и заперт. Тогда, на последнем дыхании, - без всех предварительных операций, вывести ствол на прицельную линию, сбросить флажок и стрелять самовзводом. Преимущества убеждают?
- Убеждают, но как быть с Уставом? Им предусмотрено четко: в кобуре, по правую сторону от пряжки на поясном ремне…
- Устав необходимо соблюдать. Нарушение может быть установлено либо мной, либо проверяющим. Если никем оно не обнаружено, значит, нет нарушения. Так ведь?
- Спасибо, понятный ответ.
- Есть вопросы еще?
- Есть дополнение, по женскому крою. Как женщинам быть, если одежда их, оказывается, к ношению оружия не приспособлена? Что скажете?
- Перескажу прекрасно сказанное: у войны не женское лицо!
***
- Покажи план занятий, Потемкин, - потом, в рабочем порядке, спрашивал ротный. - По огневой подготовке конспект, разумеется, есть?
- Есть, - подтвердил Потемкин. Достал и представил к проверке конспект и план.
Ротный их полистал, почитал, расписался, где надо.
- А ты, - спросил он, возвращая бумаги, - дурному их не учил?
- Нет - спокойно ответил Потемкин, - дурному я их не учил.
***
Из "подземелья", где проходил инструктаж и раздача оружия, взводный Потемкин, всегда поднимался последним. Железо решеток, стальных косяков и запоров, гремело в ушах, пока поднимался наверх, по ступенькам, под сводами, столь массивными, прочными, что свет, любой яркости, придавал ощущение сумерек и глухоты настоящего подземелья.
Зато, после этого, взгляд, мимолетный и даже через стекло, на небо, побуждал оценить и приветствовать солнце. А оно, как всегда, было вновь не таким, каким было совсем недавно. Оно, с каждым днем, обретало легкость, и поднималось выше. Потому, что клонилось теперь не к декабрю, где приходится пережить свой, холодный и самый короткий день, а направлялось к вершине лета. Пусть, не так уже близкой, в начале весны.
***
- Потемкин, "Вьетнамская одиссея героя Чернобыля" - это не про тебя? - вспомнил вдруг ротный, статью из газеты "Известия"…
- Да, про меня.
- Ну, раз там был, значит, знаешь вьетнамский?
- Не слишком…
- Дело такое. Присядь. Ты автобус вьетнамский помнишь? Возле аэропорта?
- Понимаю, о чем речь...
- Ищут, коллеги твои. Но, пока суть да дело, шеф твой бывший, полковник Цупов, клиентов нам подогнал. Дал им совет: пока мы бандитов ищем вам нужна безопасность. Вообще, нужна. Так вот, говорит: обратитесь в "Тантал". Договор заключите, и будет вам, на законных, основаниях, - и защита, и сопровождение. Они уже приходили. Что скажешь?
- Да что я скажу? Разумно.
- Ну вот, - оживился ротный, - мы с руководством решили: берем это дело. И поручим тебе.
- А кому же? - добавил зам., - Твои посылают - тебе и работать. Все справедливо!
***
Два десятка туристов-предпринимателей, закончив последние приготовления, поубирали бумажники, списки и настроились на неуютный и долгий отдых в пути. Путь неблизкий - Одесса, "Седьмой километр". Задача поездки - закупки на опте.
В районе аэропорта автобус был остановлен нагнавшей его темно-красной "пятеркой".
Сотрудник ГАИ, козырнув, как обычно, принялся проверять документы водителя, двое других, "в гражданке", приступили к проверке у пассажиров.
- Предупреждаем: валюта, наркотики и оружие, - есть - лучше предъявить добровольно!
Какие наркотики и оружие, могли быть у этих, законопослушно примерных, граждан? Но вот, валюта… Увы, была - и у каждого! Когда паспорта, патенты, валюта - оказались в руках у старшего из сотрудников, тот, взвесив в руке, покачал головой, подивился объему и распорядился:
- Будем разбираться! Через, - он взглянул на часы, - сорок минут ждем всех в кабинете номер 313, в Управлении по борьбе с организованной преступностью. Ясно?
Полчаса не прошло, а "Икарус" с послушными коммерсантами, ждал, где велели. Но готовности этой и прилежания, не оценили. Не кому было. И даже когда еще десять минут прошло, все осталось так же. Вьетнамцев не ждали. И кабинета 313 в Управлении не оказалось. В ужасе непоправимой потери, на стол дежурному легло заявление от потерпевших. По городу принимались меры для задержания дерзких мошенников, но мало кто верил в их результат, особенно когда стало известно, что номер "пятерки" на самом деле принадлежит "Запорожцу" "не на ходу".
Пока же закончилось тем, что бандитов искали, а полковник Цупов - начальник розыска, дал для "Тантала" клиентов.
***
"Тантал" взял этих людей под надежную охрану. Для потерпевших, милиционеры "Тантала" были людьми не чужими и компетентными, в вопросах борьбы с преступностью. Слушали они о случившемся из первых уст, сочувствовали, и ссылались на взводного: "Лучше бы с ним. Он сыщик - разбирается больше". Однако, Потемкин, на эту тему, "не заводился".
Лок, староста и переводчик, для которого получался Потемкин шефом, вздыхал, да решился:
- Георгий, - сказал он, - мы знаем, ты сыщик! Ты в таких делах разбираешься. Надо поговорить
- Я сыщик бывший
- А разве это проходит?
- Любопытно: если сыщик, - то это навсегда?
- Думаю, да, - немного смутился Лок.
- Я скажу, как и другие: из сочувствия и симпатий, - но разве в этом есть что-то новое?
- Да. Ведь каждый способен сказать о луне, по-своему.
- Что это даст?
- Позволит, в итоге, увидеть истинный свет луны.
- Восточная мудрость?
- Ну, да, не моя.
- Интересная мысль. Я подумаю, потом позвоню.
И позвонил в тот же вечер:
- Ты не раздумал?
- Да нет! - удивился Лок. В душе прошел холодок тревоги. Едва уловимый сквозняк - как из дальних, непосещаемых комнат.
Легко неприязнь вползает в души
- Лок! - тоном первой ступеньки из долгих раздумий, сказал Потемкин, - Попробуй зримо представить все сказанное и пересказанное вокруг этого события: Луну завалить можно! Ты хочешь, что б мы пополнили этот добрый и бесполезный хлам? Цель у нашего разговора есть? Или это пустой разговор?
- Нет, - подумав, ответил Лок, - конечно…
- Я не умею сочувствовать, да и тебе ведь, не это же надо. Ты разобраться хочешь, не просто со мной поболтать?
- Да, - что-то смущало Лока…
- "Истинный свет луны"? - улыбнулся Потемкин, - Это меня привлекает. Готов согласиться.
- Я могу всех собрать: и своих и водителей, - всех. Пусть расскажут подробно, как было, всю правду. С чего начинать?
- Нет, Лок, ушами здесь правды не выслушать - ее здесь отыскивать надо. А начинать - с себя.
- С меня?
- Да.
- Я - сторона потерпевшая. Потом, я лично там не был. Как же, - пожал он плечами, - с меня?
- Все находится в нас, Лок. Начинать всегда надо с себя. Правило, которое на признает исключений.
- Будешь меня допрашивать? Мы устали от Ваших допросов, а толку? А я у тебя, как у всех, - получаюсь крайним. Ты что? Я не ожидал!
- Допрашивать я не буду: полномочий на это нет. Теперь нет… Мне не много надо, Лок, но расскажешь мне то, что не сказано следствию, о чем не спрашивали. Расскажешь, - и в этом я вижу преимущества и пользу. Тогда можно браться… То есть, нужно быть откровенным: ты это понял? И еще: сам-то готов? Знаешь: камешек покатился - сошла лавина.
Уж не пугал ли его Потемкин? - опять холодок пробежал в жилах Лока. Он смутно жалел, что "завел" Потемкина.
- Ты думаешь, как-то и я... - спросил неуверенно Лок, - причастен?...
- Как-то - конечно. Только: вина и причастность - разные вещи.
- Что я скрываю?
- Сумма! Точная сумма - я, например, не знаю.
Тишина подступала недоверчивой тенью к столу.
- Об этом написано столько, сказано. Все знают, - а ты нет!
- Но ты же спросил не о том, что я где-то читал или услышал в сплетнях и по телевизору. И я - не о том, что написано вами в бумагах.
- Тебе это важно?
- Важно! Нападавшие знали кто пассажиры; время выезда; куда выезжают; зачем; что везут и, наверное, - сколько. А я не знаю. Так вот, - откуда они это знали?
- Что, я им сказал?
- Не скажу так, но сумму ты знаешь!
"Во, попал!" - подумал бы Лок, думай он по-русски. Потемкин плотно, как жандармы царских времен, уже "сидел" на Локе. Ощущалась хватка, стряхнуть которую запросто не удастся.
"Как легко неприязнь вползает в души, - подумал Потемкин, - из-за того, что один и тот же предмет, люди видят по-разному!".
- Согласия, Лок, я еще не давал. Можем закрыть тему и разойтись.
- Семьдесят, Георгий! Зелеными! Вот что они забрали.
- Бан нгай ньинь дола?
- Да, пятьдесят тысяч долларов. А гривни - так, как написано там, в заявлениях.
***
Офицер, проведя инструктаж, открыл сейф и роздал оружие. А, выйдя к солнцу последним, пошел сказать: "Добрый день", водителям. "Похожи, - думал он, на ходу, - Пузатый? О, да! Круглолицый? Еще бы!" И так - что один, что другой, без разницы.
В салоне он осмотрелся:
- М-да… - и подошел к водителю, который был за рулем. Другой оформлял документы.
"М-да… - повторил, оценив про себя, водитель, - Ну люди! Вот обязательно надо "почухать" в руке что-нибудь!".
Вошедший, желая о чем-то поговорить, взялся за руль, и подергал его вправо-влево.
- А жалко их, а? - кивнул он в салон, полагая вьетнамцев.
Водитель перевел взгляд в окно и ответил:
- Н-да…
- Вот знали бы, да… - выждав немного, стал думать вслух офицер.
- Да знал бы я, - дернул плечами, водитель - так не остановился!
- А это вот дело - рука офицера прошлась по баранке, - Вы, наверное, лет уже десять, трете?
- Двадцать лет!
- И все в этом городе?
- Нет, по всему Союзу, но сами - отсюда.
- М-да? - хмыкнул опять офицер и спросил: - С напарником, не в одиночку?
- А Вы не думали, как это можно? - усмехнулся водитель, - Неделями в рейсе и одному?
- Да. Нельзя без напарника, просто никак. Был бы только нормальный. Ну уж как повезет…
- Мне повезло, не переживайте, мы с "Красным" уже, лет пятнадцать.
- Ого. Это много! ГАИшников знаете наперечет?!:
- Кто их не знает - племя? Знаем!
- Ну а тех, что вас "бомбанули" у аэропорта?
Водитель тряхнул головой:
Вот тех? Ерунда! Не они это были - "левые".
- И так оно было видно?
- Конечно. Менты так себя не ведут. Мы писали уже…
- А как?
- Да не так. Что я, не знаю - за столько-то лет!
- Ну, ладно, - потарабанил пальцами и, подумав, убрал, наконец, офицер свою руку. - Ладно!
Вышел было, да снова вернулся:
- Тьфу, я забыл! Ну, с богом! Как говорят: ни гвоздя, ни жезла!
А в коридоре "подгреб" к напарнику. Угостил сигаретой и поманил отойти к окну.
- Жалко все-таки Ваших друзей, ни за что пострадали, да так…
- Друзья мои не страдали!