- Не будем обсуждать очевидное, - сказал я. - Но хочется заметить и другое: как всегда, мы перегибаем палку. Сейчас, может быть, надо больше думать о другой болезни, охватившей правоохранительные органы, - перестраховке. Это может обернуться страшной бедой для общества. Прежде всего резким ростом преступности. Что, кстати, уже видно невооруженным глазом. Один только пример. Вдумайтесь: из ста взяточников сегодня привлекается к ответственности лишь два!
- Откуда у вас такие цифры? - мрачно посмотрел на меня секретарь.
- Данные специалистов опубликованы, - ответил я. - Есть и другие показатели, не менее тревожные. Из правоохранительных органов скопом уходят квалифицированные кадры. Как правило, самые опытные и принципиальные. Боюсь, Валентин Борисович, если так пойдет и дальше, люди, чьи права и жизнь станут охранять такие, кто только думает, как бы подольше усидеть в своем кресле и оградить, простите, задницу от ударов прессы и начальства, пошлют нас всех подальше и сами возьмутся за борьбу с преступниками. Как это сделали в Горьком и других городах, где созданы рабочие отряды самообороны. Не хотел бы я дожить до этого…
- Ой, Захар Петрович, вы все время пытаетесь уйти от конкретного разговора. Скажите прямо: против Киреева есть доказательства или нет?
- Следствие ведет Прокуратура РСФСР, - показал я на Чикурова, не желая ущемлять его компетенцию.
- Ну и что вы скажете? - обратил свой начальственный взор на Игоря Андреевича Голованов.
- К сожалению, ничего. Тайна следствия, - развел руками Чикуров.
- Тайна?! - аж привскочил с места Валентин Борисович. - От партии? Вы… Вы понимаете, что, где и кому говорите?
- Понимаю, - сдержанно ответил Чикуров. - Но, во-первых, вы - это еще не партия, а во-вторых…
Но Голованов не дал ему закончить:
- Извините, товарищ следователь, в таком тоне продолжать беседу с вами я не намерен. Можете быть свободны.
Игорь Андреевич спокойно поднялся и, ни слова не сказав, покинул кабинет.
Все произошло так неожиданно и быстро, что я сразу и не сообразил, как реагировать. Тоже было поднялся, но секретарь остановил:
- Погоди. - Он зачем-то стал выдвигать и задвигать ящики стола, перебирать бумаги. - Ну и тип! Таким дай власть, дров наломают - страшно подумать! - все еще не мог прийти в себя Голованов.
- Ты тоже был не на высоте…
Говоря по правде, мне хотелось сквозь землю провалиться от только что разыгравшейся сцены.
- Своего защищаешь? - мрачно заметил секретарь.
- Этика есть этика.
- Всяк сверчок знай свой шесток! А товарищ зарвался. Кому он подчиняется?
- Прокурору республики.
- Понятно - многозначительно проговорил Голованов и снова принялся что-то искать. - Вот, - с облегчением сказал он, извлекая из завалов на столе листок.
Валентин Борисович встал, достал из холодильника, искусно скрытого в стене, бутылку боржоми, налил мне и себе.
- Охладимся… - перешел он на доверительный тон. - Послушай, Захар, ты ездил на прошлой неделе в Синьозеро?
- Да, забрал жену и дочь. У мамы гостили… Был всего субботу и воскресенье.
- А не надорвался? - усмехнулся секретарь.
- Не финти и выкладывай начистоту.
- Ладно, - вздохнул Голованов, вертя в руках стакан с играющей пузырьками минералкой. - Признайся, церковь помогал строить?
"Вот он о чем", - подумал я, а вслух сказал:
- Так она построена давно. Лет полтораста простояла. А когда рушили ее, каюсь, приложился к этому позорному делу. Одно хоть как-то утешает - несмышленышем был. Дурак, одним словом. А ведь меня там, оказывается, совсем младенцем бабка крестила. Мать наконец-то открылась…
- Тише ты! - цыкнул Голованов, испуганно оглянувшись, хотя мы были одни.
- Из песни слова не выкинешь, - развел я руками.
- Ну, за бабку ты не в ответе, а вот за свои теперешние проступки… - Валентин Борисович осуждающе покачал головой.
- Договаривай, договаривай.
- Это ты ответь: было?
- Было. Только не то, что ты думаешь. Помогал строить. Но не церковь, а склад. Колхозный.
- Э-эх! - постучал он глухо кулаком по своему лбу. - Ты в своем уме! Коммунист, областной прокурор, депутат!.. Склад-то нужен был, чтобы церковь освободить. Хочешь не хочешь, а вывод один: с попами связался.
- Этак можно договориться до черт знает чего! - разозлился я. - Лучше скажи, кто на меня телегу накатал.
- Не на тебя. На Якова.
- Твоего брата?
- Ну да! Жахнули прямо в ЦК, зам партийного секретаря возглавил кампанию за возрождение религии в колхозе. Так и написали. Яшку - в райком. Он сдуру и ляпнул: а чего такого, вон Измайлов повыше сидит и тоже строил. Первый секретарь райкома, лопух, нет чтобы посоветоваться со мной, звякнул по инстанции. Ну и засветил тебя. Видишь ли, бдительность проявил. Выслуживается, подлец…
- Мало ли еще карьеристов и дураков, - отмахнулся я. - Если на всех обращать внимание!.. Да и время вроде другое.
- Не скажи, - протянул Голованов, пристально глядя на меня. - Объяснение-то тебе придется писать.
- Что ж, напишу.
Секретарь зачем-то помедлил, открыл новую бутылку боржоми.
- Хочется тебя выручить, - проговорил Голованов со вздохом. - Очень. Ведь могут такую бодягу развести - не отмоешься. Что ли, взять на себя грех, замять? - многозначительно проговорил он. - Но уж больно ты негибкий. Напролом всегда прешь.
- Что ты имеешь в виду?
- Не пойму, что тебе Киреев? Карьеру на его несчастье хочешь сделать?
Я наконец понял, к чему он клонит.
- Ко всяким доносам мы уже привыкшие, - поднялся я, давая понять, что говорить на эту тему больше не собираюсь. - А насчет объяснения - завтра пришлю.
Простились мы сухо.
Вода из душа текла еле-еле. Хороший напор был только глубокой ночью, но Чикуров не решался мыться в столь поздний час, дабы не беспокоить людей в соседних номерах - слышимость чудовищная.
В самый разгар купания раздался телефонный звонок. Обернувшись банной простыней, Игорь Андреевич выскочил в комнату.
- Здравствуйте, - послышался в трубке женский голос. - Не узнаете?
- Да что-то никак не припомню, - извинительным тоном произнес Игорь Андреевич.
- Как же так, Игорь Андреевич, - грустно продолжали на том конце провода, - берег моря, вы непрошеным гостем появились на моем пляже…
- Эвника! - вспыхнул в голове Чикурова образ девушки. - Ради бога, простите. Коловорот людей, встреч…
- Понимаю. И в свою очередь прошу прощения, что звоню так поздно. Вы, наверное, уже легли?
- Нет-нет, что вы! Как говорится, детское время…
- Вы сейчас очень заняты?
- В общем-то дел нет, - неуверенно ответил следователь, глядя на лужицу воды, образовавшуюся у ног. - А что?
В трубке тяжело вздохнули, помолчали.
- Я вас слушаю, Эвника, - напомнил о себе Игорь Андреевич, чувствуя, что собеседница чем-то расстроена.
- Понимаете, мне нужно вам кое-что сказать. Очень серьезное, - наконец ответила Эвника.
- Говорите.
- По телефону неудобно… Короче, это все тот рисунок…
- Какой? - не сразу понял Чикуров.
- Который вы сделали с меня на пляже, - сказала девушка дрожащим голосом.
- А что в нем особенного? - удивился Игорь Андреевич.
- Для вас и меня нет, а вот для него… - всхлипнула Эвника.
- Для кого?
- Моего жениха… Как увидел, набросился с кулаками! Вы бы слышали, какими словами он обзывался! И проституткой и шлюхой…
- Господи! - вырвалось у Чикурова. - Как же так можно?
- Он… он… жутко ревнив. - Девушка уже плакала вовсю. - Я… Я даже не знала, что он… Следит повсюду… С фотоаппаратом… Угрожает.
- Вам? - всполошился не на шутку следователь.
- И вам тоже…
Неожиданно раздался стук в дверь.
- Эвника, ради бога, не бросайте трубку, я сейчас. Кто-то стучится.
- Хорошо, - тихо ответила девушка.
Положив трубку рядом с аппаратом, Игорь Андреевич подошел к двери, слегка приоткрыл ее.
- Извините за беспокойство, - проговорила стоящая в коридоре дежурная по этажу, - вам звонят откуда-то, никак не могут пробиться. Говорят, срочно нужны. - И она протянула ему бумажку с номером телефона.
Он поблагодарил и вернулся в комнату.
- И что дальше, Эвника? - продолжил Чикуров прерванный разговор.
- Игорь Андреевич, очень прошу встретиться. Хоть на минуточку.
- А где вы сейчас? - спросил он, размышляя о сложившейся ситуации.
- В телефонной будке рядом с гостиницей.
- Хорошо. Зайдите в вестибюль, я скоро спущусь.
- Спасибо, - еле слышно поблагодарила Эвника и повесила трубку.
Игорь Андреевич тут же позвонил по переданному дежурной номеру, назвался.
- Здравствуйте, - отозвался мужской голос. - Это я вам звонил, дежурный прокурор Иваненко. По поручению товарища Измайлова. Понимаете, из облуправления внутренних дел сообщили, что в автокатастрофу попал Агеев.
- Агеев? - переспросил Игорь Андреевич. - Директор магазина "Дары юга"?
- Да. Авария тяжелая. Машина упала в ущелье. Шофер погиб, сам Агеев без сознания. Его увезли на попутке в больницу.
- Где это произошло? Когда?
- Да минут двадцать назад, на седьмом километре горного шоссе. На место происшествия вызжает дежурная следственно-оперативная группа. Если желаете, вас могут прихватить.
- Конечно, желаю!
- Хорошо, товарищ Чикуров, за вами заедут. "Как неудачно получилось с Эвникой!" - досадовал
Игорь Андреевич, лихорадочно надевая форменный костюм.
Когда он спускался в лифте, раздумывал о том, почему так трагически складывается судьба свидетелей по Киреевскому делу. Скворцов умер от инфаркта, и вот теперь - Агеев…
С директором "Даров юга" Игорь Андреевич должен был встретиться завтра. Следователь допросил бы его и раньше, но Агеева не было в Южноморске, только сегодня вернулся..
Вестибюль гостиницы был по-ночному пуст. Но как только Чикуров вышел из лифта, от колонны отделилась девичья фигура и метнулась к нему.
- Игорь Андреевич, умоляю вас, - схватила его за руки заплаканная Эвника, - уезжайте! Ради всего святого!..
И тут откуда-то сбоку словно вспыхнула молния. Чикуров обернулся и увидел незнакомого бородатого молодого человека с фотоаппаратом.
Это был Вадим Снежков.
Фотовспышка осветила вестибюль еще раз, после чего Снежков угрожающе пошел на Игоря Андреевича. Эвника в страхе отскочила в сторону.
- Думаешь, если следователь, если из Москвы, то тебе все можно? - задыхаясь от гнева, прошипел молодой человек. - Чужую невесту голой рисовать, соблазнять?
От неожиданности Чикуров не знал, что и сказать.
- Молчишь, гад? - надвигался на него бородатый.
- Вы что?.. - только и успел вымолвить следователь.
В следующее мгновение Снежков схватился за лацканы чикуровского пиджака. Глаза у него были бешеные.
- А ну, руки! - Игорь Андреевич ребрами обеих ладоней резко ударил по запястьям Снежкова, освободившись от захвата.
Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы в вестибюль гостиницы не вбежал старший лейтенант милиции, ища кого-то глазами. Молодой человек отпрянул от Чикурова, зло бросив:
- Еще встретимся!
- Ой, не советовал бы, - спокойно проговорил Игорь Андреевич и отправился навстречу старшему лейтенанту.
- Иди, иди, - огрызнулся Снежков.
- Товарищ Чикуров, - работник милиции узнал следователя по форме, - машина ждет.
Когда Чикуров садился в милицейскую "Волгу", сквозь стеклянную стену он увидел, как Эвника что-то доказывала своему жениху.
"Ну и в дурацкое же положение я попал", - подумал он.
От неприятных мыслей отвлек рассказ начальника следственно-оперативной группы по пути на место происшествия. Оказывается, он знал Агеева. Директор фирменного магазина был в городе заметной фигурой. Имел шикарную дачу в горах и, по всей видимости, направлялся как раз туда…
Катастрофа произошла на крутом повороте шоссе.
Когда прибывшие вышли из "Волги", то увидели "скорую", спецмашины ГАИ и мотоцикл. Среди гаишников Чикуров узнал лейтенанта Роговина, того самого, который расследовал аварию прокурорской "Волги". Игорь Андреевич поздоровался с ним, как со старым знакомым.
На что прежде всего обратил внимание Чикуров - асфальт был мокрый. А в центре Южноморска - ни капли не упало.
- Так у нас нередко бывает, - пояснил Роговин. - Возможно, из-за мокрого покрытия и произошло дорожно-транспортное происшествие.
- Или же шофер задремал, - высказал предположение кто-то другой.
- Или не вписался в поворот, - добавил третий.
- А где тело водителя? - поинтересовался Игорь Андреевич.
- Внизу, возле машины, - ответил Роговин. - Охраняют.
Чтобы добраться туда, нужно было спуститься по извилистой тропинке метров тридцать. Ее осветили переносками. Имелось и несколько электрофонариков. Роговин, уже побывавший внизу, взялся показывать Чикурову дорогу, предупреждая о всяких неожиданностях.
- Игорь Андреевич, а что вы не интересуетесь самосвалом, который вас чуть-чуть не того?.. - спросил лейтенант.
- Нашли бы - сообщили, - сказал следователь, цепляясь за влажные ветки кустов.
- Почему "бы"? - произнес Роговин, в голосе которого послышались обидчивые нотки. - Недооцениваете вы ГАИ.
- Действительно нашли?
- Еще вчера, - с гордостью сказал лейтенант. - Осторожно, левее возьмите…
- Кто же тот лихач?
- Увы, - вздохнул Роговин, - обнаружил пока только самосвал. По номеру. Молодец Асадуллин, ошибся только на одну цифру.
- Странно, где машина, там и шофер, по идее. Да еще у вас есть портрет.
- Вот за портрет он вас должен благодарить.
- Кто?
- Лучший водитель второй автоколонны. Если бы не ваш рисунок, трудно было бы ему отвертеться. Понимаете, по вашему портрету нарушитель похож на Олега Попова, а этот - передовик - Заза Кахиани. Как небо и земля: черные, как смоль, кудри, породистый нос…
- Выходит, самосвал угнали?
- Совершенно верно. Кахиани приехал домой в обеденный перерыв, оставил машину на улице. У него приличный особняк… Вышел через полчаса - нет самосвала… А нашли мы машину за городом, в чащобе, целехонькой и невредимой.
- В котором часу произошел угон?
- По словам Кахиани - около двенадцати. Именно в это время он обычно приезжал обедать.
Они добрались до дна ущелья. Резко пахло горелой резиной. Чикуров и Роговин подошли к группе людей. Среди тех, с кем он познакомился, был мужчина в белом халате.
- Судмедэксперт Хинчук, - представился он.
- Что скажете? - спросил Игорь Андреевич. Судмедэксперт подвел следователя к трупу водителя,
залитому кровью.
- Как видите, множественные ранения. Это оттого, что он выпал из машины, когда та летела по откосу. Я предполагаю, что причиной смерти явилась черепно-мозговая травма. Но окончательно покажет вскрытие.
Чикуров и Роговин решили осмотреть автомобиль. Он находился метрах в двенадцати. Это была "тойота". Вернее - все, что от нее осталось: голый обгоревший остов.
- Здорово рвануло, - сказал лейтенант. - Пламя озарило все ущелье. Поэтому и заметили с дороги…
Они помолчали. Сверху на них глядели огромные южные звезды. Великолепная природа дышала прохладой. Трудно было это сопоставить с тем, что меньше часа назад здесь произошла трагедия.
Вдруг неподалеку почти над самой землей бесшумно промелькнул силуэт крупной птицы и через мгновение раздался истошный, отчаянный писк.
- Это что? - тихо спросил Чикуров.
- Сова. Грызуна придушила.
- Мышкует, значит, в потемках, - задумчиво произнес Игорь Андреевич.
- Ой, не любит света, - подтвердил лейтенант. - Ночная хищница.
Николай Павлович Шмелев зашел ко мне со свертком в руках какой-то торжественный и грустный.
- По личному делу разрешите?
- Пожалуйста, присаживайтесь.
Шмелев развернул газету и, словно драгоценность, положил передо мной книжку в самодельном переплете.
- Никогда не делал подарки начальству, - произнес он смущенно, - но вам теперь можно…
Я не знал, как себя вести. Уж больно Николай Павлович вел себя необычно. Книга была старинная, с "ятями". Герцен, лондонское издание.
- Это же редкость, - сказал я. - Нет-нет, не могу принять.
- У меня еще один экземпляр. Не обижайте старика. Я знаю, что вы любите умные книги.
- А вы?
- Я истинный книголюб. В том смысле, что для меня важнее сам раритет, чем то, что в нем написано. И давно уже убедился: мудрость великих ничему не учит и не имеет к жизни никакого отношения.
- Разочаровались?
- Пожалуй, и не очаровывался… Разрешите перейти к делу?
- Слушаю, Николай Павлович.
- Две просьбы. Одна - дайте три дня отпуска без содержания. В Москву нужно, на свадьбу…
- Уж не надоела ли холостяцкая жизнь? - подтрунил я над ним.
- Господь с вами! - отмахнулся Шмелев. - Внучка замуж собралась. Только закончила медицинский и вот вчера ошарашила. Спрашиваю, что так скоропалительно? Оказывается, ее избранник - дипломат, а не женатиков для заграничной работы не оформляют… Отпустите?
- Раз такое дело…
Он протянул мне заявление, и я поставил разрешительную резолюцию.
- Ну а вторая просьба? Небось тоже отпуск, внеочередной?
- Бессрочный. Решил на пенсию. - Он протянул мне еще одно заявление.
- По-моему, спешите, Николай Павлович. Вот закончите дело Киреева…
- Нет-нет, - поспешно сказал Шмелев. - Так мне дадут прокурорскую пенсию, а это, сами знаете, сто шестьдесят рэ. Ну а если выгонят - всего сто двадцать плюс позор на всю оставшуюся жизнь.
- Что так мрачно? - удивился я. - Не верите в свои силы?
- При чем здесь силы? Ни одно мое дело не посылали на доследование. Никогда! И оправдательных приговоров по ним не было. Киреевское тоже шло нормально. А как приехал московский важняк - дело на глазах разваливается. Свидетели гибнут один за другим… Вот и Агеев…
- Как? - вырвалось у меня. - Скончался?
- Да. В больнице, не приходя в сознание. Если считать и его шофера, Суслова, выходит, еще двух потеряли. А вчера, представляете, допрашивал шашлычника. По оперативным данным, он буквально озолотил Киреева… Да, говорит," давал, но попробуйте доказать! Прямо в лицо смеется. Впервые почувствовал, что у меня нервы не выдерживают. Отработался, значит. Можете со спокойной совестью отпускать старого конягу. Проку от меня уже не будет.
- Конечно, вы имеете право, - сказал я невесело. - И так переходили семь лет. И все же я воздержусь от решения до вашего возвращения из Москвы.
- Бесполезно, - твердо сказал Шмелев. Я знал, что свое решение он не переменит.
- Чикуров где?
- У себя. Мрачнее тучи. Зачем-то еще раз ездил на место аварии машины Агеева.
- Скажите Игорю Андреевичу, что ко мне заглядывал спецкорр московской газеты. - Я глянул в свои записи. - Мелковский Рэм Николаевич. Хочет встретиться с Чикуровым и с вами завтра в три часа дня.
- Слава богу, я буду уже в воздухе, - поднялся Шмелев. - Можно идти?
- Да-да, идите, и счастливого вам пути.