- Слава богу, сегодня я не спешу.
- Какой кофе предпочитаете?
- На Ваш вкус.
- А на Ваш?
- Зеленый чай.
Лахновский коротко сделал заказ.
- Предлагаю такую повестку… - сказал Потемкин. - Инициатива Ваша, значит Вы, - аккуратно, ладонью показал на висок Потемкин, - думали больше, чем я. Логично?
- Логично, - кивнул Лахновский.
- И картину, в деталях, сложили, обосновали доводы, после чего пришли к нам.
Лахновский внимательно слушал, кивая в такт правильной мысли. "Увлекся" - заметил Потемкин. Сделал паузу, и сказал:
- К сожалению, - он улыбнулся смущенно, - привычка есть, вредная…
Лахновский глазами - весь во внимание!
- Знаете ли, курю…
- Пожалуйста, - Лахновский вынул из стола пачку "Мальборо", выбил щелчком два "ствола", и протянул Потемкину.
- Давайте! - с благодарным кивком, сказал Потемкин.
- …?
- Доводы. Они же ведь есть.
- Да. Мы понимаем нелегкое материальное положение нашей милиции и ее сотрудников. Сотрудничество по договору с вами, существенно поправит материальное положение и материально-техническую базу "Тантала" - первое. Взвод, Вы понимаете, будет полностью независим от госбюджета, который давно и надолго, пуст. А люди, в достойных условиях - и работать будут достойно. Так?
- Так, - согласился Потемкин.
- Мы, в свою очередь, надеемся получить надежную, гарантированную государством, охрану.
- Главным образом - охрану физических лиц?
- Да.
- Вооруженную и полномочную, в лице государства?
- Верно.
- Это, мы сейчас говорим о втором аспекте?
- М-м… - уличенный в некоторой непоследовательности, Альфред Петрович загладил ее улыбкой, - Да, это уже о втором.
- Со своей стороны, - кивнул Потемкин, мы даем вам серьезный козырь, - действия наших сотрудников, даже неадекватные, в Ваших интересах, приобретают законную силу.
- Верно, - неторопливо признал Лахновский.
- Неадекватные, вплоть до применения оружия, задержания, других силовых мер…
- Все так… Понимаете верно, - неторопливо, спокойно сказал Альфред.
- Основные аспекты поняты, Альфред Петрович. Мне поручено заняться Вашей инициативой, от изучения обстоятельств, до формирования взвода.
- Уверен, что поняты верно! Что ж получите в Ваше распоряжение все, что необходимо, - Лахновский умело скрыл вздох облегчения. - Вот не курю, - сказал он, - а привычка вредная есть. Вы как, - он явно рассчитывал на проницательность собеседника, - Вы ведь выходной. Я знаю.
- Но я за рулем.
- Не волнуйтесь, наш водитель доставит Вас, вместе с Вашей машиной. Но, - поднял палец Лахновский, - это же в интересах дела! А мне так сказали, что Вы, капитан, в этом плане последовательны.
"Не ошибся: созванивались - отметил Потемкин, - а наш подполковник благожелателен". Глупо в беседе Потемкин бы выглядел, если б сослался на занятость…
Лахновский любил, видно, низкие столики. Значимость и высоту того, кто напротив, такой столик, невольно, да подчеркнет. Но, в отдельной кабинке кафе, с Потемкиным располагались они за одним, низким столиком оба.
Не льстил бы Лахновскому тот, кто признал в нем учтивость.
- "На Ваш вкус", - Вы сказали, не так ли? - с улыбкой напомнил он. - Горячий напиток я Вам подал - на Ваш. А в холодном - ну, что ж, я учту Вашу волю - пусть будет на мой... Виски!
- Если бы не отец, я бы так и не знал, почему этот напиток считают напитком странников и мореходов.
"Ваша семья пила виски?" - не будь то Лахновский, - отпала бы челюсть.
- Почему же?
- В отличие от коньяка, этот спирт марки "сорок", настаивался не на дубовой - на хвойной…
- Понятно. Спасибо, а я, видит бог, не знал!
- Мореходов и тех, кто подолгу в пути, - косила цинга. Хвойный отвар, все, что связано с хвоей, несет в себе витамин С, - главный борец с цингой.
- Я, честное слово, не знал.
- Но и я же узнал случайно. А спирт - зерновой и, кажется, чаще всего - кукурузный.
- Спасибо, - сказал, поднимая тост, Лахновский, - у меня впечатление… И оно, скажу честно, с каждой минутой крепнет - мы, как партнеры, способны успешно и очень успешно, работать. За это!
- Первый шаг, - после паузы, непродолжительной и неизбежной - в которой звенят тонкий металл и керамика столовых приборов, и работают челюсти, произнес Потемкин, - мы сделали…
- Слабо?
- Ну, не много - пока основные аспекты.
- Детали? О них нельзя говорить с основными аспектами вместе. Аспекты - мозг, а детали - душа. Аспекты - они были там. А детали - о них лучше здесь. Первый шаг - прекрасен!
- Пришла пора первой детали…
- Верно…
И зажурчал по бокалам виски.
- Вы не коснулись, - сказал, наблюдая процесс, Потемкин, - особенностей…
- Да. Прежде всего - сверхурочные. Тут, - Лахновский развел руками, - я откровенен. Но, - предупредительно выставил он ладонь, - оплачено все будет безупречно и дополнительно. Главное - обязательно! Вам нужно будет вопрос этот согласовать с начальством: по графику смены наряда и сдачи оружия. Но - это Ваше. Не мой вопрос, правда? Главное же - не будем скрывать откровенных вещей, - Вам повезло! Лично Вам.
- Взаимоотношения между нами и Вашей службой безопасности, предусмотрены, Альфред Петрович? Момент очень важный. Либо мы конкуренты, либо коллеги. Не замечать мы друг друга не сможем.
- Конкуренты? - не согласился Лахновский, - Они безоружны. Так - сторожа, по сравнению с вами.
- Мы касаемся приоритета…
- Я бы не оценил Вас, если б Вы этого не спросили. Способный увидеть проблемы, способен понять их. Так вот, я надеюсь, что общий язык, Вы и я найти можем. А это для Вас открывает хорошие перспективы.
- Служба безопасности: охраной объектов занята, или Вы привлекаете их для решения оперативных задач?
- А кого же еще я могу привлечь? Инженеров и экономистов? А задачи такие - они неизбежны. Их ставит жизнь. Вот это - одна из тех сфер, где Вы сможете мне быть очень полезным. Нехватка специалистов... Экспертом, Вы для меня, в этом плане, вполне можете быть. На общественных, скажем так, началах. Но, Вы ж понимаете, - жестом ввел в зону внимания фразу Лахновский, - внешняя версия: "на общественных", - все это я буду достойно оплачивать и возмещать!
- Это мы: обо мне лично?
- Да.
- То есть, я получаю жалованье основное у государства, и - дополнительное у Вас?
- Да. При чем дополнительное будет превосходить основное.
- Нелегально?
- А Вам привыкать? Работнику оперативной системы!
- Я ведь ее оставил.
- Тем более, - откинулся к спинке кресла хозяин, - время поговорить о перспективах.
- Спасибо, - кивнул Потемкин, - Попробуем смоделировать ситуацию: охранники, сторожа Ваши, приехали в офис какой-то фирмы, с законными требованиями. Ну, острее всего они могут быть в сфере финансов, - а Ваших людей гонят прочь, иногда?
- Что там! В подвал посадить могут запросто!
- Ну, да. А приехали в нашем сопровождении…
- Совсем другой разговор - понимаете сами!
- Я закурю…
- Да, конечно! Так вот, о Вас…
- И моих перспективах.
- … Да. Отпуск, проблемы быта - мы все, на правах шефской помощи, главное, - без огласки, организуем: Вам, Вашей семье… А это ведь немаловажно - последнее? Вы - розыскник, человек, по профессии, скрытный. Я это пойму. У Вас столько проблем, автоматом, снимутся! Мне-то зачем? - упредил он Потемкина, - А мне затем, что у Вас, таким образом, времени больше останется делу. Ваши проблемы, такого плана, Вы можете считать моими проблемами. Ну, тост сам сложился - за Вас! Ваше личное благополучие!
Он протянул свой бокал навстречу.
- Нескромно, - признался Потемкин, - так, сразу, и за меня…
- Почему же сразу? - чуть отдалился к спинке и пристально, издали, присмотрелся Лахновский, - Я так не нахожу…
- Ну, - пошутил Потемкин, - юридической силы у тоста нет. Я согласен: пусть за меня!
И тоже поднял бокал виски.
Матовым, благородным блеском стекла и бликами звездочек в венчике, где благородный напиток плескался по стенкам бокала, - такой, неожиданно, представала судьба капитана Потемкина. Поэтому понял он вдруг, почему же так часто судьба представляется в образе птицы. Ухватил - и держи! Упустил - все! Только издали: в небо с земли, посмотреть не нее, еще как-нибудь сможешь. Достать еще раз - уже вряд ли…
Пришло время кофе. Опустел, оттого, что убрали посуду, смели крошки, столик.
- Ну, - спросил Альфред Петрович, - резюме?
- Думаю, что у руководства найдется немало мотивов против.
Альфред не дрогнул.
- Полагаю, - глухо сказал он, - что у Вас, на мой счет есть свои, четкие и убедительные позиции…
- Есть.
- И Вы достоверно изложите их руководству.
- Да. Это я сделаю. Не беспокойтесь.
Взглядом вокруг, а главное - взглядом в вовнутрь, Лахновский прошел, подытожил оказанное и сказанное им в этой встрече. Было с чего завязаться хорошему плоду: от перспектив, которые он предложил, отказаться нельзя.
А о прошлом забыть всегда можно, если оно не на пользу плоду, который растет сегодня. Потери не все восполнимы - не все того стоят. Обидами нет смысла жить, через них перешагивать надо.
Сошлись, пожимая друг друга ладони. Глаза на мгновение встретились. Сверхпроницательный в этом скрещении взглядов прочесть ничего не смог бы… Вот же, Лахновский: он резюме не услышал, как бы…
***
- А Потемкин? Что, нет его? - спросил Лок
- Не будет. Вчера и сегодня он выходной. Завтра будет, - ответил дежурный.
"А, может быть, - тяжело согласился Лок, - это к лучшему…". Удава, напоминал Потемкин. А Лок - это заяц, который сегодня, зачем-то хотел сказать, что он знает, где протокол. Краснокутский забрал. "Я же, - сказал Краснокутский, - ответил за вас! Вот пусть у меня, протокол и лежит. Мне он - на всякий случай, - а вам? На хрена ксерокопия, Лок?"
"Но, Потемкин, - считал теперь Лок, - может нашел бы в нем что-то нужное? Может быть, это важно? Луну он по-своему видит…".
- Жаль, - сказал Лок, - что Потемкина нет. Ладно, оформляемся, хорошо? Автобус сегодня у нас и "КАМАЗ" под товар.
Автобус, "сходивший" в Москву неудачно, сегодня пошел безопасной дорогой: в Одессу.
Бежишь ты легко, в волчью яму, Славик!
- Коллега, привет! - услышал, на выходе из гаражей, Потемкин.
В окошке стоящей неподалеку "девяносто девятки", блеснув в наступающих сумерках, поползло, опускаясь, стекло.
- Дай руку пожать, подойди. Ты не помнишь меня? - спросил человек, выходя из машины. Сам подал руку и предложил:
- Присядем?
Потемкин кивнул, занял место на пассажирском сиденье. Водитель включил зажигание.
- Не волнуйся, я тебя не ворую! Отъедем, немного, поговорить. Я, как ты видишь, один.
- И без пистолета! - добавил он, и усмехнулся.
Остановились неподалеку, просто подальше от глаз. Потемкин, как гость, закурил и готов был слушать.
- А-а! - принюхался профессионально хозяин, - Потемкин, ты водку пил! А уж я - то подумал: ты жить хорошо стал, шофера нанял?
- Не-ет, - возразил Потемкин, - не водку. Виски.
Горького дыма, как будто, глотнул хозяин:
- Фу, блин! Есть такой у меня, дружбан - тоже виски любит!
- Ты вкусы мои переделать приехал?
- Вкусы? Да нет уж, не вкусы! Я жизнь обсудить приехал, Потемкин! Чего ты хочешь? Какого тебе, блин, неймется? Лезешь, куда не просят! Ты кто - прокурор? Бывший опер - охранник! Так занимайся охраной, руководи - у тебя целый взвод. Или ты - я не очень тебя понимаю - чего-нибудь хочешь?
"Так и думал, дружище, спасибо! Виски - ну, значит - он! - отметил в уме Потемкин, - Спасибо!". "Виталик!" - отметил он, и сказал:
- Нет, от тебя - ничего не хочу!
- А от кого?
- Из тех, за кого волнуешься - ни от кого не хочу.
- Потемкин, скажи, - это точно?
- Что именно?
- Ну, ты же нам перегадил малину?
- О малине я думал меньше всего…
- Я денег бы дал, понимаешь? Мы ведь не чужие, чего там… я дам. И нам бы спокойно, и у тебя - копейка… Ты что - боишься? Да знаю тебя - не боишься…
- Послушай, - ответил Потемкин, - езжай и забудь обо мне! Я не сдам, это правда. Работали вместе, а прошлое - дело святое! А не хочу, ты пойми, потому, что я знаю, чем кончится. И не хочу так кончить! А ты - это дело твое!
- Плохо кончу? Ты что - ребенок? Ты не понимаешь? Потемкин - знаешь ты слишком много! И - у нас за спиной... Что делать?
- Я - много знаю? Не строй иллюзий - не только я.
- Ты кому-то накапал?
- Нет, не капал. Но, - твой напарник - раз. "Красный", "Синий" твои, - это два. И еще кто-то есть. Они знают! Что, этого мало?
- Вот это - мои проблемы. Что делать с тобой - вот чего я не знаю! Ты догоняешь? "Бабки" - проще всего. Чтобы ты "ничего не знал". И мы разойдемся, и все спокойны. А ты - доволен!
- И ты?
- Ну, конечно, и я!
- Да не так это, Славик...
- А как?
- Ты уже стартовал. У тебя хорошо получилось, чему я не рад. Ты назад уже не повернешь. Ты влип! Не понял? А я не хочу начинать, чтобы быть потом в твоей шкуре!
- Не рад? Ты не рад за меня? Ничего себе, блин!
- Тупик - это слабо сказано, Славик! Бежишь ты легко, в волчью яму! Во-первых, ты можешь нарваться, - убьют... Ну, дай бог, не убьют: ты "рога по-другому "вмочишь"! Приехал ко мне - ты уже вмочил! Прокололся. Случайно, конечно, - из-за того, что в "Тантале" вьетнамцами занялся я. Но - тем не менее…
- Да, вот если б не ты, ит-тих-ю…
- А ты что - один? Ты и сам, вдруг, окажешься лишним! Свои уберут. Вот я и не рад, что тебе повезло. А помочь тебе, жаль, не могу.
- Ты нормальный, Потемкин?! Переживаешь. О ком? Обо мне? О себе подумай! Ты же на волоске висишь! У тебя в чердаке порядок? Чем помочь! Обо мне он подумал! "Дурак!" - сдержался и не добавил он вслух…
- Ву-ух, Потемкин, убьешь ты меня. Может быть… Да чего ты пугаешь? А ты не пугай, ничего не докажешь! Я не светился. При чем тут вообще я? А засветился б - "цветные" ни в жизнь на меня не покажут. Они "не узнают" меня! Ну и, чем тебе крыть? Да - нечем! Таможня их ловит! Их это происки! С них и спросите. Где деньги? А я почем знаю? Таможня ловила - она и ответит, где деньги! Ведь так? Ты ж опер, ты знаешь, что так!
- Это так, - согласился Потемкин.
- Ну, так и вот! - рассмеялся Славик.
- А ты, - возразил Потемкин, - скажи-ка мне, Слава - с таможни: Андрей, Валера, Олежек, Серега, - всех я не назову - но скажи, это кто? Друзья?
- Ну-у, - кивнул Славик.
- А ты предаешь их!
- Тебе, что ли? Т-тих-твою но…
- А это не важно! Но, Слав, - это так?
- Мне плевать!
- На всех? Там есть и друзья…
- По фигу!
- Слав, это круто! Но, так плевать - это разве не повод, чтоб плохо кончить?
Задавив в себе то, что хотел бы сказать, Славик, сквозь зубы выдохнул и отвернулся.
- Уверенность, - хорошо! - спокойно заметил Потемкин, - Но то, что я вижу в тебе - это другое, Слава. Это - самоуверенность!
- А ты, - огрызнулся Славик: - знаешь ли, кто за мной? За кем все это дело стоит, Потемкин?
- Я знаю о ком ты… - Потемкин с торпеды взял "Мальборо", протянул Славику, и вытянул сигарету себе.
Тот машинально подал огоньку, прикурил и откинулся к боковому стеклу:
- А откуда? Ты шутишь? Не ошибаешься ты, Потемкин?
- Допускал, что могу ошибаться, да ты меня сам убедил.
- Я?! Когда?
- Только что, Слав, только что.
- Ну, блин, анекдот какой-то!
- Нет, это не анекдот. И ты, Слава, не обольщайся. Ты намекаешь мне на человека - да, есть такой. Могучий, крутой человек! Но о тебе он - ни сном, ни духом. Блеф это, Слава! Выдумка мелкой сошки - шестерки его! - понимал ли Славик, о ком говорит Потемкин? - Могучесть та, - продолжал Потемкин, - даже если и будет знать тебя по фамилии, то в тот же день, как ты влипнешь, забудет. Ты разгоняешься - чтобы расквасить лоб!
- Ладно. Мое это дело! Но - ты обещал! Или это - ля-ля?
- Не ля-ля.
- Да и бог с ним, я верю. Но ты говоришь, плохо кончу? Там, лоб разобью… Говоришь не тупик - волчья яма?
- Ну, не яма… Чайник - стоит на огне: смотри в оба, дуй на него - он вскипит. Все равно вскипит! А конфорку гасить ты не хочешь. Не сможешь, пожалуй… Что выйдет? Вскипит, ничего не поделаешь, Славик! И не заметишь… И сварит…
- Меня?
- Ну, а кого же - тебя.
- Это все? Все сказал?
- Ну, да. Все.
- Я - чайник?
- Ну да, Слава, чайник!
- И ничего, по вопросу?...
- Нет, ничего! какая-то
- Значит, поговорили?
- Поговорили.
Пожав на прощание руку, Потемкин ушел.
- Предсказатель! - услышал он вслед.
За словом хлестко слетел на асфальт плевок. Отрезая салон от досадного, мокрого следа, и всей суеты, поползло, закрываясь, боковое стекло. "Ит-тих-ю! - чертыхнулись там, - Как в этой жизни немного надо - знать, что сегодня Потемкин спит дома!".
Потемкин ложится спать поздно. Привык Чтобы с чистой душой просыпаться, солдатом быть мало. С чистой душой просыпается тот, кто ложась не оставил долгов дня минувшего на день грядущий, или, хотя бы свел их, как можно ближе к нулю. А сведение дел к нулю - и время на циферблате выводит на максимум: ближе к нулю, или за него: о полуночи речь.
"Альфред в десять раз мне заплатит больше. Смешной ты, Славик!" - подумал, выдохнув первое облачко дыма, Потемкин. Огонь сигареты, в руке человека, который думал, подкрался к пальцам, нанес первый укус. Он напомнил, что время сгорает. "И что выгорает не только табак, но жизнь…", - дрогнув от боли, дополнил Потемкин.
А жизнь тяготела… "Тяготела она к переменам, их жизнь… Или его…" - вспомнил Потемкин книжную фразу. "Она тяготеет, - уточнил он, - когда к переменам вынуждает ее давит, тяжесть…".
Потемкин спокойно, до фильтра, выкурил и загасил сигарету. На этой грани и был он в сейчас. На грани, когда жизнь тяготеет и давит реальным, а не абстрактным весом.
Потемкин взвешивал: "Оставил службу, которая привела в тупик, а куда ушел? Остаюсь в той же роли, на общественных, разве что, началах. Сошел с дистанции, а финиш, ну кто б мог подумать, тот же - Лахновский!"
"Лахновский!" - Потемкин курил, и курил. Огонь крался к пальцам, грозил кусать их. На исходе не календарного года, а года противоборства Помпея и Цезаря - противоборства, в котором ничьей быть не может, - снова Лахновский!
Клеточки мозга, ворсинки рецепторов нервной системы: в Лахновском и в нем - одинаково, жили преддверием встречи. Развязки была неизбежной.
"Быть побежденным, - предположил Потемкин, - мы были готовы оба. А мировой - ждал ли кто-то из нас? Скорей всего, нет".
Но развязкой был рай, вместо последнего напряжения в противоборстве. Рай, от непобежденного и не победившего Лахновского.